Как охотились Бадыноко и Созрыко

Раз собрался на охоту
Нартский витязь Бадыноко.
Его славный побратим,
Нарт Созрыко, едет с ним.
То речной долиной скачут,
То в ущелье ждут удачу,
Наконец, в дубовый лес,
Протянувшийся окрест
Шагом медленным заходят.
Затаились наготове.

Видят, черная лиса,
По делам своим спеша,
Семенит в траве высокой.
Две борзые Бадыноко
Разом кинулись за ней,
Гонят слева на людей.
Гонят две борзые справа
Скоро довершив облаву.
Две стрелы летят зараз
В левый глаз и в правый глаз.
Разом кинулись на зверя
Два охотника скорее.
Вместе крикнули: «моя»!
Каждый тянет на себя,
Ухватив лису за лапы.
Даром, силою богаты,
Разорвут сейчас трофей.
После думай, кто дурней.

Бог лесов, зверей, охоты,
Бог веселый, нравом кроткий
Мирно спал себе в ветвях
Дуба-богатыря.
От такого гама, крика
Спрыгнул с дерева Мазитха:
«Это что ж, в моем лесу,
Подстрелив мою лису,
Они спорят, да гадают
Кому шкура подобает?!
Если б не любил я вас,
Здесь и кончил бы рассказ
Про охотников великих –
Бадыноко и Созрыко.
Буду вам теперь судья.
Тот, кто убедит меня,
Что ему лиса нужнее,
Удостоится трофея.
Если ж ради пустяка,
Не взыщи со старика…»

Весь в пылу недавней битвы
Начал исповедь Созрыко:
«Пусть растут твои леса
Не по дням, а по часам.
О, Мазитха, без потери
Пусть твои плодятся звери.
Ровно год назад тому
Деву я любил одну.
Часто в гости к ней ходил,
Всё подарки ей дарил.
Не жалел мехов богатых,
Приносил парчу и бархат.
Был обласкан, счастлив был,
Но иначе Тха судил.
Как-то раз она сказала,
Что таких подарков мало.
«Что ж - сказал я – принесу
Деве черную лису».

Долго я искал подарок,
Обошёл всю землю нартов,
Все угодья, все леса –
Только серая лиса.
И решил лисою серой
Я умилостивить деву.
Но ступил лишь на порог,
Показал лишь уголок
Ей добытого трофея,
Как, иного зверя злее,
Закричит она в сердцах:
«Где же черная лиса?
Ты болтун, а не любовник,
Пустобрёху псу подобный.
Так и будь же старым псом»!
И ударила кнутом.
Вмиг я псом оборотился
И на двор ее скатился.
Закружился, блох ловя,
Долю горькую кляня.

День за днем я ел помои
День за днем смотрел с тоскою
Как другие нарты к ней
Приходили без затей.
Пели песни, пили сано*.
Не стерпев такого сраму
Убежал я со двора.
Долго я бродил в горах,
С ног от голода валился,
К пастухам потом прибился,
Там отъелся и окреп,
Потом добывая хлеб.

Но однажды ненароком
Заглянул Куйцук в ворота.
Сразу он меня признал,
Только виду не подал.
Да и что он мог поправить?
Место пёсье при отаре!
«Мудрый наш собрат, Куйцук –
Говорит ему пастух –
Извини, принять достойно
Не могу тебя сегодня.
Третий день моя жена
Не встает, едва жива.
Чахнет, бедная, неделю.
Уж не знаю, что и делать»!
Говорит ему Куйцук:
«Что-то здесь нечисто, друг,
Чую сердцем, чьи-то козни.
А давай-ка, брат, сегодня
Ты оставь-ка в доме пса,
Что томится у крыльца».

День проходит, ночь приходит.
Все затихло в доме, вроде.
Спит хозяйка, спит пастух,
Только слышу будто стук.
Будто кошка коготками
Ищет по оконной раме.
Вижу, ведьма из окна
Лезет, ярости полна.
К бедной женщине крадется.
(Что ж хозяйка не проснется?)
Наклоняется над ней,
Кровь из вены пьет скорей.
Знал Куйцук, что нарт Созрыко
Не потерпит злого лиха,
Не спасует перед злом,
Хоть казни его потом.
Я вцепился ведьме в ногу,
Потащил ее к порогу.
Но взмолилась тут она:
«О, Созрыко, славный нарт,
Не вина моя, а горе,
Не могу я жить без крови.
Отпусти меня, клянусь,
В этот дом я не вернусь.
Что велишь, сейчас исправлю,
Лишь не выдай на расправу».
Призадумался я тут:
Проку мало, что пастух
Разорвет ее на части;
Пусть в семью вернется счастье.
Говорю: «Всю кровь верни,
Да, гляди, не утаи.
Пусть опять бежит по венам
Той, что пастуху бесценна.
Да ступай себе домой,
Но сюда уж ни ногой».

Гости в доме, радость в доме.
Пастухи поют в истоме.
Льется сано через край.
Хлеб, ягненок - просто Рай.
А хозяйка молодая,
Глаз угольями сверкая,
Суетится у стола,
Как больна и не была.
Мне несут бараньи ребра,
В теплом доме стелют коврик.
«Ай, да врач – кричат друзья –
Лучше и найти нельзя».
Жизнь наладилась собачья,
Отчего ж я горько плачу?
Знать, до смерти старым псом
Вспоминать мне о былом.

Убежал я от хозяйки,
Да скорее к негодяйке,
Лаять, требовать вернуть
Человеческую суть.
«Ах ты, пес мой голосистый,
Певчая – смеётся – птица.
Ну, так будь же петухом».
И ударила кнутом.
Я взлетел, закукарекал
Злобной деве на потеху.
Только вижу, за плетнем
Веет просо белым днем
Эта давешняя ведьма.
И с надеждою последней
За плетень перелетел
Прямиком в ее удел.
«Ты помог мне, нарт булатный - 
Говорит она украдкой  –
Пожалел меня в беде.
Помогу и я тебе.
Потерпи еще до ночи.
Если только сам захочешь,
Все долги вернешь сполна».
И, едва взошла луна,
Кнут украденный приносит,
Надо мной его заносит.
«Человеком стань опять»!
И давай меня хлестать.

Дивный кнут забрав с собою,
Я пошел, гоним тоскою.
Звезды кружат хоровод,
Нартов спит честной народ.
Я пробрался в дом злодейки.
Что мне делать с чародейкой?
Все же я ее любил,
Только нынче стал не мил.
Все до боли здесь знакомо,
Каждый закоулок дома.
Вижу - ах ты, хитрый лис -
На подушках спит Имыс.
Рядом с ним моя зазноба.
Встал я грозно, глянул строго.
Говорит она, смеясь:
«Бедный мой пастуший князь**,
Хоть и стал ты человеком,
Да остался пустобрехом».
Тут во мне вскипела кровь -
Осмеять мою любовь!
Я Имыса, и девицу
Превратил в осла с ослицей.
И теперь на них пашу
Когда время нахожу.

Я накину шкуру лисью,
В хлев войду, достойный витязь,
Пред ослицей повернусь,
Пусть увидит, знает пусть,
Если так решил Созрыко,
То всегда добудет лихо,
Хоть в долине, хоть в лесу
Даже черную лису».

Улыбнулся Бог охоты:
«Чем ответишь, Бадыноко?
Какова твоя беда,
Что без шкуры никуда»?

«О, Мазитха справедливый,
На земле моей счастливой
Есть селение в горах,
В нем живет одна вдова.
Трое у нее мальчишек.
В доме бедно, без излишка.
Что соседи принесут,
Тем сироты и живут.
Мальчики других не хуже,
Вот наряд им только нужен.
Пусть вдова хоть в этот год
Шапки им к зиме пошьет».

Речь закончил Бадыноко.
Отвернулся Бог охоты,
Втихаря смахнул слезу,
Поднял черную лису:
«Твой трофей, душа народа,
Благородный Бадыноко».
2024
*Сано – хмельной напиток, напиток Богов. Приглашенный на пир Богов Созрыко сбросил людям на землю бочку с напитком и семенами.
**Нарта Созрыко (Сын камня) обвиняли в том, что на самом деле он сын пастуха.