Коллекционер на субботу

29

 
– Курица с сапфировой подвеской, – начал Вазин. Он словно произносил молитву, и в каждом слове звучало благоговение.

– Года тысяча восемьсот восемьдесят шестого. Золотая курица, украшенная бриллиантами с огранкой «роза», держит в клюве сапфировое яйцо-подвеску, только что взятое, как кажется, из гнезда. Сюрприз, как видите, – маленький цыпленок из золота с бриллиантами, только что вылупившийся.

– Невероятно.

Лайла ничуть не притворялась, так что ей было легко это выговорить.

– До мельчайших деталей.

– Само яйцо, – сказал он, глаз не спуская с сокровища, – не просто форма, но символ. Жизни. Возрождения.

– Но это старая традиция – обмениваться изукрашенными яйцами на Пасху. Праздновать возрождение.

– Верно, очаровательная традиция, но это может сделать каждый. Именно Романовы, моя кровь, превратили простую традицию в искусство.

– Вы забываете о художнике, – указал Аш.

– Нет-нет. Но, как я уже говорил, создание шедевра требует видения и покровительства царей. И этим мастера обязаны моей семье.

– Каждая вещь поразительна. Даже петельки – совершенство. Что это? – спросила Лайла, осторожно показав на второе яйцо. – Я его не узнаю.

– Розовато-лиловый цвет – мов. Сделано в следующем году. Снова бриллианты с огранкой «роза», жемчуга с рубинами и изумрудами. Это чтобы подчеркнуть сюрприз, сердце из красной, зеленой и белой эмали, украшенное бриллиантами и жемчугами. Оно открывается, превращаясь в трилистник. В каждом лепестке – миниатюрный портрет акварелью на слоновой кости. Николай, Александра и Ольга, их первенец.

– И несессер. Я его изучала, – кивнула Лайла. – Сюрприз – маникюрный набор. Все, что я узнала, потрясло меня. Но описание и близко не соответствует реальности.

– Кого вы убили, чтобы получить их? – бросил Аш.

Вазин только улыбнулся.

– Я никогда не находил необходимости убивать. Курица была украдена, потом отдана, чтобы получить надежный выезд из Польши. Взятка. Чтобы избежать гитлеровского холокоста. Но семья вора была послана в концлагеря и погибла там.

– Какой ужас, – прошептала Лайла.

– История пишется кровью, – просто ответил Вазин. – Человека, который взял яйцо и предал людей, всего лишь убедили продать его, если он не хочет разоблачения. Мов тоже связан с воровством. Фортуна благословила этих людей, но даже несколько последующих поколений не смогли смыть преступление. Кровь сказалась. Их судьба резко изменилась, когда единственный сын погиб в трагической аварии, а родителей попросили продать яйцо мне, чтобы избавиться от пятна на репутации.

– Это вы приказали его убить, – отрезал Аш. – Это мало чем отличается от убийства своими руками.

Лицо Вазина оставалось бесстрастным, хотя Лайле показалось, что он слегка развеселился.

– Тот, кто платит за обед в дорогом ресторане, не отвечает за блюдо.

Лайла поспешно положила руку на ладонь Аша, словно чтобы не дать ему взорваться. На самом же деле она нуждалась в его тепле.

– Несессер украден, куплен человеком, разбирающимся в красоте. Потом по беспечности семья его утратила. Я приобрел его, но никого не убивал. Убедил хозяина расстаться с ним и честно заплатил.

Он обвел комнату довольным взглядом.

– Вернемся и обсудим вашу цену.

– Мне не нужны ваши деньги.

– Даже богатому человеку всегда нужно больше денег.

– Мой брат мертв.

– Большое несчастье, – пробормотал Вазин, отступая. – Пожалуйста, поймите, что если вы подойдете ко мне, будете угрожать…

Он вытащил из кармана маленький электрошокер мгновенного действия.

– Я стану защищаться. Более того, эта комната – под постоянным надзором. Люди… вооруженные более надежным оружием, вбегут сюда при малейшей опасности.

– Я здесь не для того, чтобы угрожать вам. Но и пришел не за деньгами.

– Давайте сядем. Как цивилизованные люди. И обсудим то, ради чего вы пришли.

– Ну же, Аш, давай сядем, – проворковала Лайла и погладила Аша по руке. – Не стоит так расстраиваться. Мы поговорим. Именно поэтому мы здесь. Ты, я и Бали, о’кей? О’кей?

На секунду ей показалось, что он вот-вот отпрянет, набросится на Вазина, и все будет кончено. Но Аш кивнул и пошел за ней.

Она облегченно вздохнула, когда они снова оказались в гостиной.

Кто-то уже убрал чай и подносы. Вместо них стояла открытая бутылка «Бароло» и два бокала.

– Пожалуйста. Пейте.

Вазин снова сел. Дверь в комнату с коллекциями Фаберже закрылась.

– Вы можете не знать, что ваш брат, вернее, единокровный брат, сидел на этом же месте несколько месяцев назад. Мы много говорили и, как мне показалось, пришли к пониманию.

Он положил руки на колени и подался вперед. Лицо исказилось холодной яростью.

– У нас было соглашение.

Он тут же выпрямился. Лицо разгладилось.

– Я сделал ему предложение, которое сделаю сейчас вам. В то время он принял это предложение. Для меня было серьезным разочарованием, когда он попытался выманить у меня бо; льшую сумму. Должен признаться, это не должно было меня удивлять. Он не был самым надежным из людей, согласитесь. Но я был слишком нетерпелив при одной мысли, что вот-вот приобрету херувима с колесницей.

– И несессер, – добавил Аш. – Он сказал, что может раздобыть оба. Изменил условия сделки, Вазин. Впрочем, как и вы, использовав Капелли, чтобы получить несессер.

Вазин откинулся на спинку кресла, снова сложил пальцы домиком и стал постукивать кончиками друг о друга. Смоляно-черные глаза смотрели вперед.

– Информация по несессеру появилась вскоре после нашей встречи. Я не видел причин использовать посредника, когда могу сам заключить сделку. Плату за херувима я не снижал.

– Вы отказали ему, и он повысил ставку. А женщина? Его женщина? Побочный эффект?

– Они были партнерами, как сами утверждали. Как, похоже, и вы двое. То, что произошло с ними, – трагично. Судя по тому, что я слышал, дело в наркотиках и алкоголе. Возможно, ссоре, дошедшей до экстремальных пределов ссоре с теми, кто снабжал его таблетками, которые он, очевидно, принимал без всякой меры.

– А Винни?

– А, ваш дядя. Тоже трагедия. Он был совершенно невинной жертвой, его смерть была ничем не оправданной и никому не нужной. Вам следует знать, что эти смерти ничего мне не дали. Я бизнесмен и ничего не делаю без перспектив получения прибыли или дохода.

Аш подался вперед:

– Джей Маддок.

В глазах Вазина что-то сверкнуло, но Лайла так и не поняла, раздражение или удивление.

– Вам следует быть более определенным.

– Она убила Сейдж Кендалл, моего брата, Винни и всего несколько дней назад – Капелли.

– Но что все это имеет общего со мной?

– Она работает на вас. Я здесь на вашей территории! – рявкнул Аш, прежде чем Вазин успел заговорить. – У меня то, что вы хотите. Вы не получите это, если будете лгать или оскорблять меня.

– Заверяю, я не давал ей приказа убивать вашего брата, его женщину или его дядю.

– И Капелли.

– Он ничего не значит. Ни для меня, ни для вас. Я предложил Оливеру сорок миллионов долларов за доставку двух яиц. По двадцать миллионов за каждое. Но поскольку одно приобрел сам, был готов выплатить двадцать миллионов за второе. Он потребовал аванса – десять процентов. Я честно отдал деньги. Он заключил сделку, взял аванс и попытался удвоить запрошенную цену. Его убила алчность, мистер Арчер. Не я.

– Его убила Джей Маддок. Она у вас на службе. Вы ей платите.

– У меня сотни слуг. Вряд ли я могу отвечать за их преступления и несдержанность.

– Это вы натравили ее на Винни.

– Послал ее поговорить c Винсентом Тартелли. Проверить, знает он или нет о местонахождении моей собственности, подчеркиваю – моей собственности. Вряд ли это называется «натравить» на кого-то.

– И все же он мертв, а шкатулка Фаберже, которую она украла в его магазине, находится в вашей коллекции.

– Подарок от служащей. Я не отвечаю за то, каким образом она его приобрела.

– Она напала на Лайлу. Угрожала ей ножом. Порезала.

Лайла сообразила, что для Вазина это стало сюрпризом, поскольку его губы сжались. Значит, Маддок не все рассказывает нанимателю.

– Очень жаль это слышать. Некоторые служащие чересчур старательны. Надеюсь, вы не были серьезно ранены.

– Больше испугана, чем покалечена.

Но Лайла позволила голосу дрогнуть.

– Если бы я не сумела вырваться и бежать… Она опасна, мистер Вазин. Считает, что я знала, где яйцо, хотя это совершенно не так. Она сказала, что никто не узнает, если я ей скажу. Она просто возьмет его и исчезнет. Но я боялась, что она задумала меня убить. Аш…

– Все в порядке.

Он накрыл рукой ее руку.

– Больше она тебя не коснется.

– Меня все еще трясет, когда я об этом думаю.

Она налила бокал вина, сделав все возможное, чтобы он увидел, как дрожит ее рука.

– Аш на несколько дней отвез меня в Италию, но я все еще боюсь выходить из дома. Даже быть в доме одной… Она звонила и снова мне угрожала. Я опасаюсь ответить на звонок, потому что она заявила, что убьет меня. Что теперь это не работа, а личное.

– Я обещал тебе, что скоро это закончится.

– Мне жаль, что у вас неприятности из-за моей служащей.

Он даже чуточку порозовел: явный признак гнева.

– Но опять же, я тут ни при чем. И чтобы закончить эту тему, предлаг

аю ровно ту сумму, что предлагал Оливеру. Двадцать миллионов.
– Вы могли предложить мне в десять раз больше. Я бы не взял.

– Аш, может быть, мы могли бы…

– Нет! – выкрикнул он. – Это мое дело, Лайла. Только мое! И мой путь!

– В чем же заключается ваш путь? – полюбопытствовал Вазин.

– Позвольте мне кое-то прояснить. Если мы не выйдем отсюда невредимыми и заключив сделку, мой представитель уполномочен сделать заявление. Колеса запущены и фактически, если через определенное время, которое мы тратим зря, он не услышит моего голоса…

Он сверился с часами.

– Через двадцать одну минуту они завертятся.

– Какое заявление?

– Находка одного из утерянных императорских яиц, приобретенных моим братом для Винсента Тартелли. Подлинность яйца заверена экспертами и соответствующими документами. Яйцо будет немедленно перевезено в безопасное место и пожертвовано в Музей искусств Метрополитен в качестве постоянного займа от семьи Арчер. Мне не нужна проклятая штука, – чеканил Аш. – Я считаю, что она проклята. Хотите ее – договаривайтесь со мной. Иначе не стесняйтесь, попробуйте добыть его из Метрополитен. Так что мне совершенно все равно, что вы решите.

– И чего вы хотите, если не денег?

– Джей Маддок.

Вазин усмехнулся.

– Считаете, что можете передать ее полиции? Что на нее надавят, чтобы дать показания против меня?

– Я не хочу сажать ее в тюрьму. Я хочу, чтобы она умерла.

– О, Аш…

– Прекрати. Мы уже это обсуждали. Пока она жива, она представляет собой угрозу. Она сама сказала, не так ли, что это личное. Она – наемная убийца и намеревается прикончить тебя. Как прикончила моего брата.

Он с разъяренным лицом повернулся к Вазину.

– И что сделали копы? Привязывались ко мне, допрашивали Лайлу. Сначала посчитали это убийством и самоубийством, потом ссорой из-за наркотиков. Моя семья из-за этого страдает. Потом Винни, в жизни никому не причинивший зла. А копы? Пытаются во всем обвинить меня, нас обоих. К черту копов. Хотите яйцо? Получите. А я хочу получить Джей Маддок.

– Желаете заставить меня поверить, что способны совершить хладнокровное убийство?

– Хладнокровное правосудие. Я защищаю всех, кто принадлежит мне. Мою семью. Лайлу. Она заплатит за то, что посмела притронуться к моей женщине. Больше у нее не будет возможности сделать это еще раз.

– О, бэби!

На этот раз Лайла изобразила плохо скрытый восторг.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя такой защищенной! Такой особенной!

– Никто не смеет коснуться того, что принадлежит мне, – безапелляционно заявил Аш. – И я получу правосудие для моей семьи. Это не будет ничего вам стоить.

– Наоборот, это будет стоить мне очень ценной служащей.

– У вас их сотни, – напомнил Аш. – Вы всегда сможете нанять новых. Одна женщина…

Далее он воспользовался импровизацией Лайлы:

– …которая взяла бы яйцо себе, знай Лайла, куда я его спрятал.

Он вынул из кармана снимок. Положил на стол.

– Это снято в моей мастерской. Думаю, что вы можете легко в этом убедиться. Поскольку ваша сука уже побывала у меня. Больше его там нет. Оно там, куда вы никогда не доберетесь. Часы тикают, Вазин. Можете увидеть яйцо в музее, как любой посетитель. Его никогда не будет в вашей коллекции.

Вазин вынул из кармана тонкие белые перчатки и надел, прежде чем взять фото. Кровь бросилась ему в лицо, на котором отразилось что-то вроде мгновенной буйной радости. В руках у него был снимок херувима с колесницей.

– Детали. Видите детали?

Аш бросил на стол второе фото.

– Сюрприз.

– А! Часы! Да-да, как я и думал. Более чем изысканно. Чудо искусства. Это было сделано для моего рода. Оно принадлежит мне.

– Отдайте мне женщину, и оно будет принадлежать вам. Денег у меня более чем достаточно. Я вполне реализован в своей работе. У меня есть женщина. Но нет правосудия. Дайте мне то, что хочу я, и я дам вам то, что хотите вы. Она все испортила. Если бы она не испортила все, что можно, с Оливером, яйцо уже было бы у вас. Причем всего лишь за тот аванс, что вы выплатили. Вместо этого она засветилась на камерах в магазине Винни, и у полиции есть заявление Лайлы о нападении. Они свяжут ее с вами, если уже не связали. Она заплатит за смерть брата, или вы не получите ничего. Я разобью молотком проклятую штуку, но вам не отдам.

– Аш, прекрати. Ты обещал, что не выйдешь из себя. Мистер Вазин, он не сделает этого.

Лайла, словно в полной панике, с мольбой протянула руки Вазину.

– Он этого не сделает. Просто расстроен. Винит себя за Оливера.

– Черт возьми, Лайла!

– Ему нужно понять, бэби. Только и всего. Он должен покончить с этим и все исправить. Только тогда все будет хорошо.

– А вы, мисс Эмерсон? Вы признаете такое правосудие?

– Я… – Она прикусила губу. – Ему нужно жить в мире, – пробормотала она наконец. – А я… я не могу жить в постоянном страхе, что она вновь появится. Каждый раз, когда я закрываю глаза… потом мы уедем. Сначала на Бали, потом, может быть… не знаю… куда он захочет. Но он должен жить в мире, а мне нужно чувствовать себя в безопасности.

Блестящая рыба, – напомнила она себе и потянулась к руке Аша.

– Я хочу то, чего хочет Аш. А он хочет того, чего хочу я. У меня карьера, и он в меня верит. Правда, бэби? Он собирается вложиться в меня, и кто знает, вдруг я сумею договориться о фильме. «Луна встает» может стать вторыми «Сумерками» или «Голодными играми».

– На ваших руках будет кровь.

– Нет!

Она дернулась, широко раскрыв глаза.

– Я ничего не буду делать. Я просто… просто хочу быть с Ашем. Она ранила меня. Не желаю больше жить взаперти. Не примите за оскорбление. Но я не желаю жить так, как вы, мистер Вазин, когда не можешь выйти, повеселиться, куда-то пойти. У вас будет все, что вы хотите. Аш получит то, в чем нуждается. Мы все просто… будем счастливы.

– Если я соглашусь, как вы это сделаете?

Аш взглянул сначала на свои руки – сильные руки художника, – потом в глаза Вазину, чтобы тому все стало ясно. Лайла быстро отвела взгляд.

– Пожалуйста, я не хочу знать. Аш пообещал, что после этого мы больше никогда не станем об этом говорить. Я хочу одного: поскорее забыть.

– Кровные узы, – просто добавил Аш. – Что бы вы сделали с людьми, убившими ваших предков, будь у вас такая возможность?

– Убил бы их. Так же жестоко, как они убили моих родных. Расправился бы и с семьями, их друзьями.

– Меня интересует только она. Мне безразлична ее семья, если у нее есть таковая. Только она. Да или нет, Вазин?

Время бежит. Как только оно закончится, никто из нас не получит желаемого.

– Вы предлагаете обмен. Ценность за ценность. Когда?

– Как можно скорее.

– Интересное предложение.

Он сунул руку под подлокотник кресла. Немедленно появилась Карлайл.

– Сэр?

– Пусть приведут Джей.

– Немедленно.

– Ой…

Лайла скорчилась в кресле.

– Она не дотронется до тебя, – пообещал Аш.

– Даю вам слово. Гостю ничего не грозит в доме хозяина. Это не только плохое воспитание, но и дурная примета. Но если сделка будет заключена, и вы, как ваш брат, отступитесь от своего слова, вам и мисс Эмерсон придется более чем плохо.

Аш ощерился:

– Еще раз пригрозите моей женщине, Вазин, и в вашей витрине не будет четвертого яйца.

– Условия. Не угрозы. Вам стоит понять, что бывает с теми, кто отказывается от своего слова или плохо мне служит. Войдите, – ответил он на громкий стук в дверь.

Джей была в черном: облегающие брючки, приталенные блузка и жакет. Ее глаза сверкнули при виде Лайлы.

– Как интересно видеть вас здесь. Вас обоих. Мистер Вазин сказал, что вы приедете сегодня. Показать им… выход, сэр?

– Мы еще не закончили. Мне сказали, что вы с мисс Эмерсон уже встречались.

– Короткая встреча на рынке.

Джей опустила глаза.

– Сегодня на вас туфли получше.

– И еще одна встреча, о которой вы не упоминали в отчете. Где это было, мисс Эмерсон?

Лайла покачала головой и уставилась в пол.

– В Челси, – подсказал Аш. – В паре кварталов от галереи, где выставляются мои работы. Ты приставила ей к боку нож.

– Она преувеличивает.

– Но вы забыли упомянуть об этой встрече.

– Это был слишком незначительный эпизод.

– Я ударила тебя. Ударила в лицо.

Лайла позволила себе мгновенно струсить под взглядом Джей.

– Аш!

– Я рассчитываю на подробности, Джей.

– Извините, сэр, я не подумала. Мой промах.

– Да, промах. И звонок мисс Эмерсон, как я полагаю, тоже промах. Мы с мистером Арчером заключили соглашение в отношении моей собственности. Ваши обязанности на этом закончены.

– Как пожелаете, мистер Вазин.

– Вы не исполнили моих желаний, Джей. Это большое разочарование.

Он выхватил электрошокер. Ее реакция была мгновенной. Оружие, спрятанное под жакетом, почти прыгнуло ей в руку.

Но, пораженная током, она упала. Он, не сходя с места, ударил ее вторым разрядом и с абсолютным спокойствием снова нажал кнопку под подлокотником.

Карлайл открыла дверь.

Мельком взглянула на Джей, снова подняла бесстрастные глаза.

– Пусть ее унесут и свяжут. Убедитесь, что у нее отняли все оружие.

– Конечно.

– Я сам провожу наших гостей. Мисс Эмерсон. Мистер Арчер.

Ноги у Лайлы дрожали. Она чувствовала себя так, словно идет по густой грязи. Но они шагали по чистейшему полу. Спустились вниз.

– Сегодня вечером будет лучше всего, – преспокойно заметил Вазин. – Скажем, в два часа ночи. Спокойное тихое место, не согласны? Учитывая разнообразные умения Джей, чем скорее обмен будет сделан, тем лучше для всех.

– Ваше время, мое место. Мои представители встретят ваших в два часа ночи в Брайант-парке.

– Учитывая ценность вещей, лучше произвести обмен лично. Искушение наемников уйти вместе с яйцом будет велико…

– Маддок имеет для меня равную ценность. Вы сами привезете ее?

– Она полезна мне лишь как средство получить Фаберже.

– Яйцо полезно мне лишь как средство получить Маддок, – в тон ему отозвался Аш. – Я намерен забыть о существовании вашем – и яйца. И советую вам сделать то же. Забыть обо мне и моей семье.

Аш снова сверился с часами.

– Времени почти не остается, Вазин.

– Два часа, Брайант-парк. Мой представитель свяжется со мной в два часа пять минут. Если яйцо не будет доставлено, как мы согласились, вам это дорого обойдется. И вашей семье.

– Привозите Маддок, и все будет сделано.

Он взял Лайлу за руку и вышел. Около его машины стоял охранник. Он вручил Лайле сумочку, открыл дверь и молча подождал, пока Лайла сядет.

Она едва смела дышать, пока они не выехали из ворот и не покатили вдоль дороги у высокой стены.

– Тебе нужно позвонить, а я… не можешь на минуту остановиться? Что-то мне нехорошо.

Он свернул к обочине и остановился. Она рывком открыла дверь и вывалилась наружу.

Согнулась и закрыла глаза, ожидая, пока уймется головокружение. И почувствовала прикосновение его руки к пояснице.

– Успокойся.

– Мне просто нужен воздух.

Что-то свежее, что-то чистое.

– Он еще хуже ее. Не думал, что на свете что-то может быть хуже, но это он. Я бы вряд ли вынесла еще пять минут в этой комнате, в этом доме. Меня словно медленно душили.

– А я едва тебе не поверил.

Но теперь он видел, что она вновь стала собой. Легкая дрожь, проходившая по ее телу, бледность лица, когда она вскинула голову…

– Он убил бы ее сам, прямо там, прямо на наших глазах, если бы мы немедленно отдали ему яйцо. И спокойно отошел бы, щелкнув пальцем слуге, чтобы убрал тело.

– Она – наименьшая из моих тревог.

– Мы бы никогда не ушли оттуда живыми, если бы у тебя не было того, что ему нужно. Я это знаю. Знаю.

– Он сдержит слово. На этот момент.

– На этот момент, – согласилась она. – Видел его лицо, когда ты показал ему снимки? С таким выражением он вполне мог смотреть на бога.

– Это один из его богов.

Она позволила себе прислониться к нему, снова закрыла глаза.

– Ты прав. Он не безумен, во всяком случае, не настолько, как я воображала. Он верит всему, что говорит о Романовых, об узах крови. Все эти прекрасные вещи, с такой любовью помещенные под стекло. Только для него. Только чтобы владеть. И дом. Замок, где он может быть царем. Окруженный людьми, которые по одному его слову сделают все, что он пожелает. Любая из этих прекрасных шкатулок значит для него больше, чем люди, которые выполняют его приказы. А больше всего он поклоняется драгоценным фигуркам.

– Мы закончим это, и у него ничего не останется.

– Для него это будет хуже смерти. Я рада. Я рада, что для него это будет хуже смерти. Когда он надел эти дурацкие перчатки, я хотела подойти к нему и чихнуть прямо в лицо, чтобы посмотреть на реакцию. Только я боялась, что кто-то войдет и пристрелит меня.

– Ты чувствуешь себя лучше.

– Намного.

– Я позвоню Алекси, на случай, если копы не услышали происходящего.

– О’кей. Я пойду проверю сумочку и машину. У них было полно времени, чтобы установить там жучок или маяк.

Крошечное подслушивающее устройство она нашла в бардачке. Показала Ашу.

Тот молча взял его, уронил и раздавил каблуком.

– Ой, я хотела с ним поиграть.

– Я куплю тебе другой.

– Я хотела этот, – пробормотала она и, вытащив из сумочки зеркало, скорчилась рядом с машиной и стала им орудовать.

– Если бы я никому не доверяла и у кого-то оказался один из моих богов, я бы… вот он.

– Что еще?

– Маячок. Мне только нужно… говорила я Джули, что белое непрактично!

Она сняла жакет, бросила на сиденье.

– У тебя есть одеяло в багажнике. Мне жаль платья.

Совершенно завороженный происходящим, он вытащил старую махровую простыню, которую держал в багажнике на всякий случай. Лайла расстелила ее и, вооруженная своим многофункциональным инструментом, нырнула под машину.

– Ты это серьезно?

– Я только отсоединю его. Они не поймут, что случилось, верно? Потом я его сниму и посмотрю, как он работает. Мне кажется, это дорогая штука. Они бывают разными, особенно для классических машин вроде этой. Я бы сказала, что охрана Вазина готова ко всему.

– Не хочешь сменить масло, пока все равно лежишь под машиной?

– В другой раз. Вот, все.

Она снова вынырнула и уставилась на Аша.

– Он считает нас дураками.

– Мы не только не дураки, но я еще достаточно сообразителен, чтобы иметь женщину, которая способна починить все имеющимися у нее инструментами.

Он взял ее за руки и поднял.

– Выходи за меня замуж.

Она засмеялась, но голова ее тут же снова пошла кругом от сознания, что он вполне серьезен.

– О, боже.

– Подумай об этом.

Он сжал ее лицо ладонями и поцеловал.

– Едем домой.


Всего лишь импульсивный порыв – заверила себя Лайла. Мужчина не делает предложение женщине, которая только сейчас повредила маячок, установленный одержимым преступником с манией царского величия.

– Порыв, – снова подумала она, потому что их роль в этом извращенном, кровавом и сюрреалистическом кошмаре закончена.

Агенты, работающие под прикрытием, поедут на свидание в Брайант-парк. Они возьмут Джей Маддок и представителей Вазина под арест. Файн и Уотерстон вместе с сотрудниками ФБР арестуют Вазина. Подстрекательство к убийству и наем киллера, и это только начало списка.

Им удалось свалить преступную организацию, причем без сучка и задоринки.

У кого бы не закружилась голова?

И кто бы не нервничал, призналась она себе, бегая по спальне вместо того, чтобы проверить свой сайт, работать над книгой и обновить блог. Но она просто не могла успокоиться.

Люди не переходят от встречи при жутчайших обстоятельствах к взаимным интересам, сексу, любви и свадьбе всего за несколько недель.

Но людям обычно не приходится работать над раскрытием убийств, обнаружением бесценных предметов искусства, летать в другую страну и обратно и добровольно идти в паутину мерзкого паука, чтобы его захватить.

И при этом заканчивать книгу, писать картины, заниматься потрясающим сексом. И красить ванные.

Но ей нравилось постоянно быть занятой.

Как они будут общаться, когда ритм жизни замедлится до нормального? Когда они смогут просто работать, жить и быть самими собой?

Но тут вошел Аш. Он снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки. Взъерошенные волосы и проницательные рентгеновские лучи глаз. Он снова похож на художника. Художника, заставлявшего ее жаждать невозможных вещей. Она и не представляла, что это можно хотеть…

– Все устроено, – сообщил он.

– Устроено?

– У них ордера на арест. Они подождут до времени встречи, а потом будут действовать одновременно. Передача иногда прерывалась, но они достаточно хорошо все поняли.

– Передатчик в лифчике был абсолютным Q.

– Q?

– Тебе определенно необходим киномарафон. Бонд. Джеймс Бонд. Ну, знаешь, Q.

– Ладно, понял. Ты же уже сняла передатчик, верно?

– Нет. То есть сняла. Но вроде как надеюсь, что они забудут попросить его обратно. Хотелось бы с ним поиграть. Очевидно, диктофон в ручке был хорошим отвлекающим маневром, но я, правда, думала, что та женщина нащупает передатчик.

– Даже если бы и так, Маддок у нас. Он отрекся от нее.

Как бы она ни презирала женщину, все же в животе что-то сжалось.

– Знаю. С ней было покончено, как только я рассказала, что она напала на меня, звонила мне и словом ему не обмолвилась.

– И еще не повредил намек на то, что она бы рада сцапать яйцо для себя.

– Он бы просто убил ее. Так что мы еще сделали ей одолжение. Но если честно, я не желала бы никому такого врага, как Вазин. Даже ей.

– Она сама выбрала судьбу, Лайла. Копы захотят от нас показаний. Завтра. Даже если Маддок не сдаст Вазина, у них достаточно улик, чтобы предъявить обвинение. За Оливера, за Винни. За девушку Оливера. Файн говорит, что власти допрашивали Бастоне.

– Вот это прекрасно! Мне он понравился. Буду рада, если они тоже добьются правосудия.

– Сегодня вечером Алекси остается в отцовском доме. Херувим с колесницей завтра отправляется в музей Метрополитен. Мы подождем с объявлением, пока полицейская операция не будет закончена. Но там ему самое место. Где он будет в безопасности.

Теперь все так просто. План почти осуществлен.

– Почти все сделано, – кивнула она.

– В основном, – ответил он, чем вызвал ее улыбку. – Они спрашивали, останемся ли мы сегодня дома, на случай, если Вазин послал кого-то следить за нами. Можно их отвлечь.

– Полагаю, учитывая обстоятельства, это правильно. И я слишком устала.

– Отпразднуем вместе с Люком и Джули завтра, как собирались.

Он подошел к ней, сжал ее руки.

– Пойдем, куда хочешь ты.

Куда угодно, и он не шутил.

– Почему?

– Я бы сказал, потому что мы это заработали.

– Нет, почему? Почему ты спросил у меня то, что спросил? Мы только что провели час, притворяясь людьми, которыми на самом деле не являемся, и стресс был таким, что я едва не заблевала всю твою классическую машину. Потом я под нее полезла, потому что Вазин, возможно, был счастлив увидеть нас мертвыми, независимо от того, настоящие ли мы, или только притворяемся. Не думаю, что это имеет значение.

– Но это одна из причин.

– Ничего не понимаю. Четвертого июля мы даже не подозревали о существовании друг друга, а сейчас, перед Днем труда, ты говоришь о…

– Можешь произнести это слово. Оно не обожжет тебе язык.

– Не знаю, как все это случилось. Я привыкла разбираться в том, как работает тот или иной механизм. Но не знаю, как это случилось.

– Любовь – не сломанный тостер. Ее нельзя разобрать, изучить детали, заменить одну и снова собрать. Ты просто ее чувствуешь.

– Но что, если…

– Попытайся обойтись без «если», – предложил он. – Ты забралась под машину в своем голубом платье. Когда я скорбел, ты дала мне утешение. Ты послала моего отца к черту, когда он был непростительно груб с тобой.

– Собственно говоря, я не…

– Ну почти послала. Ты чинишь шкафы, красишь ванные, расспрашиваешь швейцара о его семье и улыбаешься официантам. Когда я касаюсь тебя, весь остальной мир исчезает. Когда я смотрю на тебя, вижу остальную свою жизнь. Я намерен жениться на тебе, Лайла. Я просто даю тебе время привыкнуть к этой мысли.

Все, что смягчилось в ее душе, пока он говорил, снова застыло.

– Ты не можешь говорить «я намерен жениться на тебе», словно собираешься пойти в китайский ресторан за едой. Может, я не хочу китайскую еду. Может, я аллергик. Может, я не доверяю блинчикам с мясом и овощами!

– Тогда возьмем свинину с жареным рисом. Тебе лучше пойти со мной.

– Я не закончила, – буркнула она, когда он потащил ее из комнаты.

– А я закончил. Картину. Думаю, тебе нужно ее увидеть.

Она перестала сопротивляться.

– Ты закончил картину? И не сказал мне?

– Зато говорю сейчас. Я не буду говорить писателю, что картина стоит тысячи слов, но тебе нужно ее увидеть.

– Умираю от нетерпения. Но ты выгнал меня из мастерской. Я не знаю, как ты закончил ее, хотя я не позировала тебе много дней. Как ты…

Она замерла в дверях.

Картина стояла на мольберте, лицом к ней, посередине длинного ряда окон, и свет раннего вечера мягко омывал ее.