Я люблю тебя, Ленинград!

Из записей Марка Неснова)

                Мы ленинградцы с тобой по призванию,
                Хоть не всегда в Ленинграде живём.
                Из песни 60-х

 На свободе я уже был больше полугода.
А ощущения свободы в душе не было.

Вроде бы всё нормально.
Работаю  приличным начальником.
Поступил в институт.
Живу с любимой женщиной в хорошей квартире.
Всего хватает.
А счастья нет.

Может быть оттого, что работаю в лагере с заключёнными, и это ежедневное  общение возвращает в прошлое.
А может быть потому, что северный городок, в котором мы живём, не даёт душе ощущения простора и полёта.

И хотя умом понимаю, что всё лучше, чем об этом мечталось, в душе всё ещё какая-то зажатость и неопределённость.

Это чувствует и моя жена, потому что человек она деликатный и внимательный.

И тогда она предлагает мне съездить дней на десять в её любимый Ленинград,чтобы немного развеяться.

В Ленинграде я никогда не был, и согласился сразу.

Мы купили билеты на самолёт Сыктывкар-Ленинград.
Друзья дали нам телефон администратора гостиницы, ибо устроиться без блата в те времена было невозможно.
И  я с нетерпением ожидал встречи с Ленинградом.

Но была  одна проблема, без решения которой, можно было испортить всю поездку.
Мы с женой ещё не были расписаны, а наша очередь в загсе подходила только после возвращения.
Без штампов о регистрации брака, в гостинице придётся жить отдельно.

Мало того, что понадобится просить два номера, так ещё дежурные по этажу будут постоянно портить нам жизнь.

Помог заведующий  гинекологии  заводной хохол Вася Гуменяк, которого боялись и обожали все женщины города.

Нас расписали в течение часа.
И после импровизированного, но  шумного застолья в ординаторской
 Железнодорожной больницы, где работала моя жена, мы отбыли в Сыктывкар, в сопровождении половины пьяной компании.

Устроились мы нормально.
Завтракали в буфете гостиницы, обедали и ужинали в ресторанах.
Целыми днями жена водила меня по музеям и выставкам.
Но уставал я буквально во втором зале , потому что масса впечатлений не укладывалась в голове.

Всё было интересно, но освобождения души не наступало, и у меня уже стал зарождаться страх, что это может сохраниться до конца жизни.

На пятый день мы собрались с утра в кинотеатр посмотреть фильм
«Иван Васильевич меняет профессию», который уже в стране знала каждая собака, а я всего лишь слышал цитаты из фильмы, да  немного знал содержание.

Сеанс начинался в десять утра, а надо было ещё поесть и добраться.

Но как говорит украинская пословица:
«Як бидному женытысь, то и нич  коротка».

Буфет в гостинице не работал.
Добрались до подвальчика на Невском, где подавали сосиски с капустой,
но увидев стометровую очередь, прошли мимо, надеясь дальше чего-нибудь перехватить.

Но, как это обычно было при Советах, во всех кафе и столовых были несусветные очереди, и мы уже смирились с тем, что кино нам придётся смотреть голодными.

Но Господь, видимо, сжалился над своими несчастными детьми, и наши глаза вдруг уткнулись в огромную вывеску над магазином  «КОЛБАСА».

В отдел копчёностей стояло человек десять, а варёная колбаса лежала свободно, мало кого привлекая из привычных к ней ленинградцев.
В нашем городке колбаса не продавалась никогда, и нам даже не пришло в голову, что можно попросить нарезать или хотя бы отрезать.

Мы купили огромный батон свежайшей  колбасы и вышли на Невский.
Следующий магазин был  «Хлеб», где мы купили горячий душистый нарезной батон.

Не столько от голода, сколько от соблазна поесть редкий для нашего городка продукт, я прокусил  целлофановую оболочку посредине и переломил батон колбасы пополам.

Не знаю, что думали о нас прохожие, когда они видели двух прилично одетых мужчину и женщину, которые, идя по Невскому,  зимним снежным утром, грызли с огромных кусков колбасу, заедая её булкой из второй руки.

Но все нам доброжелательно улыбались и , кажется,  радовались нашему восторгу и счастью, которым  светились наши лица.
Нам было весело, и мы ели, смеясь и представляя себя со стороны.

Радости нашей не было предела.
Съев, сколько позволил желудок и силы, мы выбросили остатки в урну и направились к остановке такси неподалёку.

И здесь нас ждало новое божественное откровение.

Огромных размеров дама с красными от мороза щеками, одетая в белую куртку, из под которой виднелась половина телогрейки, торговала с лотка апельсинами.

Апельсины в нашем городке появлялись один раз в год  и, съев по два ящика за пару дней, народ снова забывал на год о такой экзотике.

А тут свободно  «Бери-не хочу».

Мы купили два апельсина  и, обгрызая зубами корку, добрались до обжигающей холодом мякоти и съели их мгновенно под одобрительные возгласы  народа на остановке такси.

Какой-то  мужик предложил нам помыть руки из бутылки «Боржоми».
Кто-то из женщин протянул нам  платок, и все смеялись вместе с нами.

Жена объяснила, что я впервые в Ленинграде, и мы опаздываем в кино.

Так же улыбаясь, вся очередь предложила нам сесть в подошедшую машину,
чем мы и воспользовались.

Уже садясь в машину, я вдруг почувствовал, что моей зажатости, как не бывало.
Мир для меня засиял новыми красками.
Было легко и весело, и я понял, что так теперь будет всегда.

Я вылез из машины, поднял правую руку и громко крикнул:
-Ленинградцы!  Я люблю вас!!!

А потом ещё громче добавил:
Я  ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,  ЛЕНИНГРАД!!!