Актеон

               


                «К Диане. Скажи, о богиня, если сама судьба привела
                сюда несчастного Актеона, то почему же ты послала его
                на съедение псам? Любого смертного следует наказывать
                только за зло, приченённое оружием. Твой гнев не
                достоин богини»

                Неизвестный автор. Надпись в основании
                свода фресок «Диана и Актеон»,
                выполненных в студиоло (личном
                кабинете) Паолы Гонзаго и Галеаццо
                Санвитале в их замке в Фонтанеллато
                великим живописцем Пармиджанино



Из сумрачных небес блеснул стрелою луч,
Вонзясь в молочную реку тумана,
И отблеск загорающихся туч
Сафьяном лёг на сонные поляны.

Вершины гор в виссоне дымных нег,
По склонам льётся лиловатый сумрак,
Как будто тает ночи синий снег
И обнажает золотое лоно утра.

Сосна – росчерк сигилы золотой
На мхом поросшем старике-утёсе,
Дубравы после ночи колдовской
У солнца водопады света просят.

Ручей звенит прозрачною струёй,
И травы умываются росою,
Предчувствуя дневной тяжёлый зной
С вибрирующей душной пеленою.

Как медный василиск стоит скала
В лучах гиганта Бриарея,
Хоть у подножия и притаилась мгла.
Над медью ястреб одиноко реет.

И всё пронзает лучезарный свет
Расплавленною бронзовою массой,
И от неё нигде спасенья нет –
В Эребе даже скрыться не удастся.

И рощи подставляют ей свою листву,
В оранжевых волнах купаются долины,
И птицы славят утра красоту
И нежатся цветы в лучах лавины.

Ночь, Гипнос и Морфей спектакль отыграли
И удалились за кулисы гор,
И вслед за ними с лёгкою печалью
В бриллиантовом сиянье звёздный хор.


Проснулась златокудрая богиня
От сладкого заманчивого сна,
Увидя над собою купол синий,
Она улыбкой озарила небеса.

На ложе разметав копну кудрей,
В лазурный неба океан она глядела,
Будто из гибких ивовых ветвей
Гефест-искусник создал её тело.

А рядом с нею безмятежно спал
В вуалях-паутинах сновидений
Её возлюбленный прекраснейший Кефал,
Её непобедимый нежный гений.

К нему богиня Эос наклонилась -
Роз лепестки с фиалкою слились,
Лицо охотника Кефала озарилось -
Тела в ветра-объятия сплелись.

Он улыбался молодой богине,
Её щекам, ресницам и бровям,
Глазам – верх нежности и ласки - синим
И золотым растрёпанным кудрям.

И девушка в ответ ему смеялась,
Ей хором отвечали гор громады,
Лучами солнце в небе улыбалось
И ему вторили зелёные дриады.

И вот влюблённые над речкою вдвоём
Под кронами платанов-великанов,
Два сердца – бесконечно-нежный сон –
От крепкого вина объятий пьяны.

Но вдруг собачий лай порвал тишину леса
И стоголосым эхом раскроил лазурь,
Упала грёз блаженная завеса –
Охота началась, как сотня страшных бурь.

Охотничий рожок пронзительно звучал
И лай мешался с этим трубным звуком,
И кто-то бодрым голосом кричал
И на весь лес свистел и улюлюкал.

Песчаный берег озарился светом:
У кромки вод румяна и нежна,
Как будто была дочерью рассвета,
Стояла девушка, как кипарис стройна.

Возле неё пятнистые косули,
В руке сжимает лук с тугою тетивой,
Молнии-стрелы в колчане заснули,
За поясом нож-месяц золотой.

Возлюбленные тотчас в ней узнали
Богиню леса, дичи и охоты,
Дианой- Фебой-Артемидой её звали,
Жилищем были ей пещеры или гроты.

Кефал и Эос были скрыты от неё
Стеною леса, бархатом зелёным
И светлое лесное божество
Не догадалось о присутствии влюблённых.

И положив на землю свой колчан и лук,
Диана подошла к воде хрустальной,
Река, отделавшись от своих горных мук,
В долине здесь текла размеренно и плавно.

Сняла свой хитон белокурая Феба
И солнце лучами обвило ей стан,
И прикоснулось к ней ласково небо,
Зефир, восхищаясь, бежал по волнам.

Омыв свои плечи прохладной водою,
Диана вошла в синь прозрачной реки,
Река её встретила мягкой волною,
На гребне которой играли лучи.

В объятия свежей бодрящей лазури
Упала Диана, целуя волну,
Вдруг лес дико рыкнул тигрицею-бурей –
Опять лай собачий взорвал тишину.

Теперь уже близко, совсем уже рядом,
И на поляну, как сотня менад,
Влетела сметающим бешеным стадом
Собачая свора - клокочущий ад.

А следом за псами, как вихрь, на поляну
Примчался охотник, бушуя как пламень,
Но вдруг он увидел нагую Диану
И стал словно глыба, скала или камень.

Сжимая в руке два коротких копья,
Как будто попав в неожиданный сон,
Как статуя-вспышка МидАса-царя,
Стоял ошарашенный Актеон.

И заглядеться можно было на него –
Превосходил красою Ганимеда,
И стройн как тополь – крона –серебро,
И взгляд как у героя Диомеда.

Геракла мощью он не обладал,
Но всё же в теле чувствовалась сила,
Душою был вулкан (сейчас он спал),
Глаза -  огонь (сейчас их тьма покрыла).

Шёлк пепельных кудрей волною ниспадал
На бронзовые от загара плечи.
Что же случилось? Актеон не понимал,
Была какой-то сказкой эта встреча.

Иль выпил колдовского он вина Цирцеи?
Или Медузою был в камень превращён?
Вдохнул ли фимиам волшебницы Медеи?..
О нет – запутался в сетях Диктинны* он.

И были так крепки невидимые сети,
Что сам Атлант не смог бы их порвать,
Они приносят муки, но на свете
Ещё никто их не пытался разорвать.

Напротив, жаждет каждый смертный в них попасть,
Чтобы земной любовью насладиться,
Чтобы её вином упиться всласть
И навсегда её законам подчиниться.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И древний миф безжалостный гласит:
Диана,  злобой преисполнившись слепою,
В оленя Актеона превратит
За то, что видеть он дерзнул её нагою.

И его собственная свора не узнает
И будет гнать оленя по лесам,
Пока в конце концов не растерзает
И не отплатит за богини срам.

Достойно ль для бессмертных бесноваться?
И красоту от смертных глаз скрывать?
Достойно ль для богини не влюбляться?
Влюбляться и в себя не позволять?

И пусть жестокий миф твердит,
Что Актеон растерзан был своими псами,
А вечная Любовь нам говорит:
"Он утонул в объятиях Дианы"




*Диктинна (древнегреч.) - сеть. Одно из имён богини Дианы.