Посыльный

                П О С Ы Л Ь Н Ы Й
                (повесть)
   
   Найдя комнату N219, Хуан одел перчатки и осторожно вошел в неё (дверь была закрыта, но не заперта на ключ). В комнате было пусто, на маленьком журнальном столике лежал журнал "COSMOPOLITAN" с Джейн Уэндел на обложке. Всё правильно. Закрыв за собой дверь, Хуан открыл шкаф и извлёк оттуда небольшой чемодан. Открыв его, он быстро, с профессиональной ловкостью собрал винтовку с оптическим прицелом и прикрепил к ней больших размеров глушитель. Затем, открыв "COSMOPOLITAN" на странице 10, достал из него небольшую фотографию и внимательно рассмотрел её. Сунув фотографию в карман, он взял стул и сел сбоку от окна, так, что с улицы его не было видно. Закурив, он принялся ожидать, разглядывая красивую вывеску отеля "Hillton".
   Через некоторое время к отелю подъехал черный "Линкольн", шофер вышел и поднялся в отель. Через пару минут он спустился обратно и сел в машину. Хуан прокашлялся, поднял винтовку и положил на колени. Прошло еще пару минут, как вдруг швейцар открыл дверь и почтительно пропустил вперед мужчину в новом дорогом костюме. Это был он. Медлить было нельзя. Хуан взял винтовку, быстро прицелился и дважды нажал на курок (он всегда делал это дважды). Два глухих хлопка прозвучали в воздухе. Хуан резко поднялся, взял с подоконника окурок и бросил в карман. Кинув винтовку на пол, он быстро подошел к двери, открыл её, и скрылся в плохо освещенном корридоре.
   
   ***
   
   Вечерело... Шумел теплый ветер, и на банановые плантации спускалась тихая бразильская ночь. Работники, тихо переговариваясь, шли домой, и только чей-то радиоприемник монотонно звучал в воздухе, полном москитов.
   А в Саратове в это время было около девяти часов утра.
   На столе уныло кряхтел старый засаленный будильник, уже разучившийся звенеть. Иванишин вяло открыл усталые глаза, раздраженно зевнул, и неловким движением руки смахнул будильник нa пол.
   Иванишин так и лежал со вчерашнего вечера - в одежде: серых брюках и простой нестиранной рубахе; только сапоги снял. Отгоняя от себя еще не ушедшие в день вчерашний сновидения, он понял, что хочет пить. Воды... Приподнявшись, держась за спинку кровати, он потянулся к кувшину с водой (кувшин стоял на другом конце стола, столь трудно досягаемом в утренние часы)...
   Кувшин был пуст. Безжизненная, словно отрезанная, рука плавно опустилась на мятую постель. Прошло время... Иванишин нехотя встал, и, зевая, подошел к окну. Морозный воздух предательски проникал в комнату, и ему стало не по себе. Закрыв окно, он хотел было отойти от него, но вдруг заметил, что из соседнего подъезда вышел Петя с полной авоськой пустых бутылок и направился в сторону гастронома. Иванишин подошел к вешалке, снял свое старое в пятнах пальто и полез под кровать за сапогами; старыми кирзовыми сапогами, которые помнят еще и стройотряд, и очереди в вино-водочный ранними утрaми, и проходную завода железобетонных изделий им. Фришке, и столь рьяно пинаемого интеллигента в пенсне и заношенном до дыр пиджачке... Под кроватью он обнаружил полпачки "Примы", и, поместив находку в карман брюк, направился к двери. Вдруг в дверь позвонили. Рэймонд недовольно встал, подошел к двери и открыл её. На пороге стоял посыльный в синей шапочке.
   - "Вам письмо", - произнес он. Взяв письмо и что-то пробурчав в ответ, Рэймонд закрыл дверь прямо перед носом посыльного, ожидавшего, по-видимому, чаевые. Подняв жалюзи на окне, Рэймонд вернулся в свое кресло и принялся читать письмо. Вдруг на улице раздался резкий, неприятный скрип тормозов и какой-то глухой удар. Рэймонд нехотя встал и раздраженно подошел к окну. На краю улицы стоял серебристый "Форд-Скорпио", а рядом лежал мальчик лет двенадцати. Опешивший водитель что-то объяснял прохожим. На улице стало шумно, собралась толпа, раздался звук сирены.
   - "Безобразие! Сколько можно! Даже в номере "люкс" тебя постоянно кто-то достает...надоело уже", - пробурчал он и нервно закрыв окно, опустился в кресло и с неудовольствием продолжил читать письмо.
   
   ***
   
   Врач районной клиники Джозеф Мэтьюс сидел в у себя в кабинете и курил свои любимые сигареты "WINSTON". Дежурство уже закончилось, и он ожидал, пока освободится телефон, чтобы позвонить домой. Неожиданно в дверь постучали и вошел Aрнольд Петерсон, заведующий отделением травматологии.
   - "Джо, ты не мог бы задержаться еще ненадолго?", - спросил он.
   - "Что там такое?", - Мэтьюс поднялся с кресла.
   - "Привезли мальчика; он очень плох - автомобильная авария, а у меня сейчас совещание начинается."
   - "Конкретнее", - попросил Мэтьюс.
   - "Тупое ранение в область бедра; но это не главное. По правой руке проехала машина, но не та, что сбила его; какой-то грузовик ехал следом и не успел свернуть, причем сразу же скрылся... Локтевой сустав в таком состоянии, что я даже не знаю..."
   - "Иду", - коротко ответил Мэтьюс, и проследовал за Петерсоном в операционную. На столе лежал мальчик.
   - "Бедняга", - подумал Мэтьюс и принялся осматривать мальчика, послав медсестру за снимками.
   
   ***
   
   ...Четверг. Шум в ушах. Утро... Два с трудом открытых глаза тупо уставились на потолок, облезлый и потрескавшийся, с одиноко висящей лампочкой. В голове проплыли туманные события вчерашнего дня.
   "Воды...", - подумал Иванишин, и протянул руку в сторону стола, но вспомнил, что кувшин пуст.
   Безжизненная, словно отрезанная, рука плавно опустилась на мятую постель. Иванишин с трудом поднялся, обул сапоги, подошел к вешалке, одел пиджак, затем направился к окну. Постояв некоторое время, молча уставившись на улицу, он вдруг резко направился к двери, открыл её и вышел на лестничную площадку. Прикрыв дверь, он спустился на этаж вниз и дважды позвонил в дверь справа (он всегда делал это дважды). Два глухих звонка прозвучали в воздухе. Никто не спешил открывать. "Опять, наверное, бегает", - подумал Иванишин.
   - "Что, никого нет?", - послышался сзади голос Феликса. Иванишин резко обернулся. Никого не было. Вдруг дверь открылась, и он увидел на пороге Феликса в пижаме и домашних тапочках.
   - "Займи полтора рубля... До получки", - хриплым голосом протянул Иванишин.
   - "Какой получки, ты уже полгода нигде не работаешь. Пить меньше надо; только ходишь, людям спать не даешь.", и, зевнув, Феликс захлопнул дверь. Иванишин смотрел на дверь еще пару секунд, почесывая небритый подбородок.
   - "Сука", - тихо произнес он и вяло поднялся домой. Едва он закрыл за собой дверь, как в неё позвонили.
   
   ***
   
   - Машина готова, мистер Флетчер.
   - Сейчас выхожу, - произнес Рэймонд и повесил трубку. Поднявшись из своего кресла он снял халат, бросил его на диван, и, подойдя к шкафу с зеркальными дверцами, извлек оттуда один из своих парадных костюмов. Одев костюм, он подошел к бару и плеснул себе полстакана "Red Label", положил лед и добавил содовой. Машина уже ждала его. Выпив виски, он вышел из номера, сел в лифт и через пару секунд был уже в холле.
   - Доброе утро, мистер Флетчер, как Вам спалось? - метрдотель оставил свои бумаги за стойкой и подошел к Рэймонду чтобы поздороваться с ним за руку.
   - Нормально, - вяло ответил Рэймонд и, не оборачиваясь, вышел на улицу, миновав двух швейцаров, услужливо открывших перед ним двери.
   
   ***
   
   Иванишин стоял возле окна, курил, и вглядывался в улицу, одетую первым, еще чистым снегом. Снег искрился на солнце, а свежий морозный воздух бессовестно проникал в комнату простой однокомнатной квартиры без мебели и обоев на шестом этаже девятиэтажки; простой девятиэтажки, в которой нестерпимо жарко летом и плохо топят зимой. Простое, привычное февральское утро семьдесят восьмого года.
   Иванишин молча разглядывал холодную улицу и одинокие девятиэтажки, бабушек, спешащих стать в очередь в гастроном; и Феликса с поломанной ногой, сидящего на лавочке под подъездом положив костыль на колени... Через время во дворе появились мамы с детишками и санками, старушки на лавочках, укутавшиеся так, что одни глаза видно.
   Иванишин отошел от окна, собрал под кроватью бутылки и направился на кухню. Порывшись в ящике стола он достал бутылку, закрытую пробкой. В бутылке осталось со вчера немного, и вылив остатки водки в стакан, он полез в хлебницу и достал несколько небольших кусков несвежего серого хлеба. Съев хлеб, он выпил водку, сморщился, встал из-за стола, и, взяв сетку с пустыми бутылками, направился к двери. Вдруг в дверь позвонили. Иванишин какое-то время стоял тупо уставившись на нее, затем повернул ключ и открыл. На пороге стоял человек.
   - Вам письмо, - произнес человек.
   Его слова, раскатисто прозвучав в воздухе, погасли. Человек говорил громко, и Иванишин почувствовал неприятный шум в ушах. Взяв письмо, он закрыл дверь и посмотрел на него.
   
   ***
   
   Кровотечение долго не удавалось остановить. Доктор Мэтьюс продолжал операцию. Пока медсестра накладывала жгут на бедро, Мэтьюс занимался рукой. Казалось, что по ней проехал поезд.
   - "Ампутация от локтя", - сказал он наконец. И через секунду добавил:
   - "На два дюйма выше". Сестра Янсен тяжело вздохнула.
   - "Пилу", - сказал Мэтьюс, - "Тампоны, ванночку, зажим." Сестра поспешила подать инструменты; несколько движений - и безжизненная, отрезанная рука плавно опустилась на операционный стол...
   ...Через несколько минут Мэтьюс уже мыл руки, еще через минуту ехал домой в своем серебристом "Форде-Скорпио", и думал совсем о другом...
   
   ***
   
   ...Иванишин нехотя встал и подошел к окну. Морозный воздух предательски проникал в комнату, и Иванишину стало не по себе. Закрыв окно, он направился на кухню. Вдруг в дверь позвонили. Иванишин повернул ключ и открыл. На пороге стоял человек.
   - "Вам письмо", - произнес человек.
   
   
 1997