Зачем же умирать в предчувствии ума?

Зачем предполагать, что умер ты,

А также умерла одна звезда,

Которая несла свой блеск — игры,

В которой стены прятали — возмездие?

За этот рай, в котором слышишь — ты

Тот звук ночной, что форму бытия,

То общество, предчувствуя нам более

Секунду формы власти — без себя.

Весь этот шарм сгущается — во мрак,

Весь день ты ходишь, обнадёжив шаг

И туго в странной почерку — звезде

Сегодня думать мыслями вдали.

Теперь её уж нет и пали — мы,

Как тонкие внутри отростки неги,

Как дух любви, предчувствуя у жизни —

Одну печаль в искусстве видеть — мир.

По этой стороне нам ходишь ты,

А мы — по ту историю быть раньше,

Чем звук свободы в требовании — жить

От личной пустоты у мёртвой — грани.

Пойдёшь наверх и польза — за тобой

Белеет в пустоте одной модели,

Ей только звук звезды доселе — день,

Ей видит век ту пасмурную тень

И общество из гнёта милым — в теле.

Прошла свобода в слове у любви

И ты ей сам предчувствуешь — на смерти,

Как долго в ней писал один — отчёт,

Как небу сосчитал моральный бег.

То был один исчезнувший поэт,

Он в странной маске говорил на тени

И робкой рябью слаженной — игрой

Манере говорил, что был с тобой,

Как день и ночь от воли убеждения —

Прожить ту смерть на явной неге — врозь,

Пройти по солнцу берега — насквозь

В изжитой пасти мира от любви.

В том сердце стала воля — непреклонна,

Она стоит, что искушает день

И ровной смертью тянет нам в умы —

Такую же предчувствия — тоску.

Ты завернул в судьбу умом главу,

Чтоб видеть на звезде ей жизни — прение

И таешь, как излюбленный поэт —

На той примете в давности к судьбе.

Стоя на той картине, что объял —

Ты берег мира в странной форме — лет,

А сам — поэт и страх манеры жить,

Предчувствуя свой дух ума и смерти.