тик-так... тик-так...

Наступила осень. Деревья в городе пожелтели и посерели, в некоторых местах, где дул ветер, облысели и показали свои кривые ветки.

В такую осеннюю пору хочется побыть дома в кругу семьи и никуда не ходить. Хочется послушать как читает стих или прозу близкий человек, либо, если тот устанет, самому почитать вслух, либо просто за чаем послушать какую-нибудь интересную историю, может быть очень отдаленную, в которой потеряется смысл, или не очень, такую историю, которая поставила бы в тупик, либо от которой мы отдуши посмеялись бы.

И на мгновение рассказанные истории покажутся осенними листьями, потерявшими все жизненные силы. Они больше ничего не способны будут сделать, кроме как упасть на землю и сгинуть. Мы подумаем тогда: "Куда же деваются эти счастливые моменты?", "Вот, этот милый для моей души человек был счастлив когда-то, а сейчас уже нет того. Почему ты счастлив?". Но мы не скажем этого, а только подумаем нечаянно, а между тем родной человек будет так улыбаться и радостно вспоминать какой-то тронувший сердце случай, который к реальности теперь не имел никакого отношения. В такие моменты, дорогой читатель, не стоит отчаиваться. Мир нас не хочет из-за чего-то наказать, или мы не должны желать чего-то более стойкого, чем воспоминания. Этот мир не такой плохой, ведь если вглядеться потверже, даже прошедшие события способны родить естественное счастье. Это мы и видим на лицах наших близких -- Радость от прожитых дней. Эти пожелтевшие листочки удобрят землю и в будущем на этом месте что-то да произрастет.

И вот еще один листик неудержался и соскочил с ветки. Гонимый ветром, он закружился вокруг подъезда пятиэтажки, стоящей возле леса. Думалось, что листик упадет на козырек, но он полетел вверх и выше. Взлетел настолько высоко, что были видны крыши соседних пятиэтажек. Затем красное пятнышко остановилось в небе на секунду и после начало снижаться. Сделав напоследок пару пируэтов, листик залетел в окошко на пятом этаже.

Кленовый листок приземлился в центр комнаты.

-- Ничего себе, -- проговорил вслух монотонным чуть низким голосом, привычным для этого человека, Александр Александрович. Он поправил очки, которые постоянно сползали, осторожно взял листик и приложил его на фотографию в голубенькой рамке на столе. На этой фотографии было изображено множество разных людей на фоне заснеженного горного пика. Александра среди прочих людей выдавали его очки с круглой оправой, но также и его чуть сутулая поза, в которой он стоял и в своей комнате. Люди на фотографии улыбались. Александр, положив листик, вздохнул.

На столе также лежал открытый дневник с ручкой. Было видно, что Александр только недавно что-то писал. Почерк был слегка неразборчив, скорее всего из-за торопливости. Такой спешный почерк бывает, когда гонишься за мыслью, боясь ее потерять, но не смотря на это, в почерке присутствовала особая красота.

Александр сел на деревянный стул, облокотился на спинку, что та скрипнула, и посмотрел в дневник с какой-то отдаленной, но явно присутствующей тоской. Тишина комнаты сперва вышла на первый план, что даже Александр, находясь в смешанных чувствах, это заметил, но затем развеялась звуком настенных часов.

Тик-так, тик-так... раздавалось в комнате.

Александр думал о том, что с ним произошло. Буквально позавчера он приехал с большого для него путешествия, длившегося какие-то две недели. Он удивлялся тому, что люди могут жить целый год, он по существу так и жил, и за этот прожитый год совсем ничего не упомнить. Но эти две недели были настолько живыми, настолько наполненными жизнью, что Александру казалось, они переплюнут всю его скромную домашнюю жизнь.