На переезде Игната

Август продолжал радовать в меру тёплым летом. Игнат Михайлович, сидя на лавочке возле крыльца, ждал гостей. Он всегда радовался приезду детей. Старик услышал знакомый звук мотора автомобиля, который сворачивал с асфальтированной дороги к его дому. Автомобиль коротко просигналил. Игнат Михайлович улыбнулся и поднял руку ладонью вперёд.
— Ооо, здравствуй, па! — сын обнял отца.
— Привет! Я звонила тебе, а ты опять не берёшь трубку. Небось снова забыл поставить на зарядку?  — с укоризной сказала дочь.
Дед промолчал, только отмахнулся, как от комара.
Сын сразу принялся чинить покосившиеся перила крыльца. Дочь, тем временем, на кухоньке, начала готовить обед и накрывать на стол в единственной комнате. Дом оживился, наполнился суетой, женской болтовнёй. Игнат Михайлович смотрел на уже поседевших детей и душа его радовалась: «Хорошие люди выросли у нас с Пелагеей, царствие небесное Пелагеюшке!»
Иногда дочь невольно оглядывалась на звуки проходящих поездов за окном и качала головой.
— Отвыкла я от этого шума. У нас окна выходят на тихий двор.
Когда сели обедать, сын сказал:
— Пап, мы должны серьёзно поговорить. Зима впереди. Нельзя тут тебе одному оставаться...
— Хотим забрать тебя в город, — подхватила дочь и начала быстро бросать заготовленные заранее доводы — Серёжка переехал жить к будущей жене, его комната освободилась. За тобой присматривать надо! Вон, телефон мобильный тебе привезли, а ты и не пользуешься. Пап, тебе зрение надо проверить.
Сын добавил:
— Рядом с нашим домом областная поликлиника, большой парк с прудом и …
Проходящий мимо домика поезд не дал закончить фразу. Товарный состав грохотал долго, словно дробил в порошок смысл сказанных слов. Когда шум растаял, дочь продолжила:
— Да и в этом домике уже нельзя оставаться. Печка старая. Кто воды принесёт. А снег кто чистить будет?
Игнат Михайлович смотрел в сторону и молчал, будто не слышал. Потом закрыл глаза и нахмурил густые седые брови. Сын снова заговорил:
— Пап, наступил новый век - век технологий! Сейчас всё автоматическое и даже состояние рельсов ультразвуком проверяют.
— Да-да. Ты на пенсии. На заслуженном отдыхе! — с улыбкой добавила дочь.
— Ваш новый век до нас не скоро докатится, — ответил отец и отвернулся в сторону окна, не желая продолжать разговор.
К вечеру дети, вздыхая и охая, уехали в город.
Проводив гостей, Игнат Михайлович присел на лавочку и задумался. Домик-сторожка стоял между локомотивным депо и железнодорожным переездом. Высокие мальвы розовым частоколом росли по периметру участка. Вечернее солнце пряталось за макушки сосен, и ласточки, радуясь вечерней прохладе, играли в небе и кричали «чиривит-вит-вит».
Игнат Михайлович проработал на станции более шестидесяти лет от обходчика до начальника участка. Он, как и прежде, живёт рабочими буднями родного переезда. Знает каждого работника станции и депо. По звуку определяет тип локомотива, проходящего мимо домика. После частичной потери зрения, слух стал ещё более чутким. Если услышит фальшивую ноту в работе станции — тут же спешит к дежурной.
Щелчок. В громкоговорителе депо раздаётся знакомый голос диспетчера Люси Аникиной:
— Пятнадцатый! С четвёртого пути возьми тепловоз на шестой по удалению.
Мимо сторожки Игната Михайловича плавно проходит локомотив и духовой рожок издаёт два длинных нежных свистка.
Щелчок. Снова звучит голос Люси:
— Внимание, по нечетному пройдёт пассажирский. Разрешённая скорость — семьдесят.
Автоматические стрелки стиснули направляющие рельсы. Тихо запела скрипка оркестра – рельсы седьмого пути натянулись и зазвенели в едином нарастающем гуле. Поезд ворвался с протяжным басистым гудком, и оркестр, состоящий из грохота локомотивов, дроби колёсных пар, гудения рельсов, стука зацепов в креплении вагонов грянул всей мощью. Задрожала земля, зазвенели стёкла сторожки. Налетел вихрь и вовлек всё вокруг в невидимую воронку. Казалось, что вот-вот сорвёт с места мальвы, сторожку с крыльцом и потянет за собой. Яркими вспышками мелькает за окнами домика скорый поезд. Постепенно грохот ослабевает, состав уходит вдаль и дом наполняется блаженным безмолвием. Игнат с закрытыми глазами вслушивается в тишину. За окном трещат цикады, жужжат шмели и вдалеке ведут перекличку петухи. Ветерок приносит резковатый запах мазута, который смешивается с ароматом сосны и скошенных трав. Как он любит эти мгновения!
Монтёры из депо частенько заглядывали к старику. То воды принесут из колодца, то дрова поколят, а потом сядут у крыльца, и выкурят сигарету, другую и новости расскажут.
На следующий день Игнат Михайлович сидел у открытого окна и, как всегда, слушал звуки работающей станции. Вдруг он насторожился, пробормотал:
— Ведь Федотыч недоглядел! Али запил опять, чёрт лохматый!?
Старик поднялся, опираясь на палку. Дрожащей рукой снял с крючка кепку и вышел.
В диспетчерской его хорошо знала даже молодёжь. Дедушка Игнат для них — живая легенда. Сколько удивительных историй о пассажирах, отставших от поездов, о поломках на переезде он рассказывал! Были и трагичные случаи.
В тот день Игнат Михайлович был ещё в отпуске (копал с Пелагеей картошку). Случилась у локомотива неисправность. Его остановили, сообщили об этом диспетчеру, всё по уставу. Бригада должна была закрепить состав тормозными башмаками, но при их установке допустили грубую ошибку и локомотив начал движение. Разогнался он быстро и столкнулся с прибывающим на станцию пассажирским поездом, который принимался на боковой путь. От удара сошёл с рельсов последний вагон. Несколько человек пострадало тогда. Следствие было не долгим, но шума вокруг переезда наделало много! Все переживали и Игнат Михайлович тоже.
Старик постучался в дверь и вошёл в кабинет Аникиной. Тут за много лет мало что изменилось. В этот момент диспетчер строго говорила в микрофон:
— Агеев, убери цистерны из-под нефти на запасной. Немедленно!
 — Здравствуй, дед Игнат! Что-то случилось? — настороженно спросила Аникина.
Она указала гостю на стул, но Игнат Михайлович садиться не стал. Откашлялся и спокойно сказал:
— Люсенька! Второй путь проверяйте. Направляющий рельс возле перехода не так поёт. Думал, показалось вчера, ан нет. Проверьте, от греха подальше!
Аникина включила микрофон и командным голосом произнесла:
— Рембригада на второй путь. Участок Це семнадцать. Ещё раз внимательно проверить! Федотыч, зайди потом ко мне.
Затем повернулась с улыбкой к гостю и покачала головой:
— Эх, Михалыч, с таким слухом ты мог дирижёром стать!
— Дирижёр только за оркестр в тиятре отвечает, а у меня, Люсенька, тут людей тыщи, — отшутился он.
Дома старик снова присел у окна с закрытыми глазами. Мимо пролетали составы, а в них огромное множество людей с разными судьбами. Везли они с багажом печали и радости, мысли и планы.
Игнат Михайлович сказал вслух, словно дети могли его услышать:
— Ну, вот как всё это бросить? Это мой переезд. Моя работа, моя жизнь!