Тут плохо. Я живу тут уже не одну эпоху

Оскорбляю Бога,
будто злого ворога.
– Кощунствую.
А в ответ –  равнодушие да бесчувствие.

Богу нет никакого дела,
если я уже за пределом
веры,
в бездне, где царство зверя.

Тут плохо.
Я живу тут уже не одну эпоху –
со вчерашнего дня – 
в этой бездне, где вместо дна

небо, что мною проклято.
Ведь и впрямь никакого прОку нет
от челобитных и от обетов
тут, на этом,
на Божьем свете.
– "Тот" мне пока неведом.

– Только вдруг там все те же беды?
И все так же кочеты на рассвете,
лишь забрезжит,
ором будят бабку, что их зарежет.
И все так же цыплятам-птенчикам
суждено наивными стать предтечами
глупых кур, что в ощип к судьбе спешат.
И все так же
многоэтажные
замки те – воздушные – нарасхват.
И все так же Завета скрижаль торжественна –
но все так же тати в ночи бесчинны.
И все так же ИОвы новые жертвенны
и безвинны.

И все тот же змей обещает гадкое:
невозможное и неведомое.
И все то же глухонемое вето
на извечную зла и добра загадку,

на обольстительный плод познания.
И все то же стремное наказание:
изгнание
из блаженства.
И все так же в краю  божественном
нет убежища грешной женщине,

что однажды
испила самое же жажду:
заскучала она по жизни
– не в раю
(там, где ангельская дружина,
где овца учит волка по букварю:
не убий…
– свою душу не загуби…)

нет: у рая Божьего за околицей…
в мире дольнем, но только добром:
не в треклятой юдоли скорби!
Отравилась грез своих алкоголем,
охмелела…
вот и стала забавно смелой.

Нет пока что
жизненной лепоты
здесь, во владеньях мирской тщеты.
Здесь она не больше, чем просто кажимость!

– И не меньше.
Я сама ее строить мешкаю.
– Ее строят снЫ мои,
будто джинны.
–-Сокрушает яви моей уныние.
НЕт ее в честном и нудном "ныне".
Вдруг не будет ее и завтра,
куда греза торопится так азартно?..