Святилище Шам-Балык. Из эпоса Нарты

    СВЯТИЛИЩЕ ШАМ-БАЛЫК

(Из Карачаево-балкарского эпоса "Нарты")

 
Хоть избавился край на равнинах от бед,
Затаил на душе беспокойство Дебет –
 

Как бы люди, гордясь красотою земли,
Не прельстились и ложным путем не пошли.
 

И сказал он: «Мы, нарты, не все еще тут.
И в рассеянье родичи наши живут.
 

Чтоб единство снискать и не сбиться с пути,
Тейри-Хану хвалу мы должны вознести.

 
Пусть же лучшее место себе изберет,
Где святилище выстроить, нартский народ.
 

Пусть в селениях праздных не будет людей,
Всем явиться от старцев до малых детей.
 

После, в месяц Тотур и в таком-то числе
Будет праздник великий на нашей земле.
 

Потягаемся, мужи, в метанье камней,
На ристалище выведем быстрых коней,
 

Жены, матери нам пирогов напекут,
Девы песнями, танцами нас развлекут.
 

Пусть не будет ни ссор в эти дни, ни обид,
Да никто себя лучшим и первым не мнит.
 

Вот, послушайте, что заповедал Тейри:
Встали кругом пять гор и долина внутри.
 

Имя этому месту Бешту – только там
Заповедано строить святилище нам.
 

Там склоняются ветви чинар до реки,
Ровно сорок числом там бегут родники.
 

Там  великий престол разместят, и на нем
Жезл багряный и чаша святая с огнем
 

Вечно будут сохранны за крепкой стеной».
Тут прервал его слово гордец молодой:
 

«Что нам это святилище, эти дары?
Мы сражались, избавили край от харры.
 

Только-только в покое мы начали жить –
Снова бремя на нас ты решил возложить.
 

Алеман чью-то смерть предвещает сейчас,
И жестокий Чоппа мечет молнии в нас.
 

Что Тейри? Разве видеть его нам дано?
Мы не знаем, он жив или умер давно.


Если жив, пусть он явит теперь чудеса,
Изумленье посеяв, сердца потряся».
 

И Дебет, его выслушав, молвил: «Ты горд».
Был дальнейший ответ его ясен и тверд:
 

«Свят Тейри, потому и от глаз он сокрыт.
Свет стократ его ярче, чем солнце горит.
 

Выйди в ночь, когда звезды горят наверху,
И поймешь: ты ничтожен, похож на блоху!

 
Ты ж, несчастный гордец, говоривший сейчас,
Меньше даже, чем жалкой блохи этой глаз!
 

А открыться кому – Хан решит это сам,
Но смиренным и чистым – не вздорным глупцам!
 

Эти горы и ясное небо – смотри!
Это явлено взорам по воле Тейри.
 

Он и твой же создатель. Но ты  отступил,
Самомненьем ты сердце свое ослепил!..»
 

Земляки, согласясь, укорили юнца,
Преисполнились истинной верой сердца.
 

- Вот что дальше, - продолжил Дебет свою речь, -
К делу лучших умельцев должны мы привлечь.


Мастер нужен для дела мне с крепкой рукой.
Я искал, но пока не встречался такой.
 

Тут выходит один из гурьбы молодцов:
- Пусть меня испытают. Я к делу готов.

 
- Но тебя я не видел до этого дня.
- Я не здешний, и видеть не мог ты меня.
 

На беседу Дебет его в дом пригласил
И священную волю ему огласил.

 
- Рано утром в Бешту поведешь ты людей,
Там старшин избери им, на группы разбей.
 

Власть возьми над народом, чтоб замок воздвиг,
И дадим ему имя тогда – Шам-Балык.
 

Замок прочный, красивый меж гор возвели
В самом центре назначенной нартам земли.
 

И народ, как предписано, праздник справлял.
А строитель меж тем всех людей удивлял.
 

Всех сородичей он расселил по домам,
Но в хибарке ничтожной  ютился он сам.
 

Как-то, строя, окно прорубал он в стене –
Мимо девушка мчалась на быстром коне.

 Подвела она к дому со смехом коня.
- Чудный мастер, а ну-ка послушай меня!
 

За плато Баш-Тагы есть глубокий провал,
С давних пор его горный туман покрывал.
 

Не туманом, а маревом был он покрыт.
Для умельца прекрасного дом мой открыт.

 
- Много девушек в здешних местах, но по мне
Краше той не найти, что сидит на коне.


Что сказать? Восхитителен цвет ее глаз,
Но неправду она мне сказала сейчас.
 

Не туман занавесил глубокий провал,
А волос ее ливень его покрывал.

 

А под ними узор у нее на плаще,
Странный знак наподобье кузнечных клещей.
 

На вершине гранитные камни белы,
Словно вырезан сыр из отвесной скалы.

 

Препоясана талия, странно тонка
У смотрящей красавицы на облака.

 

Если это та самая, то до зари
Приведет в новый дом эту деву Тейри.


На плато Баш-Тагы он ее приведет,
И дворец камнедел для нее возведет.
 

- Если б только я дочкой была Апсаты,
То сбывались бы девичьи быстро мечты.
 

Если б только я дочерью бога была,
Поразила бы мастера в сердце стрела.
 

Шея как у дрофы у меня на плечах,
Где звезда, в чьих она бы светилась лучах?
 

Если я, оленуха, на льду поскользнусь,
Я в глубокий провал упаду и убьюсь.
 

Только ты, камнетес, удержал бы меня –
Тот, чья шея крепка, словно выя коня.
 

- Если б дочерью впрямь ты была Апсаты,
То согласья отца не добилась бы ты.
 

Если будешь стрелять, то Дебет воспретит,
И стрела твоя мимо меня пролетит.
 

О прекрасная, с шеей дрофы голубой,
Власти нет у тебя над моею судьбой,
 

Зря ты петлю мне вяжешь при свете луны,
Я раздвину ее, мои руки сильны.


- Если к нартскому роду пришелец пристал,
Ничего не скажу – он достоин похвал.
 

Но когда он по жизни идет идет одинок,
Боги знают, что нет ему в мире дорог.
 

Аргамак мой с залысинкой масти гнедой
Дорог мне, и скакун мне не нужен другой!

 
Если, мастер, ты смел и силен, как сказал,
То нельзя, чтоб другой мне возлюбленным стал.
 

- Семь ручьев на верху Таш-Багы, но туда
Не взбираются люди – горька их вода.
 

Если мастер бездомен, с ним камни дружны,
Но не будет у мастера верной жены.               
 

- Если на руку кос твоих не накручу,
Лягу наземь я здесь и навек замолчу.
 

Если хочешь ты с мастером жизнь разделить,
Укажи мне, где должен он дом заложить.
 

Башня стройная выросла на высоте,
И дивились в округе ее красоте.
 

Долго мастер трудом свое тело морил,
Свет  чудесный округу в те дни озарил.

(С балкарского,подстрочник Мурадина Ольмезова)