Комментарий Ф. М. Достоевский Братья Карамазовы

                К читателю комментария
 
Этот комментарий написан так, что в нём много текста романа, без которого комментарий той или иной части текста невозможно понять. Иногда к какой - то части текста я копирую другую часть авторского текста, объясняющая первую часть. Из всего написанного выше можно сделать вывод: читать авторский текст обязательно, иначе комментарий понять будет невозможно.
Итак, поехали!
 
                * Комментарий *
                Ф.М.Достоевский роман « Братья Карамазовы »
 

« Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. »

( Евангелие от Иоанна, гл. XII, ст. 24 ).

Так как гавный герой романа Алёша Карамазов, то не трудно понять, что зерно - это Алексей Федорович Карамазов. Из отрывка из Евангелия просматривается судьба, которую Ф.М.Достоевский уготовил своему главному герою.



* От автора *


« Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на изучение фактов его жизни? » -

Обращает на себя внимание то, что Ф.М.Достоевский собирается писать жизнеописание Алексея Фёдоровича Карамазова, а в названии романа мы видим всех братьев, как - будто писатель будет писать про всех.
Уже в самом начале романа Ф.М.Достоевский старается запутать читателя, чтобы читатель думал и был внимательным при чтении, а не бездумно читал ради захватывающего сюжета. -
 
« Ну а коль прочтут роман и не увидят, не согласятся с примечательностью моего Алексея Федоровича? Говорю так, потому что с прискорбием это предвижу. Для меня он примечателен, но решительно сомневаюсь, успею ли это доказать читателю. »

Пророческое сомнение писателя: через два месяца после публикации романа Ф.М.Достоевский умер, написав только первую часть эпического произведения, которое задумал как " Историю Великого грешника ".
 
И уже в предисловии " От автора " Ф.М.Достоевский даёт своему герою оценку, каков тот есть:

« Дело в том, что это, пожалуй, и деятель, но деятель неопределенный, невыяснившийся. Впрочем, странно бы требовать в такое время, как наше, от людей ясности. Одно, пожалуй, довольно несомненно: это человек странный, даже чудак. Но странность и чудачество скорее вредят, чем дают право на внимание, особенно когда все стремятся к тому, чтоб объединить частности и найти хоть какой - нибудь общий толк во всеобщей бестолочи. Чудак же в большинстве случаев частность и обособление. Не так ли? »

« Вот если вы не согласитесь с этим последним тезисом и ответите: « Не так » или « не всегда так », то я, пожалуй, и ободрюсь духом насчет значения героя моего Алексея Федоровича. Ибо не только чудак « не всегда » частность и обособление, а напротив, бывает так, что он - то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи – все, каким - нибудь наплывным ветром, на время почему - то от него оторвались… »

Получается, что это современники " не из мира сего ", а не герой. Приведённый выше абзац - это отношение Алексея Карамазова к окружающим его людям.

Но тут выясняется, что:

« но беда в том, что жизнеописание - то у меня одно, а романов два. Главный роман второй – это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад, и есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным. Но таким образом еще усложняется первоначальное мое затруднение: если уж я, то есть сам биограф, нахожу, что и одного - то романа, может быть, было бы для такого скромного и неопределенного героя излишне, то каково же являться с двумя и чем объяснить такую с моей стороны заносчивость? »

Действия романа " Братья Карамазовы " происходят тринадцать лет назад, то есть главный герой « в наш теперешний текущий момент » является современником читателей и живёт и действует среди них. Именно поэтому автор и говорит, мол зачем для его героя два романа, можно было бы сразу писать о теперешнем герое.
 
« Конечно, никто ничем не связан; можно бросить книгу и с двух страниц первого рассказа, с тем чтоб и не раскрывать более. Но ведь есть такие деликатные читатели, которые непременно захотят дочитать до конца, чтобы не ошибиться в беспристрастном суждении; таковы, например, все русские критики. Так вот перед такими - то все - таки сердцу легче: несмотря на всю их аккуратность и добросовестность, все - таки даю им самый законный предлог бросить рассказ на первом эпизоде романа. »

Запомним совет Ф.М.Достоевского... или биографа... Интересно, а Ф.М.Достоевский и биограф - это одно лицо или биограф является рассказчиком ( по сюжету ) « ...если уж я, то есть сам биограф, нахожу, что и одного - то романа, может быть, было бы... ». В начале романа можно прочитать: « Ведь знал же я одну девицу, еще в запрошлом « романтическом » поколении... » -  « романтическом » - запрошлое поколение не в реальной жизни, а в поколении внутри романа. Рассказчик говорит об этом так, как - будто он в этом запрошлом поколении в романе жил. " Знать " можно, если жил тогда и там, а если бы это сообщал настоящий писатель романа, то так бы он не писал, а сообщил как писатель, примерно так:
" Ведь жила одна девица, ещё в запрошлом « романтическом » поколении... »
Получается, писатель сам является персонажем романа как рассказчик и как и биограф героя романа Алёши Карамазова тоже.
Значит по сюжету произведения этот роман не писателя Достоевского, а вот этого рассказчика, биографа, который собственно читателю и сообщает, что этот роман является частью некоего большого произведения. Тогда и предисловие " От автора " - это предисловие не автора Достоевского, а рассказчика.
Как ирония тогда воспринимаются последние строчки предисловия " От автора ": « Ну вот и все предисловие. Я совершенно согласен, что оно лишнее, но так как оно уже написано, то пусть и останется. » Это не Ф.М.Достоевский иронизирует, а рассказчик романа.

Перед тем, как двигаться дальше, давайте поподробнее определимся с авторством романа с точки зрения сюжета, потому что и так понятно, кто автор в реальности.

Итак, в самом начале произведения мы выяснили, что Ф.М.Достоевский и автор, называющий себя " биограф ", не одно и то же лицо, писатель Ф.М.Достоевский по сюжету представляет рукопись некоего автора. Поэтому кавычки в каких - то фразах, словах в местах текста произведения, где они неоправданны, это имитация рукописи, когда писатель Ф.М.Достоевский дописывает пропуски или непонятно ( из - за почерка  ) написанное.

Вот кто из персонажей этот автор, мы и попробуем определить.
Сначала " отбросим " тех, кто автором быть не может.

Это Дмитрий Фёдорович - по тому, что мы о нём узнали, он точно не автор.

Алёша не автор, так как автор сделал его главным героем произведения, да к тому же он не доучился в гимназии и стал приверженцем церкви.

Михаил Ракитин вполне мог бы быть автором. Но информации, которая могла бы дать повод считать его автором, нет.

П.А.Миусов -
« Тут случилось, что проживавший в это время у нас... » -

автор постоянно пишет: в нашем уезде, в нашем городке, в нашем монастыре, у нас..., то есть автор тот, кто постоянно живёт в городке, где действие романа и происходит, а П.А.Миусов -

« Но случилось так, что из Парижа вернулся двоюродный брат покойной Аделаиды Ивановны, Петр Александрович Миусов, многие годы сряду выживший потом за границей, тогда же еще очень молодой человек, но человек особенный между Миусовыми, просвещенный, столичный, заграничный и притом всю жизнь свою европеец, а под конец жизни либерал сороковых и пятидесятых годов. В продолжение своей карьеры он перебывал в связях со многими либеральнейшими людьми своей эпохи, и в России и за границей, знавал лично и Прудона и Бакунина и особенно любил вспоминать и рассказывать, уже под концом своих странствий, о трех днях февральской парижской революции сорок восьмого года, намекая, что чуть ли и сам он не был в ней участником на баррикадах. Это было одно из самых отраднейших воспоминаний его молодости. Имел он состояние независимое, по прежней пропорции около тысячи душ. Превосходное имение его находилось сейчас же на выезде из нашего городка и граничило с землей нашего знаменитого монастыря, с которым Петр Александрович, еще в самых молодых летах, как только получил наследство, мигом начал нескончаемый процесс за право каких - то ловель в реке или порубок в лесу, доподлинно не знаю, но начать процесс с «  клерикалами » почел даже своею гражданскою и просвещенною обязанностью. » -

собственно, ради последнего Миусов и поехал к старцу в монастырь:
 
« Петр Александрович Миусов особенно ухватился за эту идею Федора Павловича. Либерал сороковых и пятидесятых годов, вольнодумец и атеист, он, от скуки, может быть, а может быть, для легкомысленной потехи, принял в этом деле чрезвычайное участие. Ему вдруг захотелось посмотреть на монастырь и на «святого». Так как все еще продолжались его давние споры с монастырем и все еще тянулась тяжба о поземельной границе их владений, о каких-то правах рубки в лесу и рыбной ловли в речке и проч., то он и поспешил этим воспользоваться под предлогом того, что сам желал бы сговориться с отцом игуменом: нельзя ли как-нибудь покончить их споры полюбовно? Посетителя с такими благими намерениями, конечно, могли принять в монастыре внимательнее и предупредительнее, чем просто любопытствующего. »

« Петр Александрович Миусов, о котором я говорил уже выше, дальний родственник Федора Павловича по его первой жене, случился тогда опять у нас, в своем подгородном имении, пожаловав из Парижа, в котором уже совсем поселился. »
 
Никакой информации, что Миусов что - либо пишет, нет.
   
Остаются Иван Фёдорович и Пётр Фомич Калганов.
   
Начнём с Ивана Фёдоровича.

Единственный из братьев, кто, кончив гимназию, поступил в университет и его закончил.

« ...молодому человеку в первые его два года в университете пришлось очень солоно, так как он принужден был все это время кормить и содержать себя сам и в то же время учиться. Заметить надо, что он даже и попытки не захотел тогда сделать списаться с отцом, – может быть, из гордости, из презрения к нему, а может быть, вследствие холодного здравого рассуждения, подсказавшего ему, что от папеньки никакой чуть - чуть серьезной поддержки не получит. Как бы там ни было, молодой человек не потерялся нисколько и добился - таки работы, сперва уроками в двугривенный, а потом бегая по редакциям газет и доставляя статейки в десять строчек об уличных происшествиях, за подписью « Очевидец ». Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая в столицах, по обыкновению, с утра до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и той же просьбы о переводах с французского или о переписке. Познакомившись с редакциями, Иван Федорович все время потом не разрывал связей с ними и в последние свои годы в университете стал печатать весьма талантливые разборы книг на разные специальные темы, так что даже стал в литературных кружках известен. Впрочем, лишь в самое только последнее время ему удалось случайно обратить на себя вдруг особенное внимание в гораздо большем круге читателей, так что его весьма многие разом тогда отметили и запомнили. Это был довольно любопытный случай. Уже выйдя из университета и приготовляясь на свои две тысячи съездить за границу, Иван Федорович вдруг напечатал в одной из больших газет одну странную статью, обратившую на себя внимание даже и неспециалистов, и, главное, по предмету, по - видимому, вовсе ему незнакомому, потому что кончил он курс естественником. Статья была написана на поднявшийся повсеместно тогда вопрос о церковном суде. Разбирая некоторые уже поданные мнения об этом вопросе, он высказал и свой личный взгляд. Главное было в тоне и в замечательной неожиданности заключения. А между тем многие из церковников решительно сочли автора за своего. И вдруг рядом с ними не только гражданственники, но даже сами атеисты принялись и с своей стороны аплодировать. В конце концов некоторые догадливые люди решили, что вся статья есть лишь дерзкий фарс и насмешка. Упоминаю о сем случае особенно потому, что статья эта своевременно проникла и в подгородный знаменитый наш монастырь, где возникшим вопросом о церковном суде вообще интересовались, – проникла и произвела совершенное недоумение. Узнав же имя автора, заинтересовались и тем, что он уроженец нашего города и сын « вот этого самого Федора Павловича ». А тут вдруг к самому этому времени явился к нам и сам автор. »

Кажется, что вот Иван Фёдорович и есть автор романа: статьи пишет за подписью « Очевидец », которые пользуются популярностью. Как и автор романа скрывает своё имя. Но автор романа называет себя " биографом " Алексея.

Давайте посмотрим значения слов " Очевидец " и " Биограф ".
 
Очевидец - это тот, кто наблюдает ( ал  ) какое - либо событие, был свидетелем чего - либо.
Вот Иван и пишет статьи о том, что лично видел, был свидетелем.
Биограф составляет чью - либо жизнь, ему не обязательно быть свидетелем. Он описывает этапы в жизни человека, изображает его опыт во время событий, анализирует личность субъекта и т. д.
Разница между понятиями " очевидец " и " биограф " очевидна.
 
Мы не видим ничего такого, что указывало на Ивана как биографа своего брата. Хотя и обратного тоже не видим. Но косвенно всё же мы можем кое - какие выводы сделать.

Иван живёт в Москве, а автор постоянно пишет " у нас "... в уезде, в монастыре, в городке и т.д. Это не в пользу Ивана как автора.

« Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по делам своего старшего брата, Дмитрия Федоровича, которого в первый раз отроду узнал и увидал тоже почти в это же самое время, в этот самый приезд, но с которым, однако же, по одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до приезда своего из Москвы в переписку. Какое это было дело, читатель вполне узнает в свое время в подробности. Тем не менее даже тогда, когда я уже знал и про это особенное обстоятельство, мне Иван Федорович все казался загадочным, а приезд его к нам все - таки необъяснимым. »
   
А вот автор пишет о Дмитрии и Иване как о виновниках трагедии:

« Во - первых, этот Дмитрий Федорович был один только из трех сыновей Федора Павловича, который рос в убеждении, что он все же имеет некоторое состояние и когда достигнет совершенных лет, то будет независим. Юность и молодость его протекли беспорядочно: в гимназии он не доучился, попал потом в одну военную школу, потом очутился на Кавказе, выслужился, дрался на дуэли, был разжалован, опять выслужился, много кутил и сравнительно прожил довольно денег. Стал же получать их от Федора Павловича не раньше совершеннолетия, а до тех пор наделал долгов. Федора Павловича, отца своего, узнал и увидал в первый раз уже после совершеннолетия, когда нарочно прибыл в наши места объясниться с ним насчет своего имущества. »
   
« Со своим отцом вошёл « в некоторую сделку насчет дальнейшего получения доходов с имения », но отец « Федор Павлович заметил тогда, с первого разу (и это надо запомнить), что Митя имеет о своем состоянии понятие преувеличенное и неверное. Федор Павлович был очень этим доволен, имея в виду свои особые расчеты. Он вывел лишь, что молодой человек легкомыслен, буен, со страстями, нетерпелив, кутила и которому только чтобы что-нибудь временно перехватить, и он хоть на малое время, разумеется, но тотчас успокоится. Вот это и начал эксплуатировать Федор Павлович, то есть отделываться малыми подачками, временными высылками, и в конце концов так случилось, что когда, уже года четыре спустя, Митя, потеряв терпение, явился в наш городок в другой раз, чтобы совсем уж покончить дела с родителем, » -

" потеряв терпение ", " покончить ", кажется, как - будто Митя собирается убить родителя..., рассказчик уже в самом начале своего романа заставляет читателя так подумать и запомнить, чтобы в дальнейшем читатель именно старшего сына, Дмитрия Фёдоровича, подозревал в убийстве своего отца.
Но " покончить " не значит убить, Митя собирался решить окончательно вопрос о своём имуществе, которое по наследству должно ему отойти. Но...
 
« ...вдруг оказалось, к его величайшему изумлению, что у него уже ровно нет ничего, что и сосчитать даже трудно, что он перебрал уже деньгами всю стоимость своего имущества у Федора Павловича, может быть еще даже сам должен ему; что по таким-то и таким-то сделкам, в которые сам тогда-то и тогда пожелал вступить, он и права не имеет требовать ничего более, и проч., и проч. Молодой человек был поражен, заподозрил неправду, обман, почти вышел из себя и как бы потерял ум. Вот это-то обстоятельство и привело к катастрофе, изложение которой и составит предмет моего первого вступительного романа или, лучше сказать, его внешнюю сторону. » -
автор нагнетает страсти вокруг Дмитрия.
   
« Зачем приехал тогда к нам Иван Федорович, – я, помню, даже и тогда еще задавал себе этот вопрос с каким - то почти беспокойством. Столь роковой приезд этот, послуживший началом ко стольким последствиям, для меня долго потом, почти всегда, оставался делом неясным. Вообще судя, странно было, что молодой человек, столь ученый, столь гордый и осторожный на вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно, денег ни за что и ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег. -

такое лёгкое подозрение Ивана в убийстве и ограблении: мол зачем такой гордый и осторожный на вид ( заметьте: осторожный!  )... к такому отцу... - как только уж не для того ли и приехал и живёт, чтобы в итоге ограбить... -

Прибавлю еще, что Иван Федорович имел тогда вид посредника и примирителя между отцом и затеявшим тогда большую ссору и даже формальный иск на отца старшим братом своим, Дмитрием Федоровичем. »
 
А вот как Дмитрий относился к брату Ивану - неужели, зная такое к себе отношение, Иван как автор будет подозревать брата в преступлении...
« Брат Дмитрий Федорович отзывался о брате Иване с глубочайшим уважением, с каким - то особым проникновением говорил о нем. От него же узнал Алеша все подробности того важного дела, которое связало в последнее время обоих старших братьев замечательною и тесною связью. Восторженные отзывы Дмитрия о брате Иване были тем характернее в глазах Алеши, что брат Дмитрий был человек в сравнении с Иваном почти вовсе необразованный, и оба, поставленные вместе один с другим, составляли, казалось, такую яркую противоположность как личности и характеры, что, может быть, нельзя бы было и придумать двух человек несходнее между собой. »
 
« Семейка эта » - для члена этой семьи о всей семье писать так пренебрежительно... -
На счёт Ивана Фёдоровича как автора, несмотря на его писательство в газетах, у меня большие сомнения.
 
Остаётся последний персонаж - Пётр Калганов.

« Приехали они в двух экипажах; в первом экипаже, в щегольской коляске, запряженной парой дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим дальним родственником, -
« Петр Александрович Миусов, о котором я говорил уже выше, дальний родственник Федора Павловича по его первой жене... » -
 
получается, что П.Ф.Калганов дальний родственник Федору Павловичу, а значит и братьям Карамазовым через их отца. -
 
очень молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым. Этот молодой человек готовился поступить в университет; Миусов же, у которого он почему - то пока жил, соблазнял его с собою за границу, -
 
жил потому, что П.А.Миусов приехал из Парижа и жил в имении один, - и чтобы ему скучно не было и попросил своего юного друга и дальнего родственника временно пожить у него, поэтому " пока ". То, что соблазнял П.Калганова заграницей говорит о том, что в этот городок П.Миусов приехал один - не с П.Калгановым, а П.Калганова соблазнял заграницей как местного жителя, мол, что тебе здесь делать, а там в университет поступишь и т.д. -
 
в Цюрих или в Иену, чтобы там поступить в университет и окончить курс. Молодой человек еще не решился. Он был задумчив и как бы рассеян. » -

« С Алешей был приятелем. » -
 
Хм, так это же из " Евгения Онегина ": это Ленский предлагал Онегину то, что предлагает Миусов Калганову. Это Ленский поехал учиться за границу, в Германию, чем сейчас соблазняет Миусов. Получается, Калганов - это Ленский. Да ещё рассказчик говорит, что " С Алешей был приятелем "! - вот так - так! Помнится, автор, стоящий за Ленским, Онегина называл приятелем!
 
« Когда она померла, мальчик Алексей был по четвертому году, и хоть и странно это, но я знаю, что он мать запомнил потом на всю жизнь, – как сквозь сон, разумеется. » -
если автор П.Ф.Калганов, то понятно, почему " я знаю ", потому что Алексей по - приятельски мог ему сказать про это.
 
Вот автор пишет об Иване Карамазове:
« Узнав же имя автора, заинтересовались и тем, что он уроженец нашего города и сын « вот этого самого Федора Павловича ». А тут вдруг к самому этому времени явился к нам и сам автор. » -

то есть Иван Карамазов. Автор подчёркнуто, акцентировано, как бы выставляя вперёд напоказ, говорит об Иване, заставляя читателя предположить, что Иван и есть тот самый автор романа. Главное слово, на которое делается акцент, это " автор "!

Раз так, тогда можно поискать это слово в имени и фамилии персонажей в виде анаграммы:

ив - А - н ка - Р - амаз - О - В - не хватает буквы " т ",
А - лексей ка - Р - амаз - ОВ - не хватает буквы " т ",
пё - ТР миус - ОВ - не хватает буквы " а ",
мих - А - ил Р - аки - Т - ин - не хватает букв " в " и " о ",

Давайте возьмём и оставшихся персонажей для полноты, чтобы к ним в этом вопросе больше не возвращаться.

п - АВ - ел сме - Р - дяк - О - в - не хватает буквы " т ",
дми - ТР - ий к - А - рамаз - ОВ - анаграмма " АВТОР "!!!

Неужто Дмитрий Карамазов автор романа..., как - то в это не верится. Вот что написано про него:
   
« Юность и молодость его протекли беспорядочно: в гимназии он не доучился, попал потом в одну военную школу, потом очутился на Кавказе, выслужился, дрался на дуэли, был разжалован, опять выслужился, много кутил и сравнительно прожил довольно денег. »

« ...молодой человек легкомыслен, буен, со страстями, нетерпелив, кутила и которому только чтобы что - нибудь временно перехватить, и он хоть на малое время, разумеется, но тотчас успокоится. »
« Молодой человек был поражен, заподозрил неправду, обман, почти вышел из себя и как бы потерял ум. »

Неужели автор так стал бы о себе писать...! Дмитрий Карамазов больше напоминает Зарецкого из романа А.С.Пушкина " Евгений Онегин ".

пё - ТР к - А - лган - ОВ - анаграмма " АВТОР "!!!

Получается, что у двух персонажей в имени и фамилии есть анаграмма " автор ". О П.Калганове ничего плохого в романе не написано - вот он поэтому больше похож на автора. Но как тогда объяснить анаграмму у Д.Карамазова... Не думаю, что это случайность - Ф.М.Достоевский, если действительно вписывал анаграмму в имя и фамилию персонажей, не мог не видеть её у Д.Карамазова. Могу предположить, что писатель специально дал такое имя старшему брату Карамазовых, чтобы тем, кто из читателей станет выискивать анаграмму, сложнее было найти персонажа - автора. Эта такая " обманка " для читателей.

Да, Дмитрий тоже не местный. Вот что про его младшего брата  написано: « Лишь один только младший сын, Алексей Федорович, уже с год пред тем как проживал у нас и попал к нам, таким образом, раньше всех братьев. »

Пётр Калганов - вот автор романа ( по сюжету  ).   

Фамилия основана по названию пряного растения Калган. Аромат тонкий и приятый; на вкус - резко пряный, жгучий, горьковатый. Имеет красно - коричневый цвет, который сохраняется и при разрезании корня. ( из Википедии  )

« – Стыдно! – вырвалось вдруг у отца Иосифа.

– Стыдно и позорно! ( на вкус - жгучий  ) – своим отроческим голосом, дрожащим от волнения, и весь покраснев ( имеет красно - коричневый цвет  ), крикнул вдруг Калганов, все время молчавший. »

« Старец, впрочем, говорил отрывочнее, чем здесь было изложено и как записал потом Алеша. » -

эта строчка в пользу авторства П.Калганова: он приятель Алексея,  а кому, как не приятелю, можно показать свои записи.
 
А то, что о себе П.Калганов пишет в 3 - м лице, чтобы скрыть авторство ( такая писательская игра Ф.М.Достоевского  ), так это в русской литературе уже было.
 
Вот отрывки из автобиографии Г.Р.Державина, написанные в 3 - м лице:

« Научился заговорам <…> и всяким игрецким мошенничествам. Но, благодарение Богу, что совесть или, лучше сказать, молитвы матери никогда до того не допускали, чтоб предался в наглое воровство или в коварное предательство ».

« Чуть только коснется до его слуха какая несправедливость и оказанное кому притеснение или, напротив, какой - нибудь подвиг человеколюбия и доброе дело — тотчас колпак набекрень, оживится, глаза засверкают, и поэт превращается в оратора, поборника правды ».

« Голова его была хранилищем запаса сравнений, уподоблений, сентенций и картин для будущих его поэтических произведений. <…> Говорил отрывисто и не красно. <…> Но тот же самый человек говорил долго, резко и с жаром, когда пересказывал о каком - либо споре по важному делу в Сенате или о дворских интригах, и просиживал до полуночи за бумагой, когда писал голос, заключение или проект какого - нибудь государственного постановления ».

« А теперь к делу. »

« Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова...

Интересный приём использует Ф.М.Достоевский ( в романе - биограф  ): он Карамазова старшего представляет читателям не напрямую, а через его младшего сына, тем самым показывая, что Алёша и есть главный герой романа, как автор и обещал в предисловии " От автора " и одновременно привязывая Алексея к отцу, в отличии от других сыновей Карамазова старшего. Привязка одновременно происходит и по кончине отца:
« ...столь известного в свое время ( да и теперь еще у нас припоминаемого ) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно тринадцать лет назад и о которой сообщу в своем месте. »   

Получается такая литературная игра: писатель Ф.М.Достоевский придумал название романа " Братья Карамазовы ", предполагая их всех сделать главными героями, а вот рассказчик - биограф только Алёшу Карамазова представляет как главного героя, говоря об этом.
 
Итак, каким же был Карамазов старший...

« Теперь же скажу об этом « помещике » ( как его у нас называли, хотя он всю жизнь совсем почти не жил в своем поместье ) лишь то, что это был странный тип, довольно часто, однако, встречающийся, именно тип человека не только дрянного и развратного, но вместе с тем и бестолкового, – но из таких, однако, бестолковых, которые умеют отлично обделывать свои имущественные делишки, и только, кажется, одни эти. Федор Павлович, например, начал почти что ни с чем, помещик он был самый маленький, бегал обедать по чужим столам, норовил в приживальщики, а между тем в момент кончины его у него оказалось до ста тысяч рублей чистыми деньгами. И в то же время он все - таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду. Повторю еще: тут не глупость; большинство этих сумасбродов довольно умно и хитро, – а именно бестолковость, да еще какая-то особенная, национальная. »

Чуть ниже автором будет сказано: злой шут, и больше ничего.

« Он был женат два раза, и у него было три сына: старший, Дмитрий Федорович, от первой супруги, а остальные два, Иван и Алексей, от второй. Первая супруга Федора Павловича была из довольно богатого и знатного рода дворян Миусовых, тоже помещиков нашего уезда. »

« Ведь знал же я одну девицу, еще в запрошлом « романтическом » поколении... » -  « романтическом » - запрошлое поколение не в реальной жизни, а в поколении внутри романа, как и биограф Алёши из романа, о чём Ф.М.Достоевский чуть раньше сообщил. Получается, писатель сам является персонажем романа как биограф, рассказчик.

« Что же до обоюдной любви, то ее вовсе, кажется, не было – ни со стороны невесты, ни с его стороны, несмотря даже на красивость Аделаиды Ивановны. » - и как следствие, жена сбежит с семинаристом - учителем в Петербург, где  неожиданно умрёт, оставив на руках Карамазова старшего их сына Митю - « И вот в это - то время семейством его супруги получилось известие о смерти ее в Петербурге. Она как - то вдруг умерла, где-то на чердаке, по одним сказаниям – от тифа, а по другим – будто бы с голоду. Федор Павлович узнал о смерти своей супруги пьяный; говорят, побежал по улице и начал кричать, в радости воздевая руки к небу: « Ныне отпущаеши », а по другим – плакал навзрыд как маленький ребенок, и до того, что, говорят, жалко даже было смотреть на него, несмотря на все к нему отвращение. »
 
« Но, пока перейду к этому роману, нужно еще рассказать и об остальных двух сыновьях Федора Павловича, братьях Мити, и объяснить, откуда те - то взялись. »
« Но, пока перейду к этому роману » - рассказчик считает, что роман это не представление героев какие они есть, а действие, вот тогда по - другому смотришь на совет рассказчика: « ...несмотря на всю их аккуратность и добросовестность, все - таки даю им самый законный предлог бросить рассказ на первом эпизоде романа. »
 
« Федор Павлович, спровадив с рук четырехлетнего Митю, очень скоро после того женился во второй раз. Второй брак этот продолжался лет восемь. Взял он эту вторую супругу свою, тоже очень молоденькую особу, Софью Ивановну, из другой губернии... » -

получается, что когда второй брак закончился, Мите уже было двенадцать лет.

« Родила она, однако же, Федору Павловичу двух сыновей, Ивана и Алексея, первого в первый год брака, а второго три года спустя. Когда она померла, мальчик Алексей был по четвертому году, и хоть и странно это, но я знаю, что он мать запомнил потом на всю жизнь, – как сквозь сон, разумеется. » -

На момент смерти матери Ивана и Алексея, Митя был старше среднего брата Ивана на четыре года, а младшего Алексея на восемь лет. Если года обоих братьев суммировать, получится возраст Мити: двенадцать лет.
 
« По смерти ее с обоими мальчиками случилось почти точь-в-точь то же самое, что и с первым, Митей: они были совершенно забыты и заброшены отцом и попали все к тому же Григорию и также к нему в избу. -

такая же судьба братьев как и у Мити.

« Ровно три месяца по смерти Софьи Ивановны генеральша вдруг явилась в наш город лично и прямо на квартиру Федора Павловича и всего - то пробыла в городке с полчаса, но много сделала. » -

она и заберёт Ивана и Алексея.

« В избе их и нашла старуха самодурка генеральша, благодетельница и воспитательница их матери. Она еще была в живых и все время, все восемь лет, не могла забыть обиды, ей нанесенной. О житье - бытье ее « Софьи » все восемь лет она имела из - под руки самые точные сведения и, слыша, как она больна и какие безобразия ее окружают, раза два или три произнесла вслух своим приживалкам: « Так ей и надо, это ей Бог за неблагодарность послал ».
 
« Случилось так, что и генеральша скоро после того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей каждому « на их обучение, и чтобы все эти деньги были на них истрачены непременно, но с тем, чтобы хватило вплоть до совершеннолетия, потому что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если кому угодно, то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч. Я завещания сам не читал, но слышал, что именно было что - то странное в этом роде и слишком своеобразно выраженное. » -

интересно, как рассказчик говорит: " Я завещания сам не читал, но слышал... " - вот ещё подтверждение, что рассказчик не писатель Ф.М.Достоевский, потому что " не читал " и " слышал " возможно, если это персонаж романа.
 
« Главным наследником старухи оказался, однако же, честный человек, губернский предводитель дворянства той губернии Ефим Петрович Поленов. Списавшись с Федором Павловичем и мигом угадав, что от него денег на воспитание его же детей не вытащишь ( хотя тот прямо никогда не отказывал, а только всегда в этаких случаях тянул, иногда даже изливаясь в чувствительностях ), он принял в сиротах участие лично и особенно полюбил младшего из них, Алексея, так что тот долгое время даже и рос в его семействе. Это я прошу читателя заметить с самого начала. » -
последуем замечанию рассказчика...

Семейка эта, повторяю, сошлась тогда вся вместе в первый раз в жизни, и некоторые члены ее в первый раз в жизни увидали друг друга. Лишь один только младший сын, Алексей Федорович, уже с год пред тем как проживал у нас и попал к нам, таким образом, раньше всех братьев. Вот про этого - то Алексея мне всего труднее говорить теперешним моим предисловным рассказом, прежде чем вывести его на сцену в романе. Но придется и про него написать предисловие, по крайней мере чтобы разъяснить предварительно один очень странный пункт, именно: будущего героя моего я принужден представить читателям с первой сцены его романа в ряске послушника. Да, уже с год как проживал он тогда в нашем монастыре и, казалось, на всю жизнь готовился в нем затвориться.

      
Об Алёше:
 
Вот что написано в 4 - й главе:

IV


Третий сын Алеша

Было ему тогда всего двадцать лет ( брату его Ивану шел тогда двадцать четвертый год, а старшему их брату, Дмитрию, – двадцать восьмой ). -

А вот что можно прочитать в следующей главе:

V

* Старцы *
   

« Может быть, кто из читателей подумает, что мой молодой человек был болезненная, экстазная, бедно развитая натура, бледный мечтатель, чахлый и испитой человечек. Напротив, Алеша был в то время статный, краснощекий, со светлым взором, пышущий здоровьем девятнадцатилетний подросток. -
 
Интересно, такая разница в возрасте: 20 лет и 19 это невнимательность Ф.М.Достоевского или ( по сюжету  ) автора романа; или эта опечатка в типографии 19 века или уже в 20... -
   
Он был в то время даже очень красив собою, строен, средневысокого роста, темно - рус, с правильным, хотя несколько удлиненным овалом лица, с блестящими темно - серыми широко расставленными глазами, весьма задумчивый и по - видимому весьма спокойный. Скажут, может быть, что красные щеки не мешают ни фанатизму, ни мистицизму; а мне так кажется, что Алеша был даже больше, чем кто - нибудь, реалистом. О, конечно, в монастыре он совершенно веровал в чудеса, но, по - моему, чудеса реалиста никогда не смутят. Не чудеса склоняют реалиста к вере. Истинный реалист, если он не верующий, всегда найдет в себе силу и способность не поверить и чуду, а если чудо станет пред ним неотразимым фактом, то он скорее не поверит своим чувствам, чем допустит факт. Если же и допустит его, то допустит как факт естественный, но доселе лишь бывший ему неизвестным. В реалисте вера не от чуда рождается, а чудо от веры. Если реалист раз поверит, то он именно по реализму своему должен непременно допустить и чудо. »   
« Кончилось, однако, тем, что старчество удержалось и мало-помалу по русским монастырям водворяется. Правда, пожалуй, и то, что это испытанное и уже тысячелетнее орудие для нравственного перерождения человека от рабства к свободе и к нравственному совершенствованию может обратиться в обоюдоострое орудие, так что иного, пожалуй, приведет вместо смирения и окончательного самообладания, напротив, к самой сатанинской гордости, то есть к цепям, а не к свободе. »
   
« В чудесную силу старца верил беспрекословно и Алеша, точно так же, как беспрекословно верил и рассказу о вылетавшем из церкви гробе. »

« Убеждение же в том, что старец, почивши, доставит необычайную славу монастырю, царило в душе Алеши, может быть, даже сильнее, чем у кого бы то ни было в монастыре. »
   
« Не смущало его нисколько, что этот старец все - таки стоит пред ним единицей: « Все равно, он свят, в его сердце тайна обновления для всех, та мощь, которая установит наконец правду на земле, и будут все святы, и будут любить друг друга, и не будет ни богатых, ни бедных, ни возвышающихся, ни униженных, а будут все как дети Божии и наступит настоящее царство Христово ». Вот о чем грезилось сердцу Алеши. » -

" благими намерениями вымощена дорога в ад " - думал ли об этом Алёша. Все правдоискатели частенько скатываются вниз, так как найти правду и успокоиться удаётся не каждому.

Пётр Александрович Миусов - двоюродный дядя ( по матери ) Мите.   
 
« Вот в это - то время и состоялось свидание, или, лучше сказать, семейная сходка, всех членов этого нестройного семейства в келье старца, имевшая чрезвычайное влияние на Алешу. Предлог к этой сходке, по - настоящему, был фальшивый. Тогда именно несогласия по наследству и по имущественным расчетам Дмитрия Федоровича с отцом его, Федором Павловичем, дошли, по - видимому, до невозможной точки. Отношения обострились и стали невыносимы. Федор Павлович, кажется, первый и, кажется, шутя подал мысль о том, чтобы сойтись всем в келье старца Зосимы и, хоть и не прибегая к прямому его посредничеству, все - таки как - нибудь сговориться приличнее, причем сан и лицо старца могли бы иметь нечто внушающее и примирительное. »
 
« ...а Калганов до того сконфузился, что и совсем не поклонился. Старец опустил поднявшуюся было для благословения руку и, поклонившись им в другой раз, попросил всех садиться. Кровь залила щеки Алеши; ему стало стыдно. Сбывались его дурные предчувствия. »
 
« — Не беспокойтесь о моем мнении, – ответил старец. – Я вполне верую в искренность вашей тоски.— О, как я вам благодарна! Видите, я закрываю глаза и думаю: если все веруют, то откуда взялось это? А тут уверяют, что все это взялось сначала от страха пред грозными явлениями природы и что всего этого нет. Ну что, думаю, я всю жизнь верила – умру, и вдруг ничего нет, и только « вырастет лопух на могиле », как прочитала я у одного писателя. Это ужасно! Чем, чем возвратить веру? » -

И.С.Тургенев « Отцы и дети »:
Базаров:
" Я верю в то, что я умру, меня закопают в землю, и на могиле вырастет лопух ". -
то есть могила зарастёт лопухом, потому что не будет посещаться, иными словами: могила и её " обитатель " будут забыты.
 
Отец Паисий:
« По русскому же пониманию и упованию надо, чтобы не церковь перерождалась в государство, как из низшего в высший тип, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью и ничем иным более. Сие и буди, буди! »
 
« Правда,... – усмехнулся старец, – теперь общество христианское пока еще само не готово и стоит лишь на семи праведниках; но так как они не оскудевают, то и пребывает все же незыблемо, в ожидании своего полного преображения из общества как союза почти еще языческого во единую вселенскую и владычествующую церковь. Сие и буди, буди, хотя бы и в конце веков, ибо лишь сему предназначено совершиться! И нечего смущать себя временами и сроками, ибо тайна времен и сроков в мудрости Божией, в предвидении его и в любви его. И что по расчету человеческому может быть еще и весьма отдаленно, то по предопределению Божьему, может быть, уже стоит накануне своего появления, при дверях. Сие последнее буди, буди. »


Л.П. Клименко
Словарь переносных, образных и символических употреблений слов в Псалтири

Буди, буди!

" Буди, буди! – двойное благословение; Бог истинен и непреложен в Своих обещаниях: Благословен Господь во век: буди, буди! (Пс.88:52). В конце псалма царь Давид научает нас не роптать в скорбях и постигающих нас бедствиях, но просить Бога и напоминать Ему о благости Его, а затем хвалить и прославлять, потому что Он все строит на пользу нам. Да будет, говорит, то, что Ему угодно, а угодно Ему то, что полезно людям. В еврейском тексте здесь стоит « аминь, аминь », то есть « верно » ( ЗТП. 80 ). Это означает, что Бог истинен в Своих обещаниях и непреложен ( ИТП. 107 ). Златоуст полагает, что в этих словах псалмопевец сугубо благословляет Христа, изрекая двойное благословение, потому что Христос положил конец поношению пророков и Церкви ( АфТП. 313 ). "
   
П.А.Миусов:
« Но есть из них, хотя и немного, несколько особенных людей: это в Бога верующие и христиане, а в то же время и социалисты. Вот этих - то мы больше всех опасаемся, это страшный народ! Социалист - христианин страшнее социалиста - безбожника ». Слова эти и тогда меня поразили, но теперь у вас, господа, они мне как - то вдруг припомнились... »
 
Ссора отца с сыном:
 
« Дмитрий Федорович ему не чужой. Оттого, что все на меня, а Дмитрий Федорович в итоге еще мне же должен, да не сколько - нибудь, а несколько тысяч - с, на что имею все документы! Ведь город трещит и гремит от его кутежей! А там, где он прежде служил, там по тысяче и по две за обольщение честных девиц платил; это, Дмитрий Федорович, нам известно - с, в самых секретных подробностях, и я докажу - с... »
« А Дмитрий Федорович хочет эту крепость золотым ключом отпереть, для чего он теперь надо мной и куражится, хочет с меня денег сорвать, а пока уж тысячи на эту обольстительницу просорил; на то и деньги занимает беспрерывно, и, между прочим, у кого, как вы думаете? Сказать аль нет, Митя? — Молчать! – закричал Дмитрий Федорович, – подождите, пока я выйду, а при мне не смейте марать благороднейшую девицу… Уж одно то, что вы о ней осмеливаетесь заикнуться, позор для нее… Не позволю!

Он задыхался.

– Митя! Митя! – слабонервно и выдавливая из себя слезы, вскричал Федор Павлович, – а родительское - то благословение на что? А ну прокляну, что тогда будет?

– Бесстыдник и притворщик!... – неистово рявкнул Дмитрий Федорович.

– ...Это он отца, отца! Что же с прочими? Господа, представьте себе... » и рассазал, как Дмитрий Фёдорович избил отставного капитана.
« — Ложь все это! Снаружи правда, внутри ложь! – весь в гневе дрожал Дмитрий Федорович. – Батюшка! Я свои поступки не оправдываю; да, всенародно признаюсь: я поступил как зверь с этим капитаном и теперь сожалею и собой гнушаюсь за зверский гнев... »
<>
« Ведь она прямо в глаза рассказывает, сама мне рассказывала, над вами смеясь! Засадить же вы меня хотите только потому, что меня к ней же ревнуете, потому что сами вы приступать начали к этой женщине со своею любовью, и мне это опять - таки все известно, и опять - таки она смеялась, – слышите, – смеясь над вами, пересказывала. Так вот вам, святые люди, этот человек, этот упрекающий развратного сына отец! Господа свидетели, простите гнев мой, но я предчувствовал, что этот коварный старик созвал всех вас сюда на скандал. Я пошел с тем, чтобы простить, если б он протянул мне руку, простить и прощения просить! Но так как он оскорбил сию минуту не только меня, но и благороднейшую девицу, которой даже имени не смею произнести всуе из благоговения к ней, то и решился обнаружить всю его игру публично, хотя бы он и отец мой!... »
 
Наконец Петр Александрович Миусов окончательно почувствовал себя униженным и опозоренным.
 
– В происшедшем скандале мы все виноваты! – горячо проговорил он, – но я все же ведь не предчувствовал, идя сюда, хотя и знал, с кем имею дело… Это надо кончить сейчас же! Ваше преподобие, поверьте, что я всех обнаруженных здесь подробностей в точности не знал, не хотел им верить и только теперь в первый раз узнаю… Отец ревнует сына к скверного поведения женщине и сам с этою же тварью сговаривается засадить сына в тюрьму… И вот в такой - то компании меня принудили сюда явиться… Я обманут, я заявляю всем, что обманут не меньше других…

– Дмитрий Федорович! – завопил вдруг каким-то не своим голосом Федор Павлович, – если бы только вы не мой сын, то я в ту же минуту вызвал бы вас на дуэль… на пистолетах, на расстоянии трех шагов… через платок! через платок! – кончил он, топая обеими ногами.

Есть у старых лгунов, всю жизнь свою проактерствовавших, минуты, когда они до того зарисуются, что уже воистину дрожат и плачут от волнения, несмотря на то, что даже в это самое мгновение ( или секунду только спустя ) могли бы сами шепнуть себе: « Ведь ты лжешь, старый бесстыдник, ведь ты актер и теперь, несмотря на весь твой „ святой “ гнев и „ святую “ минуту гнева ».

Дмитрий Федорович страшно нахмурился и с невыразимым презрением поглядел на отца.

– Я думал… я думал, – как-то тихо и сдержанно проговорил он, – что приеду на родину с ангелом души моей, невестою моей, чтобы лелеять его старость, а вижу лишь развратного сладострастника и полнейшего комедианта!
 
– На дуэль! – завопил опять старикашка, задыхаясь и брызгая с каждым словом слюной. – А вы, Петр Александрович Миусов, знайте, сударь, что, может быть, во всем вашем роде нет и не было выше и честнее – слышите, честнее – женщины, как эта, по-вашему, тварь, как вы осмелились сейчас назвать ее! А вы, Дмитрий Федорович, на эту же « тварь » вашу невесту променяли, стало быть, сами присудили, что и невеста ваша подошвы ее не стоит, вот какова эта тварь!

– Стыдно! – вырвалось вдруг у отца Иосифа.

– Стыдно и позорно! – своим отроческим голосом, дрожащим от волнения, и весь покраснев, крикнул вдруг Калганов, все время молчавший.

– Зачем живет такой человек! – глухо прорычал Дмитрий Федорович, почти уже в исступлении от гнева, как - то чрезвычайно приподняв плечи и почти от того сгорбившись, – нет, скажите мне, можно ли еще позволить ему бесчестить собою землю, – оглядел он всех, указывая на старика рукой. Он говорил медленно и мерно. -

– Слышите ли, слышите ли вы, монахи, отцеубийцу, – набросился Федор Павлович на отца Иосифа. -

кажется,что Дмитрий и убьёт своего отца - после таких - то слов! -

– Вот ответ на ваше « стыдно »! Что стыдно? Эта « тварь », эта « скверного поведения женщина », может быть, святее вас самих, господа спасающиеся иеромонахи! Она, может быть, в юности пала, заеденная средой, но она « возлюбила много », а возлюбившую много и Христос простил…

В гневе Дмитрий Фёдорович невольно публично наговаривает на себя, и когда его отца убьют и ограбят, вспомнят его слова, направленные на отца.
 
А кто же из родственников при этой ссоре присутствует: Иван и Алёша - братья Дмитрия.
 
Совет старца Зосимы Алёше:
 
Алеша довел своего старца в спаленку и усадил на кровать. Это была очень маленькая комнатка с необходимою мебелью; кровать была узенькая, железная, а на ней вместо тюфяка один только войлок. В уголку, у икон, стоял налой, а на нем лежали крест и Евангелие. Старец опустился на кровать в бессилии; глаза его блестели, -
 
получается, что у старца Зосимы тоже была чертовщинка. -
 
и дышал он трудно. Усевшись, он пристально и как бы обдумывая нечто посмотрел на Алешу.

– Ступай, милый, ступай, мне и Порфирия довольно, а ты поспеши. Ты там нужен, ступай к отцу игумену, за обедом и прислужи.

– Благословите здесь остаться, – просящим голосом вымолвил Алеша.

– Ты там нужнее. Там миру нет. Прислужишь и пригодишься. Подымутся беси, молитву читай. И знай, сынок ( старец любил его так называть ), что и впредь тебе не здесь место. Запомни сие, юноша. Как только сподобит Бог преставиться мне – и уходи из монастыря. Совсем иди.

Алеша вздрогнул.

– Чего ты? Не здесь твое место пока. Благословляю тебя на великое послушание в миру. Много тебе еще странствовать. И ожениться должен будешь, должен. Все должен будешь перенести, пока вновь прибудеши. А дела много будет. Но в тебе не сомневаюсь, потому и посылаю тебя. С тобой Христос. -

а что говорил единоутробный брат Алёши, давайте вспомним:

« — Если бы все стало церковью, то церковь отлучала бы от себя преступного и непослушного, а не рубила бы тогда голов, – продолжал Иван Федорович. – Я вас спрашиваю, куда бы пошел отлученный? Ведь тогда он должен был бы не только от людей, как теперь, но и от Христа уйти. Ведь он своим преступлением восстал бы не только на людей, но и на церковь Христову. Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все - таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: « Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу не враг » – вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом... " -
 
Сохрани его, и он сохранит тебя. Горе узришь великое и в горе сем счастлив будешь. Вот тебе завет: в горе счастья ищи. Работай, неустанно работай. Запомни слово мое отныне, ибо хотя и буду еще беседовать с тобой, но не только дни, а и часы мои сочтены.

В лице Алеши опять изобразилось сильное движение. Углы губ его тряслись.

– Чего же ты снова? – тихо улыбнулся старец. – Пусть мирские слезами провожают своих покойников, а мы здесь отходящему отцу радуемся. Радуемся и молим о нем. Оставь же меня. Молиться надо. Ступай и поспеши. Около братьев будь. Да не около одного, а около обоих.

Старец поднял руку благословить. Возражать было невозможно, хотя Алеше чрезвычайно хотелось остаться. »

« Давно уже Алеша не испытывал такой тоски. Он пошел поскорее лесом, отделявшим скит от монастыря, и, не в силах даже выносить свои мысли, до того они давили его, стал смотреть на вековые сосны по обеим сторонам лесной дорожки. Переход был не длинен, шагов в пятьсот, не более; в этот час никто бы не мог и повстречаться, но вдруг на первом изгибе дорожки он заметил Ракитина. Тот поджидал кого - то. » -

" вековые сосны " - и тут вдруг на изгибе дорожки стоит семинарист, как - будто он какое - то дерево... Неожиданный переход от сосен к персонажу; и не мудрено, ведь фамилия этого семинариста Ракитин, получается, он стоит как ракита у дороги. В литературе часто имена персонажей " говорящие " - по ним читатель может понять героя произведения, составить о нём своё мнение. Вот и фамилия Ракитин из их числа. Фамилия создана из названия куста или дерева ракита. Давайте посмотрим, что это растение означает:

Ива ломкая, или ракита ( лат. Salix fragilis ) — дерево, вид рода Ива ( Salix ) семейства Ивовые ( Salicaceae ).
ru.wikipedia.org

Почему нельзя сажать под окном иву или ракиты?
В народе существует поверье, что если и сажать иву на участке, то только подальше от окон. Считается, что ива под окном способна привнести в жизнь домочадцев беды и несчастья. Также она считается предвестницей чьей - либо смерти. Якобы именно из ствола выросшей под окном ивы и будет изготовлена лопата, которая вскоре пригодится, чтобы копать могилу для умершего.
« Плакучая ива под окном — готовится заступ для похорон » — гласит одна из примет.
vasha-teplitsa.ru

" Сон под ракитовым кустом.

В древнеславянских мифах, сказаниях и легендах ракита имеет и еще одно качество: это дерево мистических, роковых встреч, которые определяют Судьбу человека. -
 
для Алёши так оно и будет  -

Недаром под ракитовым кустом ему может присниться вещий сон, -
 
вот почему семинарист говорит Алёше про сон -

у ракиты герой повествования обычно встречается либо со своим врагом, либо с новым другом, то есть с тем, кто повлияет на его дальнейшую жизнь. Иногда в шуме ракитового куста слышится будущее. Наши предки считали это куст - дерево провидческим и волшебным потому, что обычно ракита/ива/верба росла на « пограничных » местах – тех, где одна реальность граничила с другой: берег с водой, лес с полем. Отсюда ее охранительная функция: наши предки верили, что ракита хранит людей от нечисти, которая обычно шастает из одного мира в другой – из нашего мира Яви ( явного ) в потусторонний мир Нави ( наваждения ). Однако ракита всегда на страже и охраняет людей мира Яви. "
Коровина Елена Анатольевна
( Викичтение  )

– Не меня ли ждешь? – спросил, поравнявшись с ним, Алеша.

– Именно тебя, – усмехнулся Ракитин. – Поспешаешь к отцу игумену. Знаю; у того стол. С самого того времени, как архиерея с генералом Пахатовым принимал, помнишь, такого стола еще не было. Я там не буду, а ты ступай, соусы подавай. Скажи ты мне, Алексей, одно: что сей сон значит? Я вот что хотел спросить.

– Какой сон?

– А вот земной - то поклон твоему братцу Дмитрию Федоровичу. Да еще как лбом-то стукнулся!

– Это ты про отца Зосиму?

– Да, про отца Зосиму.

— Лбом?
 
— А, непочтительно выразился! Ну, пусть непочтительно. Итак, что же сей сон означает?
 
— Не знаю, Миша, что значит.
   
– Так я и знал, что он тебе это не объяснит. Мудреного тут, конечно, нет ничего, одни бы, кажись, всегдашние благоглупости. Но фокус был проделан нарочно. Вот теперь и заговорят все святоши в городе и по губернии разнесут: « Что, дескать, сей сон означает? » По - моему, старик действительно прозорлив: уголовщину пронюхал. Смердит у вас.

– Какую уголовщину?

Ракитину видимо хотелось что - то высказать.

– В вашей семейке она будет, эта уголовщина. Случится она между твоими братцами и твоим богатеньким батюшкой. Вот отец Зосима и стукнулся лбом на всякий будущий случай. Потом что случится: « Ах, ведь это старец святой предрек, напророчествовал », – хотя какое бы в том пророчество, что он лбом стукнулся? Нет, это, дескать, эмблема была, аллегория, и черт знает что! Расславят, запомнят: преступление, дескать, предугадал, преступника отметил. У юродивых и все так: на кабак крестится, а в храм камнями мечет. Так и твой старец: праведника палкой вон, а убийце в ноги поклон.

– Какое преступление? Какому убийце? Что ты? – Алеша стал как вкопанный, остановился и Ракитин.

– Какому? Быдто не знаешь? Бьюсь об заклад, что ты сам уж об этом думал. Кстати, это любопытно: слушай, Алеша, ты всегда правду говоришь, хотя всегда между двух стульев садишься: думал ты об этом или не думал, отвечай?

– Думал, – тихо ответил Алеша. Даже Ракитин смутился.

– Что ты? Да неужто и ты уж думал? – вскричал он.

— Видишь ( и как ты это ясно выразил ), видишь? Сегодня, глядя на папашу и на братца Митеньку, о преступлении подумал? Стало быть, не ошибаюсь же я?
— Да подожди, подожди, – тревожно прервал Алеша, – из чего ты - то все это видишь?.. Почему это тебя так занимает, вот первое дело?
 
Ракитин Алёше наговаривает на его брата Дмитрия:
 
« Ничего я бы тут не видел, если бы Дмитрия Федоровича, брата твоего, вдруг сегодня не понял всего как есть, разом и вдруг, всего как он есть. По какой - то одной черте так и захватил его разом всего. У этих честнейших, но любострастных людей есть черта, которую не переходи. -
 
слово " черта ", которое напоминает слово " чёрт ", относится не к Дмитрию, а к Алёше в том смысле, что ему говорится. Чуть выше по тексту Ракитин при Алёше произносит слово " чёрт ".
 
Не то – не то он и папеньку ножом пырнет. А папенька пьяный и невоздержный беспутник, никогда и ни в чем меры не понимал – не удержатся оба, и бух оба в канаву... »
 
«...будучи честен, пойдет и украдет; будучи кроток – зарежет, будучи верен – изменит. » -
интересно, а к кому это подходит, кроме Дмитрия, по мнению Ракитина...
 
А вот Ракитин говорит про Алёшу ему же:
 
« Ах ты, девственник! Ты, Алешка, тихоня, ты святой, я согласен, но ты тихоня, и черт знает о чем ты уж не думал, черт знает что тебе уж известно! » -

обращают внимание слово " тихоня ", и рядом два раза подряд слово " чёрт "! А ведь поговорка гласит, что в тихом омуте ( тихоня  ) черти водятся ( в словах Ракитина два чёрта. ) И это - то про Алёшу ему же. -
 
Девственник, а уж такую глубину прошел, – я тебя давно наблюдаю. Ты сам Карамазов, ты Карамазов вполне – стало быть, значит же что - нибудь порода и подбор. По отцу сладострастник, по матери юродивый. -
 
Вот что чуть раньше говорил Ракитин:

« У юродивых и все так: на кабак крестится, а в храм камнями мечет. » -
 
Чего дрожишь? Аль правду говорю? »




* Скандал *
   

Фёдор Павлович недоволен тем, как к нему в келье относились, говоря в том числе, что исповедь ведётся вслух, а не на ухо:« Отцы святые, я вами возмущен. Исповедь есть великое таинство, пред которым и я благоговею и готов повергнуться ниц, а тут вдруг там в келье все на коленках и исповедуются вслух. Разве вслух позволено исповедоваться? Святыми отцами установлено исповедание на ухо, тогда только исповедь ваша будет таинством, и это издревле. А то как я ему объясню при всех, что я, например, то и то… ну то есть то и то, понимаете? Иногда ведь и сказать неприлично. Так ведь это скандал! Нет, отцы, с вами тут, пожалуй, в хлыстовщину втянешься… Я при первом же случае напишу в синод, а сына своего Алексея домой возьму... »

« Нет, отцы, с вами тут, пожалуй, в хлыстовщину втянешься... » -

хлыстовщина -
 
" Хлысты или христововеры - одна из старейших русских внецерковных сект...
Отрицались священники, святые, государство и священные книги "
( Википедия  )

Фёдор Павлович говорит о том, что раз нет тайны исповедания, то и священники не нужны, тогда вера будет как у хлыстов. Вот почему он хочет написать в синод, надо полагать, пожаловаться на священников, которые нарушают тайну исповедания.
 
После того, как Фёдор Павлович сказал, что Алёшу заберёт из монастыря, следующий абзац начинается фразой: " Здесь нотабене. " Автор, который в начале романа назвал себя биографом Алёши, обращает внимание читателя на абзац ниже.
" Нота бене, ( с лат. - " заметь хорошо " ) - отметка, примечание, чтобы обратить внимание на какую - либо часть текста: означает особую важность; знак, показывающий, на что надо обратить особое внимание, что следует хорошо запомнить. "  ( Википедия  ) -
Здесь именно знак ( аббревиатура NB  ), а не латинская фраза " нота бене ", так как написано сначала наречие " здесь ", указывающее на место - где именно находится знак. Если бы это было слово, то было бы сказано, что " здесь написано " нотабене ", тогда читатель так это и понял. Но понять, что это слово в первом варианте как знак, а не слово, читателю не представляет возможности, так как понять можно двояко. Именно поэтому в первом варианте использовано наречие " здесь ", указывающее на некий предмет, вещь и т.п. Если иметь ввиду слово " нотабене ", то как читатель это поймёт: " Здесь нотабене "... Вот потому во втором указании уже написано " опять нотабене ", то есть то, что уже было раньше. Если бы писал роман Ф.М.Достоевский ( а не по сюжету как он есть  ), то он бы просто в обоих случаях написал " нота бене " - и всё. Для чего ему бы надо было указывать, где это " нота бене " находится. Такое возможно, если Ф.М.Достоевский ( по сюжету  ) представляет читателям некую рукопись, тогда слова " здесь " и " опять " становятся понятными.


Ну что ж, давайте последуем за значением этого знака и обратим внимание, и запомним, о чём в этом абзаце говориться.
 
« Здесь нотабене. Федор Павлович слышал, где в колокола звонят. » - звон колоколов в данном случае, как сигнал беды для говорящего, но он на это не обращает внимание и разносит старцев в некорректной форме.
   
Опять нотабене. Никогда и ничего такого особенного не значил наш монастырь в его жизни, и никаких горьких слез не проливал он из-за него. Но он до того увлекся выделанными слезами своими, что на одно мгновение чуть было себе сам не поверил; даже заплакал было от умиления; но в тот же миг почувствовал, что пора поворачивать оглобли назад.

Наречия " здесь " и " опять " указывают на то, что то, что мы читаем, это некая рукопись автора, в начале произведения назвавшего себя биографом Алёши ( по сюжету, конечно  ), о чём я чуть выше сказал и ещё в самом начале комментария. А вот фразы " Здесь нотабене " и " Опять нотабене " написаны ( по сюжету  ) Ф.М.Достоевским, который видел знаки " NB " в рукописи, и читателю про них сообщает ( по сюжету  ).
   
« Он вышел, крича и жестикулируя. Вот в это-то мгновение Ракитин и увидел его выходящего и указал Алеше. » -
 
здесь Ракитин как знак беды для обоих: Фёдора Павловича и его младшего сына, беда их скрепит вместе, вот поэтому Ракитин и указывает Алексею на его отца - именно в такой последовательности всё и случится.
 
« — Алексей! – крикнул ему издали отец, завидев его, – сегодня же переезжай ко мне совсем, и подушку и тюфяк тащи, и чтобы твоего духу здесь не пахло. »

Почему автор обращает внимание читателя два раза через " нота бене ", потому что, на мой взгляд, в этой части романа своим отношением к церкви, а оно крайне отрицательное, Фёдор Павлович отталкивает от себя своего сына Алёшу, приверженца церкви. Отсюда и реакция Алексея:
 
« Алеша остановился как вкопанный, молча и внимательно наблюдая сцену. »

Фёдор Павлович фон Зоном называет помещика Максимова:

« – А коли Петру Александровичу невозможно, так и мне невозможно, и я не останусь. Я с тем и шел. Я всюду теперь буду с Петром Александровичем: уйдете, Петр Александрович, и я пойду, останетесь – и я останусь. Родственным - то согласием вы его наипаче кольнули, отец игумен: не признает он себя мне родственником! Так ли, фон Зон? Вот и фон Зон стоит. Здравствуй, фон Зон.

– Вы… это мне - с? – пробормотал изумленный помещик Максимов.

– Конечно, тебе, – крикнул Федор Павлович. – А то кому же? Не отцу же игумену быть фон Зоном!

– Да ведь и я не фон Зон, я Максимов.

– Нет, ты фон Зон. Ваше преподобие, знаете вы, что такое фон Зон? Процесс такой уголовный был: его убили в блудилище – так, кажется, у вас сии места именуются, – убили и ограбили и, несмотря на его почтенные лета, вколотили в ящик, закупорили и из Петербурга в Москву отослали в багажном вагоне, за нумером. А когда заколачивали, то блудные плясавицы пели песни и играли на гуслях, то есть на фортоплясах. Так вот это тот самый фон Зон и есть. Он из мертвых воскрес, так ли, фон Зон? »

"8 ноября 1869 года – загадочное исчезновение в Петербурге Николая фон Зона – скандальная и трагическая история, переполошившая город.
Надворного советника в отставке фон Зона последний раз видели живым утром 7 ноября 1869 года в Благородном собрании. По свидетельству очевидцев, он был, как обычно, в весёлом расположении духа и в полном здравии. Днём фон Зон покинул собрание, но домой не вернулся. В течение нескольких недель, пока велись розыскные действия, о судьбе пропавшего надворного советника ничего не было известно.
Страшная правда раскрылась, как часто бывает, просто и неожиданно. Некто Александр Иванов, 20 - летний петербургский ремесленник, явился с повинной в полицию и заявил, что в ночь на 8 ноября фон Зон был « безвинно и подло » убит в его присутствии в доме Тура по Спасскому переулку, в квартире мещанина Максима Иванова, с которым они не родственники, а однофамильцы. Труп убитого, согласно показаниям Александра Иванова, преступники уложили в сундук и на следующий день отправили багажом по железной дороге в Москву. Через несколько дней из Москвы пришло подтверждение: телеграммой было сообщено, что в багажном отделении Николаевского вокзала, действительно, находится на хранении железный сундук, адресованный на имя Кольцова, никем не востребованный. Сундук вскрыли и обнаружили в нём… завёрнутое в тряпьё мёртвое тело мужчины лет 50 – 55, без одежды и уже сильно тронутое разложением. Госпожа фон Зон опознала в мертвеце своего мужа.
В результате расследования были установлены следующие факты. Инициатор и главный исполнитель убийства Максим Иванов содержал в Петербурге квартиру - притон, где с ним проживали три юные барышни, промышлявшие проституцией. Не довольствуясь скромными суммами, поступавшими в доход заведения, Иванов, чтобы пополнить « казну », надумал грабить и убивать клиентов из числа состоятельных господ, посещавших его притон. Предварительно он занялся опытами с кошками и собаками, подсыпая им в пищу различные яды. Убедившись в эффективности этого способа умерщвления, Иванов решил применить его к людям. Первой жертвой и стал Николай фон Зон, с которым вечером 7 ноября Иванов встретился в казино « Эльдорадо » и пригласил к себе на квартиру развлечься « в приятном обществе с красивыми дамами и с шампанским ». В « приятном обществе » фон Зона ждало славное развлечение. Сначала его обслужили « в покоях », затем угостили изысканными и разнообразными яствами, напоили отравленным вином – и грабанули. Как избавились от трупа, мы уже знаем…
Дело слушалось в Петербургском окружном суде с участием присяжных заседателей 28 марта 1870 года. Раскаявшегося Александра Иванова приговорили к четырём годам рудников, девиц сослали на каторгу. Максим Иванов, не дождавшись суда, удавился в тюремной камере на простыне. Остаётся добавить, что экспертом на сенсационном процессе по делу об убийстве фон Зона выступал химик Д. Менделеев и что это дело ( убийство и суд над преступниками ) упоминается в романах Ф. Достоевского « Братья Карамазовы » и « Подросток ».

( Международная общественная организация « Союз криминалистов и криминологов » )

« — Те - те - те, вознепщеваху! и прочая галиматья! Непщуйте, отцы, а я пойду. А сына моего Алексея беру отселе родительскою властию моею навсегда. Иван Федорович, почтительнейший сын мой, позвольте вам приказать за мною следовать! Фон Зон, чего тебе тут оставаться! Приходи сейчас ко мне в город. У меня весело. Всего верстушка какая - нибудь, вместо постного - то масла подам поросенка с кашей; пообедаем; коньячку поставлю, потом ликерцу; мамуровка есть… -

вот так фон Зона убили и ограбили, напоив отравленным вином -

Эй, фон Зон, не упускай своего счастия! » -

в этом монологе Фёдора Павловича таится ключ к разгадке его убийства и ограбления: сам Фёдор Павлович ничего плохого не подозревает: он шутит и веселится, обыгрывая известное преступление и имя убитого. Фёдор Павлович собирается из монастыря забрать сына Алексея и приглашает к себе фон Зона, так привязывая Алексея и фон Зона.
 
« – Ну не говорил ли я, – восторженно крикнул Федор Павлович, – что это фон Зон! Что это настоящий воскресший из мертвых фон Зон! Да как ты вырвался оттуда? Что ты там нафонзонил такого и как ты - то мог от обеда уйти? Ведь надо же медный лоб иметь! -
 
то есть надо быть тупым, чтобы от обеда уйти. Фёдор Павлович обыгрывает убийство фон Зона, когда его сначала накормили и напоили. " уйти от обеда значит умереть: быть этим обедом отравленным.   -
 
У меня лоб, а я, брат, твоему удивляюсь! Прыгай, прыгай скорей! Пусти его, Ваня, весело будет. Он тут как - нибудь в ногах полежит. Полежишь, фон Зон? -
 
это аллюзия с убийством фон Зона, когда его труп в сундуке отправили на поезде в Москву из Петербурга. Коляска - это как бы поезд -
 
Али на облучок его с кучером примостить?.. Прыгай на облучок, фон Зон!..

Но Иван Федорович, усевшийся уже на место, молча и изо всей силы вдруг отпихнул в грудь Максимова, и тот отлетел на сажень. Если не упал, то только случайно.

– Пошел! – злобно крикнул кучеру Иван Федорович. » -
 
потому что уже " фон Зон " сидит в коляске - это Фёдор Павлович, а второму фон Зону не бывать.

« Федор Павлович подождал еще минуты с две.

– А Алешку - то я все - таки из монастыря возьму, несмотря на то, что вам это очень неприятно будет, почтительнейший Карл фон Мор.

Иван Федорович презрительно вскинул плечами и, отворотясь, стал смотреть на дорогу. Затем уж до самого дома не говорили. »

Вот что говорил Фёдор Павлович раннее:

« — Божественный и святейший старец! – вскричал он, указывая на Ивана Федоровича. – Это мой сын, плоть от плоти моея, любимейшая плоть моя! Это мой почтительнейший, так сказать, Карл Мор, а вот этот сейчас вошедший сын, Дмитрий Федорович, и против которого у вас управы ищу, – это уж непочтительнейший Франц Мор, – оба из « Разбойников » Шиллера, а я, я сам в таком случае уж Regierender Graf von Moor! [ 6 - владетельный граф фон Моор! ( нем. ) ] Рассудите и спасите! Нуждаемся не только в молитвах, но и в пророчествах ваших. » -

Фёдор Павлович ошибается, как раз Дмитрий - это Карл Мор по своему поведению, да и наследства и родительского благословения Фёдор Павлович лишил Дмитрия, а Франц Мор..., он младший сын, а Иван - средний сын Фёдора Павловича. У Шиллера в " Разбойниках " только два сына, поэтому Иван не может быть старшим сыном. Да и к отцу у него не такое отношение как у Франца к своему отцу. Францем Мором является Алёша, но об этом никто не догадывается. Получается, что Иван как бы выпадает из истории Шиллера. Это отсылка читателя в истории убийства Фёдора Павловича к Алексею, а Иван и в этой истории окажется лишним.
   



* В лакейской *


« Дом Федора Павловича Карамазова стоял далеко не в самом центре города, но и не совсем на окраине. Был он довольно ветх, но наружность имел приятную: одноэтажный, с мезонином, окрашенный серенькою краской и с красною железною крышкой. Впрочем, мог еще простоять очень долго, был поместителен и уютен. Много было в нем разных чуланчиков, разных пряток и неожиданных лесенок. Водились в нем крысы, но Федор Павлович на них не вполне сердился: « Все же не так скучно по вечерам, когда остаешься один ». А он действительно имел обыкновение отпускать слуг на ночь во флигель и в доме сам запирался один на всю ночь. » -

вот это и приведёт Фёдора Павловича к трагедии.
 
« Флигель этот стоял на дворе, был обширен и прочен; в нем же определил Федор Павлович быть и кухне, хотя кухня была и в доме: не любил он кухонного запаха, и кушанье приносили через двор зимой и летом. Вообще дом был построен на большую семью: и господ, и слуг можно было бы поместить впятеро больше. Но в момент нашего рассказа в доме жил лишь Федор Павлович с Иваном Федоровичем, а в людском флигеле всего только три человека прислуги: старик Григорий, старуха Марфа, его жена, и слуга Смердяков, еще молодой человек. » Приходится сказать несколько поподробнее об этих трех служебных лицах. О старике Григории Васильевиче Кутузове мы, впрочем, уже говорили довольно. Это был человек твердый и неуклонный, упорно и прямолинейно идущий к своей точке, если только эта точка по каким - нибудь причинам ( часто удивительно нелогическим ) становилась пред ним как непреложная истина. Вообще говоря, он был честен и неподкупен. Жена его, Марфа Игнатьевна, несмотря на то что пред волей мужа беспрекословно всю жизнь склонялась, ужасно приставала к нему, например, тотчас после освобождения крестьян, уйти от Федора Павловича в Москву и там начать какую - нибудь торговлишку ( у них водились кое - какие деньжонки ); -

роман начал Ф.М.Достоевский писать в 1878 году, а действие романа происходит 13 лет назад:
1878 - 13 = 1865, но " Проведение Крестьянской реформы началось с составления уставных грамот, которое в основном было закончено к середине 1863 года. но реформа продолжалась и в следующие года: законом 24 ноября 1866 года была проведена реформа государственных крестьян. -

вот поэтому « тотчас после освобождения крестьян » -

а судебная реформа была проведена в жизнь в 1866 - 1899 годах, значит, действие романа происходит ( если исходить из того, что роман был закончен в ноябре 1880 года  ) в 1867 году. -
 
но Григорий решил тогда же и раз навсегда, что баба врет, « потому что всякая баба бесчестна », но что уходить им от прежнего господина не следует, каков бы он там сам ни был, « потому что это ихний таперича долг ». -

долг, думаю, потому, что они больше не крепостные, сами могут решать у кого работать. Но часто бывшие крепостные оставались у своих бывших хозяев. Продолжать работать у своего барина уже как некий долг - субъективное мнение Григория как оправдание продолжение работы, потому " таперича ", хотя до реформы обязаны были работать.

" у них водились кое - какие деньжонки " - этой фразой автор говорит, что эта прислуга не могла убить и ограбить своего барина, да к тому же они бы лешились работы. Да и что было бы с ними в Москве, куда хотела поехать жена Григория - начать какую - нибудь торговлишку... Жена хотела поехать в Москву, - потому что из - за реформ они уже не были крепостными, а были наёмными работниками и могли от барина уйти, когда бы захотели.

« – Ты понимаешь ли, что есть долг? – обратился он к Марфе Игнатьевне.

– Про долг я понимаю, Григорий Васильевич, но какой нам тут долг, чтобы нам здесь оставаться, того ничего не пойму, – ответила твердо Марфа Игнатьевна.

– И не понимай, а оно так будет. Впредь молчи.

Так и вышло: они не ушли, а Федор Павлович назначил им жалованье, небольшое, и жалованье выплачивал -
по результату реформы по отмене крепостного права он и должен был назначить жалованье как своим работникам. Но не платил, пока не понял, что прислуга может от него уйти, вот и назначил жалованье. -

Григорий знал к тому же, что он на барина имеет влияние неоспоримое. Он чувствовал это, и это было справедливо: хитрый и упрямый шут, Федор Павлович, очень твердого характера « в некоторых вещах жизни », как он сам выражался, бывал, к собственному удивлению своему, весьма даже слабоват характером в некоторых других « вещах жизни ». И он сам знал в каких, знал и боялся многого. В некоторых вещах жизни надо было держать ухо востро, и при этом тяжело было без верного человека, а Григорий был человек вернейший. »
 
Была у Фёдор Павловича одна слабость, которая стала для него роковой:
 
« Федор Павлович вдруг ощущал в себе иной раз, пьяными минутами, духовный страх и нравственное сотрясение, почти, так сказать, даже физически отзывавшееся в душе его. « Душа у меня точно в горле трепещется в эти разы », – говаривал он иногда. Вот в эти - то мгновения он и любил, чтобы подле, поблизости, пожалуй хоть и не в той комнате, а во флигеле, был такой человек, преданный, твердый, совсем не такой, как он, не развратный, который хотя бы все это совершающееся беспутство и видел и знал все тайны, но все же из преданности допускал бы это все, не противился, главное – не укорял и ничем бы не грозил, ни в сем веке, ни в будущем; а в случае нужды так бы и защитил его, –  от кого? От кого - то неизвестного, но страшного и опасного. Дело было именно в том, чтобы был непременно другой человек, старинный и дружественный, чтобы в больную минуту позвать его, только с тем чтобы всмотреться в его лицо, пожалуй переброситься словцом, совсем даже посторонним каким - нибудь, и коли он ничего, не сердится, то как - то и легче сердцу, а коли сердится, ну, тогда грустней. Случалось ( но, впрочем, чрезвычайно редко ), что Федор Павлович шел даже ночью во флигель будить Григория, чтобы тот на минутку пришел к нему. Тот приходил, и Федор Павлович заговаривал о совершеннейших пустяках и скоро отпускал, иногда даже с насмешечкой и шуточкой, а сам, плюнув, ложился спать и спал уже сном праведника. Нечто в этом роде случилось с Федором Павловичем и по приезде Алеши. »

здесь ноте бене ( это уже я, автор комментария, пишу  )

Здесь надо обратить внимание, что после слуги Григория, таким доверием, описанным выше, Фёдор Павлович стал доверять и Алёше!!!
 
« Алеша « пронзил его сердце » тем, что « жил, все видел и ничего не осудил ». Мало того, принес с собою небывалую вещь: совершенное отсутствие презрения к нему, старику, напротив – всегдашнюю ласковость и совершенно натуральную прямодушную привязанность к нему, столь мало ее заслужившему. Все это было для старого потаскуна и бессемейника совершенным сюрпризом, совсем для него, любившего доселе одну лишь « скверну », неожиданным. По уходе Алеши он признался себе, что понял кое - что, чего доселе не хотел понимать. »   

Рассказывая о Лизавете Смердящей, автор пишет: " Раз случилось, что новый губернатор нашей губернии, обозревая наездом наш городок... " - значит, автор живёт в этом городке.
 
« Так случилось, что в тот самый день, как похоронили шестипалого крошку, Марфа Игнатьевна, проснувшись ночью, услышала словно плач новорожденного ребенка. -
 
своего ребёнка похоронили, а чужого приобрели, как - будто боженька над ними - Марфой и её мужем Григорием - смиловился и прислал им младенца. -
 
Она испугалась и разбудила мужа. Тот прислушался и заметил, что скорее это кто - нибудь стонет, « женщина будто бы ». Он встал, оделся; была довольно теплая майская ночь. Выйдя на крыльцо, он ясно вслушался, что стоны идут из сада. Но сад был на ночь запираем со двора на замок, попасть же в него, кроме этого входа, нельзя было, потому что кругом всего сада шел крепкий и высокий забор. -
 
вот мы видим, что ночью просто войти в сад было невозможно. -

Воротясь домой, Григорий засветил фонарь, взял садовый ключ и, не обращая внимания на истерический ужас своей супруги, все еще уверявшей, что она слышит детский плач и что это плачет, наверно, ее мальчик и зовет ее, молча пошел в сад. Тут он ясно уразумел, что стоны идут из их баньки, стоявшей в саду, недалеко от калитки, и что стонет взаправду женщина. Отворив баню, он увидал зрелище, пред которым остолбенел: городская юродивая, скитавшаяся по улицам и известная всему городу, по прозвищу Лизавета Смердящая, забравшись в их баню, только что родила младенца. Младенец лежал подле нее, а она помирала подле него. Говорить ничего не говорила, уже по тому одному, что не умела говорить. Но все это надо бы разъяснить особо. »
 
Но оказывается, в сад можно было попасть, всего - лишь если  перелезть через забор, даже высокий. Если уж беременная женщина перелезла через высокий забор, то убийце перелезть через него ничего не стоило бы.
 
« Купчиха Кондратьева, одна зажиточная вдова, даже так распорядилась, что в конце еще апреля завела Лизавету к себе, с тем чтоб ее и не выпускать до самых родов. Стерегли неусыпно, но так вышло, что, несмотря на всю неусыпность, Лизавета в самый последний день, вечером, -
 
это 30 апреля -
 
вдруг тайком ушла от Кондратьевой и очутилась в саду Федора Павловича. Как она в ее положении перелезла через высокий и крепкий забор сада, осталось некоторого рода загадкой. Одни уверяли, что ее « перенесли », другие, что ее « перенесло ». Вероятнее всего, что все произошло хоть и весьма мудреным, но натуральным образом, и Лизавета, умевшая лазить по плетням в чужие огороды, чтобы в них ночевать, забралась как - нибудь и на забор Федора Павловича, а с него, хоть и со вредом себе, соскочила в сад, несмотря на свое положение. »
 
Есть какая - то натяжка в перелезании через забор женщины с большим животом из - за родов. Подозреваю, её впустил и привёл в баньку тайно Фёдор Павлович, не потому, что был жалостлив, а потому, что знал, что Лизавета беременна от него. Он радел не о ней, а о ребёнке - отцовские чувства дали о себе знать.
 
« Ребеночка спасли, -
 
раз Лизавета попала в сад и баньку 30 апреля вечером, а обнаружили её ночью с уже родившимся ребёнком, то Смердяков родился 1 мая. -
 
а Лизавета к рассвету померла. -
есть какая - то натяжка и со смертью Лизаветы - умерла чужая женщина, пусть даже бездомная, в чужом саду. И как Фёдор Павлович объяснял, как она оказалась на его территории и почему умерла. Полиция должна была провести расследование, но в романе об этом ничего не написано.
 
Григорий взял младенца, принес в дом, посадил жену и положил его к ней на колени, к самой ее груди: « Божье дитя - сирота – всем родня, а нам с тобой подавно. Этого покойничек наш прислал, а произошел сей от бесова сына и от праведницы. Питай и впредь не плачь ». Так Марфа Игнатьевна и воспитала ребеночка. -
 
Судьба Смердякова в начале жизни такая же, как у Ивана и Алёши: у них тоже мать умерла и:
« По смерти ее с обоими мальчиками случилось почти точь - в - точь то же самое, что и с первым, Митей: они были совершенно забыты и заброшены отцом и попали все к тому же Григорию и также к нему в избу. » - это незримо связывает братьев Карамазовых со Смердяковым -
 
Окрестили и назвали Павлом, а по отчеству все его и сами, без указу, стали звать Федоровичем. Федор Павлович не противоречил ничему и даже нашел все это забавным, хотя изо всех сил продолжал от всего отрекаться. -
 
Интересно получается, автор пишет, что имя дали Павел, а отчество Фёдорович... Похоже, автор, давая имя и отчество своему герою, хочет так сказать, что Фёдор Павлович его настоящий отец:

ФЁДОР ПАВЛОВИЧ -
ПАВЕЛ ФЁДОРОВИЧ -
 
получается перекрёстная симметрия. Такая симметрия связывает обоих персонажей: их имена и отчества как бы вплетаются в друг друга. -
 
В городе понравилось, что он взял подкидыша. Впоследствии Федор Павлович сочинил подкидышу и фамилию: назвал он его Смердяковым, по прозвищу матери его, Лизаветы Смердящей. Вот этот - то Смердяков и вышел вторым слугой Федора Павловича и проживал, к началу нашей истории, во флигеле вместе со стариком Григорием и старухой Марфой. Употреблялся же в поварах. Очень бы надо примолвить кое - что и о нем специально, но мне совестно столь долго отвлекать внимание моего читателя на столь обыкновенных лакеев, а потому и перехожу к моему рассказу, уповая, что о Смердякове как - нибудь сойдет само собою в дальнейшем течении повести. »

« Согласно БРЭ, лексема « смерд » восходит к праславянскому *smьrdъ, по-видимому, от *smьrd;ti — «смердеть» — «издавать смрад, зловоние, вонять, смердеть. »
( Википедия )
 
Думаю, что мать Смердякова получила кличку Смердящая из - за того, что от неё неприятно воняло, она, видимо, источала зловоние, потому что не мылась в бане. Предполагаю, автор её поместил рожать в баню не случайно, а чтобы после её родов в этой баньке её ребёночка обмыть и ей самой помыться, - видимо, запах от неё шёл зловонный. А вот ночью, по поверьям, банный чёрт ( БРЭ ) в бане принимает всякую нечисть - вот в такой " компании " Смердяков и родился.
 



* Исповедь горячего сердца. В стихах *


« Алеша знал, что и старик назавтра же наверно отпустит его опять в монастырь, даже сегодня же, может, отпустит. Да и был он уверен вполне, что отец кого другого, а его обидеть не захочет. Алеша уверен был, что его и на всем свете никто и никогда обидеть не захочет, даже не только не захочет, но и не может. Это было для него аксиомой, дано раз навсегда, без рассуждений, и он в этом смысле шел вперед, безо всякого колебания. » -

вот безо всякого колебания всё в доме Фёдора Павловича и произойдёт..., потому что исполнитель для всех Ангел - вот такая аксиома теории вседозволенности, придающая уверенности идти вперед, " безо всякого колебания. "

   
Вот мышление Алёши: он пошагово осмысливает свои действия.
 
« Он сообразил, что брата Ивана Федоровича, который был с нею так близок, он у нее не застанет: брат Иван наверно теперь с отцом. Дмитрия же не застанет еще вернее, и ему предчувствовалось почему. Итак, разговор их состоится наедине. Хотелось бы очень ему повидать прежде этого рокового разговора брата Дмитрия и забежать к нему. Не показывая письма, он бы мог с ним что-нибудь перемолвить. Но брат Дмитрий жил далеко и наверно теперь тоже не дома. Постояв с минуту на месте, он решился наконец окончательно. Перекрестив себя привычным и спешным крестом и сейчас же чему - то улыбнувшись, он твердо направился к своей страшной даме.
Дом ее он знал. Но если бы пришлось пойти на Большую улицу, потом через площадь и проч., то было бы довольно не близко. Наш небольшой городок чрезвычайно разбросан, и расстояния в нем бывают довольно большие. Притом его ждал отец, может быть не успел еще забыть своего приказания, мог раскапризиться, а потому надо было поспешить, чтобы поспеть туда и сюда. -
 
Вот мы видим, как Алёша отлично ориентируется в близкой от дома отца местности: если надо перелезть через плетень, для Алёши это не препятствие. А теперь представим, что надо ночью от отцовского дома вот так куда - нибудь идти, кому это лучше сделать..., тому, кто знает местность. -
 
Вследствие всех этих соображений он и решился сократить путь, пройдя задами, а все эти ходы он знал в городке как пять пальцев. Задами значило почти без дорог, вдоль пустынных заборов, перелезая иногда даже через чужие плетни, минуя чужие дворы, где, впрочем, всякий - то его знал и все с ним здоровались. Таким путем он мог выйти на Большую улицу вдвое ближе. Тут в одном месте ему пришлось проходить даже очень близко от отцовского дома, именно мимо соседского с отцовским сада, принадлежавшего одному ветхому маленькому закривившемуся домишке в четыре окна. » -
 
оказывается, в этом соседском саду в самой дальней его части есть беседка, где можно в случае чего укрыться. И показал её Алёше его брат Дмитрий:

« Дмитрий Федорович вел гостя в один самый отдаленный от дома угол сада. Там вдруг, среди густо стоявших лип и старых кустов смородины и бузины, калины и сирени, открылось что - то вроде развалин стариннейшей зеленой беседки, почерневшей и покривившейся, с решетчатыми стенками, но с крытым верхом и в которой еще можно было укрыться от дождя. Беседка строена была бог весть когда, по преданию лет пятьдесят назад, каким - то тогдашним владельцем домика, Александром Карловичем фон Шмидтом, отставным подполковником. Но все уже истлело, пол сгнил, все половицы шатались, от дерева пахло сыростью. »

Из разговора Дмитрия и Алёши:

Разговаривая с Алёшей, Дмитрий иногда использует слово " чёрт ".

« – К ней и к отцу! Ух! Совпадение! Да ведь я тебя для чего же и звал - то, для чего и желал, для чего алкал и жаждал всеми изгибами души и даже ребрами? Чтобы послать тебя именно к отцу от меня, а потом и к ней, к Катерине Ивановне, да тем и покончить и с ней, и с отцом. Послать ангела. Я мог бы послать всякого, но мне надо было послать ангела. И вот ты сам к ней и к отцу.

– Неужто ты меня хотел послать? – с болезненным выражением в лице вырвалось у Алеши. »
<>
« - Слушай, Алеша, слушай, брат. Теперь я намерен уже все говорить. Ибо хоть кому-нибудь надо же сказать. Ангелу в небе я уже сказал, но надо сказать и ангелу на земле. Ты ангел на земле. Ты выслушаешь, ты рассудишь, и ты простишь…
<>
Рыдания вырвались вдруг из груди Мити. Он схватил Алешу за руку.

– Друг, друг, в унижении, в унижении и теперь. Страшно много человеку на земле терпеть, страшно много ему бед! Не думай, что я всего только хам в офицерском чине, который пьет коньяк и развратничает. -
 
в этом Дмитрий похож на отца.
 
Я, брат, почти только об этом и думаю, об этом униженном человеке, если только не вру. Дай Бог мне теперь не врать и себя не хвалить. Потому мыслю об этом человеке, что я сам такой человек.

Чтоб из низости душою
Мог подняться человек,
С древней матерью - землею
Он вступи в союз навек.

Но только вот в чем дело: как я вступлю в союз с землею навек? Я не целую землю, не взрезаю ей грудь; что ж мне мужиком сделаться аль пастушком? Я иду и не знаю: в вонь ли я попал и позор или в свет и радость. Вот ведь где беда, ибо всё на свете загадка! И когда мне случалось погружаться в самый, в самый глубокий позор разврата ( а мне только это и случалось ), то я всегда это стихотворение о Церере и о человеке читал. Исправляло оно меня? Никогда! Потому что я Карамазов. Потому что если уж полечу в бездну, то так - таки прямо, головой вниз и вверх пятами, и даже доволен, что именно в унизительном таком положении падаю и считаю это для себя красотой. -
 
вот так с Алёшой всё и произойдёт..., потому что он Карамазов!

И вот в самом - то этом позоре я вдруг начинаю гимн. Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекается Бог мой; пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, -
 
" вслед за чёртом " пойдёт Алёша, но он об этом ещё не догадывается, что Дмитрий ему пророчет. -
 
но я все - таки и твой сын, Господи, и люблю тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть. -

Дмитрий говорит Алёше как монаху, как - будто он на исповеди, отсюда и упоминания Господа. Вот поэтому о нём и думал, о чём Алёше и сообщил, но... -
 
" Монахи – христиане, что ушли от радостей земной жизни. Находятся в постоянной молитве и аскетических подвигах. Миряне с уважением относятся к таким подвижникам, но брать благословение и исповедоваться им нельзя. Тогда, с чем обратиться к обычному монаху.
<>
Без принятие священнического сана обычный монах готов выслушать кающегося, посоветовать путь духовного исправления, но не уполномочен Богом прочесть разрешительную молитву. "

( Дзен " Православная Жизнь "  ) -
 
<>

Но довольно стихов! Я пролил слезы, и ты дай мне поплакать. Пусть это будет глупость, над которою все будут смеяться, но ты нет. Вот и у тебя глазенки горят. -
 
" глаза чёрта пылают огнём " -
 
Довольно стихов. Я тебе хочу сказать теперь о «насекомых», вот о тех, которых Бог одарил сладострастьем:

    Насекомым – сладострастье!

Я, брат, это самое насекомое и есть, и это обо мне специально и сказано. И мы все, Карамазовы, такие же, и в тебе, ангеле, это насекомое живет и в крови твоей бури родит. Это – бури, потому что сладострастье буря, больше бури! Красота – это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя потому, что Бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут. Я, брат, очень необразован, но я много об этом думал. Страшно много тайн! Слишком много загадок угнетают на земле человека. Разгадывай как знаешь и вылезай сух из воды. Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей. -
 
Дмитрий говорит о красоте, но он о ней говорит как о состоянии, ощущении, когда " ...полечу в бездну, то так - таки прямо, головой вниз и вверх пятами, и даже доволен, что именно в унизительном таком положении падаю и считаю это для себя красотой. " -
 
А впрочем, что у кого болит, тот о том и говорит. Слушай, теперь к самому делу.




* Исповедь горячего сердца. В анекдотах *


Дмитрий Алёше:
 
« Ты краснеешь, у тебя глаза сверкнули. » -

сверкание глаз - черта чёрта!
 
Алёша Дмитрию:
   
« — Это ты оттого, что я покраснел, – вдруг заметил Алеша. – Я не от твоих речей покраснел и не за твои дела, а за то, что я то же самое, что и ты. »
 
« Вот к этому - то времени как раз отец мне шесть тысяч прислал, после того как я послал ему форменное отречение от всех и вся, то есть мы, дескать, « в расчете », и требовать больше ничего не буду. Не понимал я тогда ничего: я, брат, до самого сюда приезда, и даже до самых последних теперешних дней, и даже, может быть, до сегодня, не понимал ничего об этих всех наших с отцом денежных пререканиях. Но это к черту, это потом. » -
   
вот как на самом деле обстоят денежные дела между Дмитрием и отцом.
 
Дмитрий Алёше о Катерине Ивановне:
 
« И вот от меня, клопа и подлеца, она вся зависит, вся, вся кругом, и с душой и с телом. Очерчена. » -
 
"...черти являются к девушкам на вечеринку, губят гадающих, от них можно огородиться магическим кругом - " зачертиться " ( БРЭ  )

Дмитрий:
« Но пусть, пусть так и будет, и черт дери всех шпионов сердца человеческого! »
   



* Исповедь горячего сердца. « Вверх пятами » *
   

«  Она свою добродетель любит, а не меня, – невольно, но почти злобно вырвалось вдруг у Дмитрия Федоровича. Он засмеялся, но через секунду глаза его сверкнули, он весь покраснел и с силой ударил кулаком по столу. -

интересно, недавно краснел и сверкал глазами Алёша... Так может покраснение лица тоже черта чёрта...
 
« Я говорю тебе: изгиб. У Грушеньки, шельмы, есть такой один изгиб тела, он и на ножке у ней отразился, даже в пальчике - мизинчике на левой ножке отозвался. Видел и целовал, но и только – клянусь! Говорит: « Хочешь, выйду замуж, ведь ты нищий. Скажи, что бить не будешь и позволишь все мне делать, что я захочу, тогда, может, и выйду », – смеется. И теперь смеется!
 
Дмитрий Федорович почти с какою - то яростью поднялся с места, он вдруг стал как пьяный. Глаза его вдруг налились кровью. -

глаза чёрта пылают огнём -
   
— И ты в самом деле хочешь на ней жениться?

— Коль захочет, так тотчас же, а не захочет, и так останусь; у нее на дворе буду дворником. Ты… ты, Алеша… – остановился он вдруг пред ним и, схватив его за плечи, стал вдруг с силою трясти его, – да знаешь ли ты, невинный ты мальчик, что все это бред, немыслимый бред, ибо тут трагедия! »

 
Дмитрий рассуждает о том, что он женится на Грушеньке, а Катерине Ивановне надо дать три тысячи, чтобы помирится. Предлагает Алёше пойти к отцу и попросить для него эти три тысячи.

« — Слушай: юридически он мне ничего не должен. Все я у него выбрал, все, я это знаю. Но ведь нравственно-то должен он мне, так иль не так? Ведь он с материных двадцати восьми тысяч пошел и сто тысяч нажил. Пусть он мне даст только три тысячи из двадцати восьми, только три, и душу мою из ада извлечет, и зачтется это ему за многие грехи! Я же на этих трех тысячах, вот тебе великое слово, покончу, и не услышит он ничего обо мне более вовсе. В последний раз случай ему даю быть отцом. Скажи ему, что сам Бог ему этот случай посылает.
 
— Митя, он ни за что не даст.
   
– Знаю, что не даст, в совершенстве знаю. А теперь особенно. Мало того, я вот что еще знаю: теперь, на днях только, всего только, может быть, вчера, он в первый раз узнал серьезно ( подчеркни: серьезно ), что Грушенька - то в самом деле, может быть, не шутит и за меня замуж захочет прыгнуть. Знает он этот характер, знает эту кошку. Ну так неужто ж он мне вдобавок и деньги даст, чтоб этакому случаю способствовать, тогда как сам он от нее без памяти? Но и этого еще мало, я еще больше тебе могу привесть: я знаю, что у него уж дней пять как вынуты три тысячи рублей, разменены в сотенные кредитки и упакованы в большой пакет под пятью печатями, а сверху красною тесемочкой накрест перевязаны. Видишь, как подробно знаю! На пакете же написано: « Ангелу моему Грушеньке, коли захочет прийти »; сам нацарапал, в тишине и в тайне, и никто - то не знает, что у него деньги лежат, кроме лакея Смердякова, в честность которого он верит, как в себя самого. -
 
Вот пример честности Смердякова:

« Но Смердяков на эти речи только бледнел от досады, но ничего не отвечал. Федор Павлович отходил, махнув рукой. Главное, в честности его он был уверен, и это раз навсегда, в том, что он не возьмет ничего и не украдет. Раз случилось, что Федор Павлович, пьяненький, обронил на собственном дворе в грязи три радужные бумажки, которые только что получил, и хватился их на другой только день: только что бросился искать по карманам, а радужные вдруг уже лежат у него все три на столе. Откуда? Смердяков поднял и еще вчера принес. « Ну, брат, я таких, как ты, не видывал », – отрезал тогда Федор Павлович и подарил ему десять рублей. Надо прибавить, что не только в честности его он был уверен, но почему - то даже и любил его, хотя малый и на него глядел так же косо, как и на других, и все молчал. Редко, бывало, заговорит. » -

Вот он уж третий аль четвертый день Грушеньку ждет, надеется, что придет за пакетом, дал он ей знать, а та знать дала, что « может - де и приду ». Так ведь если она придет к старику, разве я могу тогда жениться на ней? Понимаешь теперь, зачем, значит, я здесь на секрете сижу и что именно сторожу?

– Ее?

– Ее. У этих шлюх, здешних хозяек, нанимает каморку Фома. Фома из наших мест, наш бывший солдат. Он у них прислуживает, ночью сторожит, а днем тетеревей ходит стрелять, да тем и живет. Я у него тут и засел; ни ему, ни хозяйкам секрет не известен, то есть что я здесь сторожу.

– Один Смердяков знает?

– Он один. Он мне и знать даст, коль та к старику придет.

– Это он тебе про пакет сказал?

– Он. Величайший секрет. Даже Иван не знает ни о деньгах, ни о чем. А старик Ивана в Чермашню посылает на два, на три дня прокатиться: объявился покупщик на рощу срубить ее за восемь тысяч, вот и упрашивает старик Ивана: « помоги, дескать, съезди сам » денька на два, на три, значит. Это он хочет, чтобы Грушенька без него пришла. -

Как много ценного узнаёт Алёша:

- " и никто - то не знает, что у него ( у отца  ) деньги лежат, кроме лакея Смердякова... " - то есть где деньги лежат! Смердяков один может об этом сказать.
 
- оказывается, у соседей ночью прислуживает бывший солдат Фома ( из местных  ), но " ни ему, ни хозяйкам секрет не известен " - значит, к беседке он ( Фома  ) не ходит; никто обыскивать этот сад не будет.

- " А старик Ивана в Чермашню посылает на два, на три дня прокатиться... " - Фёдор Павлович будет один два - три дня! -
 
– Стало быть, он и сегодня ждет Грушеньку?

– Нет, сегодня она не придет, есть приметы. Наверно не придет! – крикнул вдруг Митя. – Так и Смердяков полагает. Отец теперь пьянствует, сидит за столом с братом Иваном. Сходи, Алексей, спроси у него эти три тысячи…

– Митя, милый, что с тобой! – воскликнул Алеша, вскакивая с места и всматриваясь в исступленного Дмитрия Федоровича. Одно мгновение он думал, что тот помешался.

– Что ты? Я не помешан в уме, – пристально и даже как-то торжественно смотря, произнес Дмитрий Федорович. – Небось я тебя посылаю к отцу и знаю, что говорю: я чуду верю.

– Чуду?

– Чуду промысла Божьего. Богу известно мое сердце, он видит все мое отчаяние. Он всю эту картину видит. Неужели он попустит совершиться ужасу? Алеша, я чуду верю, иди!

– Я пойду. Скажи, ты здесь будешь ждать?

— Буду, понимаю, что нескоро, что нельзя этак прийти и прямо бух! Он теперь пьян. Буду ждать и три часа, и четыре, и пять, и шесть, и семь, но только знай, что сегодня, хотя бы даже в полночь, ты явишься к Катерине Ивановне, с деньгами или без денег, и скажешь: « Велел вам кланяться ». Я именно хочу, чтобы ты этот стих сказал: « Велел, дескать, кланяться ».

– Митя! А вдруг Грушенька придет сегодня… не сегодня, так завтра аль послезавтра?

– Грушенька? Подсмотрю, ворвусь и помешаю…

– А если…

– А коль если, так убью. Так не переживу.

– Кого убьешь?

– Старика. Ее не убью.

– Брат, что ты говоришь!

– Я ведь не знаю, не знаю… Может быть, не убью, а может, убью. Боюсь, что ненавистен он вдруг мне станет своим лицом в ту самую минуту. Ненавижу я его кадык, его нос, его глаза, его бесстыжую насмешку. Личное омерзение чувствую. Вот этого боюсь. Вот и не удержусь... -

Эти слова Дмитрия, сказанные брату Алёше, сказаны и читателю - ему в первую очередь. Таков жанр детектива в Литературе - убеждать читателя в том, чего нет ( или не будет  ) !!!

Но давайте вспомним, что говорил Алёша раньше:

Алёша брату Дмитрию:
 
« — Это ты оттого, что я покраснел, – вдруг заметил Алеша. – Я не от твоих речей покраснел и не за твои дела, а за то, что я то же самое, что и ты. » -


– Я пойду, Митя. Я верю, что Бог устроит, как знает лучше, чтобы не было ужаса.


– А я буду сидеть и чуда ждать. Но если не свершится, то…

Алеша, задумчивый, направился к отцу. »




* Смердяков *
 
   
Вот описание залы - самой большой комнаты в доме:

« Он и вправду застал еще отца за столом. Стол же был, по всегдашнему обыкновению, накрыт в зале, хотя в доме находилась и настоящая столовая. Эта зала была самая большая в доме комната, с какою - то старинною претензией меблированная. Мебель была древнейшая, белая, с красною ветхою полушелковою обивкой. В простенках между окон вставлены были зеркала в вычурных рамах старинной резьбы, тоже белых с золотом. На стенах, обитых белыми бумажными и во многих местах уже треснувшими обоями, красовались два большие портрета – одного какого-то князя, лет тридцать назад бывшего генерал - губернатором местного края, и какого - то архиерея, давно уже тоже почившего. В переднем углу помещалось несколько икон, пред которыми на ночь зажигалась лампадка… не столько из благоговения, сколько для того, чтобы комната на ночь была освещена. Федор Павлович ложился по ночам очень поздно, часа в три, в четыре утра, а до тех пор все, бывало, ходит по комнате или сидит в креслах и думает. Такую привычку сделал. Ночевал он нередко совсем один в доме, отсылая слуг во флигель, но большею частью с ним оставался по ночам слуга Смердяков, спавший в передней на залавке. » -
   
давайте внимательно проанализируем эту комнату.

Итак, мы видим белую мебель, бумажные белые обои на стенах, зеркала между окон, зажигается на ночь лампадка в углу комнаты. Огонёк от лампадки маленький, но из - за белого цвета мебели и стен комната освещается более ярко плюс отражение света лампадки в зеркалах делает комнату ещё светлее! Когда Дмитрий рванул в спальню Фёдора Павловича, он вернулся в эту комнату, убедившись, что окна и вход в той части дома закрыты и Грушенька никак не могла в дом проникнуть и выйти. Получается, пройти в спальню Фёдора Павловича, минуя эту светлую ночью комнату, не представляется возможным. Тем более хозяин засыпал под утро, находясь в этой зале. Значит, в ту роковую ночь с Фёдором Павловичем находился кто - то, кому барин мог доверять. Посторонние люди полностью исключаются - ночью никто гостей не принимает и деловые встречи не назначает. Ночью  могла быть или прислуга, например, Смердяков, о чём в описании комнаты сказано, или кто - то из сыновей. Дмитрий исключается ввиду плохих с ним отношений Фёдора Павловича - не станет барин ночью такого скандального сына принимать,тем более тет - а - тет. Об Иване Фёдор Павлович сказал Алёше, что его боится больше, чем Дмитрия. Остаётся Алёша, которого отец любил и полностью доверял, и не боялся. Можно рассмотреть ещё Грушеньку, к которой питал страсть Карамазов старший и к которой ревновал Дмитрий.   
   
« Когда вошел Алеша, весь обед был уже покончен, но подано было варенье и кофе. Федор Павлович любил после обеда сладости с коньячком. Иван Федорович находился тут же за столом и тоже кушал кофе. Слуги Григорий и Смердяков стояли у стола. И господа, и слуги были в видимом и необыкновенно веселом одушевлении. Федор Павлович громко хохотал и смеялся; Алеша еще из сеней услышал его визгливый, столь знакомый ему прежде смех и тотчас же заключил, по звукам смеха, что отец еще далеко не пьян, а пока лишь всего благодушествует. » -
 
чёрт выдаёт себя хохотом ( БРЭ  )

В споре между Смердяковым и Фёдором Павловичем вместе с Иваном Смердякова называют Валаамовой ослицей. Смердяков по этому прозвищу покорный человек, который неожиданно высказал своё мнение, но одновременно он и тот, кто как ослица предохраняет от беды: благодаря ослице Валаам не был убит Ангелом. Метафорически Смердяков " ослица " для Фёдора Павловича.

" Валаамова ослица ( ивр. ;;;;; ) — ослица пророка Валаама, на которой он ехал к царю Моава Валаку, чтобы проклясть израильтян.

И увидела ослица Ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить её на дорогу. И стал Ангел Господень на узкой дороге, между виноградниками, [ где ] с одной стороны стена и с другой стороны стена. Ослица, увидев Ангела Господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить её. Ангел Господень опять перешел и стал в тесном месте, где некуда своротить, ни направо, ни налево. Ослица, увидев Ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою. И отверз Господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня вот уже третий раз? Валаам сказал ослице: за то, что ты поругалась надо мною; если бы у меня в руке был меч, то я теперь же убил бы тебя. Ослица же сказала Валааму: не я ли твоя ослица, на которой ты ездил сначала до сего дня? имела ли я привычку так поступать с тобою? Он сказал: нет. И открыл Господь глаза Валааму, и увидел он Ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и преклонился, и пал на лице своё. И сказал ему Ангел Господень: за что ты бил ослицу твою вот уже три раза? Я вышел, чтобы воспрепятствовать [ тебе ], потому что путь [ твой ] не прав предо Мною; и ослица, видев Меня, своротила от Меня вот уже три раза; если бы она не своротила от Меня, то Я убил бы тебя, а её оставил бы живою. "
( Википедия )

Фёдор Павлович:
« — Червонца стоит твое слово, ослица, и пришлю тебе его сегодня же, но в остальном ты все - таки врешь, врешь и врешь... » -

когда Валаам увидел Ангела, который ему сказал, что он его не убил, потому что ослица отвернулась с пути, Валаам тут же раскаился - вот " Червонца стоит твое слово, ослица " - это и есть метафорическое раскаинье.
 
« – А я насчет того - с, – заговорил вдруг громко и неожиданно Смердяков, – что если этого похвального солдата подвиг был и очень велик - с, то никакого опять - таки, по - моему, не было бы греха и в том, если б и отказаться при этой случайности от Христова примерно имени и от собственного крещения своего, чтобы спасти тем самым свою жизнь для добрых дел, коими в течение лет и искупить малодушие.

– Это как же не будет греха? Врешь, за это тебя прямо в ад и там, как баранину, поджаривать станут, – подхватил Федор Павлович.

И вот тут - то и вошел Алеша. » -
 
так и хочется сказать: " и вошёл Ангел... "
   
авторский акцент на то, когда в споре " вошёл Алёша "..., такой акцент - как - будто бы про Алёшу речь шла... А Федор Павлович, говоря Алёше, что твоя тема, только подчёркивал, что скрытно так оно и есть, только отец об этом не догадывался.
 
« Федор Павлович, как мы видели, ужасно обрадовался Алеше.

– На твою тему, на твою тему! – радостно хихикал он, усаживая Алешу слушать. »
   
Помнится, Алёшу называли и называют ангелом; в беседке соседнего сада брат Дмитрий называл его ангелом на земле. Ангел в Библии мог убить мечом Валаама, о чём он и сказал, если бы не ослица. Если Смердяков " ослица " для Фёдора Павловича, тогда Алёша как - будто Ангел из Библии, ангел или архангел Михаил, потому что по христианской традиции именно Михаил связывается с ангелом в истории Валаама и его ослицы. Михаил часто изображается в виде юноши или мужчины - Алёше 20 лет. Часто изображается с зерцалом в руке. Когда после столкновения с Дмитрием, Фёдора Павловича относят в постель, к нему приходит Алёша и целый час сидит рядом с отцом.

« – Подай зеркальце, вон там стоит, подай!

Алеша подал ему маленькое складное кругленькое зеркальце, стоявшее на комоде. Старик погляделся в него: распух довольно сильно нос, и на лбу над левою бровью был значительный багровый подтек. -

Вот когда Алёша берёт зеркальцо, чтобы подать его отцу, он уподобляется архангелу Михаилу. Михаил часто изображался  с маленьким кругленьким зерцалом. -

— Что говорит Иван? Алеша, милый, единственный сын мой, я Ивана боюсь; я Ивана больше, чем того, ( Дмитрия - Ю.Д. ) боюсь. Я только тебя одного не боюсь… » - вот это и станет роком для Фёдора Павловича.

Потом ещё несколько раз Фёдор Павлович назовёт Алёшу ангелом.



 
* За коньячком *
 

« Спор кончился, но странное дело, столь развеселившийся Федор Павлович под конец вдруг нахмурился. Нахмурился и хлопнул коньячку, и это уже была совсем лишняя рюмка.

– А убирайтесь вы, иезуиты, вон, – крикнул он на слуг. – Пошел, Смердяков. Сегодня обещанный червонец пришлю... » -

Так как действие в романе происходит в 1865 году, то этот червонец, по - видимому, голландский дукат русской чеканки, золотая монета!

" Голландский червонец ( нидерландский дукат ) русской чеканки — золотая монета, которую с перерывами чеканили в Российской империи с 1735/1768 по 1867 год. В народе её чаще всего именовали « лобанчиком », « пучковым » или « арапчиком ». В официальных документах она называлась « известной монетой », а её штемпеля - « секретными штемпелями ». "
( Википедия )
   
Фёдор Павлович своему слуге собирается дать червонец - золотую монету! просто за то, что барину понравилась речь своего слуги. Зачем Смердякову убивать и грабить своего барина, если работа есть, крыша над головой - вообщем, всё хорошо. А сверши убийство  - и замучают бега. За раз всего лишится, да на долгие годы отправится на каторгу. Разве Смердяков это не понимает...
 
Фёдор Павлович Ивану Фёдоровичу:

« – То - то, брат, вот этакая валаамова ослица думает, думает, да и черт знает про себя там до чего додумается.

– Мыслей накопит, – усмехнулся Иван. »

« - Видишь, я вот знаю, что он и меня терпеть не может, равно как и всех, и тебя точно так же, хотя тебе и кажется, что он тебя « уважать вздумал ». Алешку подавно, Алешку он презирает. Да не украдет он, вот что, не сплетник он, молчит, из дому сору не вынесет, кулебяки славно печет, да к тому же ко всему и черт с ним, -
 
чёрт действительно с ним... - чёрт скорее банный, ведь он родился ночью в баньке, когда всякая нечисть появляется. -
 
по правде - то, так стоит ли об нем говорить? » -
 
Метафорически Алёша ангел, а Смердяков - ослица: Смердяков ( ослица  ) презирает Алёшу ( ангела  ) из - за того, что Фёдор Павлович ( Валаам  ) неуважительно относится к Смердякову, а Алёша его сын, поэтому и Ивана терпеть не может, а Алёшу презирает метафорически: потому что из - за ангела ( Алёши  ) Валаам три раза ударяет ослицу.

( Это Литература - здесь свои условности, не стоит сопоставлять с реальной жизнью  ). "
 
« – И верю, что веришь и искренно говоришь. Искренно смотришь и искренно говоришь. А Иван нет. Иван высокомерен… А все - таки я бы с твоим монастырьком покончил. Взять бы всю эту мистику да разом по всей русской земле и упразднить, чтоб окончательно всех дураков обрезонить. А серебра - то, золота сколько бы на монетный двор поступило!

– Да зачем упразднять? – сказал Иван.

– А чтоб истина скорей воссияла, вот зачем.

– Да ведь коль эта истина воссияет, так вас же первого сначала ограбят, а потом… упразднят.

– Ба! А ведь, пожалуй, ты прав. Ах, я ослица, – вскинулся вдруг Федор Павлович, слегка ударив себя по лбу. » –
 
Федор Павлович называет себя ослицой, чтобы ударить себя по лбу.
 
« Ну, так пусть стоит твой монастырек, Алешка, коли так. » -

пророческое видение Ф.М.Достоевского - так оно и свершится в 20 веке.

Фёдор Павлович:

« – Ну так, значит, и я русский человек, и у меня русская черта, и тебя, философа, можно тоже на своей черте поймать в этом же роде. Хочешь, поймаю. Побьемся об заклад, что завтра же поймаю. А все-таки говори: есть Бог или нет? Только серьезно! Мне надо теперь серьезно. » -

черта - чёрт - !!!

« – Алешка, есть бессмертие?

– Есть.

– А Бог и бессмертие?

– И Бог, и бессмертие. В Боге и бессмертие.

– Гм. Вероятнее, что прав Иван. Господи, подумать только о том, сколько отдал человек веры, сколько всяких сил даром на эту мечту, и это столько уж тысяч лет! Кто же это так смеется над человеком? Иван? В последний раз и решительно: есть Бог или нет? Я в последний раз!

– И в последний раз нет.

– Кто же смеется над людьми, Иван?

– Черт, должно быть, – усмехнулся Иван Федорович.

– А черт есть?

– Нет, и черта нет.

– Жаль. Черт возьми, что б я после того сделал с тем, кто первый выдумал Бога! Повесить его мало на горькой осине. » -

" Осину народ считает проклятым деревом за то, что на нём, по преданию, удавился Иуда Предатель. " - ( Википедия  )

Пословица: " Горькая осина — проклятая Иудина виселица " ( Википедия  )
   
" Проклятые деревья — деревья, наделяемые людьми отрицательной семантикой  и символикой. Их также называют: « грешные », « недобрые », «нечистые», « злые », « дьявольские », « чёртовы » " ( Википедия  )

« Старик не унимался. Он дошел до той черточки - ( просматривается слово " чёрт " ) - пьянства, когда иным пьяным, дотоле смирным, непременно вдруг захочется разозлиться и себя показать.

– Что ты глядишь на меня? Какие твои глаза? Твои глаза глядят на меня и говорят мне: « Пьяная ты харя ». Подозрительные твои глаза, презрительные твои глаза… Ты себе на уме приехал. Вот Алешка смотрит, и глаза его сияют. -
 
вот ещё одна особенность чёрта:
" Нередко их описывают с горящими как угли глазами. " -

Не презирает меня Алеша. Алексей, не люби Ивана… »

« По моему правилу, во всякой женщине можно найти чрезвычайно, черт возьми, интересное, чего ни у которой другой не найдешь, – только надобно уметь находить, вот где штука! »
 
« Но вот тебе Бог, Алеша, не обижал я никогда мою кликушечку! Раз только разве один, еще в первый год: молилась уж она тогда очень, особенно богородичные праздники наблюдала и меня тогда от себя в кабинет гнала. Думаю, дай - ка выбью я из нее эту мистику! «Видишь, говорю, видишь, вот твой образ, вот он, вот я его сниму. Смотри же, ты его за чудотворный считаешь, а я вот сейчас на него при тебе плюну, и мне ничего за это не будет!..» Как она увидела, Господи, думаю: убьет она меня теперь, а она только вскочила, всплеснула руками, потом вдруг закрыла руками лицо, вся затряслась и пала на пол… так и опустилась… -
 

Вот что можно прочитать о чёрте:
" Боится христианского креста, знамения и святой воды.
Исчезает с третьим криком петухов и первыми лучами солнца. "
( Википедия )

Предполагаю, что мать Алёши и Ивана как чертиха испугалась божьего гнева.
   
Алеша, Алеша! Что с тобой, что с тобой! -

А вот ещё одна особенность чёрта:
" Нередко их описывают с горящими как угли глазами. " -
   
Старик вскочил в испуге. Алеша с самого того времени, как он заговорил о его матери, мало - помалу стал изменяться в лице. Он покраснел, глаза его загорелись, -
 
" с горящими как угли глазами " -
 
губы вздрогнули… Пьяный старикашка брызгался слюной и ничего не замечал до той самой минуты, когда с Алешей вдруг произошло нечто очень странное, а именно с ним вдруг повторилось точь-в-точь то же самое, что сейчас только он рассказал про «кликушу». Алеша вдруг вскочил из-за стола, точь-в-точь как, по рассказу, мать его, всплеснул руками, потом закрыл ими лицо, упал как подкошенный на стул и так и затрясся вдруг весь от истерического припадка внезапных, сотрясающих и неслышных слез. Необычайное сходство с матерью особенно поразило старика.

" Эпилепсия
Слово «эпилепсия» происходит от древнегреческого ;;;;;;;;; — « схваченный, пойманный, застигнутый »
Эпилепсия — одно из самых распространённых неврологических заболеваний. Из-за избыточной активности нейронов головного мозга нервным центрам и мышцам тела посылаются хаотичные сигналы. Это вызывает повторяющиеся приступы — тело сводит судорогами, человек может потерять сознание, возникают провалы в памяти.
Что такое эпилепсия
Клетки головного мозга ( нейроны ) взаимодействуют друг с другом с помощью электрических импульсов. Их активность контролируют две системы — возбуждающая и тормозящая. При эпилепсии их баланс нарушается, возбуждающая система начинает доминировать и группы нейронов в разных участках мозга создают мощные электрические разряды, посылая сигналы в нервные центры и мышцы тела. Это становится причиной эпилептического приступа, который обычно сопровождается судорогами, беспорядочными движениями конечностей, потерей сознания.
Патологическую активность клеток головного мозга, которая приводит к эпилепсии, могут спровоцировать различные факторы.
Основной симптом эпилепсии — приступ.
Раньше это заболевание называли « падучая болезнь » из-за того, что во время приступа человек падает на землю.
Эпилепсия бывает идиопатической ( врождённой ), симптоматической ( приобретённой ) или криптогенной ( с неустановленной причиной ).
Чего делать не следует ни в коем случае:
разжимать челюсть твёрдым предметом, это может закончиться сломанной челюстью, выбитыми зубами и прикушенными пальцами спасателя;
пытаться напоить человека или обрызгать водой. В первом случае пострадавший может захлебнуться, во втором раздражающий фактор может продлить припадок.
( Гемотест )

У Алёши эпилепсия идиопатическая - врождённая, досталась от матери. "

– Иван, Иван! скорей ему воды. Это как она, точь-в-точь как она, как тогда его мать! Вспрысни его изо рта водой, я так с той делал. -
 
" Чего делать не следует ни в коем случае при приступе эпилепсии:
пытаться напоить человека или обрызгать водой. В первом случае пострадавший может захлебнуться, во втором раздражающий фактор может продлить припадок. " -
   
Это он за мать свою, за мать свою… – бормотал он Ивану.

– Да ведь и моя, я думаю, мать его мать была, как вы полагаете? – вдруг с неудержимым гневным презрением прорвался Иван. Старик вздрогнул от его засверкавшего взгляда. -
 
так почему Фёдор Павлович вздрогнул? Потому что глаза Ивана засверкали - " с горящими как угли глазами " Получается, Иван тоже чёрт как и Алёша, вот так - так!

Мы помним, что у Дмитрия была другая мать, но отец тот же, что и у братьев, вот поэтому у него тоже просматриваются черты чёрта. -
 
Но тут случилось нечто очень странное, правда на одну секунду: у старика действительно, кажется, выскочило из ума соображение, что мать Алеши была и матерью Ивана…
   
— Как так твоя мать? – пробормотал он, не понимая. – Ты за что это? Ты про какую мать?.. да разве она… Ах, черт! Да ведь она и твоя! Ах, черт! Ну это, брат, затмение как никогда, извини, а я думал, Иван… Хе - хе - хе! – Он остановился. Длинная, пьяная, полубессмысленная усмешка раздвинула его лицо. -

Иван с отцом стоят над Алёшей, и Фёдор Павлович произносит два раза " Ах, чёрт! ", но это в привязке со словом " мать ". " Ты про какую мать? - спрашивает Фёдор Павлович. Сразу напрашивается фраза " чёртова мать ". Но сначала отец Ивана спрашивает " Как так твоя мать? " - он как бы сомневается, что эта мать Ивана... Если сомневается, тогда он в противовес сомнению знает, чья эта мать. Ведь только что он Алёше рассказывал про его мать так, как - будто брата Ивана у Алёши нет. Вот фраза о матери Алёши: " Вот оно что значит свою чёрточку во всем уметь находить! " - слово " чёрточка " напоминает слово " чертовка ", можно было бы сказать " Вот оно что значит свою чертовку во всем уметь находить! " -
 
«Как имя демона имя чёрта не полагалось произносить вслух, по крайней мере — без особого повода. Считалось, что простого упоминания чёрта достаточно, чтобы он услышал это и приблизился к неосторожному человеку, а то и навредил ему. Поэтому в обыденной речи, поминая чёрта, часто использовали эвфемизмы, например лукавый, нечистый, неназываемый, враг рода человеческого, шут -

как, неужто " шут " ! Помнится, Карамазова отца называли и он себя тоже шутом..., неужели и он чёрт! Вот так семейка! -
 
и другие. » ( Википедия  ) -
   
Фёдор Павлович два раза произнёс слово " чёрт ", и вот... -
 
И вот вдруг в это самое мгновение раздался в сенях страшный шум и гром, послышались неистовые крики, дверь распахнулась и в залу влетел Дмитрий Федорович. Старик бросился к Ивану в испуге:

— Убьет, убьет! Не давай меня, не давай! – выкрикивал он, вцепившись в полу сюртука Ивана Федоровича. »




* Сладострастники *



« Дмитрий вдруг появился опять в зале. Он, конечно, нашел тот вход запертым, да и действительно ключ от запертого входа был в кармане у Федора Павловича. Все окна во всех комнатах были тоже заперты; ниоткуда, стало быть, не могла пройти Грушенька и ниоткуда не могла выскочить. » -
 
давайте запомним, что все окна и  вход в дом Фёдора Павловича заперты, а ключ от входа находится у Фёдора Павловича в кармане. Никто с улицы попасть в дом не может, а только если сам Фёдор Павлович впустит. Ивана он точно не впустит, потому что его боится больше Дмитрия, о чём ещё раньше сказал Алёше.
 
« — Держи его! – завизжал Федор Павлович, только что завидел опять Дмитрия, – он там в спальне у меня деньги украл! – И, вырвавшись от Ивана, он опять бросился на Дмитрия. Но тот поднял обе руки и вдруг схватил старика за обе последние космы волос его, уцелевшие на висках, дернул его и с грохотом ударил об пол. Он успел еще два или три раза ударить лежачего каблуком по лицу. Старик пронзительно застонал. Иван Федорович, хоть и не столь сильный, как брат Дмитрий, обхватил того руками и изо всей силы оторвал от старика. Алеша всею своею силенкой тоже помог ему, обхватив брата спереди.

– Сумасшедший, ведь ты убил его! – крикнул Иван.

– Так ему и надо! – задыхаясь, воскликнул Дмитрий. – А не убил, так еще приду убить. Не устережете!
   
– Дмитрий! Иди отсюда вон сейчас! – властно вскрикнул Алеша » -

" Лазарь, иди вон! " ( Евангелие от Иоанна 43 стих 11 глава  )

" С точки зрения аскетики воскрешение Лазаря - это переход " от страстности к бесстрастности ", от греха к добродетели "
( Московская Духовная Академия  )


« – Черт возьми, если б я не оторвал его, пожалуй, он бы так и убил. Много ли надо Езопу? – прошептал Иван Федорович Алеше.

– Боже сохрани! – воскликнул Алеша.

– А зачем « сохрани »? – все тем же шепотом продолжал Иван, злобно скривив лицо. – Один гад съест другую гадину, обоим туда и дорога!

Алеша вздрогнул. » -

Алёша вздрогнул, потому что не ожидал от Ивана такой жестокости к отцу и брату Дмитрию.   

« – Не раскаиваюсь за твою кровь! – воскликнул он, – берегись, старик, береги мечту, потому что и у меня мечта! Проклинаю тебя сам и отрекаюсь от тебя совсем…

Он выбежал из комнаты. »
 
Давайте ещё раз вспомним, что сказал Алёша брату Дмитрию:

« — Это ты оттого, что я покраснел, – вдруг заметил Алеша. – Я не от твоих речей покраснел и не за твои дела, а за то, что я то же самое, что и ты. »
 
Дмитрий отцу:
« – Не раскаиваюсь за твою кровь! <> Проклинаю тебя сам и отрекаюсь от тебя совсем… »
« — Так ему и надо! – задыхаясь, воскликнул Дмитрий. – А не убил, так еще приду убить. Не устережете! »




* Еще одна погибшая репутация *
 

« От города до монастыря было не более версты с небольшим. Алеша спешно пошел по пустынной в этот час дороге. Почти уже стала ночь, в тридцати шагах трудно уже было различать предметы. На половине дороги приходился перекресток. На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая - то фигура. -
 
" дерево ( ракита  ) мистических, роковых встреч, которые определяют Судьбу человека. "
Вот для Дмитрия Алёша ( сам того не ведая  ) и определит его Судьбу. -

Только что Алеша вступил на перекресток, как фигура сорвалась с места, бросилась на него и неистовым голосом прокричала:

– Кошелек или жизнь!

– Так это ты, Митя! – удивился сильно вздрогнувший, однако, Алеша.

– Ха - ха - ха! Ты не ожидал? Я думаю: где тебя подождать? У ее дома? Оттуда три дороги, и я могу тебя прозевать. Надумал наконец дождаться здесь, потому что здесь - то он пройдет непременно, другого пути в монастырь не имеется. Ну, объявляй правду, дави меня, как таракана… Да что с тобой?

– Ничего, брат… я так с испугу. Ах, Дмитрий! Давеча эта кровь отца… – Алеша заплакал, ему давно хотелось заплакать, теперь у него вдруг как бы что-то порвалось в душе. – Ты чуть не убил его… проклял его… и вот теперь… сейчас… ты шутишь шутки… « кошелек или жизнь »!

– А, да что ж? Неприлично, что ли? Не идет к положению?

– Да нет… я так…

– Стой. Посмотри на ночь: видишь, какая мрачная ночь, облака-то, ветер какой поднялся! Спрятался я здесь, под ракитой, тебя жду, и вдруг подумал ( вот тебе Бог! ): да чего же больше маяться, чего ждать? Вот ракита, -
 
" Также она считается предвестницей чьей - либо смерти. " -
 
платок есть, рубашка есть, веревку сейчас можно свить, помочи в придачу и – не бременить уж более землю, не бесчестить низким своим присутствием! -
 
Дмитрий уподобляет себя Иуде - Иуда после предательства повесился. -
 
И вот слышу, ты идешь, – Господи, точно слетело что на меня вдруг: да ведь есть же, стало быть, человек, которого и я люблю, ведь вот он, вот тот человечек, братишка мой милый, кого я всех больше на свете люблю и кого я единственно люблю! И так я тебя полюбил, так в эту минуту любил, что подумал: брошусь сейчас к нему на шею! Да глупая мысль пришла: « Повеселю его, испугаю ». Я и закричал как дурак: « Кошелек! » Прости дурачеству – это только вздор, а на душе у меня… тоже прилично… Ну да черт, говори, однако, что там? -
 
Алёша единственный персонаж, при ком упоминается чёрт в единственном числе, и единственный из Карамазовых, кто слово " чёрт " не произносит. Помнится Ракитин два раза при Алёше говорил " чёрт ". Будет ещё обдорский монашек, но ему о чёрте расскажут, кстати, сразу после этого упоминается Алёша. Последнюю фразу Дмитрия выше можно прочитать и так: " ...чёрт, говори, однако, что там? " Там, это где...? если в кошельке, то " чёрт " ещё не знает. Как и то, что за кошельком будет стоят жизнь, как Дмитрий и сказал..., сам не подозревая, что предсказал.
« Я и закричал - Л  к - А - к  д - У - Р - А - К » - анаграмма " КАРАУЛ ": « Кошелек! » Дмитрий как бы закричал об опасности, к которой надо прислушаться: Караул, кошелёк!
Крик " караул " Дмитрий слышал от отца, когда приходил к нему искать Грушеньку:
« — Ату его! – завопил старик. – Караул! »
Фёдор Павлович так закричал, когда услышал звуки разбивающейся вазы, которую задел Дмитрий.
И чуть позже, когда Дмитрий вошёл в залу:
« — Держи его! – завизжал Федор Павлович, только что завидел опять Дмитрия, – он там в спальне у меня деньги украл! » –   
кстати, Фёдор Павлович невольно выдал, где хранит свои деньги!
 
Дмитрий же уходя, попросил Алёшу ничего не говорить с отцом про деньги. Так может в вазе был кошелёк..., только там скорее всего денег не было, иначе Фёдор Павлович не стал бы Алёше говорить о Дмитрии: « — У него денег нет, нет ни капли. » –
Позже Дмитрий мог убедиться, что кошелёк пуст, вот и обыграл эту ситуацию, смеясь.

Дмитрий Алёше:

« А, чёрт! Да могло ли иначе быть теперь? Тогда плакала, а теперь… Теперь « кинжал в сердце »! Так у баб. » -

фраза написана так, как - будто Дмитрий у чёрта спрашивает. -

Что она сказала? Дави меня, рази меня, не щади! В исступление пришла? »

« Прощай. Не молись обо мне, не стою, да и не нужно совсем, совсем не нужно… не нуждаюсь вовсе! Прочь!.. -

как - будто Дмитрий произносит " Прочь " Алёши, отгоняя нечто нехорошее. -

И он вдруг удалился, на этот раз уже совсем. Алеша пошел к монастырю. « Как же, как же я никогда его не увижу, что он говорит? – дико представлялось ему, – да завтра же непременно увижу и разыщу его, нарочно разыщу, что он такое говорит!.. »

Монастырь он обошел кругом и через сосновую рощу прошел прямо в скит. Там ему отворили, хотя в этот час уже никого не впускали. Сердце у него дрожало, когда он вошел в келью старца: « Зачем, зачем он выходил, зачем тот послал его „ в мир “ ? Здесь тишина, здесь святыня, а там – смущенье, там мрак, в котором сразу потеряешься и заблудишься... » -
 
"...наши предки верили, что ракита хранит людей от нечисти, которая обычно шастает из одного мира в другой – из нашего мира Яви ( явного ) в потусторонний мир Нави ( наваждения ). Однако ракита всегда на страже и охраняет людей мира Яви. "
 
   
« Старец, раскрыв утомленные очи и пристально глянув на Алешу, вдруг спросил его:

– Ждут ли тебя твои, сынок?

Алеша замялся.

– Не имеют ли нужды в тебе? Обещал ли кому вчера на сегодня быти?

– Обещался... отцу... -

обещал прийти к отцу Фёдору Павловичу утром, вот поэтому к отцу и пошёл. Многоточие говорит о том, что Алёша обдумывает, что сказать: он обещал отцу, но отец просил не говорить никому про это, поэтому и добавляет: " братьям... другим тоже..." -
 
братьям... - брату Ивану -

другим тоже... -

« Алеша твердо и горячо решил, что, несмотря на обещание, данное им, видеться с отцом, Хохлаковыми, братом и Катериной Ивановной... –

– Видишь. Непременно иди. Не печалься. Знай, что не умру без того, чтобы не сказать при тебе последнее мое на земле слово. Тебе скажу это слово, сынок, тебе и завещаю его. Тебе, сынок милый, ибо любишь меня. А теперь пока иди к тем, кому обещал.

Алеша немедленно покорился, хотя и тяжело ему было уходить. Но обещание слышать последнее слово его на земле и, главное, как бы ему, Алеше, завещанное, потрясло его душу восторгом. Он заспешил, чтоб, окончив все в городе, поскорей воротиться. Как раз и отец Паисий молвил ему напутственное слово, произведшее на него весьма сильное и неожиданное впечатление. Это когда уже они оба вышли из кельи старца. » -

напутственные слова Алёши старца Зосимы и отца Паисия, как - будто в мир к людям Бог посылает Ангела ( Алёшу часто называют ангелом  )
   
Дмитрий Алёше:

« Голубчик Алеша, да как ты от них, от этаких, спасся? Убежал, что ли, подобрав подрясник? Ха - ха - ха! »

" Подрясник - нижнее облачение православного духовенства и монашества, длинная до пят одежда с длинными узкими ( в отличии от рясы  ) рукавами. Используется не только при богослужении, но и вне его. "
( Википедия  )
 



* У отца *


Из разговора Фёдора Павловича с Алёшей:

« Теперь я пока все - таки мужчина, пятьдесят пять всего, -

Н.Х.фон Зону было 55 лет, когда его убили. Получается, Фёдор Павлович подчёркивая свой возраст, как бы ассоциирует себя с фон Зоном - Фёдор Павлович это фон Зон. Также мы видим здесь привязку написанного выше к Алёше - ему же говорит подчёркнуто о своём возрасте отец. -

« 8 ноября 1869 года – загадочное исчезновение в Петербурге Николая фон Зона – скандальная и трагическая история, переполошившая город.
Надворного советника в отставке фон Зона последний раз видели живым утром 7 ноября 1869 года в Благородном собрании. По свидетельству очевидцев, он был, как обычно, в весёлом расположении духа и в полном здравии. Днём фон Зон покинул собрание, но домой не вернулся. В течение нескольких недель, пока велись розыскные действия, о судьбе пропавшего надворного советника ничего не было известно.
Страшная правда раскрылась, как часто бывает, просто и неожиданно. Некто Александр Иванов, 20 - летний петербургский ремесленник, явился с повинной в полицию и заявил, что в ночь на 8 ноября фон Зон был «безвинно и подло» убит в его присутствии в доме Тура по Спасскому переулку, в квартире мещанина Максима Иванова, с которым они не родственники, а однофамильцы. Труп убитого, согласно показаниям Александра Иванова, преступники уложили в сундук и на следующий день отправили багажом по железной дороге в Москву. Через несколько дней из Москвы пришло подтверждение: телеграммой было сообщено, что в багажном отделении Николаевского вокзала, действительно, находится на хранении железный сундук, адресованный на имя Кольцова, никем не востребованный. Сундук вскрыли и обнаружили в нём… завёрнутое в тряпьё мёртвое тело мужчины лет 50 – 55, без одежды и уже сильно тронутое разложением. Госпожа фон Зон опознала в мертвеце своего мужа.
В результате расследования были установлены следующие факты. Инициатор и главный исполнитель убийства Максим Иванов содержал в Петербурге квартиру - притон, где с ним проживали три юные барышни, промышлявшие проституцией. Не довольствуясь скромными суммами, поступавшими в доход заведения, Иванов, чтобы пополнить « казну », надумал грабить и убивать клиентов из числа состоятельных господ, посещавших его притон. Предварительно он занялся опытами с кошками и собаками, подсыпая им в пищу различные яды. Убедившись в эффективности этого способа умерщвления, Иванов решил применить его к людям. Первой жертвой и стал Николай фон Зон, с которым вечером 7 ноября Иванов встретился в казино « Эльдорадо » и пригласил к себе на квартиру развлечься « в приятном обществе с красивыми дамами и с шампанским ». В « приятном обществе » фон Зона ждало славное развлечение. Сначала его обслужили « в покоях », затем угостили изысканными и разнообразными яствами, напоили отравленным вином – и грабанули. Как избавились от трупа, мы уже знаем…
Дело слушалось в Петербургском окружном суде с участием присяжных заседателей 28 марта 1870 года. Раскаявшегося Александра Иванова приговорили к четырём годам рудников, девиц сослали на каторгу. Максим Иванов, не дождавшись суда, удавился в тюремной камере на простыне. Остаётся добавить, что экспертом на сенсационном процессе по делу об убийстве фон Зона выступал химик Д. Менделеев и что это дело ( убийство и суд над преступниками ) упоминается в романах Ф. Достоевского « Братья Карамазовы » и « Подросток ».

( Международная общественная организация « Союз криминалистов и криминологов » )
 
но я хочу и еще лет двадцать на линии мужчины состоять, так ведь состареюсь – поган стану, не пойдут они ко мне тогда доброю волей, ну вот тут - то денежки мне и понадобятся. Так вот я теперь и подкапливаю все побольше да побольше для одного себя - с, милый сын мой Алексей Федорович, было бы вам известно, потому что я в скверне моей до конца хочу прожить, было бы вам это известно. В скверне - то слаще: все ее ругают, а все в ней живут, только все тайком, а я открыто. Вот за простодушие - то это мое на меня все сквернавцы и накинулись. А в рай твой, Алексей Федорович, я не хочу, это было бы тебе известно, да порядочному человеку оно даже в рай - то твой и неприлично, если даже там и есть он. По - моему, заснул и не проснулся, и нет ничего, поминайте меня, коли хотите, а не хотите, так и черт вас дери. -
вот чёрт явится и будет драть! -

Вот моя философия. » -

вот эта его философия для него и осуществится - ангел возмездия ( кара - наказание, возмездие  ) перед ним, но он об этом не догадывается и Алёша тоже.
 
Алёша узнаёт, что отец копит деньги - он единственный, кто это знает.
 



* В гостях у Хохлаковой *


Алёшу иногда называют ангелом, и только Лиза в этом усомнилась. Один раз она Алексею о себе сказала, что она урод:

« — Да ведь я урод, меня на креслах возят! – засмеялась Лиза с зардевшимся на щеках румянцем. »

Лиза при матери однажды Алёшу назвала монстром:

« — Даже пять! Да уведите же его скорее, мама, это монстр! » -

предполагаю, как необычный для Лизы человек, в хорошем смысле. Интересно, в слове " монастырь " просматривается слово ( анаграмма  ) " монстр ", а ведь Алёша ходит туда жить.
 
« – Какой правды? – вскричала Катерина Ивановна, и что-то истерическое зазвенело в ее голосе.

– А вот какой, – пролепетал Алеша, как будто полетев с крыши, – позовите сейчас Дмитрия – я его найду, – и пусть он придет сюда и возьмет вас за руку, потом возьмет за руку брата Ивана и соединит ваши руки. Потому что вы мучаете Ивана, потому только, что его любите… а мучите потому, что Дмитрия надрывом любите… внеправду любите… потому что уверили себя так…

Алеша оборвался и замолчал.
 
— Вы… вы… вы маленький юродивый, -
 
Лиза себя назвала " урод ", Алёшу назвали " юродивый ", но ведь эти два определения синонимичны друг другу. Это сближает Алёшу и Лизу. Да, помнится, и Ракитин Алёшу так назвал: " ...по матери юродивый... " -
 
вот вы кто! – с побледневшим уже лицом и скривившимися от злобы губами отрезала вдруг Катерина Ивановна. Иван Федорович вдруг засмеялся и встал с места. Шляпа была в руках его. »
   
« – Нет, это я всему причиной, я ужасно виноват! – повторял неутешный Алеша в порыве мучительного стыда за свою выходку и даже закрывая руками лицо от стыда.

– Напротив, вы поступили как ангел, как ангел, я это тысячи тысяч раз повторить готова.

– Мама, почему он поступил как ангел, – послышался опять голосок Lise. »

« Госпожа Хохлакова наконец убежала. Алеша, прежде чем идти, хотел было отворить дверь к Lise.

– Ни за что! – вскричала Lise, – теперь уж ни за что! Говорите так, сквозь дверь. За что вы в ангелы попали? Я только это одно и хочу знать.

– За ужасную глупость, Lise! Прощайте. »
 



* В доме Снегирёвых *


« Вход был со двора в сени; налево из сеней жила старая хозяйка со старухою дочерью, и, кажется, обе глухие. На вопрос его о штабс - капитане, несколько раз повторенный, одна из них, поняв наконец, что спрашивают жильцов, ткнула ему пальцем чрез сени, указывая на дверь в чистую избу. Квартира штабс - капитана действительно оказалась только простою избой. Алеша взялся было рукой за железную скобу, чтоб отворить дверь, как вдруг необыкновенная тишина за дверями поразила его. -
 
так почему так тихо за дверью..., потому что Снегирёвы Светлые Ангелы, а ангелы бестелесны.
 
Он знал, однако, со слов Катерины Ивановны, что отставной штабс - капитан человек семейный: « Или спят все они, или, может быть, услыхали, что я пришел, и ждут, пока я отворю; лучше я снова постучусь к ним », – и он постучал. Ответ послышался, но не сейчас, а секунд даже, может быть, десять спустя. » -
 
интересно, как Алёша обращает внимание на то, как тихо за дверью, как - будто он собирается проникнуть в избу незамеченным! К отцу, когда он пришёл, он обратил внимание, что отец в доме совершенно один, да, об этом написал автор, но Алексей мог в будущем ему как приятелю это сообщить. Это говорит читателю, что Алексей на всё, что привлекает внимание,  делает выводы.
 
Снегирёв отец:

« Позвольте же отрекомендоваться вполне: моя семья, мои две дочери и мой сын – мой помет - с. » -
 
Как похожи две семьи: Карамазовых и Снегирёвых - трое  детей у Карамазова старшего и столько же у Снегирёва старшего!
 
Здесь шутом называют отца семейства, но вот так и Фёдор Павлович называет себя.
   
«– Мы из простых - с, из простых - с, – подсказал еще раз капитан.

– Папа, ах папа! – проговорила вдруг горбатая девушка, доселе молчавшая на своем стуле, и вдруг закрыла глаза платком.

– Шут! – брякнула девица у окна. »

" Поэтому в обыденной речи, поминая чёрта, часто использовали эвфемизмы, например лукавый, нечистый, неназываемый, враг рода человеческого, шут " -
 
Снегирёв тоже чёрт..., вот так - так!.. и все его дети, включая Ильюшечку тоже!.. - нет, я думаю, они светлые падшие Ангелы.

" Ангелы – это духовные существа, обладающие индивидуальностью, а также умом, эмоциями и волей. Это касается как добрых, так и злых ангелов. Ангелы владеют интеллектом ( Матфея 8:29; 1 Петра 1:12; 2 Коринфянам 11:3 ), проявляют эмоции ( Луки 2:13; Иакова 2:19; Откровение 12:17 ) и демонстрируют волю ( Луки 8:28 - 31; Иуды 6; 2 Тимофею 2:26 ). Ангелы являются духами ( Евреям 1:14 ), не владеющими реальным физическим телом. Но тот факт, что они не имеют тел, не мешает им ( как и Богу ) быть личностями.
Ангелы – духовные существа, которые могут в определенной степени приобретать физическую форму. "
( Википедия  )
   
« — Да полноте наконец паясничать; какой - нибудь дурак придет, а вы срамите! – вскрикнула неожиданно девушка у окна, обращаясь к отцу с брезгливою и презрительною миной. » -

Но и Фёдор Павлович паясничает, срамит себя.
 
Брат Дмитрий избил отца, унизив его так, и он же Снегирёва отца семейства тоже унизил, таская его по улице за бороду.

А вот и имена двух младших сыновей тоже похожи:
Илюшечка - так мальчика называют, потому что ему девять лет. Если написать его имя так, как часто в романе называют Алексея Карамазова, то увидим, что они рифмуются диссонансной рифмой, как - будто автор хотел показать их схожесть.

ИЛЮША
АЛЁША
      
Но есть и отличия.

Снегирёв старший беден, а Карамазов старший - барин, имеет какие никакие деньги. Может содержать прислугу.
 
Снегирёв живёт с супругой, Фёдор Павлович - один.

« Не тот - с Карамазов, маменька, который… гм и так далее, а брат его, блистающий смиренными добродетелями. Позвольте, Арина Петровна, позвольте, маменька, позвольте вашу ручку предварительно поцеловать.

И он почтительно, нежно даже поцеловал у супруги ручку. Девица у окна с негодованием повернулась к сцене спиной, надменно вопросительное лицо супруги вдруг выразило необыкновенную ласковость.

— Здравствуйте, садитесь, господин Черномазов, – проговорила она.
— Карамазов, маменька, Карамазов ( мы из простых - с ), – подшепнул он снова.
— Ну Карамазов или как там, а я всегда Черномазов... » -

это искажение фамилии Алексея автором, биографом Алексея, и писателем Ф.М.Достоевским, стоящим за ним, нужно для того, чтобы сказать читателю, что не чёрный цвет в тюрском слове " кара " имеется виду. Поэтому обыгрыш фамилии носит комедийный характер, автор смеётся. Вот что говорил старец Зосима во Второй книге v части " Буди, буди":
 
( слово " кара " я написал большими буквами - Ю.Д. )

« Теперь же церковь, не имея никакого деятельного суда, а имея лишь возможность одного нравственного осуждения, от деятельной КАРЫ преступника и сама удаляется. Не отлучает она его от себя, а лишь не оставляет его отеческим назиданием. Мало того, даже старается сохранить с преступником все христианское церковное общение: допускает его к церковным службам, к святым дарам, дает ему подаяние и обращается с ним более как с плененным, чем как с виновным. И что было бы с преступником, о Господи! если б и христианское общество, то есть церковь, отвергло его подобно тому, как отвергает и отсекает его гражданский закон? Что было бы, если б и церковь КАРАла его своим отлучением тотчас же и каждый раз вослед КАРЫ государственного закона? Да выше не могло бы и быть отчаяния, по крайней мере для преступника русского, ибо русские преступники еще веруют. А впрочем, кто знает: может быть, случилось бы тогда страшное дело – произошла бы, может быть, потеря веры в отчаянном сердце преступника, и тогда что? Но церковь, как мать нежная и любящая, от деятельной КАРЫ сама устраняется, так как и без ее КАРЫ слишком больно наказан виновный государственным судом, и надо же его хоть кому-нибудь пожалеть. Главное же потому устраняется, что суд церкви есть суд единственно вмещающий в себе истину и ни с каким иным судом вследствие сего существенно и нравственно сочетаться даже и в компромисс временный не может. Тут нельзя уже в сделки вступать. »

И всё - таки и чёрному цвету в тюрском слове " кара " нашёлся обыгрыш. Уж не поэтому ли маменька Снегирёвых Арина Петровна обыграла фамилию " Карамазов ", чтобы сделать акцент на чёрном цвете. Так о чём речь...

Давайте посмотрим на две фамилии:

КАРАмазов - " кара " - чёрный, чёрт, ангел тьмы ( тёмный  ), падший тёмный ангел.
СНЕГирёв - " снег " - белый, ангел света ( светлый  ), падший светлый ангел.
Почему " падший ", потому что мальчик Снегирёв кидал камень в Алёшу и до крови прокусил ему палец. А также « ...он одному мальчику, Красоткину, давеча в бок перочинным ножиком пырнул… » Такое поведение даёт повод считать его падшим.
То, что мальчик светлый ( белый  ) ангел, указывает его фамилия и имя тоже: Илья - Бог мой Господь.
   
Бросать в кого - либо камень, значит осуждать.

А вот и ещё одно осуждение Алёши мальчиком Илюшей:

« — Папа, папа! Неужели ты с ним… Брось ты его, папа! – крикнул вдруг мальчик, привстав на своей постельке и горящим взглядом ( из - за болезни - Ю.Д. ), смотря на отца. »
 
Две фамилии с разными цветами как - будто бы подчёркивают разность семей.      
 
Алёша отцу Илюшечки Снегирёву:

« – Да, очень больно, и он очень был раздражен. Он мне, как Карамазову, за вас отомстил, мне это ясно теперь. » -
 
одно из значений слова " кара" это слово " отместка ", вот поэтому " как Карамазову ".
Младший член семьи Снегирёвых отомстил младшему члену семьи Карамазовых.
Говорят же, что устами младенца..., но и делами они тоже глаголят истину - укус пальца Алёши как знак чего - то нехорошего, как метка.
 
И всё - таки Снегирёв старший денег не взял:

« – Видели - с, видели - с! – взвизгнул он Алеше, бледный и исступленный, и вдруг, подняв вверх кулак, со всего размаху бросил обе смятые кредитки на песок, – видели - с? – взвизгнул он опять, показывая на них пальцем, – ну так вот же - с!..

И вдруг, подняв правую ногу, он с дикою злобой бросился их топтать каблуком, восклицая и задыхаясь с каждым ударом ноги. -

помниться, из - за денег несколько раз каблуком Дмитрий ударил по лицу Фёдора Павловича. -
 
Снегирёв старший, каблуком топча деньги, показывал своё отношение к обидчику ( Дмитрию Карамазову  ), а Дмитрий, ударяя отца каблуком по лицу, выражал гнев из - за денег. Получается такая зеркальность, при которой в обоих случаях присутствовал Алёша. Только если во втором случае он проявил активность, вместе с Иваном останавливая Дмитрия, то в первом случае Алёша не стал проявлять активность:
 
« Бежавший ни разу не обернулся, так и знал Алеша, что не обернется. Преследовать и звать его он не захотел, он знал почему. Когда же тот исчез из виду, Алеша поднял обе кредитки. Они были лишь очень смяты, сплюснуты и вдавлены в песок, но совершенно целы и даже захрустели, как новенькие, когда Алеша развертывал их и разглаживал. »
 
А вот как с деньгами поступает Карамазов старший:

" ...ну вот тут - то денежки мне и понадобятся. Так вот я теперь и подкапливаю все побольше да побольше для одного себя - с, милый сын мой Алексей Федорович, было бы вам известно, потому что я в скверне моей до конца хочу прожить, было бы вам это известно. В скверне - то слаще..." -

вот ещё одна разница между отцами семейств. -
 
 
– Вот ваши деньги - с! Вот ваши деньги - с! Вот ваши деньги - с! Вот ваши деньги - с! – Вдруг он отскочил назад и выпрямился пред Алешей. Весь вид его изобразил собой неизъяснимую гордость. -

" Ангелы владеют интеллектом, проявляют эмоции и демонстрируют волю. Ангелы являются духами, не владеющими реальным физическим телом. Но тот факт, что они не имеют тел, не мешает им ( как и Богу ) быть личностями. " -

– Доложите пославшим вас, что мочалка чести своей не продает-с! – вскричал он, простирая на воздух руку. Затем быстро повернулся и бросился бежать; но он не пробежал и пяти шагов, как, весь повернувшись опять, вдруг сделал Алеше ручкой. Но и опять, не пробежав пяти шагов, он в последний уже раз обернулся, на этот раз без искривленного смеха в лице, а напротив, все оно сотрясалось слезами. Плачущею, срывающеюся, захлебывающеюся скороговоркой прокричал он:
 
— А что ж бы я моему мальчику-то сказал, если б у вас деньги за позор наш взял? – и, проговорив это, бросился бежать, на сей раз уже не оборачиваясь. Алеша глядел ему вслед с невыразимою грустью. О, он понимал, что тот до самого последнего мгновения сам не знал, что скомкает и швырнет кредитки. Бежавший ни разу не обернулся, так и знал Алеша, что не обернется. Преследовать и звать его он не захотел, он знал почему. Когда же тот исчез из виду, Алеша поднял обе кредитки. Они были лишь очень смяты, сплюснуты и вдавлены в песок, но совершенно целы и даже захрустели, как новенькие, когда Алеша развертывал их и разглаживал. Разгладив, он сложил их, сунул в карман и пошел к Катерине Ивановне докладывать об успехе ее поручения. »
 



* Сговор *


« Госпожа Хохлакова опять встретила Алешу первая. »

Алёша узнаёт, что Катерина Николаевна лежит без памяти, поэтому двести рублей остаются у него. Он собирается на следующий день ещё раз их передать Снегирёву.
 
« Он и прежде, еще в Москве, еще в детстве Lise, любил приходить к ней и рассказывать то из случившегося с ним сейчас, то из прочитанного, то вспоминать из прожитого им детства. Иногда даже оба мечтали вместе и сочиняли целые повести вдвоем, но большею частью веселые и смешные. Теперь они оба как бы вдруг перенеслись в прежнее московское время, года два назад. » -

Алёше было 18 лет -

Помнится, детство вместе проводили Чацкий и Софья, Ленский и Ольга... Они так и не стали супругами. Может и Алексей с Лизой не поженятся..., как знать.
 
«– Алеша, дайте мне вашу руку, что вы ее отнимаете, – промолвила Lise ослабленным от счастья, упавшим каким-то голоском. – Послушайте, Алеша, во что вы оденетесь, как выйдете из монастыря, в какой костюм? Не смейтесь, не сердитесь, это очень, очень для меня важно.

– Про костюм, Lise, я еще не думал, но в какой хотите, в такой и оденусь.

— Я хочу, чтоб у вас был темно-синий бархатный пиджак, белый пикейный жилет и пуховая серая мягкая шляпа… » -
 
давайте эту строчку пометим значком NB - ( Nota bene  ) - мы ещё к ней вернёмся.

Алёша продолжает разговаривать с Лизой, во время которого он произносит:

« – Знаю только, что и сам я Карамазов… Я монах, монах? Монах я, Lise? Вы как - то сказали сию минуту, что я монах? -

показательно, что Алёша у Лизы спрашивает, монах ли он. Монахи ведут безбрачный образ жизни, вот Алёша и хочет услышать от своей возлюбленной, что она думает о нём как о монахе. Его это задевает - вот возьмёт и разлюбит его, потому что он монах и ведёт уединённый образ жизни.

– Да, сказала. -

для монаха Бог является смыслом жизни, единственной любовью сердца, но Алексей очень молод, ему хочется любить, заниматься сексом, тем более Лиза - его девушка... -
 
– А я в Бога - то вот, может быть, и не верую. -

Алёшу часто называют ангелом, но если он в Бога не верует, значит он, образно говоря, падший ангел. -
 
это слова для Лизы, чтобы она его не отвергла. Но Алёша, похоже, и сам ещё не определился, верит ли он в Бога. В монастырь он ходит из - за старца Зосимы, к которому он привязался, как если бы старец был его отцом, тем более со своим отцом по душам не поговоришь.

– Вы не веруете, что с вами? – тихо и осторожно проговорила Lise. Но Алеша не ответил на это. Было тут, в этих слишком внезапных словах его нечто слишком таинственное и слишком субъективное, может быть и ему самому неясное, но уже несомненно его мучившее.

– И вот теперь, кроме всего, мой друг уходит, первый в мире человек, землю покидает. Если бы вы знали, если бы вы знали, Lise, как я связан, как я спаян душевно с этим человеком! И вот я останусь один… Я к вам приду, Lise… Впредь будем вместе… »

– Да, вместе, вместе! Отныне всегда вместе на всю жизнь. Слушайте, поцелуйте меня, я позволяю.

Алеша поцеловал ее.

– Ну теперь ступайте, Христос с вами! ( И она перекрестила его. ) Ступайте скорее к нему, пока жив. Я вижу, что жестоко вас задержала. Я буду сегодня молиться за него и за вас. Алеша, мы будем счастливы! Будем мы счастливы, будем? »
 
Хохлакова Алёше:
 
« — Ах, Алексей Федорович, это, конечно, правда, и в полтора года вы тысячу раз с ней поссоритесь и разойдетесь. Но я так несчастна, так несчастна! Пусть это все пустяки, но это меня сразило. Теперь я как Фамусов в последней сцене, -

Последняя сцена

" Фамусов

Ну что? не видишь ты, что он с ума сошел?
Скажи сурьезно:
Безумный! что он тут за чепуху молол
Низкопоклонник! тесть! и про Москву так грозно!
А ты меня решилась уморить?
Моя судьба еще ли не плачевна?
Ах! Боже мой! что станет говорить
Княгиня Марья Алексевна! " -

вы Чацкий, она Софья, и представьте, я нарочно убежала сюда на лестницу, чтобы вас встретить, а ведь и там все роковое произошло на лестнице. -

Хохлакова говорит, что она как Фамусов, Алексей Чацкий, Лиза Софья - вот из этой подсказки становится ясно, почему автор любимую Алёши назвал Лизой: Лиза - служанка в комедии А.С.Грибоедова " Горе от ума ", а по каталической традиции, после того, как архангел Гавриил известил деву Марию о зачатии, мадонна ответила, что она не раба твоя Господи, а служанка твоя Господи. Помним, что Лиза любит Алёшу, а он пока ещё монах, то есть тот, кто служит Богу.
   
Помнится, Чацкий в итоге уезжает, понимая, что Софья его не любит. -
 
Я все слышала, я едва устояла. Так вот где объяснение ужасов всей этой ночи и всех давешних истерик! Дочке любовь, а матери смерть. Ложись в гроб. » -

вот почему эта глава пятой книги называется " Сговор " –
 
А вот что было раньше между Алёшей и Лизой, это согласуется с тем, что про дочь говорит Фамусов ( и мать Лизы  ):

« – Алексей Федорович, вы удивительно хороши, но вы иногда как будто педант… а между тем, смотришь, вовсе не педант. Подите посмотрите у дверей, отворите их тихонько и посмотрите, не подслушивает ли маменька, – прошептала вдруг Lise каким - то нервным, торопливым шепотом.

Алеша пошел, приотворил двери и доложил, что никто не подслушивает.

– Подойдите сюда, Алексей Федорович, – продолжала Lise, краснея все более и более, – дайте вашу руку, вот так. Слушайте, я вам должна большое признание сделать: вчерашнее письмо я вам не в шутку написала, а серьезно…

И она закрыла рукой свои глаза. Видно было, что ей очень стыдно сделать это признание. Вдруг она схватила его руку и стремительно поцеловала ее три раза.

– Ах, Lise, вот и прекрасно, – радостно воскликнул Алеша. – А я ведь был совершенно уверен, что вы написали серьезно.

– Уверен, представьте себе! – отвела вдруг она его руку, не выпуская ее, однако, из своей руки, краснея ужасно и смеясь маленьким, счастливым смешком, – я ему руку поцеловала, а он говорит: « и прекрасно ». – Но упрекала она несправедливо: Алеша тоже был в большом смятении.

– Я бы желал вам всегда нравиться, Lise, но не знаю, как это сделать, – пробормотал он кое-как и тоже краснея.

– Алеша, милый, вы холодны и дерзки. Видите ли-с. Он изволил меня выбрать в свои супруги и на том успокоился! Он был уже уверен, что я написала серьезно, каково! Но ведь это дерзость – вот что!

– Да разве это худо, что я был уверен? – засмеялся вдруг Алеша.

– Ах, Алеша, напротив, ужасно как хорошо, – нежно и со счастьем посмотрела на него Lise. Алеша стоял, все еще держа свою руку в ее руке. Вдруг он нагнулся и поцеловал ее в самые губки.

– Это что еще? Что с вами? – вскрикнула Lise.

Алеша совсем потерялся.

– Ну, простите, если не так… Я, может быть, ужасно глупо… Вы сказали, что я холоден, я взял и поцеловал… Только я вижу, что вышло глупо…

Lise засмеялась и закрыла лицо руками.

– И в этом платье! – вырвалось у ней между смехом, но вдруг она перестала смеяться и стала вся серьезная, почти строгая.

– Ну, Алеша, мы еще подождем с поцелуями, потому что мы этого еще оба не умеем, а ждать нам еще очень долго, – заключила она вдруг. – Скажите лучше, за что вы берете меня, такую дуру, больную дурочку, вы, такой умный, такой мыслящий, такой замечающий? Ах, Алеша, я ужасно счастлива, потому что я вас совсем не стою! »

« – О, несносный человек, неисправимый!

– Видите, я знал, что вы меня… кажется, любите, но я сделал вид, что вам верю, что вы не любите, чтобы вам было… удобнее…

– Еще того хуже! И хуже и лучше всего. Алеша, я вас ужасно люблю. »

– Да, вместе, вместе! Отныне всегда вместе на всю жизнь. Слушайте, поцелуйте меня, я позволяю.

Алеша поцеловал ее. »

"Фамусов
Сюда! за мной! скорей! скорей!
Свечей побольше, фонарей!
Где домовые? Ба! знакомые всё лица!
Дочь, Софья Павловна страмница!
Бесстыдница! где! с кем!
Ни дать, ни взять она,
Как мать ее, покойница жена.
Бывало я с дражайшей половиной
Чуть врознь: — уж где - нибудь с мужчиной!
Побойся бога, как? чем он тебя прельстил?
Сама его безумным называла! -

( ещё называла монстром - Лиза Алёшу ) -
 
Нет! глупость на меня и слепота напала!
Все это заговор, и в заговоре был -

синоним слову " заговор " - " сговор ", а синоним слову " сговор " - помолвка ": Алёша с Лизой разговаривали о том, что они поженятся и будут всю жизнь вместе, - а это не что иное как помолвка - признание влюблённых стать мужем и женой.

Он сам, и гости все. -

Фамусов думает, что его дочь Софья и Чацкий решили поженится в обход его, вот поэтому он так и беспокоится. Вот почему так беспокоится и мать Лизы Хохлакова.
 
За что я так наказан!.. "

« Теперь второе и самое главное: что это за письмо, которое она вам написала, покажите мне его сейчас, сейчас!

– Нет, не покажу, Катерина Осиповна, хотя бы и она позволила, я не покажу. Я завтра приду и, если хотите, я с вами о многом переговорю, а теперь – прощайте!

И Алеша выбежал с лестницы на улицу. » -

почти как Чацкий: " Карету мне, карету! "




* Смердяков с гитарой *


В этой главе мы видим, что в соседний сад Смердяков ходит из - за дочери хозяйки.
   
Вот Алексей планирует:
 
« План его состоял в том, чтобы захватить брата Дмитрия нечаянно, а именно: перелезть, как вчера, через тот плетень, войти в сад и засесть в ту беседку. »
 
А вот он его осуществил:
 
« Все произошло без помехи: он перелез через плетень почти в том самом месте, как вчера, и скрытно пробрался в беседку. Ему не хотелось, чтобы его заметили. »




* Братья знакомятся *


В этой главе и следующей " Бунт " Алёша и Иван впервые много общаются.
   
« Я хочу в Европу съездить, Алеша, отсюда и поеду; и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище, но на самое, на самое дорогое кладбище, вот что! Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, – в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более. И не от отчаяния буду плакать, а лишь просто потому, что буду счастлив пролитыми слезами моими. Собственным умилением упьюсь. Клейкие весенние листочки, голубое небо люблю я, вот что! Тут не ум, не логика, тут нутром, тут чревом любишь, первые свои молодые силы любишь… Понимаешь ты что-нибудь в моей ахинее, Алешка, аль нет? – засмеялся вдруг Иван.

– Слишком понимаю, Иван: нутром и чревом хочется любить – прекрасно ты это сказал, и рад я ужасно за то, что тебе так жить хочется, – воскликнул Алеша. – Я думаю, что все должны прежде всего на свете жизнь полюбить.

– Жизнь полюбить больше, чем смысл ее?
 
— Непременно так, полюбить прежде логики, как ты говоришь, непременно чтобы прежде логики, и тогда только я и смысл пойму. »
 
« – Ты это из - за Смердякова нахмурился? – спросил Алеша.

– Да, из - за него. К черту его, -
 
вот Иван при Алёше произносит слово " чёрт " -
 
Дмитрия я действительно хотел было видеть, но теперь не надо… – неохотно проговорил Иван.

– А ты в самом деле так скоро уезжаешь, брат?

– Да.

– Что же Дмитрий и отец? Чем это у них кончится? – тревожно промолвил Алеша.

– А ты все свою канитель! Да я - то тут что? Сторож я, что ли, моему брату Дмитрию? – раздражительно отрезал было Иван, но вдруг как - то горько улыбнулся. – Каинов ответ Богу об убитом брате, а? Может быть, ты это думаешь в эту минуту? -
 
" Где же Авель, брат твой? " - спросил Господь Каина. " Не знаю, - ответил тот, разве я сторож моему брату? " -
 
Но, черт возьми, не могу же я в самом деле оставаться тут у них сторожем? Дела кончил и еду. Уж не думаешь ли ты, что я ревную к Дмитрию, что я отбивал у него все эти три месяца его красавицу Катерину Ивановну. Э, черт, -
 
Иван разговаривает с Алексеем, поэтому кажется, как - будто он к нему обращается, называя его чёртом. -
 
у меня свои дела были. Дела кончил и еду. Дела давеча кончил, ты был свидетелем.

– Это давеча у Катерины Ивановны?

– Да, у ней, и разом развязался. И что ж такое? Какое мне дело до Дмитрия? Дмитрий тут ни при чем. »

Алёша узнаёт, что Иван завтра уезжает:

« – Так ты непременно завтра утром поедешь?

– Утром? Я не говорил, что утром… А впрочем, может, и утром. Веришь ли, я ведь здесь обедал сегодня, единственно чтобы не обедать со стариком, до того он мне стал противен. Я от него от одного давно бы уехал. А ты что так беспокоишься, что я уезжаю. У нас с тобой еще бог знает сколько времени до отъезда. Целая вечность времени, бессмертие! »




* Бунт *
 

Иван Алёше:

« Но, во - первых, деток можно любить даже и вблизи, даже и грязных, даже дурных лицом ( мне, однако же, кажется, что детки никогда не бывают дурны лицом ). Во - вторых, о больших я и потому еще говорить не буду, что, кроме того, что они отвратительны и любви не заслуживают, у них есть и возмездие: они съели яблоко и познали добро и зло и стали « яко бози » . -

как боги -
 
Продолжают и теперь есть его. Но деточки ничего не съели и пока еще ни в чем не виновны. Любишь ты деток, Алеша? Знаю, что любишь, и тебе будет понятно, для чего я про них одних хочу теперь говорить. » -

Алёши мальчик до крови прокусил палец, интересно, Алёша может с братом согласиться...?
 
« Ты спросил сейчас, для чего я это все: я, видишь ли, любитель и собиратель некоторых фактиков и, веришь ли, записываю и собираю из газет и рассказов, откуда попало, некоторого рода анекдотики, и у меня уже хорошая коллекция. » -

автор ( персонаж романа  ) пытается убедить читателя, что он Иван Карамазов.
 
« Дикарь стал добывать деньги поденною работой в Женеве, добытое пропивал, жил как изверг и кончил тем, что убил какого-то старика и ограбил. » -

интересно, но ведь так и произойдёт с Фёдором Павловичем, которого братья называют между собой " стариком ".
 
« Во всяком человеке, конечно, таится зверь, зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемости от криков истязуемой жертвы, зверь без удержу, спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печенок и проч. Эту бедную пятилетнюю девочку эти образованные родители подвергали всевозможным истязаниям. Они били, секли, пинали ее ногами, не зная сами за что, обратили все тело ее в синяки; наконец дошли и до высшей утонченности: в холод, в мороз запирали ее на всю ночь в отхожее место, и за то, что она не просилась ночью ( как будто пятилетний ребенок, спящий своим ангельским крепким сном, еще может в эти лета научиться проситься ), – за это обмазывали ей все лицо ее калом и заставляли ее есть этот кал, и это мать, мать заставляла! И эта мать могла спать, когда ночью слышались стоны бедного ребеночка, запертого в подлом месте! Понимаешь ли ты это, когда маленькое существо, еще не умеющее даже осмыслить, что с ней делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и в холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к « Боженьке », чтобы тот защитил его, – понимаешь ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой, послушник ты мой Божий и смиренный, понимаешь ли ты, для чего эта ахинея так нужна и создана! Без нее, говорят, и пробыть бы не мог человек на земле, ибо не познал бы добра и зла. Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столького стоит? Да ведь весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка к « Боженьке ». -
 
а вот что Иван позже скажет:
 
« Иван помолчал с минуту, лицо его стало вдруг очень грустно.

– Слушай меня: я взял одних деток для того, чтобы вышло очевиднее. Об остальных слезах человеческих, которыми пропитана вся земля от коры до центра, я уж ни слова не говорю, я тему мою нарочно сузил. » -

Я не говорю про страдания больших, те яблоко съели, и черт с ними, и пусть бы их всех черт взял, но эти, эти! Мучаю я тебя, Алешка, ты как будто бы не в себе. Я перестану, если хочешь. » _

интересно, как после слов про чёрта, Иван обращается к Алёше, как бы привязывая чёрта к нему.
 
« Выводят мальчика из кутузки. Мрачный, холодный, туманный осенний день, знатный для охоты. Мальчика генерал велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть… « Гони его! » – командует генерал. « Беги, беги! » – кричат ему псари, мальчик бежит… « Ату его! » – вопит генерал и бросает на него всю стаю борзых собак. Затравил в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки!.. Генерала, кажется, в опеку взяли. Ну… что же его? Расстрелять? Для удовлетворения нравственного чувства расстрелять? Говори, Алешка!

– Расстрелять! – тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившеюся какою-то улыбкой подняв взор на брата.
 
— Браво! – завопил Иван в каком - то восторге, – уж коли ты сказал, значит… Ай да схимник! Так вот какой у тебя бесенок в сердечке сидит, Алешка Карамазов! » -

одним из синонимов слова " бес " является слово " чёрт ". Иван Карамазов мог сказать и так: " Так вот какой у тебя чертёнок в сердечке сидит, Алешка Карамазов! "
Также падший ангел тоже может называться бесом. Алёшу часто называют ангелом! -
   
« Не для того же я страдал, чтобы собой, злодействами и страданиями моими унавозить кому-то будущую гармонию. Я хочу видеть своими глазами, как лань ляжет подле льва и как зарезанный встанет и обнимется с убившим его. »
 
« Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискупленными слезками своими к « Боженьке »! -

слово Боженька в кавычках - это, предполагаю, какая - то икона -  обычно молятся на икону. А уменьшительно - ласкательная форма " Боженька ", потому что так бога называет ребёнок, о нём же идёт речь.

Считается, что мысль о слезинке ребёнка принадлежит Ф.М.Достоевскому. Но давайте с точки зрения сюжета посмотрим на это. Писатель Ф.М.Достоевский представляет читателям рукопись автора, который называет себя " биографом " Алёши Карамазова. Это он пишет о слезинке ребёнка, вкладывая в уста Ивана Карамазова. Это произведение является мениппеей, но не писателя Ф.М.Достоевского, а автора - биографа. -
 
Не стоит потому, что слезки его остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии. Но чем, чем ты искупишь их? Разве это возможно? Неужто тем, что они будут отомщены? Но зачем мне их отмщение, зачем мне ад для мучителей, что тут ад может поправить, когда те уже замучены? И какая же гармония, если ад: я простить хочу и обнять хочу, я не хочу, чтобы страдали больше. И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены. Не хочу я, наконец, чтобы мать обнималась с мучителем, растерзавшим ее сына псами! Не смеет она прощать ему! Если хочет, пусть простит за себя, пусть простит мучителю материнское безмерное страдание свое; но страдания своего растерзанного ребенка она не имеет права простить, не смеет простить мучителя, хотя бы сам ребенок простил их ему! А если так, если они не смеют простить, где же гармония?  »
 
« — О нет, не написал, – засмеялся Иван, – и никогда в жизни я не сочинил даже двух стихов. Но я поэму эту выдумал и запомнил. С жаром выдумал. Ты будешь первый мой читатель, то есть слушатель. Зачем в самом деле автору терять хоть единого слушателя, – усмехнулся Иван. – Рассказывать или нет? » -

Автор ( по сюжету - рассказчик ) пытается убедить читателей, что вот Иван Карамазов и есть тот самый рассказчик ( автор  ) всего произведения " Братья Карамазовы ".

« – Я очень слушаю, – произнес Алеша.

– Поэма моя называется « Великий инквизитор », вещь нелепая, но мне хочется ее тебе сообщить. »

Если исходить из значения слова " нелепая ", то о поэме Ивана можно сказать, что эта поэма отражает некую идею, которую Иван или не считает или сомневается, что она правильная. Так как поэма несёт религиозный характер, то логично, что Иван с ней знакомит Алёшу.




* Великий инквизитор *


" Великий инквизитор " не в смысле " великий " по делам или идеям, а это название должности, то есть " главный ", потому что были и просто инквизиторы.

" Инквизитор был должностным лицом ( обычно с судебными или следственными функциями ) в инквизиции — организации или программе, предназначенной для устранения ереси  и других вещей, противоречащих доктрине или учению католической веры. Буквально , инквизитор — это тот, кто « выискивает » или « вопрошает » ( лат. ) inquirere < quaerere , « искать ». " разыскивать ; приобретать » ( предположительно восходит к праиндоевр. * kwo -, от кот. произошли вопросительные местоимения ).
( Википедия  )
   
Если исходить из текста поэмы, то Инквизитор в ней имеется в виду вот с таким значением:

" ИНКВИЗИТОР, -а, м. Перен. Человек, обращающийся с кем - л. с холодной жестокостью, беспощадно, бессердечно, сурово; изощренно - жестокий человек, чье поведение подобно поведению судей во времена инквизиции по отношению к еретикам; син. мучитель, изверг, изувер. "
( Большой толковый словарь русских существительных  )

« Видишь, действие у меня происходит в шестнадцатом столетии, а тогда, – тебе, впрочем, это должно быть известно еще из классов,– тогда как раз было в обычае сводить в поэтических произведениях на землю горние силы. » -
   
« И только одна лишь вера в сказанное сердцем! Правда, было тогда и много чудес. Были святые, производившие чудесные исцеления; к иным праведникам, по жизнеописаниям их, сходила сама царица небесная. Но дьявол не дремлет, и в человечестве началось уже сомнение в правдивости этих чудес. Как раз явилась тогда на севере, в Германии, страшная новая ересь. Огромная звезда, « подобная светильнику » ( то есть церкви ), « пала на источники вод, и стали они горьки ». Эти ереси стали богохульно отрицать чудеса. » -

Протестантизм ( Лютеранство ) как часть Реформации в западной Европе.

" Реформация ( от лат. reform;tio — « исправление; превращение, преобразование; реформирование » ) — широкое религиозное и общественно - политическое движение в Западной и Центральной Европе  XVI — начала XVII веков, направленное на начальном этапе на реформирование Католической церкви , а на заключительном — на отделение от неё и образование новой христианской конфессии — протестантизма.
Её началом принято считать 31 октября 1517 года, в этот день Мартин Лютер  прибил к дверям виттенбергской Замковой церкви свои « 95 тезисов », в которых он выступал против существующих злоупотреблений Католической церкви, в частности против продажи индульгенций. Концом Реформации историки считают подписание Вестфальского мира  в 1648 году, по итогам которого провозглашался принцип веротерпимости, вследствие чего религиозный фактор перестал играть существенную роль в европейской политике. "
( Википедия )

« Что непременно и было так, это я тебе скажу. И вот он возжелал появиться хоть на мгновенье к народу, – к мучающемуся, страдающему, смрадно - грешному, но младенчески любящему его народу. Действие у меня в Испании, в Севилье, в самое страшное время инквизиции, когда во славу Божию в стране ежедневно горели костры и

В великолепных автодафе
Сжигали злых еретиков. » -

" Алекса;ндр Ива;нович Полежа;ев
30 августа [ 11 сентября ] 1804, село Рузаевка, Пензенская губерния — 16  января 1838, Лефортовский военный госпиталь, Москва — русский поэт. "


В 1826 был отправлен унтер - офицером в армию за поэму « Сашка » ( 1825 ) по личному приказу Николая I. Армию он не любил и неоднократно самовольно покидал полк; подвергался телесному наказанию. В 1838 г. он умер в возрасте 33 лет. "
( Википедия )

Отрывок из двух строк в романе Ф.М.Достоевского " Братья Карамазовы " из его поэмы " Кориолан ".
 

" Аутодафе; ( ауто - да - фе, аут - да фе, ауто де фе, через нем.) Autodaf; или фр. autodaf;;, от порт.  autodafe, сходно с лат. actus fidei — « дело веры » в Средние века  в Испании и Португалии  — торжественная религиозная церемония, включавшая в себя процессии, богослужение, выступление проповедников, публичное покаяние осуждённых еретиков, чтение и исполнение их приговоров, в том числе сожжение  на костре. "
( Википедия )

« Он снисходит на « стогны жаркие » южного города, как раз в котором всего лишь накануне в « великолепном автодафе », в присутствии короля, -
 
предполагаю, что это король Филипп II, так как во второй половине 16 века стали подвергать автодафе протестантов ( Иван перед прочтением своей поэмы говорит о том, что в Германии появился протестантизм ), значит автодафе надо привязывать именно к преследованию протестантов:

" Инквизиция, введённая Фердинандом и Изабеллой, усиленно преследовала формально принимавших христианство  мавров и  евреев, но во второй половине XVI в. переключилась на  протестантов. Король ( Филипп II - Ю. Д. ) воспретил испанцам поступать в заграничные учебные заведения, учредил бдительный надзор над всей иностранной литературой, украдкой проникавшей в Испанию, старался совсем отрезать « еретической чуме » доступ в свои владения. Инквизиторы стали выполнять роль цензоров, имевших полномочия запретить печатание книг, в которых они находили ересь ( зачастую именно протестантскую пропаганду ). С протестантами инквизиция имела больше всего хлопот на севере Испании; на юге Филипп обратил преимущественное внимание на морисков . "
( Википедия )

" Фили;пп II ( исп.) Felipe II, 21 мая — 13 сентября  1598  — король ) из династии Габсбургов . Сын и наследник императора Священной Римской империи Карла V  ( он же король Кастилии  и Арагона и Сицилии, а с 1556 года, после отречения своего отца от престола, стал королём Испании, герцогом Нидерландов и обладателем всех заморских владений Испании ( см. Испанская империя ). В 1580 году присоединил также Португалию  и стал её королём  ( как Филипп I, порт.  Filipe I ). Самый могущественный европейский монарх своего времени. "
( Википедия  ) -
   
двора, рыцарей, кардиналов и прелестнейших придворных дам, при многочисленном населении всей Севильи, была сожжена кардиналом великим инквизитором разом чуть не целая сотня еретиков ad majorem gloriam Dei. - к вящей славе Господней ( лат. ). » -

возможно, имеется в виду Аутодафе 1559 года в Севилье, о котором пишет Хуан Льоренте в своей работе " КРИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ " -

" Хуан Антонио Льоренте ( 30 марта 1756, Ринкон - дель - Сото, близ Калаорры — 5 февраля 1823, Мадрид ) — испанский историк инквизиции, католический священник, доктор канонического права.
( Википедия ) " -
 
" Статья первая Аутодафе 1559 ГОДА
I. В то время как в Вальядолиде делались приготовления ко второму аутодафе, 24 сентября 1559 года на севильской площади Св. Франциска справили аутодафе, не менее громкое из-за сана некоторых осужденных и сущности их дел. На нем присутствовали четыре епископа: коадъютор Севильи, епископы Луго и Канарских островов, случайно оказавшиеся в этом городе, и епископ Тарасоны, которого король уполномочил пребывать в Севилье в качестве заместителя главного инквизитора, так как удаленность глав инквизиции показалась препятствием для выполнения мер, принятых для искоренения лютеранства, делавшего здесь не меньшие успехи, чем в Вальядолиде. Епископ Тарасоны дом Хуан Гонсалес де Мунебрега вполне был знаком с формами инквизиционного судопроизводства, потому что он исправлял должность инквизитора в течение нескольких лет в Сардинии, Сицилии, Куэнсе и Вальядолиде.
II. Инквизиторами Севильского округа были дом Мигуэль дель Карпио, дом Андрее Гаско и дом Франсиско Гальдо; дом Хуан де Овандо представлял архиепископа. "
 
Вот описание этого аутодафе этим автором, которое похоже на аутодафе в поэме Ивана:
 
" III. Аутодафе, о котором я буду говорить, было настолько торжественно, насколько оно могло быть в отсутствие принцев королевской крови. Оно было справлено в присутствии членов королевской судебной палаты, капитула кафедрального собора, нескольких грандов Испании, большого числа титулованного и рядового дворянства, герцогини Бехар и нескольких дам и огромного количества служилого дворянства и народа. Двадцать один обвиняемый был сожжен со статуей одного заочно осужденного, а приговорены к епитимьям восемьдесят человек, большая часть которых была лютеране. "
 
Да, в тексте не присутствует король, о чём говорит Иван, но его поэма - вымысел, о чём он тоже сказал, поэтому короля он добавил для более яркой сцены аутодафе. Но король вполне мог присутствовать. Вот что пишет в своей работе Хуан Льоренте:
   

" Статья вторая Аутодафе 1560 года
I. Севильские инквизиторы, рассчитывавшие, может быть, на присутствие Филиппа II, приготовили для него второе аутодафе, подобное вальядолидскому. Потеряв надежду привлечь монарха, они исполнили эту церемонию 22 декабря 1560 года. Здесь сожгли четырнадцать человек живьем и трех формально. " -
( krotov.info/history )

из текста видно, что король на аутодафе когда - то присутствовал, раз была надежда " привлечь монарха ".
 
Сразу же хотел бы определиться с прототипом Великого инквизитора ( ВИ  ). В поэме Ивана Карамазова ВИ вымышленное лицо, никакого отношение кто - либо из исторических лиц не имеет, но вполне Ф.М.Достоевский мог образ ВИ с кого - либо списать. Считается, что таким лицом в Истории был Томас де Торквемада - первый ВИ, но Иван говорит, что действие происходит в 16 веке, а Торквемада умер в конце 15 века. Думаю, таким лицом был Салас, при Филиппе II был ВИ:
 

" Фернандо де Вальдес - и - Салас , ( Салас, Астурия , 1483 — Мадрид , 1568) — испанский церковный деятель и юрист, профессор канонического права в Университете Саламанки , а позднее его канцлер.

Он был членом Верховного совета испанской инквизиции с 1516 года, епископом Оренсе ( 1529 – 1532 ), епископом Овьедо ( июль 1532 – май 1539 ), епископом Леона ( 1539 ), епископом Сигуэнсы ( октябрь 1539 – август 1546 ), архиепископом Севильи ( август 1546 – ;;декабрь 1566 ), президентом Королевского совета Кастилии, генеральным инквизитором/ великим инквизитором ( 1547 – 1566 ). Он опубликовал « Индекс запрещённых книг » в 1559 году, включив в него ряд влиятельных католических авторов, таких как Эразм Роттердамский , Людовик Гранадский , Франсиско де Осуна и Франсиско де Борха. "
( Википедия  )

« Он останавливается на паперти Севильского собора в ту самую минуту, когда во храм вносят с плачем детский открытый белый гробик: в нем семилетняя девочка, единственная дочь одного знатного гражданина. Мертвый ребенок лежит весь в цветах. » ( понятно, если бы не чудо, то ребёнка в гробике похоронили.  ) -

" Смерть ребенка в христианстве трактуется как желание Бога забрать к себе и уберечь чистую невинную душу. Эта трактовка находит отражение и в траурной флористике. Именно поэтому цветы на похороны детей приносят светлые и нежные – белые, реже бледно - розовые или светло - голубые. " -
 
« Но когда мальчик через две недели помер от молочницы, то сам ( Григорий  ) его уложил в гробик, с глубокою тоской смотрел на него и, когда засыпали неглубокую маленькую его могилку, стал на колени и поклонился могилке в землю. » -
   
« Мертвый ребенок лежит весь в цветах. «Он воскресит твое дитя», – кричат из толпы плачущей матери. Вышедший навстречу гроба соборный патер смотрит в недоумении и хмурит брови. -

почему такая реакция соборного патера... потому что девочка из протестанской семьи, а собор в Севильи и патер католические. Что указывает на протестантизм девочки... - белые розы на её гробике. Белая роза - символ протестантизма. -
 
Но вот раздается вопль матери умершего ребенка. Она повергается к ногам его: « Если это ты, то воскреси дитя мое!» – восклицает она, простирая к нему руки. Процессия останавливается, гробик опускают на паперть к ногам его. Он глядит с состраданием, и уста его тихо и еще раз произносят: « Талифа кумит » – « и восста девица ». » -

« Талифа куми » - сирийское выражение, употреблённое в Евангелии ( V,41  ) Марком и значащее в переводе " девица встань "
( Википедия  ) -
   
« Девочка подымается в гробе, садится и смотрит, улыбаясь, удивленными раскрытыми глазками кругом. В руках ее букет белых роз, с которым она лежала в гробу. » -
 
Белые розы: значение цветов в литературе и песнях они нередко воспеваются, как символ чистоты, целомудрия и беззащитности. Поэтому дарить белые розы принято преимущественно молодым девушкам, невестам и девочкам.
( Тверь -  Цветы. )

« Григорий бросился к Марфе Игнатьевне и послал ее к Лизвете помогать, а сам сбегал за старухой повитухой, мещанкой, кстати недалеко жившею. Ребеночка спасли, а Лизавета к рассвету померла. Григорий взял младенца, принес в дом, посадил жену и положил его к ней на колени, к самой ее груди: « Божье дитя-сирота – всем родня, а нам с тобой подавно. Этого покойничек наш прислал, а произошел сей от бесова сына и от праведницы. Питай и впредь не плачь ». Так Марфа Игнатьевна и воспитала ребеночка. » -
 
Как в поэме Ивана девочка ожила, так и у Григория с женой мальчик как бы ожил: " ...покойничек наш прислал "

в поэме девочка умерла - ожила, в доме Фёдора Павловича у Григория с женой мальчик умер - мальчик как бы воскрес в виде другого мальчика - такая вот аллюзия!
 
« В народе смятение, крики, рыдания, и вот, в эту самую минуту, вдруг проходит мимо собора по площади сам кардинал великий инквизитор. Это девяностолетний почти старик, -

Салас умер на 86 году жизни. - Не стоит искать 100 процентного совпадения. Иван же сказал, что поэма его выдумана. На момент аутодафе 1559 года Саласу 76 лет. Главное, что ВИ в поэме много лет. Но ведь и 76 не мало.
 
высокий и прямой, с иссохшим лицом, со впалыми глазами, но из которых еще светится, как огненная искорка, блеск. -
 
" глаза чёрта пылают огнём " -
 
О, он не в великолепных кардинальских одеждах своих, в каких красовался вчера пред народом, когда сжигали врагов римской веры, – нет, в эту минуту он лишь в старой, грубой монашеской своей рясе. За ним в известном расстоянии следуют мрачные помощники и рабы его и « священная » стража. Он останавливается пред толпой и наблюдает издали. Он все видел, он видел, как поставили гроб у ног его, видел, как воскресла девица, и лицо его омрачилось. Он хмурит седые густые брови свои, и взгляд его сверкает зловещим огнем. -
 
Великий инквизитор в грубой монашеской рясе...-
взгляд его сверкает зловещим огнем. -
 
интересно, а кто примерно так выглядел в романе раньше..., давайте вспомним!
 
« Старик вскочил в испуге. Алеша с самого того времени, как он заговорил о его матери, мало - помалу стал изменяться в лице. Он покраснел, -
 
очень часто об Алёши пишется, что он " покраснел " в связи с глазами. Если посмотреть цветные картинки, изображающие чёрта, то часто чёрт рисуется с красным лицом. -
 
глаза его загорелись »  -
( " с горящими как угли глазами "  )
И Алёша постоянно ходит в монашеской рясе. -
   
Он простирает перст свой и велит стражам взять его. И вот, такова его сила и до того уже приучен, покорен и трепетно послушен ему народ, что толпа немедленно раздвигается пред стражами, и те, среди гробового молчания, вдруг наступившего, налагают на него руки и уводят его. Толпа моментально, вся как один человек, склоняется головами до земли пред старцем инквизитором, тот молча благословляет народ и проходит мимо. Стража приводит пленника в тесную и мрачную сводчатую тюрьму в древнем здании Святого судилища и запирает в нее. Проходит день, настает темная, горячая и « бездыханная » севильская ночь. Воздух « лавром и лимоном пахнет ». Среди глубокого мрака вдруг отворяется железная дверь тюрьмы, и сам старик великий инквизитор со светильником в руке медленно входит в тюрьму. Он один, дверь за ним тотчас же запирается. Он останавливается при входе и долго, минуту или две, всматривается в лицо его. -
 
вот так Алёша ночью войдёт в дом своего отца - Алёша станет " Великим Инквизитором " для своего отца, отсюда и путаница, о которой говорит Алёша: «...одно вместо другого », путаница, недоразумение », о чём он скажет дальше: то ли речь о Христе, то ли о ком - то другом. Надо вспомнить слова Ивана о своей поэме: " Но я поэму эту выдумал и запомнил. С жаром выдумал. " - с жаром, значит со страстью выдумал как притчу. На мой взгляд, притчу не надо крепко привязывать к Библии, Евангелии, это о Человеке с большой буквы. -

Он один, дверь за ним тотчас же запирается. Он останавливается при входе и долго, минуту или две, всматривается в лицо его. Наконец тихо подходит, ставит светильник на стол и говорит ему: «Это ты? ты? – Но, не получая ответа, быстро прибавляет: – Не отвечай, молчи. Да и что бы ты мог сказать? Я слишком знаю, что ты скажешь. Да ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано тобой прежде. Зачем же ты пришел нам мешать? Ибо ты пришел нам мешать и сам это знаешь. Но знаешь ли, что будет завтра? Я не знаю, кто ты, и знать не хочу: ты ли это или только подобие его, но завтра же я осужу и сожгу тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал твои ноги, завтра же по одному моему мановению бросится подгребать к твоему костру угли, знаешь ты это? Да, ты, может быть, это знаешь», – прибавил он в проникновенном раздумье, ни на мгновение не отрываясь взглядом от своего пленника.  -

вот таким " пленником " станет, сам того не ведая, Фёдор Павлович у собственного сына Алёши, в том смысле, что ту судьбу, которую Алёша " предначертал " отцу, уже нельзя будет избежать, то есть Фёдор Павлович станет пленником судьбы. -

интересно, написал " предначертал ;" и сразу же обратил на это слово внимание: пред - на - черта - л - черта - чёрт, получается, перед чёртом, то есть находясь перед ним ( по принципу слова " предмет ", придуманный М.В.Ломоносовым  ). -
 
и сразу же за словами " ни на мгновение не отрываясь взглядом от своего пленника. " следует вопрос Алёши к Ивану, как - будто автор хочет именно Алёшу закрепить за этой сценой  -

— Я не совсем понимаю, Иван, что это такое? – улыбнулся все время молча слушавший Алеша, – прямо ли безбрежная фантазия или какая - нибудь ошибка старика, какое - нибудь невозможное qui pro quo? [ 22 - « одно вместо другого », путаница, недоразумение ( лат. ).] »  -

интересно, но словом " старик " братья называют своего отца!
 
« О, пройдут еще века бесчинства свободного ума, их науки и антропофагии, потому что, начав возводить свою Вавилонскую башню без нас, они кончат антропофагией. Но тогда - то и приползет к нам зверь, и будет лизать ноги наши, и обрызжет их кровавыми слезами из глаз своих. И мы сядем на зверя и воздвигнем чашу, и на ней будет написано: « Тайна! » Но тогда лишь и тогда настанет для людей царство покоя и счастия. Ты гордишься своими избранниками, но у тебя лишь избранники, а мы успокоим всех. » -
 
" Каннибализм в узком смысле, также называемый: каннибальство, людоедство, антропофагия — это поедание людьми людей ( человеческой плоти ). При этом в биологии понятия « каннибал » и « людоед » нетождественны. Людоед — всякое существо, поедающее человека, а каннибал — существо, поедающее себе подобных. "
( Википедия  )

« У нас же все будут счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся. И что же, правы мы будем или солжем? » -
 
« Слишком, слишком оценят они, что значит раз навсегда подчиниться! И пока люди не поймут сего, они будут несчастны. » -
 
« Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать как благодетелей, понесших на себе их грехи пред Богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей – все судя по их послушанию – и они будут нам покоряться с весельем и радостью. Самые мучительные тайны их совести – все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут счастливы, все миллионы существ »

« – Ты, может быть, сам масон! – вырвалось вдруг у Алеши. – Ты не веришь в Бога, – прибавил он, но уже с чрезвычайною скорбью. Ему показалось к тому же, что брат смотрит на него с насмешкой. – Чем же кончается твоя поэма? – спросил он вдруг, смотря в землю, – или уж она кончена?

– Я хотел ее кончить так: когда инквизитор умолк, то некоторое время ждет, что пленник его ему ответит. Ему тяжело его молчание. Он видел, как узник все время слушал его проникновенно и тихо, смотря ему прямо в глаза и, видимо, не желая ничего возражать. Старику хотелось бы, чтобы тот сказал ему что - нибудь, хотя бы и горькое, страшное. Но он вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста. Вот и весь ответ. Старик вздрагивает. Что - то шевельнулось в концах губ его; он идет к двери, отворяет ее и говорит ему: « Ступай и не приходи более… не приходи вовсе… никогда, никогда! » И выпускает его на « темные стогна града ». Пленник уходит.

– Есть такая сила, что все выдержит! – с холодною уже усмешкою проговорил Иван.

– Какая сила?

– Карамазовская… сила низости карамазовской. »

Алеша молча глядел на него.

« – Я, брат, уезжая, думал, что имею на всем свете хоть тебя, – с неожиданным чувством проговорил вдруг Иван, – а теперь вижу, что и в твоем сердце мне нет места, мой милый отшельник. От формулы « все позволено » я не отрекусь, ну и что же, за это ты от меня отречешься, да, да?

Алеша встал, подошел к нему и молча тихо поцеловал его в губы. -

этот поцелуй Алёши в губы Ивана как бы закрепляет в сердце Алёши всё, что сказал Иван:
сила низости карамазовской
всё дозволено

Алёша поцелуем показывает, что от Ивана он не отрекается

– Литературное воровство! – вскричал Иван, переходя вдруг в какой-то восторг, – это ты украл из моей поэмы! Спасибо, однако. Вставай, Алеша, идем, пора и мне и тебе. -

если под пленником подразумевать Христа, то Алёша по возрасту им будет только через 13 лет, как раз когда роман пишется. -

Они вышли, но остановились у крыльца трактира. »

« До свидания, целуй меня еще раз, вот так, и ступай…

Иван вдруг повернулся и пошел своею дорогой, уже не оборачиваясь. -

в поэме Ивана после поцелуя уходит пленник, а ВИ остаётся. Получается такая аллюзия, где ВИ - это Алёша. -
 
Похоже было на то, как вчера ушел от Алеши брат Дмитрий, хотя вчера было совсем в другом роде. Странное это замечаньице промелькнуло, как стрелка, в печальном уме Алеши, печальном и скорбном в эту минуту. -

Дмитрий, помнится, остался, а ушёл к отцу Алёша - здесь к отцу уходит Иван. Дмитрий говорил, что отца убьёт - от того замечаньице странное промелькнуло в печальном уме Алёши. -

Он немного подождал, глядя вслед брату. Почему-то заприметил вдруг, что брат Иван идет как - то раскачиваясь и что у него правое плечо, если сзади глядеть, кажется ниже левого. Никогда он этого не замечал прежде. -

Алёша по отношению к Ивану находится сзади. Противопоставление правого плеча левому, что правое ниже левого, известно, что за левым плечом стоит бес, чёрт. -
 
Он вдруг он тоже повернулся и почти побежал к монастырю. Уже сильно смеркалось, и ему было почти страшно; что - то нарастало в нем новое, на что он не мог бы дать ответа. Поднялся опять, как вчера, ветер, и вековые сосны мрачно зашумели кругом него, когда он вошел в скитский лесок. -
 
помнится, по дороге в скит под шум сосен Алёша повстречал Ракитина, который сказал:

– В вашей семейке она будет, эта уголовщина. Случится она между твоими братцами и твоим богатеньким батюшкой. Вот отец Зосима и стукнулся лбом на всякий будущий случай. Потом что случится: « Ах, ведь это старец святой предрек, напророчествовал », – хотя какое бы в том пророчество, что он лбом стукнулся? -
Нет, это, дескать, эмблема была, аллегория, и черт знает что! -

мы уже поняли, что семья Карамазовых - это семейка чертей, вот поэтому, кто бы преступление не совершил, он как " чёрт знает что " за уголовщина. -
 
Расславят, запомнят: преступление, дескать, предугадал, преступника отметил. У юродивых и все так: на кабак крестится, а в храм камнями мечет. Так и твой старец: праведника палкой вон, а убийце в ноги поклон. " -

если " в ноги поклон " рассматривать метафорически, то " в ноги поклон " старец делает по отношению к Алёши.

 


* еще очень неясная *
 

« Наконец Иван Федорович в самом скверном и раздраженном состоянии духа достиг родительского дома и вдруг, примерно шагов за пятнадцать от калитки, взглянув на ворота, разом догадался о том, что его так мучило и тревожило.

На скамейке у ворот сидел и прохлаждался вечерним воздухом лакей Смердяков... »
 
Разговор Ивана со Смердяковым.
 
« — Э, черт, говори ясней, чего тебе надобно? – вскричал наконец гневливо Иван Федорович, со смирения переходя на грубость. » -
 
Иван обращается к Смердякову так, как - будто обращается к чёрту. -
 

– Э, черт! – вскинулся вдруг Иван Федорович с перекосившимся от злобы лицом. – Что ты все об своей жизни трусишь! Все эти угрозы брата Дмитрия только азартные слова и больше ничего. Не убьет он тебя; убьет, да не тебя!

– Убьет как муху  -с, и прежде всего меня - с. А пуще того я другого боюсь: чтобы меня в их сообществе не сочли, когда что нелепое над родителем своим учинят.

– Почему тебя сочтут сообщником?

– Потому сочтут сообщником, что я им эти самые знаки в секрете большом сообщил - с.

– Какие знаки? Кому сообщил? Черт тебя побери, говори яснее! » -
Смердяков сказал, что сообщил Дмитрию тайные стуки в дверь или в окно ночью, благодаря которым Фёдор Павлович откроет дверь.-

« – Почему известны? Передал ты? Как же ты смел передать?

– От этого самого страху - с. И как же бы я посмел умолчать пред ними - с ? Дмитрий Федорович каждый день напирали: « Ты меня обманываешь, ты от меня что скрываешь? Я тебе обе ноги сломаю! » Тут я им эти самые секретные знаки и сообщил, чтобы видели по крайности мое раболепие и тем самым удостоверились, что их не обманываю, а всячески им доношу.

– Если думаешь, что он этими знаками воспользуется и захочет войти, то ты его не пускай.

– А когда я сам в припадке буду лежать - с, как же я тогда не пущу - с, если б я даже и мог осмелиться их не пустить - с, зная их столь отчаянными - с.

– Э, черт возьми! Почему ты так уверен, что придет падучая, черт тебя побери? Смеешься ты надо мной или нет?

– Как же бы я посмел над вами смеяться, и до смеху ли, когда такой страх? Предчувствую, что будет падучая, предчувствие такое имею, от страху от одного и придет - с.

– Э, черт! Коли ты будешь лежать, то сторожить будет Григорий. Предупреди заранее Григория, уж он - то его не пустит.

– Про знаки я Григорию Васильевичу без приказания барина не смею никоим образом сообщить - с. А касательно того, что Григорий Васильевич их услышит и не пустит, так они как раз сегодня со вчерашнего расхворались, а Марфа Игнатьевна их завтра лечить намереваются. Так давеча и условились. А лечение это у них весьма любопытное - с: настойку такую Марфа Игнатьевна знают - с и постоянно держат, крепкую, на какой - то траве – секретом таким обладают - с. А лечат они этим секретным лекарством Григория Васильевича раза по три в год - с, когда у того поясница отнимается вся - с, вроде как бы с ним паралич - с, раза по три в год - с. Тогда они берут полотенце - с, мочат в этот настой и всю - то ему спину Марфа Игнатьевна трет полчаса - с, досуха - с, совсем даже покраснеет и вспухнет - с, а затем остальное, что в стклянке, дают ему выпить - с с некоторою молитвою - с, не все, однако ж, потому что часть малую при сем редком случае и себе оставляют - с и тоже выпивают - с. И оба, я вам скажу, как не пьющие, так тут и свалятся - с и спят очень долгое время крепко - с; и как проснется Григорий Васильевич, то всегда почти после того здоров - с, а Марфа Игнатьевна проснется, и у нее всегда после того голова болит - с. Так вот, если завтра Марфа Игнатьевна свое это намерение исполнят - с, так вряд ли им что услыхать - с и Дмитрия Федоровича не допустить - с. Спать будут - с. »

« — Вздор! – крикнул Иван Федорович почти в исступлении. – Дмитрий не пойдет грабить деньги, да еще убивать при этом отца. Он мог вчера убить его за Грушеньку, как исступленный злобный дурак, но грабить не пойдёт. »
 
« ... А помри ваш родитель теперь, пока еще этого нет ничего - с, то всякому из вас по сорока тысяч верных придется тотчас - с, даже и Дмитрию Федоровичу, которого они так ненавидят - с, так как завещания у них ведь не сделано - с… Это все отменно Дмитрию Федоровичу известно…

Что - то как бы перекосилось и дрогнуло в лице Ивана Федоровича. Он вдруг покраснел. -

черта чёрта

– Так зачем же ты, – перебил он вдруг Смердякова, – после всего этого в Чермашню мне советуешь ехать? Что ты этим хотел сказать? Я уеду, и у вас вот что произойдет. – Иван Федорович с трудом переводил дух.

– Совершенно верно - с, – тихо и рассудительно проговорил Смердяков, пристально, однако же, следя за Иваном Федоровичем.

– Как совершенно верно? – переспросил Иван Федорович, с усилием сдерживая себя и грозно сверкая глазами. -

черта чёрта
 
– Я говорил, вас жалеючи. На вашем месте, если бы только тут я, так все бы это тут же бросил… чем у такого дела сидеть - с… – ответил Смердяков, с самым открытым видом смотря на сверкающие глаза Ивана Федоровича. Оба помолчали.

– Ты, кажется, большой идиот и уж конечно… страшный мерзавец! – встал вдруг со скамейки Иван Федорович. Затем тотчас же хотел было пройти в калитку, но вдруг остановился и повернулся к Смердякову. Произошло что - то странное: Иван Федорович внезапно, как бы в судороге, закусил губу, сжал кулаки и – еще мгновение, конечно, бросился бы на Смердякова. Тот по крайней мере это заметил в тот же миг, вздрогнул и отдернулся всем телом назад. Но мгновение прошло для Смердякова благополучно, и Иван Федорович молча, но как бы в каком - то недоумении, повернул в калитку.
 
« — Я завтра в Москву уезжаю, если хочешь это знать, – завтра рано утром – вот и все! – с злобою, раздельно и громко вдруг проговорил он, сам себе потом удивляясь, каким образом понадобилось ему тогда это сказать Смердякову. »

«– Совершенно верно - с… – пробормотал уже пресекшимся голосом Смердяков, гнусно улыбаясь и опять судорожно приготовившись вовремя отпрыгнуть назад. Но Иван Федорович вдруг, к удивлению Смердякова, засмеялся и быстро прошел в калитку, продолжая смеяться. Кто взглянул бы на его лицо, тот наверно заключил бы, что засмеялся он вовсе не оттого, что было так весело. Да и сам он ни за что не объяснил бы, что было тогда с ним в ту минуту. Двигался и шел он точно судорогой. »

Из этой главы мы узнаём, что Иван рано утром следующего дня уезжает в Москву, Дмитрий со слов Ивана Фёдоровича не пойдёт убивать и грабить своего отца, но Дмитрию известны тайные стуки в дверь и окно; Смердяков хочет слечь из - за падучей на три дня, Григорий болеет. Получается, что в ночь убийства и ограбления Фёдора Павловича никто не будет сторожить его, дом и никто не будет наблюдать за двором и за калиткой.
Ещё со слов Смердякова мы узнаём, что если Фёдор Павлович умрёт, то братья получат по сорок тысяч.
Мы всех перечислили за исключением Алёши.
 


* « С умным человеком и поговорить любопытно » *
 

Итак, Иван Фёдорович третьего дня повествования романа уехал в Москву.

В семь часов вечера Иван Федорович вошел в вагон и полетел в Москву. « Прочь все прежнее, кончено с прежним миром навеки, и чтобы не было из него ни вести, ни отзыва; в новый мир, в новые места, и без оглядки! » Но вместо восторга на душу его сошел вдруг такой мрак, а в сердце заныла такая скорбь, какой никогда он не ощущал прежде во всю свою жизнь. Он продумал всю ночь; вагон летел, и только на рассвете, уже въезжая в Москву, он вдруг как бы очнулся.

– Я подлец! – прошептал он про себя. -

Иван, похоже, жалеет, что показательно отстранялся от отца. -

А Федор Павлович, проводив сынка, остался очень доволен. Целые два часа чувствовал он себя почти счастливым и попивал коньячок; но вдруг в доме произошло одно предосадное и пренеприятное для всех обстоятельство, мигом повергшее Федора Павловича в большое смятение: Смердяков пошел зачем - то в погреб и упал вниз с верхней ступеньки. Хорошо еще, что на дворе случилась в то время Марфа Игнатьевна и вовремя услышала. Падения она не видела, но зато услышала крик, крик особенный, странный, но ей уже давно известный, – крик эпилептика, падающего в припадке. Приключился ли с ним припадок в ту минуту, когда он сходил по ступенькам вниз, так что он, конечно, тотчас же и должен был слететь вниз в бесчувствии, или, напротив, уже от падения и от сотрясения произошел у Смердякова, известного эпилептика, его припадок – разобрать нельзя было, но нашли его уже на дне погреба, в корчах и судорогах, бьющимся и с пеной у рта. Думали сначала, что он наверно сломал себе что - нибудь, руку или ногу, и расшибся, но, однако, « сберег Господь », как выразилась Марфа Игнатьевна: ничего такого не случилось, а только трудно было достать его и вынести из погреба на свет Божий. Но попросили у соседей помощи и кое - как это совершили. Находился при всей этой церемонии и сам Федор Павлович, сам помогал, видимо перепуганный и как бы потерявшийся. Больной, однако, в чувство не входил: припадки хоть и прекращались на время, но зато возобновлялись опять, и все заключили, что произойдет то же самое, что и в прошлом году, когда он тоже упал нечаянно с чердака. Вспомнили, что тогда прикладывали ему к темени льду. Ледок в погребе еще нашелся, и Марфа Игнатьевна распорядилась, а Федор Павлович под вечер послал за доктором Герценштубе, который и прибыл немедленно. Осмотрев больного тщательно ( это был самый тщательный и внимательный доктор во всей губернии, пожилой и почтеннейший старичок ), он заключил, что припадок чрезвычайный и « может грозить опасностью », что покамест он, Герценштубе, еще не понимает всего, но что завтра утром, если не помогут теперешние средства, он решится принять другие. Больного уложили во флигеле, в комнатке рядом с помещением Григория и Марфы Игнатьевны. » -
 
« К вечеру вышла другая забота: доложили Федору Павловичу, что Григорий, который с третьего дня расхворался, как раз совсем почти слег, отнялась поясница. » -
   
итак, Иван в Москве, Григорий болеет, со Смердяковым случилось несчастие, описанное выше автором. Остаются Дмитрий и Алёша. Интересно, какие у них алиби - причины не быть в доме отца в роковую ночь... Да, будем на всякий случай иметь в виду и Грушеньку, кто её знает, что у этой молодой здоровой женщины на уме -

Федор Павлович окончил свой чай как можно пораньше и заперся один в доме. Был он в страшном и тревожном ожидании. Дело в том, что как раз в этот вечер ждал он прибытия Грушеньки уже почти наверно; по крайней мере получил он от Смердякова, еще рано поутру, почти заверение, что « они уж несомненно обещали прибыть - с ». Сердце неугомонного старичка билось тревожно, он ходил по пустым своим комнатам и прислушивался. Надо было держать ухо востро: мог где-нибудь сторожить ее Дмитрий Федорович, а как она постучится в окно ( Смердяков еще третьего дня уверил Федора Павловича, что передал ей где и куда постучаться ), то надо было отпереть двери как можно скорее и отнюдь не задерживать ее ни секунды напрасно в сенях, чтобы чего, Боже сохрани, не испугалась и не убежала. Хлопотливо было Федору Павловичу, но никогда еще сердце его не купалось в более сладкой надежде: почти ведь наверно можно было сказать, что в этот раз она уже непременно придет!.. »



Русский инок



* Старец Зосима и его гости *
 

« Послал я тебя к нему, Алексей, ибо думал, что братский лик твой поможет ему ( Дмитрию - Ю.Д.  ). Но все от Господа и все судьбы наши. « Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода ». Запомни сие. -
 
раз Зосима говорит фразу из Евангелия и предлагает запомнить её Алёше, то старец этой фразой Алёшу и имеет в виду. -

А тебя, Алексей, -

такое обращение к Алексею не говорит, что фразой из Евангелия Зосима имел в виду Дмитрия, просто до этой мысли Зосима Алёше говорил о Дмитрии - почему вчера поклонился ему в ноги. -
 
много раз благословлял я мысленно в жизни моей за лик твой, узнай сие, – проговорил старец с тихою улыбкой. – Мыслю о тебе так: изыдешь из стен сих, а в миру пребудешь как инок. -

" Инок ( инокин я) — от др. - русск., церк. - слав. инокъ, инокыни. Калька греч. ;;;;;;;, ;;;;;;, образованная от inъ — « другой », « не такой как все », « один » — « живущий в одиночестве » — древнерусское название монаха, иначе чернеца.  "
( Википедия ) -
 
Давайте ещё раз вспомним, что автор - биограф написал про Алёшу:

« ...это человек странный, даже чудак. Но странность и чудачество скорее вредят, чем дают право на внимание, особенно когда все стремятся к тому, чтоб объединить частности и найти хоть какой - нибудь общий толк во всеобщей бестолочи. Чудак же в большинстве случаев частность и обособление. Не так ли? »

Много будешь иметь противников, но и самые враги твои будут любить тебя. -
 
вот это и убережёт Алексея от подозрения в преступлении - в убийстве и ограблении Фёдора Павловича. -
 
Много несчастий принесет -
 
вот это и есть умершее в земле зерно -
 
тебе жизнь, но ими - то ты и счастлив будешь, и жизнь благословишь, и других благословить заставишь – что важнее всего. Ну вот ты каков. » -
 
« Чудно это, отцы и учители, что, не быв столь похож на него лицом, а лишь несколько, Алексей казался мне до того схожим с тем духовно, что много раз считал я его как бы прямо за того юношу, брата моего, пришедшего ко мне на конце пути моего таинственно, для некоего воспоминания и проникновения, так что даже удивлялся себе самому и таковой странной мечте моей. Слышишь ли сие, Порфирий, – обратился он к прислуживавшему его послушнику. – Много раз видел я на лице твоем как бы огорчение, что я Алексея больше люблю, чем тебя. Теперь знаешь, почему так было, но и тебя люблю, знай это, и много раз горевал, что ты огорчаешься. » -
 
« Здесь я должен заметить, что эта последняя беседа старца с посетившими его в последний день жизни его гостями сохранилась отчасти записанною. Записал Алексей Федорович Карамазов некоторое время спустя по смерти старца на память. » -
 
« Теперь же хочу уведомить, что предпочел, не излагая всех подробностей беседы, ограничиться лишь рассказом старца по рукописи Алексея Федоровича Карамазова. Будет оно короче, да и не столь утомительно, хотя, конечно, повторяю это, многое Алеша взял и из прежних бесед и совокупил вместе. » -

рассказчик использует рукопись Алёши, а это означает, что они знакомы и в настоящей жизни ( в которой роман пишется  ) видятся. Я в начале своего комментария писал, что автором и биографом Алёши является П.Ф.Калганов, а он « С Алешей был приятелем. »
Не исключаю, что рассказчику неизвестен убийца Фёдора Павловича. И подробная жизнь Алексея Карамазова тоже от него ( не зря рассказчик назвал себя биографом Алёши  ) -
 
Зосима рассказывает о своём брате рано умершем, на которого был похож Алёша. Потом Зосима рассказывает о начале своей взрослой жизни. И вот одна история привлекает внимание своей схожестью с убийством Фёдора Павловича. Хочу заметить, Зосима эту историю рассказал Алёше, и он её записал. Эта история вполне могла стать примером совершения преступления и его сокрытия. Давайте с этой историей познакомимся. -
 



* Таинственный посетитель *
 

« Вот я на другой вечер сижу у себя дома, как вдруг отворяется моя дверь и входит ко мне этот самый господин. » -
 
После нескольких встреч посетитель признаётся:

« – Я... знаете ли вы... я... человека убил. » -

« Долго я ему не верил, да и не в один раз поверил, а лишь после того, как он три дня ходил ко мне и все мне в подробности рассказал. Считал его за помешанного, но кончил тем, что убедился наконец явно с превеликою горестью и удивлением. Было им совершено великое и страшное преступление, четырнадцать лет пред тем, -
 
мы помним, что действие романа происходит тринадцать лет назад. Но когда роман был написан вполне могло пройти время - и вот те же четырнадцать лет! -
 
над одною богатою госпожой, молодою и прекрасною собой, вдовой помещицей, имевшею в городе нашем для приезда собственный дом. Почувствовав к ней любовь великую, -
 
вот так и Дмитрий влюбился в Грушеньку и ревновал её к своему отцу.
 
сделал он ей изъяснение в любви и начал склонять ее выйти за него замуж. Но она отдала уже свое сердце другому, одному знатному не малого чина военному, бывшему в то время в походе и которого ожидала она, однако, скоро к себе. Предложение его она отвергла, а его попросила к себе не ходить. Перестав ходить, он, зная расположение ее дома, пробрался к ней ночью из сада чрез крышу, с превеликою дерзостью, рискуя быть обнаруженным. Но, как весьма часто бывает, все с необыкновенною дерзостью совершаемые преступления чаще других и удаются. -
 
да, и в дом Фёдора Павловича убийце удалось проникнуть. -
 
Чрез слуховое окно войдя на чердак дома, он спустился к ней вниз в жилые комнаты по лесенке с чердака, зная, что дверь, бывшая в конце лесенки, не всегда по небрежности слуг запиралась на замок. Понадеялся на оплошность сию и в сей раз и как раз застал. Пробравшись в жилые покои, он, в темноте, прошел в ее спальню, в которой горела лампада. И, как нарочно, обе горничные ее девушки ушли потихоньку без спросу, по соседству, на именинную пирушку, случившуюся в той же улице. Остальные же слуги и служанки спали в людских и в кухне, в нижнем этаже. При виде спящей разгорелась в нем страсть, а затем схватила его сердце мстительная ревнивая злоба, и, не помня себя, как пьяный, подошел и вонзил ей нож прямо в сердце, так что она и не вскрикнула. -
 
Фёдора Павловича тоже лишили жизни ножом. -
 
Затем с адским и с преступнейшим расчетом устроил так, чтобы подумали на слуг: не побрезгал взять ее кошелек, отворил ключами, которые вынул из-под подушки, ее комод и захватил из него некоторые вещи, именно так, как бы сделал невежа слуга, то есть ценные бумаги оставил, а взял одни деньги, взял несколько золотых вещей покрупнее, а драгоценнейшими в десять раз, но малыми вещами пренебрег. Захватил и еще кое-что себе на память, но о сем после. Совершив сие ужасное дело, вышел прежним путем. Ни на другой день, когда поднялась тревога, и никогда потом во всю жизнь никому и в голову не пришло заподозрить настоящего злодея! -
 
так и убийцу Фёдора Павловича не нашли. -
 
Да и о любви его к ней никто не знал, ибо был и всегда характера молчаливого и несообщительного, и друга, которому поверял бы душу свою, не имел.Считали же его просто знакомым убитой и даже не столь близким, ибо в последние две недели он и не посещал ее.Заподозрили же тотчас крепостного слугу ее Петра, и как раз сошлись все обстоятельства, чтоб утвердить сие подозрение, ибо слуга этот знал, и покойница сама не скрывала, что намерена его в солдаты отдать, в зачет следуемого с ее крестьян рекрута, так как был одинок и дурного сверх того поведения. Слышали, как он в злобе, пьяный, грозился в питейном доме убить ее. -
 
вот так и Дмитрий грозился убить отца. -
 
За два же дня до ее кончины сбежал и проживал где-то в городе в неизвестных местах. На другой же день после убийства нашли его на дороге, при выезде из города, мертво пьяного, имевшего в кармане своем нож, да еще с запачканною почему-то в крови правою ладонью. Утверждал, что кровь шла из носу, но ему не поверили. Служанки же повинились, что были на пирушке и что входные двери с крыльца оставались незапертыми до их возвращения. Да и множество сверх того являлось подобных сему признаков, по которым неповинного слугу и захватили. Арестовали его и начали суд, но как раз через неделю арестованный заболел в горячке и умер в больнице без памяти. Тем дело и кончилось, предали воле Божьей, и все – и судьи, и начальство, и все общество – остались убеждены, что совершил преступление никто как умерший слуга. А засим началось наказание. .
 
« Таинственный гость, а теперь уже друг мой, поведал мне, что вначале даже и совсем не мучился угрызениями совести. » -
 
« Мечтал он так: восстать, выйти пред народом и объявить всем, что убил человека. Года три он проходил с этою мечтой, мерещилась она ему все в разных видах. Наконец уверовал всем сердцем своим, что, объявив свое преступление, излечит душу свою несомненно и успокоится раз навсегда. Но, уверовав, почувствовал в сердце ужас, ибо: как исполнить? И вдруг произошел этот случай на моем поединке. « Глядя на вас, я теперь решился ». Я смотрю на него. » -

« – Решимость моя три года рождалась, – отвечает мне, – а случай ваш дал ей только толчок. Глядя на вас, упрекнул себя и вам позавидовал, – проговорил он мне это даже с суровостью.

– Да вам и не поверят, – заметил я ему, – четырнадцать лет прошло.

– Доказательства имею, великие. Представлю. » -
 
интересно, а во втором романе автор такую же судьбу своему герою собирался приготовить? - « Главный роман второй – это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. » -

« Сам засверкал глазами, -

без чертовщинки и здесь не обходится. -
 
губы запрыгали. Вдруг стукнул о стол кулаком, так что вещи на столе вспрыгнули, – такой мягкий человек, в первый раз с ним случилось. » -

так, помнится, Дмитрий по столу стучал. -

« – Решайте же судьбу! – воскликнул опять.

– Идите и объявите, – прошептал я ему. Голосу во мне не хватило, но прошептал я твердо. Взял я тут со стола Евангелие, русский перевод, и показал ему от Иоанна, глава XII, стих 24:

« Истинно, истинно говорю вам, если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода ». Я этот стих только что прочел пред его приходом. -

этот стих Зосима оглашал Алёше, как бы, сам того не ведая, привязывая Алёшу к таинственному посетителю. И он же помещён как эпиграф в начале романа, тоже обращённый ( как я понимаю  ) к главному герою. -

« Хотел было я обнять и облобызать его, да не посмел – искривленно так лицо у него было и смотрел тяжело. Вышел он. «Господи, – подумал я, – куда пошел человек!» Бросился я тут на колени пред иконой и заплакал о нем Пресвятой Богородице, скорой заступнице и помощнице. С полчаса прошло, как я в слезах на молитве стоял, а была уже поздняя ночь, часов около двенадцати. Вдруг, смотрю, отворяется дверь, и он входит снова. Я изумился.

– Где же вы были? – спрашиваю его.

– Я, – говорит, – я, кажется, что - то забыл… платок, кажется… Ну, хоть ничего не забыл, дайте присесть-то…

Сел на стул. Я стою над ним. « Сядьте, говорит, и вы ». Я сел. Просидели минуты с две, смотрит на меня пристально и вдруг усмехнулся, запомнил я это, затем встал, крепко обнял меня и поцеловал…

– Попомни, – говорит, – как я к тебе в другой раз приходил. Слышишь, попомни это!

В первый раз мне ты сказал. И ушел. « Завтра », – подумал я.

Так оно и сбылось. И не знал я в сей вечер, что на завтра как раз приходится день рождения его. Сам я в последние дни никуда не выходил, а потому и узнать не мог ни от кого. В этот же день у него каждогодно бывало большое собрание, съезжался весь город. Съехались и теперь. И вот, после обеденной трапезы, выходит он на средину, а в руках бумага – форменное донесение по начальству. А так как начальство его было тут же, то тут же и прочел бумагу вслух всем собравшимся, а в ней полное описание всего преступления во всей подробности: « Как изверга себя извергаю из среды людей, Бог посетил меня, – заключил бумагу, – пострадать хочу! » Тут же вынес и выложил на стол все, чем мнил доказать свое преступление и что четырнадцать лет сохранял: золотые вещи убитой, которые похитил, думая отвлечь от себя подозрение, медальон и крест ее, снятые с шеи, – в медальоне портрет ее жениха, записную книжку и, наконец, два письма: письмо жениха ее к ней с извещением о скором прибытии и ответ ее на сие письмо, который начала и не дописала, оставила на столе, чтобы завтра отослать на почту. Оба письма захватил он с собою – для чего? Для чего потом сохранял четырнадцать лет вместо того, чтоб истребить как улики? И вот что же случилось: все пришли в удивление и в ужас, и никто не захотел поверить, хотя все выслушали с чрезвычайным любопытством, но как от больного, а несколько дней спустя уже совсем решено было во всех домах и приговорено, что несчастный человек помешался. Начальство и суд не могли не дать хода делу, но приостановились и они: хотя представленные вещи и письма и заставили размышлять, но решено было и тут, что если сии документы и оказались бы верными, то все же окончательное обвинение не могло бы быть произнесено на основании только сих документов. » -
 
интересно, а в нашей истории убийца и вор сохраняет какие - либо вещи убитого...? Видимо, во втором романе автор читателям об этом поведал бы, наверное. -
 

« – А помнишь ли, как я к тебе тогда в другой раз пришел, в полночь? Еще запомнить тебе велел? Знаешь ли, для чего я входил? Я ведь убить тебя приходил!

Я так и вздрогнул. » -
 
« Через неделю он помер. Гроб его до могилы провожал весь город. » -
 
« А многострадального раба Божия Михаила памятую в молитвах моих и до сего дня на каждый день. » -
 
помнится, мы как - то сравнивали Алёшу с архангелом Михаилом.
 
* Можно ли быть судиею себе подобных? О вере до конца *
 
« Если же все оставят тебя и уже изгонят тебя силой, то, оставшись один, пади на землю и целуй ее, омочи ее слезами твоими, и даст плод от слез твоих земля, хотя бы и не видал и не слыхал тебя никто в уединении твоем. Верь до конца, хотя бы даже и случилось так, что все бы на земле совратились, а ты лишь единый верен остался: принеси и тогда жертву и восхвали Бога ты, единый оставшийся. » -
« В уединении же оставаясь, молись. Люби повергаться на землю и лобызать ее. Землю целуй и неустанно, ненасытимо люби, всех люби, все люби, ищи восторга и исступления сего. Омочи землю слезами радости твоея и люби сии слезы твои. Исступления же сего не стыдись, дорожи им, ибо есть дар Божий, великий, да и не многим дается, а избранным. » -
 
« Здесь оканчивается рукопись Алексея Фёдоровича Карамазова. »

Вот как умер старец Зосима:
 
« ...передавали потом, нельзя было еще ничего предвидеть. Он вдруг почувствовал как бы сильнейшую боль в груди, побледнел и крепко прижал руки к сердцу. Все тогда встали с мест своих и устремились к нему; но он, хоть и страдающий, но все еще с улыбкой взирая на них, тихо опустился с кресел на пол и стал на колени, затем склонился лицом ниц к земле, распростер свои руки и, как бы в радостном восторге, целуя землю и молясь (как сам учил), тихо и радостно отдал душу Богу. » -
 
« Но о сем скажем в следующей книге, а теперь лишь прибавим вперед, что не прошел еще и день, как совершилось нечто до того для всех неожиданное, а по впечатлению, произведенному в среде монастыря и в городе, до того как бы странное, тревожное и сбивчивое, что и до сих пор, после стольких лет, сохраняется в городе нашем самое живое воспоминание о том столь для многих тревожном дне... »
 


   
* Тлетворный дух *
 

« Обходя скит, отец Паисий вдруг вспомянул об Алеше и о том, что давно он его не видел, с самой почти ночи. И только что вспомнил о нем, как тотчас же и приметил его в самом отдаленном углу скита, у ограды, сидящего на могильном камне одного древле почившего и знаменитого по подвигам своим инока. Он сидел спиной к скиту, лицом к ограде и как бы прятался за памятник. Подойдя вплоть, отец Паисий увидел, что он, закрыв обеими ладонями лицо, хотя и безгласно, но горько плачет, сотрясаясь всем телом своим от рыданий. Отец Паисий постоял над ним несколько.

– Полно, сыне милый, полно, друг, – прочувствованно произнес он наконец, – чего ты? Радуйся, а не плачь. Или не знаешь, что сей день есть величайший из дней его? Где он теперь, в минуту сию, вспомни - ка лишь о том!
 
Алеша взглянул было на него, открыв свое распухшее от слез, как у малого ребенка, лицо, но тотчас же, ни слова не вымолвив, отвернулся и снова закрылся обеими ладонями. » -
 
Тут прибавлю еще раз от себя лично: мне почти противно вспоминать об этом суетном и соблазнительном событии, в сущности же самом пустом и естественном, и я, конечно, выпустил бы его в рассказе моем вовсе без упоминовения, если бы не повлияло оно сильнейшим и известным образом на душу и сердце главного, хотя и будущего героя рассказа моего, Алеши, составив в душе его как бы перелом и переворот, потрясший, но и укрепивший его разум уже окончательно, на всю жизнь и к известной цели.
 
Итак, к рассказу. »
 
Когда стал от тела в гробу распространяться тлетворный запах, то недруги старца Зосимы этому обрадовались, говоря, мол Бог всё видит и старец отнюдь не святой.
 
« В эту минуту Алеша как раз проходил мимо него, как бы поспешая куда-то, но не в сторону храма. Взоры их встретились. Алеша быстро отвел свои глаза и опустил их в землю, и уже по одному виду юноши отец Паисий догадался, какая в минуту сию происходит в нем сильная перемена. » -
 



* Такая минутка *
 

Автор романа ( рукопись которого представляет читателям писатель Ф.М.Достоевский ( по сюжету  ) говорит о том, какое сильное влияние оказал на его героя Алёшу тлетворный запах от тела умершего старца Зосимы. -
 
« Вот отчего точилось кровью сердце Алеши, и уж конечно, как я сказал уже, прежде всего тут стояло лицо, возлюбленное им более всего в мире и оно же «опозоренное», оно же и «обесславленное»! » -
   
« ( Он вспоминал потом сам, что в тяжелый день этот забыл совсем о брате Дмитрии, о котором так заботился и тосковал накануне; забыл тоже снести отцу Илюшечки двести рублей, что с таким жаром намеревался исполнить тоже накануне. ) » -
 
И вот на этом фоне Алёша по иному вспомнил вчерашний разговор с Иваном.
 
« Бога своего он любил и веровал в него незыблемо, хотя и возроптал было на него внезапно. Но все же какое-то смутное, но мучительное и злое впечатление от припоминания вчерашнего разговора с братом Иваном вдруг теперь снова зашевелилось в душе его и все более и более просилось выйти на верх ее. Когда уже стало сильно смеркаться, проходивший сосновою рощей из скита к монастырю Ракитин вдруг заметил Алешу, лежавшего под деревом лицом к земле, недвижимого и как бы спящего. -
 
Сон под ракитовым кустом.  -
 
Он подошел и окликнул его. » -
 
« – Ты здесь, Алексей? Да неужто же ты… – произнес было он, удивленный, но, не докончив, остановился. Он хотел сказать: « Неужто же ты до того дошел? » Алеша не взглянул на него, но по некоторому движению его Ракитин сейчас догадался, что он его слышит и понимает.

– Да что с тобой? – продолжал он удивляться, но удивление уже начало сменяться в лице его улыбкой, принимавшею все более и более насмешливое выражение.

– Послушай, да ведь я тебя ищу уже больше двух часов. Ты вдруг пропал оттудова. Да что ты тут делаешь? Какие это с тобой благоглупости? Да взгляни хоть на меня-то…

Алеша поднял голову, сел и прислонился спиной к дереву. Он не плакал, но лицо его выражало страдание, а во взоре виднелось раздражение. Смотрел он, впрочем, не на Ракитина, а куда - то в сторону.

– Знаешь, ты совсем переменился в лице. Никакой этой кротости прежней пресловутой твоей нет. Осердился на кого, что ли? Обидели?

– Отстань! – проговорил вдруг Алеша, все по-прежнему не глядя на него и устало махнув рукой.

– Ого, вот мы как! Совсем как и прочие смертные стали покрикивать. Это из ангелов - то! -
 
Алёшу частенько называют ангелом. -
 
Ну, Алешка, удивил ты меня, знаешь ты это, искренно говорю. Давно я ничему здесь не удивляюсь. Ведь я все же тебя за образованного человека почитал…

Алеша наконец поглядел на него, но как - то рассеянно, точно все еще мало его понимая.

– Да неужель ты только оттого, что твой старик провонял? Да неужели же ты верил серьезно, что он чудеса отмачивать начнет? – воскликнул Ракитин, опять переходя в самое искреннее изумление.

– Верил, верую, и хочу веровать, и буду веровать, ну чего тебе еще! – раздражительно прокричал Алеша.

– Да ничего ровно, голубчик. Фу черт, да этому тринадцатилетний школьник теперь не верит. А впрочем, черт… Так ты вот и рассердился теперь на Бога - то своего, взбунтовался: чином, дескать, обошли, к празднику ордена не дали! Эх вы! -

в этих словах Ракитин как - будто как с чёртом разговаривает с Алёшей -
 
Алеша длинно и как - то прищурив глаза посмотрел на Ракитина, и в глазах его что-то вдруг сверкнуло… -

а это уже черта чёрта, получается, что от ангела до чёрта один шаг. -

но не озлобление на Ракитина. -
– Я против Бога моего не бунтуюсь, я только « мира его не принимаю », – криво усмехнулся вдруг Алеша. -

давайте вспомним, что идёт день, когда будет убит и ограблен Фёдор Павлович - отец братьев Карамазовых. -
 
– Как это мира не принимаешь? – капельку подумал над его ответом Ракитин, – что за белиберда?
 
Алеша не ответил. » -
 
Ракитин предлагает Алёше колбасу и водки и Алёша, удивляя этим Ракитина, соглашается.
 
« - Эвона! Чудно, брат! – дико посмотрел Ракитин. – Ну да так или этак, водка иль колбаса, а дело это лихое, хорошее и упускать невозможно, идем!

Алеша молча поднялся с земли и пошел за Ракитиным.

– Видел бы это брат Ванечка, так как бы изумился! Кстати, братец твой Иван Федорович сегодня утром в Москву укатил, знаешь ты это?

– Знаю, – безучастно произнес Алеша, и вдруг мелькнул у него в уме образ брата Дмитрия, но только мелькнул, -
 
потому что Алёша ( я предполагаю  ) прикидывал, кто может быть в доме отца или рядом с ним. Ивана Алёша вычеркнул - остался Дмитрий, вот поэтому " только мелькнул " -
 
и хоть напомнил что - то, какое - то дело спешное, которого уже нельзя более ни на минуту откладывать, какой - то долг, обязанность страшную, -

видимо, Алёша вспомнил, что Дмитрий караулит Грушеньку в соседнем саду и пройти незамеченным в сад отца не представляется возможным. Это, надо полагать, и было тем, что заставило Алёшу вспомнить Дмитрия. -
 
но и это воспоминание не произвело никакого на него впечатления, не достигло сердца его, в тот же миг вылетело из памяти и забылось. Но долго потом вспоминал об этом Алеша.

– Братец твой Ванечка изрек про меня единожды, что я « бездарный либеральный мешок ». Ты же один разик тоже не утерпел и дал мне понять, что я « бесчестен »… Пусть! Посмотрю - ка я теперь на вашу даровитость и честность ( окончил это Ракитин уже про себя, шепотом  ). Тьфу, слушай! – заговорил он снова громко, – минуем - ка монастырь, пойдем по тропинке прямо в город… Гм. Мне бы кстати надо к Хохлаковой зайти. Вообрази: я ей отписал о всем приключившемся, и, представь, она мне мигом отвечает запиской, карандашом ( ужасно любит записки писать эта дама ), что « никак она не ожидала от такого почтенного старца, как отец Зосима, – такого поступка! » Так ведь и написала: « поступка »! Тоже ведь озлилась; эх, вы все! Постой! – внезапно прокричал он опять, вдруг остановился и, придержав Алешу за плечо, остановил и его.

– Знаешь, Алешка, – пытливо глядел он ему в глаза, весь под впечатлением внезапной новой мысли, вдруг его осиявшей, и хоть сам и смеялся наружно, но, видимо, боясь выговорить вслух эту новую внезапную мысль свою, до того он все еще не мог поверить чудному для него и никак неожиданному настроению, в котором видел теперь Алешу, – Алешка, знаешь, куда мы всего лучше бы теперь пошли? – выговорил он наконец робко и искательно.

– Все равно… куда хочешь.

– Пойдем - ка к Грушеньке, а? Пойдешь? – весь даже дрожа от робкого ожидания, изрек наконец Ракитин.

– Пойдем к Грушеньке, – спокойно и тотчас же ответил Алеша, и уж это было до того неожиданно для Ракитина, то есть такое скорое и спокойное согласие, что он чуть было не отпрыгнул назад.

– Н - ну!.. Вот! – прокричал было он в изумлении, но вдруг, крепко подхватив Алешу под руку, быстро повлек его по тропинке, все еще ужасно опасаясь, что в том исчезнет решимость. Шли молча, Ракитин даже заговорить боялся.

– А рада - то как она будет, рада-то… – пробормотал было он, но опять примолк. Да и вовсе не для радости Грушенькиной он влек к ней Алешу; был он человек серьезный и без выгодной для себя цели ничего не предпринимал. Цель же у него теперь была двоякая, во - первых, мстительная, то есть увидеть « позор праведного » и вероятное « падение » Алеши « из святых во грешники », -
 
падение будет, но такое страшное, какого Ракитин даже не подозревает. -
 
чем он уже заранее упивался, а во - вторых, была у него тут в виду и некоторая материальная, весьма для него выгодная цель, о которой будет сказано ниже. » -
 
« – Да полно вздор - то вам болтать, – закричал Ракитин, – а лучше шампанского подавай, долг на тебе, сама знаешь!

– Вправду долг. Ведь я, Алеша, ему за тебя шампанского сверх всего обещала, коль тебя приведет. Катай шампанского, и я стану пить! Феня, Феня, неси нам шампанского, ту бутылку, которую Митя оставил, беги скорее. Я хоть и скупая, а бутылку подам, не тебе, Ракитка, ты гриб, а он князь! И хоть не тем душа моя теперь полна, а так и быть, выпью и я с вами, дебоширить хочется! » -
 
« Слушай, Алеша: я тебя столь желала к себе залучить и столь приставала к Ракитке, что ему двадцать пять рублей пообещала, если тебя ко мне приведет. Стой, Ракитка, жди! – Она быстрыми шагами подошла к столу, отворила ящик, вынула портмоне, а из него двадцатипятирублевую кредитку.

– Экой вздор! Экой вздор! – восклицал озадаченный Ракитин.

– Принимай, Ракитка, долг, небось не откажешься, сам просил. – И швырнула ему кредитку.

– Еще б отказаться, – пробасил Ракитин, видимо сконфузившись, но молодцевато прикрывая стыд, – это нам вельми на руку будет, дураки и существуют в профит умному человеку. »
( глава " Луковка "  )

" В древнеславянских мифах, сказаниях и легендах ракита имеет и еще одно качество: это дерево мистических, роковых встреч, которые определяют Судьбу человека. "




* Луковка *


Но Ракитин озлился уже окончательно.

– Да черт вас дери всех и каждого! – завопил он вдруг, – и зачем я, черт, с тобою связался! -
 
здесь Ракитин почти прямым текстом называет Алёшу чёртом. -
 
Знать я тебя не хочу больше отселева. Пошел один, вон твоя дорога! -

та дорога, по которой пойдёт чёрт - Алёша изменит его жизнь, судьбу его братьев и лишит жизни их отца. -

И он круто повернул в другую улицу, оставив Алешу одного во мраке. -

мрак как в прямом смысле, так и в переносном - мрак души, мрак... -
 
Алеша вышел из города и пошел полем к монастырю.



 
* Кана Галилейская *
 

« И в третий день -
 
сейчас в романе идёт третий день -
 
« ...брак бысть в Кане Галилейстей,– читал отец Паисий, – и бе мати Иисусова ту. Зван же бысть Иисус и ученици его на брак ».
« Брак? Что это… брак… – неслось, как вихрь, в уме Алеши, – у ней тоже счастье… поехала на пир… Нет, она не взяла ножа, не взяла ножа… Это было только „жалкое“ слово… » -

значит Грушенька к Фёдору Павловичу не пойдёт сегодня - мелькнуло в голове Алёши ( мой текст  )

« Опять гроб, отворенное окно и тихое, важное, раздельное чтение Евангелия. Но Алеша уже не слушал, что читают. Странно, он заснул на коленях, а теперь стоял на ногах, и вдруг, точно сорвавшись с места, тремя твердыми скорыми шагами подошел вплоть ко гробу. Даже задел плечом отца Паисия и не заметил того. Тот на мгновение поднял было на него глаза от книги, но тотчас же отвел их опять, поняв, что с юношей что-то случилось странное. Алеша глядел с полминуты на гроб, на закрытого, недвижимого, протянутого в гробу мертвеца, с иконой на груди и с куколем с восьмиконечным крестом на голове. Сейчас только он слышал голос его, и голос этот еще раздавался в его ушах. Он еще прислушивался, он ждал еще звуков… но вдруг, круто повернувшись, вышел из кельи.

Он не остановился и на крылечке, но быстро сошел вниз. Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих сияющих звезд. С зенита до горизонта двоился еще неясный Млечный Путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегла землю. Белые башни и золотые главы собора сверкали на яхонтовом небе. Осенние роскошные цветы в клумбах около дома заснули до утра. Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась со звездною… Алеша стоял, смотрел и вдруг как подкошенный повергся на землю. -

Алёша повергся как подкошенный на землю - так зерно бросают в землю. -

Он не знал, для чего обнимал ее, он не давал себе отчета, почему ему так неудержимо хотелось целовать ее, целовать ее всю, но он целовал ее плача, рыдая и обливая своими слезами, -

как - будто зерно полили водой -
 
и исступленно клялся любить ее, любить во веки веков. « Облей землю слезами радости твоея и люби сии слезы твои… » – прозвенело в душе его. О чем плакал он? О, он плакал в восторге своем даже и об этих звездах, которые сияли ему из бездны, и « не стыдился исступления сего ». Как будто нити ото всех этих бесчисленных миров Божиих сошлись разом в душе его, и она вся трепетала, « соприкасаясь мирам иным ». Простить хотелось ему всех и за всё и просить прощения, о! не себе, а за всех, за всё и за вся, а « за меня и другие просят », – прозвенело опять в душе его. Но с каждым мгновением он чувствовал явно и как бы осязательно, как что - то твердое и незыблемое, как этот свод небесный, сходило в душу его. Какая - то как бы идея воцарялась в уме его – и уже на всю жизнь и на веки веков. Пал он на землю слабым юношей, а встал твердым на всю жизнь бойцом -
 
это то, что из упавшего в землю зерна произросло -
 
и сознал и почувствовал это вдруг, в ту же минуту своего восторга. И никогда, никогда не мог забыть Алеша во всю жизнь свою потом этой минуты. -
 
эта минута - минута превращения из Ангела в Чёрта: такой Алёша уже может свершать всё - морально - религиозные запреты больше не имеют силы в его душе. Но Алёша этого не знает, потому что метаморфоза происходит естественно, как - будто это возрастной переход от юноши в мужчину. -
 
" По плодам их узнаете их "( Матф.7:20  ) -

дела Алёши - это его плоды. -
 
« Кто - то посетил мою душу в тот час », – говорил он потом с твердою верой в слова свои…

Через три дня он вышел из монастыря, что согласовалось и со словом покойного старца его, повелевшего ему « пребывать в миру ».




* Митя *


Кузьма Самсонов

« Одет был Митя прилично, в застегнутом сюртуке, с круглою шляпой в руках и в черных перчатках, точь - в - точь как был дня три тому назад в монастыре, у старца, на семейном свидании с Федором Павловичем и с братьями. » -
 
Дмитрий размышляет где взять деньги для добродетельной жизни с Грушенькой и отдать долг в три тысячи Катерине Ивановне.
 
« Итак, где же взять средства, где взять эти роковые деньги? » -

Забегаю вперед: то - то и есть, что он, может быть, и знал, где достать эти деньги, знал, может быть, где и лежат они. Подробнее на этот раз ничего не скажу, ибо потом все объяснится; но вот в чем состояла главная для него беда, и хотя неясно, но я это выскажу; чтобы взять эти лежащие где - то средства, чтобы иметь право взять их, надо было предварительно возвратить три тысячи Катерине Ивановне – иначе « я карманный вор, я подлец, а новую жизнь я не хочу начинать подлецом », -
 
согласитесь, если Дмитрий знал, где лежат деньги отца, и он решил его ограбить, не стал бы он думать, что " надо было предварительно возвратить три тысячи Катерине Ивановне – иначе « я карманный вор, я подлец, а новую жизнь я не хочу начинать подлецом » , - а грабителем начинать новую жизнь лучше...? -
 
– решил Митя, а потому решил перевернуть весь мир, если надо, но непременно эти три тысячи отдать Катерине Ивановне во что бы то ни стало и прежде всего. Окончательный процесс этого решения произошел с ним, так сказать, в самые последние часы его жизни, именно с последнего свидания с Алешей, два дня тому назад вечером, на дороге, после того как Грушенька оскорбила Катерину Ивановну, а Митя, выслушав рассказ о том от Алеши, сознался, что он подлец, и велел передать это Катерине Ивановне, « если это может сколько - нибудь ее облегчить ». Тогда же, в ту ночь, расставшись с братом, почувствовал он в исступлении своем, что лучше даже « убить и ограбить кого - нибудь, -
 
Дмитрий так думает образно - он не хочет начинать новую жизнь подлецом, о чём он думал раньше -
 
но долг Кате возвратить ». « Пусть уж лучше я пред тем, убитым и ограбленным, убийцей и вором выйду и пред всеми людьми, и в Сибирь пойду, чем если Катя вправе будет сказать, что я ей изменил, и у нее же деньги украл, и на ее же деньги с Грушенькой убежал добродетельную жизнь начинать! Этого не могу! » Так со скрежетом зубов изрек Митя и действительно мог представить себе временами, что кончит воспалением в мозгу. Но пока боролся… » -
 
Решил Дмитрий попросить денег у купца Самсонова К.К., но тот ему отказал, посоветовав попросить денег у одного человека:
- Не здешний он, этот человек, да и здесь его теперь не находится. Он по крестьянству, лесом торгует, прозвищем Лягавый.




*  Лягавый *


Дмитрий поехал к Легавому, но тот оказался пьян и спал непробудным сном. -
 
« О, ирония судьбы! » – воскликнул Митя и вдруг, совсем потеряв голову, бросился опять будить пьяного мужика. Он будил его с каким - то остервенением, рвал его, толкал, даже бил, но, провозившись минут пять и опять ничего не добившись, в бессильном отчаянии воротился на свою лавку и сел.

– Глупо, глупо! – восклицал Митя, – и… как это все бесчестно! – прибавил он вдруг почему - то. У него страшно начала болеть голова: « Бросить разве? Уехать совсем, – мелькнуло в уме его. – Нет уж, до утра. Вот нарочно же останусь, нарочно! Зачем же я и приехал после того? Да и уехать не на чем, как теперь отсюда уедешь, о, бессмыслица! »
 
« Митя провозился с угоревшим пьяницей с полчаса, все намачивая ему голову, и серьезно уже намеревался не спать всю ночь, но, измучившись, присел как - то на одну минутку, чтобы перевести дух, и мгновенно закрыл глаза, затем тотчас же бессознательно протянулся на лавке и заснул как убитый.
 
Проснулся он ужасно поздно. Было примерно уже часов девять утра. »

« Митя мрачно отступил, и вдруг его как бы « что - то ударило по лбу », как он сам потом выразился. В один миг произошло какое-то озарение в уме его, « загорелся светоч, и я все постиг ». В остолбенении стоял он, недоумевая, как мог он, человек все же умный, поддаться на такую глупость, втюриться в этакое приключение и продолжать все это почти целые сутки, возиться с этим Лягавым, мочить ему голову…
« Ну, пьян человек, пьян до чертиков и будет пить запоем еще неделю – чего же тут ждать? А что, если Самсонов меня нарочно прислал сюда? А что, если она… О Боже, что я наделал!.. »
 
« Мужик сидел, глядел на него и посмеивался. Будь другой случай, и Митя, может быть, убил бы этого дурака со злости, но теперь он весь сам ослабел как ребенок. Тихо подошел он к лавке, взял свое пальто, молча надел его и вышел из избы. В другой избе сторожа он не нашел, никого не было. Он вынул из кармана мелочью пятьдесят копеек и положил на стол, за ночлег, за свечку и за беспокойство. Выйдя из избы, он увидал, что кругом только лес и ничего больше. Он пошел наугад, даже не помня, куда поворотить из избы – направо или налево; вчера ночью, спеша сюда с батюшкой, он дороги не заметил. »

Его спасли проезжие: извозчик вез по проселку какого - то старичка купца. » -

« Он летел по дороге, погонял ямщика и вдруг составил новый, и уже «непреложный», план, как достать еще сегодня же до вечера «эти проклятые деньги ».
« И подумать, только подумать, что из - за этих ничтожных трех тысяч пропадает судьба человеческая! – воскликнул он презрительно. – Сегодня же порешу! » -
« Наконец приехали, и Митя тотчас же побежал к Грушеньке. »


Если бы Дмитрий задумал ограбить отца, то он не поехал бы ни к Самсонову, ни к Легавому. Дождался бы нужного часа и ограбил. Но мы видим, как отчаянно Дмитрий ищет деньги. Значит, он не собирался грабить Фёдора Павловича.




* Золотые прииски *
 

« В трактире « Столичный город » он уже давно слегка познакомился с одним молодым чиновником и как - то узнал в трактире же, что этот холостой и весьма достаточный чиновник до страсти любит оружие, покупает пистолеты, револьверы, кинжалы, развешивает у себя по стенам, показывает знакомым, хвалится, мастер растолковать систему револьвера, как его зарядить, как выстрелить, и проч. Долго не думая, Митя тотчас к нему отправился и предложил ему взять в заклад пистолеты за десять рублей. Чиновник с радостью стал уговаривать его совсем продать, но Митя не согласился, и тот выдал ему десять рублей, заявив, что процентов не возьмет ни за что. Расстались приятелями. Митя спешил, он устремился к Федору Павловичу на зады, в свою беседку, чтобы вызвать поскорее Смердякова. Но таким образом опять получился факт, что всего за три, за четыре часа до некоторого приключения, о котором будет мною говорено ниже, у Мити не было ни копейки денег, и он за десять рублей заложил любимую вещь, тогда как вдруг, через три часа, оказались в руках его тысячи… Но я забегаю вперед.

У Марьи Кондратьевны ( соседки Федора Павловича ) его ожидало чрезвычайно поразившее и смутившее его известие о болезни Смердякова. Он выслушал историю о падении в погреб, затем о падучей, приезде доктора, заботах Федора Павловича; с любопытством узнал и о том, что брат Иван Федорович уже укатил давеча утром в Москву. « Должно быть, раньше меня проехал через Воловью, – подумал Дмитрий Федорович, но Смердяков его беспокоил ужасно: – Как же теперь, кто сторожить будет, кто мне передаст? » С жадностью начал он расспрашивать этих женщин, не заметили ль они чего вчера вечером? Те очень хорошо понимали, о чем он разузнает, и разуверили его вполне: никого не было, ночевал Иван Федорович, « все было в совершенном порядке ». Митя задумался. Без сомнения, надо и сегодня караулить, но где: здесь или у ворот Самсонова? Он решил, что и здесь и там, все по усмотрению, а пока, пока… Дело в том, что теперь стоял пред ним этот « план », давешний, новый и уже верный план, выдуманный им на телеге и откладывать исполнение которого было уже невозможно. Митя решил пожертвовать на это час: « в час все порешу, все узнаю и тогда, тогда, во - первых, в дом к Самсонову, справлюсь, там ли Грушенька, и мигом обратно сюда, и до одиннадцати часов здесь, а потом опять за ней к Самсонову, чтобы проводить ее обратно домой ». Вот как он решил. -
 
Он полетел домой, умылся, причесался, вычистил платье, оделся и отправился к госпоже Хохлаковой. Увы, « план » его был тут. Он решился занять три тысячи у этой дамы. И главное, у него вдруг, как - то внезапно, явилась необыкновенная уверенность, что она ему не откажет. » -
 
« Всякой новой мысли своей он отдавался до страсти. Тем не менее когда ступил на крыльцо дома госпожи Хохлаковой, вдруг почувствовал на спине своей озноб ужаса: в эту только секунду он сознал вполне и уже математически ясно, что тут ведь последняя уже надежда его, что дальше уже ничего не остается в мире, если тут оборвется, « разве зарезать и ограбить кого - нибудь из - за трех тысяч, а более ничего… ». Было часов семь с половиною, когда он позвонил в колокольчик. »
 
Но госпожа Хохлакова посоветовала Дмитрию заняться поисками золотых приисков, а денег, она сказала, у неё нет, сама заняла у Миусова пятьсот рублей, а если бы и были, то Дмитрию не дала. Дмитрий выбежал из её дома, расплакался, как малый ребёнок, у площади наткнулся на старую служанку К.Самсонова, спросил у ней про Грушеньку и направился в дом Морозовой –

А там о Грушеньке ему тоже не смогли ничего сказать: ушла и больше не возвращалась. -

« Он бросился вон. Испуганная Феня рада была, что дешево отделалась, но очень хорошо поняла, что ему было только некогда, а то бы ей, может, несдобровать. Но, убегая, он все же удивил и Феню, и старуху Матрену одною самою неожиданною выходкой: на столе стояла медная ступка, а в ней пестик, небольшой медный пестик, в четверть аршина всего длиною. Митя, выбегая и уже отворив одною рукой дверь, другою вдруг на лету выхватил пестик из ступки и сунул себе в боковой карман, с ним и был таков.

– Ах Господи, он убить кого хочет! – всплеснула руками Феня »




* В темноте *


Давайте полностью прочитаем самое интересное место романа, во всех авторских подробностях.
 
« Куда побежал он? Известно: « Где же она могла быть, как не у Федора Павловича? От Самсонова прямо и побежала к нему, теперь - то уж это ясно. Вся интрига, весь обман теперь очевидны… » Все это летело, как вихрь, в голове его. На двор к Марье Кондратьевне он не забежал: « Туда не надо, отнюдь не надо… чтобы ни малейшей тревоги… тотчас передадут и предадут… Марья Кондратьевна, очевидно, в заговоре, Смердяков тоже, тоже, все подкуплены! » У него создалось другое намерение: он обежал большим крюком, чрез переулок, дом Федора Павловича, пробежал Дмитровскую улицу, перебежал потом мостик и прямо попал в уединенный переулок на задах, пустой и необитаемый, огороженный с одной стороны плетнем соседского огорода, а с другой – крепким высоким забором, обходившим кругом сада Федора Павловича. Тут он выбрал место и, кажется, то самое, где, по преданию, ему известному, Лизавета Смердящая перелезла когда - то забор. « Если уж та смогла перелезть, – бог знает почему мелькнуло в его голове, – то как же бы я - то не перелез? » И действительно, он подскочил и мигом сноровил схватиться рукой за верх забора, затем энергически приподнялся, разом влез и сел на заборе верхом. Тут вблизи в саду стояла банька, но с забора видны были и освещенные окна дома. « Так и есть, у старика в спальне освещено, она там! » – и он спрыгнул с забора в сад. Хоть он и знал, что Григорий болен, а может быть, и Смердяков в самом деле болен и что услышать его некому, но инстинктивно притаился, замер на месте и стал прислушиваться. Но всюду было мертвое молчание и, как нарочно, полное затишье, ни малейшего ветерка.

« “ И только шепчет тишина ”, – изменённая цитата из " Руслана и Людмилы " А.С.Пушкина: " И мнится... шепчет тишина... » -
 
мелькнул почему - то этот стишок в голове его,  –
 
 
За этой стихотворной фразой скрывается аллюзия, по крайней мере, так кажется Дмитрию:
Черномор - карлик с длинной бородой похищает Людмилу, и её поселяют в замке.
Черномор по Дмитрию - это отец, Фёдор Павлович, а Людмила - возлюбленная Дмитрия Грушенька. Значит Дмитрий себя ощущает Русланом, который прибыл освободить Людмилу - Грушеньку.


А.С.Пушкин " Руслан и Людмила "
               Песнь вторая
                ( отрывок )

" Что ж наша пленница теперь!
Дрожит как лист, дохнуть не смеет;
Хладеют перси, взор темнеет;
Мгновенный сон от глаз бежит;
Не спит, удвоила вниманье,
Недвижно в темноту глядит...
Всё мрачно, мёртвое молчанье!
Лишь сердца слышит трепетанье...
И мнится... шепчет тишина,
Идут - идут к её постеле; -

Дмитрий ночью в темноте крадётся к освещённому окну Фёдора Павловича, предполагая, что там находится Грушенька. -

В подушки прячется княжна -
И вдруг... о страх!.. и в самом деле
Раздался шум; озарена
Мгновенным блеском тьма ночная,
Мгновенно дверь отворена; -

Фёдор Павлович действительно откроет дверь. -

Безмолвно, гордо выступая,
Нагими саблями сверкая,
Арапов длинный ряд идёт
Попарно, чинно, сколь возможно,
И на подушках осторожно
Седую бороду несёт;
И входит с важностью за нею,
Подъяв величественно шею,
Горбатый карлик из дверей..." -

вот это входит как бы Фёдор Павлович, так представляется где - то в подсознании Дмитрию.
 
вот только не услышал бы кто, как я перескочил; кажется, нет ». Постояв минутку, он тихонько пошел по саду, по траве; обходя деревья и кусты, шел долго, скрадывая каждый шаг, к каждому шагу своему сам прислушиваясь. Минут с пять добирался он до освещенного окна. Он помнил, что там под самыми окнами есть несколько больших, высоких, густых кустов бузины -

" Бузину считали нечистым, опасным растением, потому что ее « насадил черт » и теперь постоянно живет под ней. Отсюда – множество запретов: нельзя выкапывать с корнем, выкорчевывать бузину, чтоб не раздражать его, иначе это приведет к несчастьям, болезням и даже смерти человека или падежу скота. "
( https://www.altzapovednik.ru )  -

Вот чёрт и залезет в окно к Фёдору Павловичу -

"... бузина стала символом скорби и печали, и даже смерти . Ее черные плоды могли вызывать ощущение тьмы, обычно ассоциируемое со смертью. " -
( https://www.ahpa.org )

глава, в которой происходит сцена проникновения Дмитрия в сад, называется " В темноте "
-

" Из - за кроваво - алого цвета сока плоды бузины считались символом жизни, смерти и страсти, а горький вкус символизировал жизненные трудности. " -

ягоды бузины бывают чёрные и красные. Если судить по названию главы, то скорее всего бузина была с чёрной ягодой. Карамазов -  кара ( тюрск. ) - чёрный плюс слово " чёрный " ассоциируется со словом " чёрт ". -
( Гастроном )
 
и калины. Выходная дверь из дома в сад в левой стороне фасада была заперта, и он это нарочно и тщательно высмотрел проходя. Наконец достиг и кустов и притаился за ними. Он не дышал. « Переждать теперь надобно, – подумал он, – если они слышали мои шаги и теперь прислушиваются, то чтобы разуверились… как бы только не кашлянуть, не чихнуть… »

Дмитрий думает, что Грушенька здесь с его отцом. В его естественных предположениях мы не видим преступного умысла. Он просто хочет убедиться, как всякий ревнующий любовник, что его возлюбленная проводит ночь с Фёдором Павловичем. -
 
Он переждал минуты две, но сердце его билось ужасно, и мгновениями он почти задыхался. « Нет, не пройдет сердцебиение, – подумал он, – не могу дольше ждать ». Он стоял за кустом в тени; передняя половина куста была освещена из окна. « Калина, ягоды, какие красные! » – прошептал он, не зная зачем. Тихо, раздельными неслышными шагами подошел он к окну и поднялся на цыпочки. Вся спаленка Федора Павловича предстала пред ним как на ладони. Это была небольшая комнатка, вся разделенная поперек красными ширмочками, « китайскими », как называл их Федор Павлович. « Китайские, – пронеслось в уме Мити, – а за ширмами Грушенька ». Он стал разглядывать Федора Павловича. Тот был в своем новом полосатом шелковом халатике, которого никогда еще не видал у него Митя, подпоясанном шелковым же шнурком с кистями. Из - под ворота халата выглядывало чистое щегольское белье, тонкая голландская рубашка с золотыми запонками. На голове у Федора Павловича была та же красная повязка, которую видел на нем Алеша. « Разоделся », – подумал Митя. Федор Павлович стоял близ окна, по - видимому, в задумчивости, вдруг он вздернул голову, чуть - чуть прислушался и, ничего не услыхав, подошел к столу, налил из графина полрюмочки коньячку и выпил. Затем вздохнул всею грудью, опять постоял, рассеянно подошел к зеркалу в простенке, правою рукой приподнял немного красную повязку со лба и стал разглядывать свои синяки и болячки, которые еще не прошли. « Он один, – подумал Митя, – по всем вероятностям один ». Федор Павлович отошел от зеркала, вдруг повернулся к окну и глянул в него. Митя мигом отскочил в тень.

« Она, может быть, у него за ширмами, может быть уже спит », – кольнуло его в сердце. Федор Павлович от окна отошел. « Это он в окошко ее высматривал, стало быть, ее нет: чего ему в темноту смотреть?.. нетерпение значит пожирает… » Митя тотчас подскочил и опять стал глядеть в окно. Старик уже сидел пред столиком, видимо пригорюнившись. Наконец облокотился и приложил правую ладонь к щеке. Митя жадно вглядывался.

« Один, один! – твердил он опять. – Если б она была тут, у него было бы другое лицо ». Странное дело: в его сердце вдруг закипела какая - то бессмысленная и чудная досада на то, что ее тут нет. « Не на то, что ее тут нет, – осмыслил и сам ответил Митя себе тотчас же, – а на то, что никак наверно узнать не могу, тут она или нет ». Митя припоминал потом сам, что ум его был в ту минуту ясен необыкновенно и соображал все до последней подробности, схватывал каждую черточку. Но тоска, тоска неведения и нерешимости нарастала в сердце его с быстротой непомерною. « Здесь она, наконец, или не здесь? » – злобно закипело у него в сердце. И он вдруг решился, протянул руку и потихоньку постучал в раму окна. Он простучал условный знак старика со Смердяковым: два первые раза потише, а потом три раза поскорее: тук - тук - тук – знак, обозначавший, что « Грушенька пришла ». Старик вздрогнул, вздернул голову, быстро вскочил и бросился к окну. Митя отскочил в тень. Федор Павлович отпер окно и высунул всю свою голову.

– Грушенька, ты? Ты, что ли? – проговорил он каким - то дрожащим полушепотом. – Где ты, маточка, ангелочек, где ты? – Он был в страшном волнении, он задыхался.

« Один! » – решил Митя.

– Где же ты? – крикнул опять старик и высунул еще больше голову, высунул ее с плечами, озираясь на все стороны, направо и налево, – иди сюда; я гостинчику приготовил, иди, покажу!

« Это он про пакет с тремя тысячами », – мелькнуло у Мити.

– Да где же?.. Али у дверей? Сейчас отворю…

И старик чуть не вылез из окна, заглядывая направо, в сторону, где была дверь в сад, и стараясь разглядеть в темноте. Чрез секунду он непременно побежал бы ( частица " бы " указывает на то, что Фёдор Павлович двери не отпирал... Да как же тогда Дмитрий деньги у отца взял... Ну что ж, узнаю вместе с читателем - Ю.Д. ) отпирать двери, не дождавшись ответа Грушеньки. -

вот сцена прощания Алёши со старцем Зосимой:
« Опять гроб, отворенное окно и тихое, важное... » -
 
и чуть позже:
« Сейчас только он слышал голос его, и голос этот еще раздавался в его ушах. Он еще прислушивался, он ждал еще звуков… но вдруг, круто повернувшись, вышел из кельи. » -   
 
так и хочется сказать : " но вдруг, круто повернувшись..., залез в окно " -

Митя смотрел сбоку и не шевелился. Весь столь противный ему профиль старика, весь отвисший кадык его, нос крючком, улыбающийся в сладостном ожидании, губы его, все это ярко было освещено косым светом лампы слева из комнаты. Страшная, неистовая злоба закипела вдруг в сердце Мити: « Вот он, его соперник, его мучитель, мучитель его жизни! » Это был прилив той самой внезапной, мстительной и неистовой злобы, про которую, как бы предчувствуя ее, возвестил он Алеше в разговоре с ним в беседке четыре дня назад, когда ответил на вопрос Алеши: « Как можешь ты говорить, что убьешь отца? » -
   
в этой главе " В темноте " Алёша упомянут три раза в той последовательности, в которой всё и произойдёт:
тот, кто сначала увидит красную ленту на голове Фёдора Павловича, которую видел раньше Алёша,
затем возникнет неприязнь к нему, о которой Алёшу в беседке возвестил брат Дмитрий,
а потом убийство Фёдора Павловича, о котором Дмитрия спрашивал Алёша, тем, кого Григорий будет воспринимать тенью. -

давайте ещё раз вспомним часть разговора Дмитрия с Алёшей -
 
Дмитрий Алёше:
 
« Ты краснеешь, у тебя глаза сверкнули. » -

сверкание глаз - черта чёрта!
 
Алёша Дмитрию:
   
« — Это ты оттого, что я покраснел, – вдруг заметил Алеша. – Я не от твоих речей покраснел и не за твои дела, а за то, что я то же самое, что и ты. » -
 
и в следующем разговоре -
 
« – Митя! А вдруг Грушенька придет сегодня… не сегодня, так завтра аль послезавтра?

– Грушенька? Подсмотрю, ворвусь и помешаю…

– А если…

– А коль если, так убью. Так не переживу.

– Кого убьешь?

– Старика. Ее не убью.

– Брат, что ты говоришь!

– Я ведь не знаю, не знаю… Может быть, не убью, а может, убью. Боюсь, что ненавистен он вдруг мне станет своим лицом в ту самую минуту. Ненавижу я его кадык, его нос, его глаза, его бесстыжую насмешку. Личное омерзение чувствую. Вот этого боюсь. Вот и не удержусь... » -
   
Личное омерзение нарастало нестерпимо. Митя уже не помнил себя и вдруг выхватил медный пестик из кармана… -

надо обратить внимание, что у Дмитрия кроме пестика ничего больше нет. -

. . .
 
« Бог, – как сам Митя говорил потом, – сторожил меня тогда »: -

надо полагать, не дал Дмитрию убить отца, когда омерзение к отцу достигло предела. -
 
как раз в то самое время проснулся на одре своем больной Григорий Васильевич. »
« Но вот совсем неожиданно Григорий вдруг проснулся в ночи, сообразил минутку и хоть тотчас же опять почувствовал жгучую боль в пояснице, но поднялся на постели. Затем опять что - то обдумал, встал и наскоро оделся. Может быть, угрызение совести кольнуло его за то, что он спит, а дом без сторожа « в такое опасное время ». Разбитый падучею Смердяков лежал в другой каморке без движения. Марфа Игнатьевна не шевелилась. « Ослабела баба », – подумал, глянув на нее, Григорий Васильевич и кряхтя вышел на крылечко. Конечно, он хотел только глянуть с крылечка, потому что ходить был не в силах, боль в пояснице и в правой ноге была нестерпимая. Но как раз вдруг припомнил, что калитку в сад он с вечера на замок не запер. Это был человек аккуратнейший и точнейший, человек раз установившегося порядка и многолетних привычек. Хромая и корчась от боли, сошел он с крылечка и направился к саду. Так и есть, калитка совсем настежь. -
 
давайте вспомним, что Дмитрий калитку не открывал, а перелез через забор:
" ...он подскочил и мигом сноровил схватиться рукой за верх забора, затем энергически приподнялся, разом влез и сел на заборе верхом. Тут вблизи в саду стояла банька, но с забора видны были и освещенные окна дома. ",
и назад он перелезал через забор. Значит был ещё кто - то. -
 
Машинально ступил он в сад: может быть, ему что померещилось, может, услыхал какой - нибудь звук, но, глянув налево, увидал отворенное окно у барина, пустое уже окошко, никто уже из него не выглядывал. « Почему отворено, теперь не лето! » – подумал Григорий, и вдруг, как раз в то самое мгновение прямо пред ним в саду замелькало что - то необычайное. -
 
Григорий смотрит на отворенное окно, " и вдруг... замелькало что - то необычайное " - предполагаю, когда Григорий смотрел на раскрытое окно, кто - то из него выпрыгнул, поэтому " необычайное " -

в саду темно, мелькать в темноте может что - то светлое. Тёмное в темноте мелькать не может. Давайте вспомним, как был одет Дмитрий:

« Одет был Митя прилично, в застегнутом сюртуке, с круглою шляпой -
 
" Цилиндр – " высокая шляпа для джентльменов, имеющих высокие цели ". Это несомненно самая популярный вид шляп всего XIX века. Черный цилиндр - самая официальная из всех шляп. -
 
в руках и в черных перчатках, точь - в - точь как был дня три тому назад в монастыре, у старца, на семейном свидании с Федором Павловичем и с братьями. » -

" Намокший кровью платок был скомкан у него в правом кулаке, и он на бегу сунул его в задний карман сюртука. " -
   
Итак, Дмитрий был одет во всё чёрное. Он как бы подтвердил первую часть своей фамилии - " кара " - чёрный.

У нас не имели алиби два человека: Дмитрий и Алёша.
Мы помним, что старец Зосима сказал Алёши, чтобы он уходил в мир из монастыря. При уходе из монастыря обычно монашескую одежду меняют на мирскую. Так как же был одет Алёша:

" «– Алеша, дайте мне вашу руку, что вы ее отнимаете, – промолвила Lise ослабленным от счастья, упавшим каким - то голоском. – Послушайте, Алеша, во что вы оденетесь, как выйдете из монастыря, в какой костюм? Не смейтесь, не сердитесь, это очень, очень для меня важно.

– Про костюм, Lise, я еще не думал, но в какой хотите, в такой и оденусь. -

вот он в такой костюм и оделся:
 
« — Я хочу, чтоб у вас был темно - синий бархатный пиджак, белый пикейный жилет и пуховая серая мягкая шляпа… » -
   
вот белый пикейный жилет и замелькал, когда его носитель выпрыгнул из окна и какое - то время двигался вдалеке в сторону Григория. -
 
Шагах в сорока пред ним как бы пробегал в темноте человек, очень быстро двигалась какая - то тень. -

а когда носитель белого жилета повернулся к Григорию боком, то из - за пиджака жилет стал невидим: " человек - это Дмитрий, а какая - то тень - Алёша, который прикрылся ничего неподозревающим Дмитрием.-
 
« Господи! » – проговорил Григорий и, не помня себя, забыв про свою боль в пояснице, пустился наперерез бегущему. Он взял короче, сад был ему, видимо, знакомее, чем бегущему; тот же направлялся к бане, пробежал за баню, бросился к стене… -

тот, кто бежал тенью, не перелезал через забор, он спрятался, прижавшись к стене бани там, где в это время Дмитрий перелезал через забор, вот его - то Григорий и схватил! -
 
Григорий следил его, не теряя из виду, и бежал не помня себя. Он добежал до забора как раз в ту минуту, когда беглец уже перелезал забор. Вне себя завопил Григорий, кинулся и вцепился обеими руками в его ногу.

Так и есть, предчувствие не обмануло его; он узнал его, это был он, « изверг - отцеубивец »!

– Отцеубивец! – прокричал старик на всю окрестность, но только это и успел прокричать; -
 
Григорий так называет Дмитрия вообще, потому что Дмитрий не раз грозился убить отца. Но Григорий ещё не знает, что его барин убит... -
 
он вдруг упал как пораженный громом. Митя соскочил опять в сад и нагнулся над поверженным. -

то, что Дмитрий соскочил опять в сад, чтобы проверить состояние Григория, показывает, что Дмитрий отца не убивал. С ним он расстался ещё с живым. Дмитрий о смерти Фёдора Павловича скорее всего ещё не знает. -
 

В руках Мити был медный пестик, и он машинально отбросил его в траву. Пестик упал в двух шагах от Григория, но не в траву, а на тропинку, на самое видное место. -
 
Митя машинально отбросил пестик из - за неожиданности происходящего, это подтверждает, что отца он не убивал, иначе бы в доме отца пестик оставил. -

Несколько секунд рассматривал он лежащего пред ним. Голова старика была вся в крови; Митя протянул руку и стал ее ощупывать. Он припомнил потом ясно, что ему ужасно захотелось в ту минуту « вполне убедиться », проломил он череп старику или только « огорошил » его пестиком по темени? Но кровь лилась, лилась ужасно и мигом облила горячею струей дрожащие пальцы Мити. Он помнил, что выхватил из кармана свой белый новый платок, которым запасся, идя к Хохлаковой, и приложил к голове старика, бессмысленно стараясь оттереть кровь со лба и с лица. Но и платок мигом весь намок кровью. « Господи, да для чего это я? – очнулся вдруг Митя, – коли уж проломил, то как теперь узнать… Да и не все ли теперь равно! – прибавил он вдруг безнадежно, – убил так убил… Попался старик и лежи! » – громко проговорил он и вдруг кинулся на забор, перепрыгнул в переулок и пустился бежать. Намокший кровью платок был скомкан у него в правом кулаке, и он на бегу сунул его в задний карман сюртука. Он бежал сломя голову, и несколько редких прохожих, повстречавшихся ему в темноте, на улицах города, запомнили потом, как встретили они в ту ночь неистово бегущего человека. Летел он опять в дом Морозовой. Давеча Феня, тотчас по уходе его, бросилась к старшему дворнику Назару Ивановичу и « Христом - Богом» начала молить его, чтоб он « не впускал уж больше капитана ни сегодня, ни завтра ». Назар Иванович, выслушав, согласился, но на грех отлучился наверх к барыне, куда его внезапно позвали, и на ходу, встретив своего племянника, парня лет двадцати, недавно только прибывшего из деревни, приказал ему побыть на дворе, но забыл приказать о капитане. Добежав до ворот, Митя постучался. Парень мигом узнал его: Митя не раз уже давал ему на чай. Тотчас же отворил ему калитку, впустил и, весело улыбаясь, предупредительно поспешил уведомить, что « ведь Аграфены Александровны теперь дома - то и нет - с ».

– Где же она, Прохор? – вдруг остановился Митя.

– Давеча уехала, часа с два тому, с Тимофеем, в Мокрое.

– Зачем? – крикнул Митя.

– Этого знать не могу - с, к офицеру какому - то, кто - то их позвал оттудова и лошадей прислали…

Митя бросил его и как полоумный вбежал к Фене.




* Внезапное решение *


Та сидела в кухне с бабушкой, обе собирались ложиться спать. Надеясь на Назара Ивановича, они изнутри опять - таки не заперлись. Митя вбежал, кинулся на Феню и крепко схватил ее за горло.

– Говори сейчас, где она, с кем теперь в Мокром? – завопил он в исступлении.

Обе женщины взвизгнули.

– Ай, скажу, ай, голубчик Дмитрий Федорович, сейчас все скажу, ничего не потаю, – прокричала скороговоркой насмерть испуганная Феня. – Она в Мокрое к офицеру поехала.

– К какому офицеру? – вопил Митя.

– К прежнему офицеру, к тому самому, к прежнему своему, пять лет тому который был, бросил и уехал, – тою же скороговоркой протрещала Феня.

Дмитрий Федорович отнял руки, которыми сжимал ей горло. Он стоял пред нею бледный как мертвец и безгласный, но по глазам его было видно, что он все разом понял, все, все разом с полслова понял до последней черточки и обо всем догадался. Не бедной Фене, конечно, было наблюдать в ту секунду, понял он или нет. Она как была, сидя на сундуке, когда он вбежал, так и осталась теперь, вся трепещущая и, выставив пред собою руки, как бы желая защититься, так и замерла в этом положении. Испуганными, расширенными от страха зрачками глаз впилась она в него неподвижно. А у того как раз к тому обе руки были запачканы в крови. Дорогой, когда бежал, он, должно быть, дотрагивался ими до своего лба, вытирая с лица пот, так что и на лбу, и на правой щеке остались красные пятна размазанной крови. С Феней могла сейчас начаться истерика, старуха же кухарка вскочила и глядела как сумасшедшая, почти потеряв сознание. Дмитрий Федорович простоял с минуту и вдруг машинально опустился возле Фени на стул. »
 
« Феня в ту же минуту сказала ему, уже ни крошечки не боясь за свое любопытство:
— Руки - то какие у вас, Дмитрий Федорович, все - то в крови!
— Да, – ответил машинально Митя, рассеянно посмотрел на свои руки и тотчас забыл про них и про вопрос Фени. Он опять погрузился в молчание. »

У Дмитрия в окровавленных руках появляются деньги.
 
На вопрос убили кого, Дмитрий ответил:
– Помирились. Сцепились – и помирились. В одном месте. Разошлись приятельски. -

помнится, в плохих отношениях были Дмитрий и Фёдор Павлович. Отец скорее всего испугался встречи ночью с Дмитрием и отдал ему деньги, которые приготовил для Грушеньки.
 
Один дурак… он мне простил… теперь уж наверно простил… Если бы встал, так не простил бы, – подмигнул вдруг Митя, – только знаете, к черту его, слышите, Петр Ильич, к черту, не надо! В сию минуту не хочу! – решительно отрезал Митя. -

думаю, речь идёт о слуге Григории
 
« Митя действительно, раскрыв ящик с пистолетами, отомкнул рожок с порохом и тщательно всыпал и забил заряд. Затем взял пулю и, пред тем как вкатить ее, поднял ее в двух пальцах пред собою над свечкой. »
 



* Сам еду! *
 

« А Дмитрий Федорович летел по дороге. До Мокрого было двадцать верст с небольшим, но тройка Андреева скакала так, что могла поспеть в час с четвертью. Быстрая езда как бы вдруг освежила Митю. Воздух был свежий и холодноватый, на чистом небе сияли крупные звезды. Это была та самая ночь, а может, и тот самый час, когда Алеша, упав на землю, « исступленно клялся любить ее во веки веков ». » -

так какое было настроение Дмитрия...:
 
« Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих сияющих звезд. С зенита до горизонта двоился еще неясный Млечный Путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегла землю. » -
 
после роковой ночи настрой Дмитрия был такой же, как у Алёши после прощания его со старцем Зосимой. -

Автор, биограф Алёши, пишет о ночи в том смысле, что ночь, когда Алёша... т.д., была похожа и час был такой же, но не эта конкретная ночь - автор так уводит читателя от роковой ночи, создавая ложную аллюзию. У невнимательного читателя может возникнуть картинка, что когда Дмитрий Фёдорович едет к Грушеньке, Алёша в это время клянётся любить землю. Но это не так. Эта сцена произошла сразу после прощания Алёши со старцем Зосимой. Он ещё в монашеской одежде.

« – Из города эти, двое господ… Из Черней возвращались, да и остались. Один - то, молодой, надоть быть родственник господину Миусову, вот только как звать забыл… а другого, надо полагать, вы тоже знаете: помещик Максимов, на богомолье, говорит, заехал в монастырь ваш там, да вот с родственником этим молодым господина Миусова и ездит…

– Только и всех?

– Только.

– Стой, молчи, Трифон Борисыч, говори теперь самое главное: что она, как она?

– Да вот давеча прибыла и сидит с ними.

– Весела? Смеется?

– Нет, кажись, не очень смеется… Даже скучная совсем сидит, молодому человеку волосы расчесывала.

– Это поляку, офицеру?

– Да какой же он молодой, да и не офицер он вовсе; нет, сударь, не ему, а миусовскому племяннику этому, молодому - то… вот только имя забыл.

– Калганов?
 
- Именно Калганов. »

« Трифон Борисыч опасливо поглядел на Митю, но тотчас же послушно исполнил требуемое: осторожно провел его в сени, сам вошел в большую первую комнату, соседнюю с той, в которой сидели гости, и вынес из нее свечу. Затем потихоньку ввел Митю и поставил его в углу, в темноте, откуда бы он мог свободно разглядеть собеседников ими не видимый. Но Митя недолго глядел, да и не мог разглядывать: он увидел ее, и сердце его застучало, в глазах помутилось. Она сидела за столом сбоку, в креслах, а рядом с нею, на диване, хорошенький собою и еще очень молодой Калганов; -
 
автор себя вспоминает, каким он был 13 лет назад. -
" и еще очень молодой " - в 33 года он ещё молодой, но без наречия " очень ". Вот потому, что Калганов в описываемых событиях ещё очень молодой, события в романе перенесены в прошлое на 13 лет: чтобы написать этот роман, надо чтобы автор имел писательский опыт. -   
 
она держала его за руку и, кажется, смеялась, а тот, не глядя на нее, что - то громко говорил, как будто с досадой, сидевшему чрез стол напротив Грушеньки Максимову. Максимов же чему - то очень смеялся. На диване сидел он, а подле дивана, на стуле, у стены какой - то другой незнакомец. Тот, который сидел на диване развалясь, курил трубку, и у Мити лишь промелькнуло, что это какой - то толстоватый и широколицый человечек, ростом, должно быть, невысокий и как будто на что - то сердитый. Товарищ же его, другой незнакомец, показался Мите что - то уж чрезвычайно высокого роста; но более он ничего не мог разглядеть. Дух у него захватило. И минуты он не смог выстоять, поставил ящик на комод и прямо, холодея и замирая, направился в голубую комнату к собеседникам.

– Ай! – взвизгнула в испуге Грушенька, заметив его первая. »
 



* Прежний и бесспорный *


« Митя скорыми и длинными своими шагами подступил вплоть к столу.

– Господа, – начал он громко, почти крича, но заикаясь на каждом слове, – я… я ничего! Не бойтесь, – воскликнул он, – я ведь ничего, ничего, – повернулся он вдруг к Грушеньке, которая отклонилась на кресле в сторону Калганова -
 
вот случай, когда автор является свидетелем. Тогда информации становится больше.-
 
и крепко уцепилась за его руку. – Я… Я тоже еду. Я до утра. Господа, проезжему путешественнику… можно с вами до утра? Только до утра, в последний раз, в этой самой комнате?

Это уже он докончил, обращаясь к толстенькому человечку, сидевшему на диване с трубкой. Тот важно отнял от губ своих трубку и строго произнес:

– Пане, мы здесь приватно. Имеются иные покои.

– Да это вы, Дмитрий Федорович, да чего это вы? – отозвался вдруг Калганов, – да садитесь с нами, здравствуйте!

– Здравствуйте, дорогой человек… и бесценный! -
 
интересно, а почему " бесценный ", что такого может делать очень молодой человек, чтобы этому соответствовать..., наверное, что - либо писать. Так мне представляется. -
 
Я всегда уважал вас… – радостно и стремительно отозвался Митя, тотчас же протянув ему через стол свою руку. -

помнится, кроме Калганова, анаграмма " Автор " в имени и фамилии была ещё и у Дмитрия. Так может Дмитрий тоже автор в том смысле, что он мог много рассказать о своей семье и об Алёши Калганову.-
 
– Ай, как вы крепко пожали! Совсем сломали пальцы, – засмеялся Калганов. » -

Калганов делает акцент на пальцы, потому что он писатель, автор рукописи этого романа. Вот он вспоминает, каким он был тринадцать лет назад:

« Калганов очень хорошо понимал отношения Мити к Грушеньке, догадывался и о пане, но его все это не так занимало, даже, может быть, вовсе не занимало, а занимал его всего более Максимов. Попал он сюда с Максимовым случайно и панов встретил здесь на постоялом дворе в первый раз в жизни. Грушеньку же знал прежде и раз даже был у нее с кем - то; тогда он ей не понравился. Но здесь она очень ласково на него поглядывала; до приезда Мити даже ласкала его, но он как - то оставался бесчувственным. Это был молодой человек, лет не более двадцати, щегольски одетый, с очень милым беленьким личиком и с прекрасными густыми русыми волосами. Но на этом беленьком личике были прелестные светло - голубые глаза, с умным, а иногда и глубоким выражением, не по возрасту даже, несмотря на то что молодой человек иногда говорил и смотрел совсем как дитя и нисколько этим не стеснялся, даже сам это сознавая. Вообще он был очень своеобразен, даже капризен, хотя всегда ласков. Иногда в выражении лица его мелькало что - то неподвижное и упрямое: он глядел на вас, слушал, а сам как будто упорно мечтал о чем - то своем. То становился вял и ленив, то вдруг начинал волноваться, иногда, по - видимому, от самой пустой причины. »

« Пан Врублевский взял стакан, поднял его и зычным голосом проговорил:

– За Россию в пределах до семьсот семьдесят второго года! » -

" 5 августа 1772 года в Петербурге была подписана Австро-прусско - российская конвенция о первом разделе Речи Посполитой. Начался процесс ликвидации некогда могущественного союзного государства, сформировавшегося в XIV — XVI вв. путем объединения владений Польского королевства и Великого княжества Литовского. "
( https://eadaily.com )
 



* Бред *


« И Митя начинал все рассказывать, бессвязно, беспорядочно, горячо, но странно, однако же, рассказывал, часто вдруг хмурил брови и обрывался.

– Чего ты хмуришься - то? – спрашивала она ( Грушенька - Ю.Д. ).

– Ничего… одного больного там оставил. Кабы выздоровел, кабы знал, что выздоровеет, десять бы лет сейчас моих отдал! -

речь идёт о Григории; Митя переживает, не знает, убил или только ранил. -
 
– Ну, Бог с ним, коли больной. Так неужто ты хотел завтра застрелить себя, экой глупый, да из - за чего? Я вот этаких, как ты, безрассудных, люблю, – лепетала она ему немного отяжелевшим языком. – Так ты для меня на все пойдешь? А? И неужто ж ты, дурачок, вправду хотел завтра застрелиться! Нет, погоди пока, завтра я тебе, может, одно словечко скажу… не сегодня скажу, а завтра. А ты бы хотел сегодня? Нет, я сегодня не хочу… Ну ступай, ступай теперь, веселись. »

Раз, однако, она подозвала его как бы в недоумении и озабоченно.

– Чего тебе грустно? Я вижу, тебе грустно… Нет, уж я вижу, – прибавила она, зорко вглядываясь в его глаза. – Хоть ты там и целуешься с мужиками и кричишь, а я что - то вижу. Нет, ты веселись, я весела, и ты веселись… Я кого - то здесь люблю, угадай кого?.. Ай, посмотри: мальчик - то мой заснул, охмелел, сердечный.

Голова горела у Мити. Он вышел в сени на деревянную верхнюю галерейку, обходившую изнутри, со двора, часть всего строения. Свежий воздух оживил его. Он стоял один, в темноте, в углу и вдруг схватил себя обеими руками за голову. Разбросанные мысли его вдруг соединились, ощущения слились воедино, и все дало свет. Страшный, ужасный свет! « Вот если застрелиться, так когда же как не теперь? – пронеслось в уме его. – Сходить за пистолетом, принести его сюда и вот в этом самом, грязном и темном углу и покончить ». Почти с минуту он стоял в нерешимости. Давеча, как летел сюда, сзади него стоял позор, совершенное, содеянное уже им воровство и эта кровь, кровь!.. Но тогда было легче, о, легче! Ведь уж все тогда было покончено: ее он потерял, уступил, она погибла для него, исчезла – о, приговор тогда был легче ему, по крайней мере казался неминуемым, необходимым, ибо для чего же было оставаться на свете? А теперь! Теперь разве то, что тогда? Теперь с одним по крайней мере привидением, страшилищем, покончено: этот ее « прежний », ее бесспорный, фатальный человек этот исчез, не оставив следа. Страшное привидение обратилось вдруг во что - то такое маленькое, такое комическое; его снесли руками в спальню и заперли на ключ. Оно никогда не воротится. -
 
Здесь Митя думает об отце: " его снесли "..., интересно!, похоже, Фёдора Павловича Митя ударил пестиком, и отца, потерявшего сознание, Митя и тот, кого Григорий воспринял тенью, отнесли в кровать, после чего Митя забрал деньги, приготовленные Фёдором Павловичем Грушеньке. Пока картина вырисовывается так. Посмотрим, что прочитаем дальше. -
 
Ей стыдно, и из глаз ее он уже видит теперь ясно, кого она любит. Ну вот теперь бы только и жить и… и нельзя жить, нельзя, о, проклятие! « Боже, оживи поверженного у забора! Пронеси эту страшную чашу мимо меня! Ведь делал же ты чудеса, Господи, для таких же грешников, как и я! Ну что, ну что, если старик жив? -
 
здесь Митя думает о Григории -
   
О, тогда срам остального позора я уничтожу, я ворочу украденные деньги, я отдам их, достану из - под земли… Следов позора не останется, кроме как в сердце моем навеки! Но нет, нет, о, невозможные малодушные мечты! О, проклятие!

а здесь - о взятых у отца, Фёдора Павловича, деньгах в роковую ночь. -

Но все же как бы луч какой - то светлой надежды блеснул ему во тьме. Он сорвался с места и бросился в комнаты – к ней, к ней опять, к царице его навеки! « Да неужели один час, одна минута ее любви не стоят всей остальной жизни, хотя бы и в муках позора? » Этот дикий вопрос захватил его сердце. « К ней, к ней одной, ее видеть, слушать и ни о чем не думать, обо всем забыть, хотя бы только на эту ночь, на час, на мгновение! » Пред самым входом в сени, еще на галерейке, он столкнулся с хозяином Трифоном Борисычем. Тот что - то показался ему мрачным и озабоченным и, кажется, шел его разыскивать. » -
 
Веселье было в разгаре: Грушенька станцевала, будучи пьяненькой, признавалась, что любит Митю... Потом они уединились в спальне... ( мой текст  )

« – Подле, – бормотал Митя, целуя ее платье, грудь, руки. И вдруг ему показалось что - то странное: показалось ему, что она глядит прямо пред собой, но не на него, не в лицо ему, а поверх его головы, пристально и до странности неподвижно. Удивление вдруг выразилось в ее лице, почти испуг.

– Митя, кто это оттуда глядит сюда к нам? – прошептала она вдруг. Митя обернулся и увидел, что в самом деле кто - то раздвинул занавеску и их как бы высматривает. Да и не один как будто. Он вскочил и быстро ступил к смотревшему.

– Сюда, пожалуйте к нам сюда, – не громко, но твердо и настойчиво проговорил ему чей - то голос.

Митя выступил из - за занавески и стал неподвижно. Вся комната была полна людьми, но не давешними, а совсем новыми. Мгновенный озноб пробежал по спине его, и он вздрогнул. Всех этих людей он узнал в один миг. Вот этот высокий и дебелый старик, в пальто и с фуражкой с кокардой, – это исправник, Михаил Макарыч. А этот « чахоточный » опрятный щеголь, « всегда в таких вычищенных сапогах », – это товарищ прокурора. « У него хронометр в четыреста рублей есть, он показывал ». А этот молоденький, маленький, в очках… Митя вот только фамилию его позабыл, но он знает и его, видел: это следователь, судебный следователь, « из Правоведения », недавно приехал. А этот вот – становой, Маврикий Маврикич, этого - то уж он знает, знакомый человек. Ну, а эти с бляхами, эти зачем же? И еще двое каких - то, мужики… А вот там в дверях Калганов и Трифон Борисыч…


« Уголовный процесс

Первой ( и факультативной ) стадией уголовного процесса было полицейское дознание. Дознание предпринималось только в случае, если полиция не была уверена в наличии события преступления, или же если была необходимость в неотложных мерах ( например, преступник мог скрыться ). В ходе дознания полиция не проводила формальных допросов, не могла производить обыски и выемки. Судебный следователь извещался о начале дознания в течение суток. С прибытием следователя дознание превращалось в предварительное следствие, и вся оперативная деятельность полиции по раскрытию преступления происходила далее под руководством следователя.



Следующей стадией было предварительное следствие, производимое особым лицом — судебным следователем; судебный следователь являлся единоличной властью и был процессуально независимым. Судебный следователь мог начать следствие по сообщению полиции, должностных лиц и казённых учреждений, по жалобам частных лиц, по предписанию прокурора, по явке с повинной и по собственному усмотрению. Начало следствия по жалобе потерпевшего ( в отличие от жалоб прочих лиц ) было обязательным. Закон предусматривал очевидный набор следственных действий: допрос обвиняемых и свидетелей, личный осмотр, осмотр места происшествия, обыск, выемка, судебно - медицинское освидетельствование, получение заключения эксперта ( сведущего лица ). Было возможным и дознание через окольных людей, то есть массовый опрос соседей, сослуживцев и т. п. групп лиц. Результатом следствия была передача следственного производства прокурору, без всяких выводов со стороны следствия. Следователь не имел права самостоятельно прекратить следствие ни по какому поводу. Следователь имел право заключить подследственного под стражу, взять от него подписку о явке, взять от него залог, отдать его под наблюдение полиции, начальства или на поруки. Заключение под стражу допускалось только для обвиняемых в преступлениях, наказание за которые составляло более 16 месяцев тюремного заключения.


Следующая стадия процесса именовалась преданием суду. Прокурор рассматривал следственное дело, и готовил либо обвинительное заключение, либо представление суду о прекращении дела. Дела меньшей тяжести принимались к производству окружными судами непосредственно, а дела по более тяжким преступлениям поступали в судебные палаты, где проходили через особое слушание — предание суду. Вопрос о предании суду рассматривался коллегией судей по докладу одного из них и последующему докладу прокурора, без участия обвиняемого и его защиты, без вызова свидетелей и рассмотрения доказательств. После постановления о предании суду дело передавалось в окружной суд. »
( Википедия  ) -

– Господа… Что это вы, господа? – проговорил было Митя, но вдруг, как бы вне себя, как бы не сам собой, воскликнул громко, во весь голос:

– По - ни - маю!

Молодой человек в очках вдруг выдвинулся вперед и, подступив к Мите, начал, хоть и осанисто, но немного как бы торопясь:

– Мы имеем к вам… одним словом, я вас попрошу сюда, вот сюда, к дивану… Существует настоятельная необходимость с вами объясниться.

– Старик! – вскричал Митя в исступлении, – старик и его кровь!.. По - ни - маю! -

Митя имеет в виду кровь Григория. -
 
И как подкошенный сел, словно упал, на подле стоявший стул.

– Понимаешь? Понял! Отцеубийца и изверг, кровь старика отца твоего вопиет за тобою! – заревел внезапно, подступая к Мите, старик исправник. Он был вне себя, побагровел и весь так и трясся. -

давайте вспомним, что когда в саду Дмитрий достал белый чистый платок, чтобы протереть лицо слуги отца Григория от крови, руки его не были ещё в крови; они испачкались в крови, когда платок напитался кровью Григория. Крови отца никак не могло быть на руках Дмитрия. -
 
– Но это невозможно! – вскричал маленький молодой человечек. – Михаил Макарыч, Михаил Макарыч! Это не так, не так - с!.. Прошу позволить мне одному говорить… Я никак не мо предположить от вас подобного эпизода…

– Но ведь это же бред, господа, бред! – восклицал исправник, – посмотрите на него: ночью, пьяный, с беспутной девкой и в крови отца своего… Бред! Бред!

– Я вас изо всех сил попрошу, голубчик Михаил Макарыч, на сей раз удержать ваши чувства, – зашептал было скороговоркой старику товарищ прокурора, – иначе я принужден буду принять…

Но маленький следователь не дал докончить; он обратился к Мите и твердо, громко и важно произнес:

– Господин отставной поручик Карамазов, я должен вам объявить, что вы обвиняетесь в убийстве отца вашего, Федора Павловича Карамазова, происшедшем в эту ночь…

Он что - то и еще сказал, тоже и прокурор как будто что - то ввернул, но Митя хоть и слушал, но уже не понимал их. Он диким взглядом озирал их всех…




*** Предварительное следствие ***


( здесь я собрал все части текста романа, имеющие отношение к убийству и ограблению Фёдора Павловича  )

 
« Марфа Игнатьевна, супруга поверженного у забора Григория, хотя и спала крепким сном на своей постели и могла бы так проспать еще до утра, вдруг, однако же, пробудилась. Способствовал тому страшный эпилептический вопль Смердякова, лежавшего в соседней комнатке без сознания, – тот вопль, которым всегда начинались его припадки падучей и которые всегда, во всю жизнь, страшно пугали Марфу Игнатьевну и действовали на нее болезненно. Не могла она к ним никогда привыкнуть. Спросонья она вскочила и почти без памяти бросилась в каморку к Смердякову. Но там было темно, слышно было только, что больной начал страшно храпеть и биться. Тут Марфа Игнатьевна закричала сама и начала было звать мужа, но вдруг сообразила, что ведь Григория - то на кровати, когда она вставала, как бы и не было. Она подбежала к кровати и ощупала ее вновь, но кровать была в самом деле пуста. Стало быть, он ушел, куда же? Она выбежала на крылечко и робко позвала его с крыльца. Ответа, конечно, не получила, но зато услышала среди ночной тишины откуда - то как бы далеко из сада какие - то стоны. Она прислушалась; стоны повторились опять, и ясно стало, что они в самом деле из саду. « Господи, словно как тогда Лизавета Смердящая! » – пронеслось в ее расстроенной голове. Робко сошла она со ступенек и разглядела, что калитка в сад отворена. « Верно, он, сердечный, там », – подумала она, подошла к калитке и вдруг явственно услышала, что ее зовет Григорий, кличет: « Марфа, Марфа! » – слабым, стенящим, страшным голосом. « Господи, сохрани нас от беды », – прошептала Марфа Игнатьевна и бросилась на зов и вот таким-то образом и нашла Григория. Но нашла не у забора, не на том месте, где он был повержен, а шагов уже за двадцать от забора. Потом оказалось, что, очнувшись, он пополз и, вероятно, полз долго, теряя по нескольку раз сознание и вновь впадая в беспамятство. Она тотчас заметила, что он весь в крови, и тут уж закричала благим матом. Григорий же лепетал тихо и бессвязно: « Убил… отца убил… чего кричишь, дура… беги, зови… » Но Марфа Игнатьевна не унималась и все кричала и вдруг, завидев, что у барина отворено окно и в окне свет, побежала к нему и начала звать Федора Павловича. Но, взглянув в окно, увидала страшное зрелище: барин лежал навзничь на полу, без движения. Светлый халат и белая рубашка на груди были залиты кровью. Свечка на столе ярко освещала кровь и неподвижное мертвое лицо Федора Павловича. Тут уж в последней степени ужаса Марфа Игнатьевна бросилась от окна, выбежала из сада, отворила воротный запор и побежала сломя голову на зады к соседке Марье Кондратьевне. Обе соседки, мать и дочь, тогда уже започивали, но на усиленный и неистовый стук в ставни и крики Марфы Игнатьевны проснулись и подскочили к окну. Марфа Игнатьевна бессвязно, визжа и крича, передала, однако, главное и звала на помощь. Как раз в эту ночь заночевал у них скитающийся Фома. Мигом подняли его, и все трое побежали на место преступления. Дорогою Марья Кондратьевна успела припомнить, что давеча, в девятом часу, слышала страшный и пронзительный вопль на всю окрестность из их сада – и это именно был, конечно, тот самый крик Григория, когда он, вцепившись руками в ногу сидевшего уже на заборе Дмитрия Федоровича, прокричал: « Отцеубивец! » -
 
« Завопил кто - то один и вдруг перестал », – показывала, бежа, Марья Кондратьевна. Прибежав на место, где лежал Григорий, обе женщины с помощью Фомы перенесли его во флигель. Зажгли огонь и увидали, что Смердяков все еще не унимается и бьется в своей каморке, скосил глаза, а с губ его текла пена. Голову Григория обмыли водой с уксусом, и от воды он совсем уже опамятовался и тотчас спросил: « Убит аль нет барин? » Обе женщины и Фома пошли тогда к барину и, войдя в сад, увидали на этот раз, что не только окно, но и дверь из дома в сад стояла настежь отпертою, тогда как барин накрепко запирался сам с вечера каждую ночь вот уже всю неделю и даже Григорию ни под каким видом не позволял стучать к себе. Увидав отворенною эту дверь, все они тотчас же, обе женщины и Фома, забоялись идти к барину, « чтобы не вышло чего потом ». А Григорий, когда воротились они, велел тотчас же бежать к самому исправнику. Тут - то вот Марья Кондратьевна и побежала и всполошила всех у исправника. » -
 
Автор рукописи романа:
 
« Намечу лишь вкратце: Федор Павлович оказался убитым вполне, с проломленною головой, но чем? – вероятнее всего тем же самым оружием, которым поражен был потом и Григорий. И вот как раз отыскали и оружие, выслушав от Григория, которому подана была возможная медицинская помощь, довольно связный, хотя слабым и прерывающимся голосом переданный рассказ о том, как он был повержен. Стали искать с фонарем у забора и нашли брошенный прямо на садовую дорожку, на самом виду, медный пестик. В комнате, в которой лежал Федор Павлович, никакого особенного беспорядка не заметили, но за ширмами, у кровати его, подняли на полу большой, из толстой бумаги, канцелярских размеров конверт с надписью: « Гостинчик в три тысячи рублей ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти », а внизу было приписано, вероятно уже потом, самим Федором Павловичем: « и цыпленочку ». На конверте были три большие печати красного сургуча, но конверт был уже разорван и пуст: деньги были унесены. Нашли на полу и тоненькую розовую ленточку, которою был обвязан конверт. » -

« Теперь, после долгого, но, кажется, необходимого объяснения мы возвратились именно к тому моменту нашего рассказа, на котором остановили его в предыдущей книге. »

« Итак, Митя сидел и диким взглядом озирал присутствующих, не понимая, что ему говорят. Вдруг он поднялся, вскинул вверх руки и громко прокричал:

– Не повинен! В этой крови не повинен! В крови отца моего не повинен… Хотел убить, но не повинен! Не я! » -
 

« – Итак, вы положительно утверждаете, что в смерти отца вашего, Федора Павловича, вы не виновны? – мягко, но настойчиво спросил следователь.

– Не виновен! Виновен в другой крови, в крови другого старика, но не отца моего. И оплакиваю! Убил, убил старика, убил и поверг… Но тяжело отвечать за эту кровь другою кровью, страшною кровью, в которой не повинен… Страшное обвинение, господа, точно по лбу огорошили! Но кто же убил отца, кто же убил? Кто же мог убить, если не я? Чудо, нелепость, невозможность!.. » -

Хм, получается, Дмитрий, когда говорил, что положил старика на кровать, имел в виду только себя. Похоже, он действительно не знает, кто убил.

– Да, вот кто мог убить… – начал было следователь, но прокурор Ипполит Кириллович ( товарищ прокурора, но и мы будем его называть для краткости прокурором ), переглянувшись со следователем, произнес, обращаясь к Мите:

– Вы напрасно беспокоитесь за старика слугу Григория Васильева. Узнайте, что он жив, очнулся и, несмотря на тяжкие побои, причиненные ему вами, по его и вашему теперь показанию, кажется, останется жив несомненно, по крайней мере по отзыву доктора. »  -

и на радостях Дмитрий хотел побежать к Грушеньке, но ему не дали. ( мой текст  ) -
 
« — Господа, как жаль! Я хотел к ней на одно лишь мгновение… хотел возвестить ей, что смыта, исчезла эта кровь, которая всю ночь сосала мне сердце, и что я уже не убийца! Господа, ведь она невеста моя! – восторженно и благоговейно проговорил он вдруг, обводя всех глазами. – О, благодарю вас, господа! О, как вы возродили, как вы воскресили меня в одно мгновение!.. Этот старик – ведь он носил меня на руках, господа, мыл меня в корыте, когда меня трехлетнего ребенка все покинули, был отцом родным!.. » -
 
« ... Но в убийстве старика отца – не виновен! Это дикая мысль! Это совершенно дикая мысль!.. Я вам докажу, и вы убедитесь мгновенно. Вы будете смеяться, господа, сами будете хохотать над вашим подозрением!.. » -
 
« Я ведь и сам поражен до эпидермы, потому что кто ж его убил, наконец, в таком случае, если не я? Ведь не правда ли? Если не я, так кто же, кто же? Господа, – вдруг воскликнул он, – я хочу знать, я даже требую от вас, господа: где он убит? Как он убит, чем и как? Скажите мне, – быстро спросил он, обводя прокурора и следователя глазами. » -
 
« — По - моему, господа, по - моему, вот как было, – тихо заговорил он, – слезы ли чьи, мать ли моя умолила Бога, дух ли светлый облобызал меня в то мгновение – не знаю, но черт был побежден. -
 
Дмитрий, наверное, впервые в жизни усмирил свой нрав. -
 
Я бросился от окна и побежал к забору… Отец испугался и в первый раз тут меня рассмотрел, вскрикнул и отскочил от окна – я это очень помню. А я через сад к забору… вот тут - то и настиг меня Григорий, когда уже я сидел на заборе… » -
 
а откуда деньги Дмитрий взял... -
 
« – Дверь стояла отпертою, и убийца вашего родителя несомненно вошел в эту дверь и, совершив убийство, этою же дверью и вышел, – как бы отчеканивая, медленно и раздельно произнес прокурор. – Это нам совершенно ясно. Убийство произошло, очевидно, в комнате, а не через окно, что положительно ясно из произведенного акта осмотра, из положения тела и по всему. Сомнений в этом обстоятельстве не может быть никаких.

Митя был страшно поражен.

– Да это же невозможно, господа! – вскричал он совершенно потерявшись, – я… я не входил… я положительно, я с точностью вам говорю, что дверь была заперта все время, пока я был в саду и когда я убегал из сада. Я только под окном стоял и в окно его видел, и только, только… До последней минуты помню. Да хоть бы и не помнил, то все равно знаю, потому что знаки только и известны были что мне да Смердякову, да ему, покойнику, а он, без знаков, никому бы в мире не отворил!

– Знаки? Какие же это знаки? – с жадным, почти истерическим любопытством проговорил прокурор и вмиг потерял всю сдержанную свою осанку. Он спросил, как бы робко подползая. Он почуял важный факт, ему еще не известный, и тотчас же почувствовал величайший страх, что Митя, может быть, не захочет открыть его в полноте. » -

« – Не знаю, кто или какое лицо, рука небес или сатана, но… не Смердяков! – решительно отрезал Митя.

– Но почему же вы так твердо и с такою настойчивостью утверждаете, что не он?

– По убеждению. По впечатлению. Потому что Смердяков человек нижайшей натуры и трус. Это не трус, это совокупление всех трусостей в мире вместе взятых, ходящее на двух ногах. Он родился от курицы. Говоря со мной, он трепетал каждый раз, чтоб я не убил его, тогда как я и руки не подымал. Он падал мне в ноги и плакал, он целовал мне вот эти самые сапоги, буквально, умоляя, чтоб я его « не пугал ». Слышите: « Не пугал » – что это за слово такое? А я его даже дарил. Это болезненная курица в падучей болезни, со слабым умом и которую прибьет восьмилетний мальчишка. Разве это натура? Не Смердяков, господа, да и денег не любит, подарков от меня вовсе не брал… Да и за что ему убивать старика? Ведь он, может быть, сын его, побочный сын, знаете вы это?

– Мы слышали эту легенду. Но ведь вот и вы же сын отца вашего, а ведь говорили же всем сами же вы, что хотели убить его.

– Камень в огород! И камень низкий, скверный! Не боюсь! О господа, может быть, вам слишком подло мне же в глаза говорить это! Потому подло, что я это сам говорил вам. Не только хотел, но и мог убить, да еще на себя добровольно натащил, что чуть не убил! Но ведь не убил же его, ведь спас же меня ангел - хранитель мой – вот этого - то вы и не взяли в соображение… А потому вам и подло, подло! Потому что я не убил, не убил, не убил! Слышите, прокурор: не убил!

Он чуть не задохся. Во все время допроса он еще ни разу не был в таком волнении. » -

« – Ну, в таком случае отца черт убил! – сорвалось вдруг у Мити, как будто он даже до сей минуты спрашивал все себя: « Смердяков или не Смердяков? » -

Дмитрий, сам того не подозревая, попал в самую точку - отца убил действительно чёрт! который был сначала Ангелом! -
 
« О, это черт сделал, черт отца убил, через черта и вы так скоро узнали! Как сюда - то так скоро поспели? Диво, фантазия!

– Господин Перхотин передал нам, что вы, войдя к нему, держали в руках… в окровавленных руках… ваши деньги… большие деньги… пачку сторублевых бумажек, и что видел это и служивший ему мальчик!

– Так, господа, помнится, что так.

– Теперь встречается один вопросик. Не можете ли вы сообщить, – чрезвычайно мягко начал Николай Парфенович, – откуда вы взяли вдруг столько денег, тогда как из дела оказывается по расчету времени даже, что вы не заходили домой? » -
 
Дмитрий отказался говорить, откуда взял деньги. -
 
« В ответе на вопрос: откуда взял эти деньги, заключен для меня такой позор, с которым не могло бы сравняться даже и убийство, и ограбление отца, если б я его убил и ограбил. Вот почему не могу говорить. От позора не могу. » -
 
« Тот, который отпер к отцу дверь и вошел этою дверью, тот и убил его, тот и обокрал. Кто он – я теряюсь и мучаюсь, но это не Дмитрий Карамазов, знайте это, – и вот все, что я могу вам сказать, и довольно, не приставайте… Ссылайте, казните, но не раздражайте меня больше. Я замолчал. Зовите ваших свидетелей! » -
 
Дмитрию сообщили, что " Григорий, бросив взгляд налево и заметив действительно это отворенное окошко, заметил в то же время, гораздо ближе к себе, и настежь отворенную дверь, про которую вы заявили, что она все время, как вы были в саду, оставалась запертою. ", на что Дмитрий резко отреагировал:
 
« — Вздор! – завопил он вдруг в исступлении, – наглый обман! Он не мог видеть отворенную дверь, потому что она была тогда заперта… Он лжет!.. » -
 
« — Неправда, неправда! Это или клевета на меня, или галлюцинация сумасшедшего, – продолжал кричать Митя, – просто - запросто в бреду, в крови, от раны, ему померещилось, когда очнулся… Вот он и бредит. » -
 
Дмитрию показали разорванный пустой конверт, где лежали до ограбления три тысячи рублей. Он конверт признал отцовским по отцовскому почерку на конверте. -

« Несколько секунд Митя стоял как ошеломленный.

– Господа, это Смердяков! – закричал он вдруг изо всей силы, – это он убил, он ограбил! Только он один и знал, где спрятан у старика конверт… Это он, теперь ясно! » -
 
« — Да, дверь!.. Это фантом! Бог против меня! – воскликнул он, совсем уже без мысли глядя пред собою. » -
 
Дмитрий говорит, откуда у него деньги:

« — Да, но не у отца, не у отца, не беспокойтесь, не у отца украл, а у ней. Дайте рассказать и не перебивайте. Это ведь тяжело. Видите: месяц назад призывает меня Катерина Ивановна Верховцева, бывшая невеста моя… » -

Давайте вспомним, что Алёше Катерина Ивановна Хохлакова давала двести рублей, чтобы он эти деньги передал Снегирёву старшему как компенсацию за его унижения Дмитрием. Но в конечном итоге эти деньги так и остались у Алексея. -
   
« ...она призвала меня месяц назад, выдала мне три тысячи, чтоб отослать своей сестре и еще одной родственнице в Москву ( и как будто сама не могла послать! ), а я… это было именно в тот роковой час моей жизни, когда я… ну, одним словом, когда я только что полюбил другую, ее, теперешнюю, вон она у вас теперь там внизу сидит, Грушеньку… я схватил ее тогда сюда в Мокрое и прокутил здесь в два дня половину этих проклятых трех тысяч, то есть полторы тысячи, а другую половину удержал на себе. Ну вот эти полторы тысячи, которые я удержал, я и носил с собой на шее, вместо ладонки, а вчера распечатал и прокутил. Сдача в восемьсот рублей у вас теперь в руках, Николай Парфенович, это сдача со вчерашних полутора тысяч. » -
 
( ниже я пишу о симметричности с учётом того, что для себя определил исходя из текста  ) -
 
Дмитрий и Алёша - братья.

У Дмитрия не его три тысячи рублей, и у Алёши после убийства отца тоже оказываются не его три тысячи.
Помнится, Дмитрий предлагал Алёши пойти к отцу попросить три тысячи для Дмитрия. Символично, что эти три тысячи Алёша заберёт у отца в присутствии Дмитрия, только Дмитрий об этом не узнает. -
 
Сколько раз Дмитрий грозился убить отца, а исполнил это младший брат Алёша, потому что он такой же как Дмитрий. Отец лежит в крови. Но и Дмитрий до крови ранит слугу Григория, который тоже лежит в крови, только в саду у забора.

Просматривается симметричность Алёши с братом Дмитрием.
Когда Григорий в саду видит бегущего человека - это Дмитрий, но одновременно бежит " какая - то тень " - это Алексей ( об одежде на Алёше, которая указывает на него, я писал выше ( посторонние люди никак не могли иметь место в преступлении, в силу того, что подробности личных денег Фёдора Павловича знал только Смердяков, да и кто пойдёт убивать и грабить без нужной информации ). Получается, что Алёша - это тень Дмитрия. Такая симметричность подсказывает, что одновременно с Дмитрием в саду и в доме отца был Алёша в тайне от Дмитрия. -

« – Прощайте, Дмитрий Федорович, прощайте! – раздался вдруг голос Калганова, вдруг откуда - то выскочившего. Подбежав к телеге, он протянул Мите руку. Был он без фуражки. Митя успел еще схватить и пожать его руку. » -

« – Прощай, милый человек, не забуду великодушия! – горячо воскликнул он. Но телега тронулась, и руки их разнялись. Зазвенел колокольчик – увезли Митю.

А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, – плакал, точно был еще маленький мальчик, а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! « Что же это за люди, какие же после того могут быть люди! » – бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. « Стоит ли, стоит ли! » – восклицал огорченный юноша. » -

Если мы внимательно посмотрим на Калганова, то поймём, что никакой сюжетной нагрузки этот персонаж не несёт - убери его из романа и ничего не изменится. Так для чего он в романе нужен... В романе он вовсе не нужен. Этот персонаж - автор рукописи читаемого нами романа, которую писатель Ф.М.Достоевский представляет читателю ( по сюжету  ).

Калганов плачет, как маленький мальчик, а вот четвёртая часть начинается с книги с названием " Мальчики ".
   


Часть четвертая

Книга десятая

Мальчики



* Школьник *
 

« Этот Смуров, если не забыл читатель, был один из той группы мальчиков, которые два месяца тому назад кидали камнями через канаву в Илюшу и который рассказывал тогда про Илюшу Алеше Карамазову. » -

итак, после убийства и ограбления Фёдора Павловича прошло два месяца. -
 
Коля Красоткин мальчику Смурову:
 
« - Удивляет меня во всем этом роль Алексея Карамазова: брата его завтра или послезавтра судят за такое преступление, а у него столько времени на сентиментальничанье с мальчиками! » -   

« – А все - таки Карамазов для меня загадка. Я мог бы и давно с ним познакомиться, но я в иных случаях люблю быть гордым. Притом я составил о нем некоторое мнение, которое надо еще проверить и разъяснить. » -



 
* Жучка *


« Коля с важною миной в лице прислонился и забору и стал ожидать появления Алеши. Да, с ним ему давно уже хотелось встретиться. Он много наслышался о нем от мальчиков, но до сих пор всегда наружно выказывал презрительно равнодушный вид, когда ему о нем говорили, даже « критиковал » Алешу, выслушивая то, что о нем ему передавали. Но про себя очень, очень хотел познакомиться: что - то было во всех выслушанных им рассказах об Алеше симпатическое и влекущее. Таким образом, теперешняя минута была важная; во - первых, надо было себя в грязь лицом не ударить, показать независимость: « А то подумает, что мне тринадцать лет, и примет меня за такого же мальчишку, как и эти. И что ему эти мальчишки? Спрошу его, когда сойдусь. Скверно, однако же, то, что я такого маленького роста. Тузиков моложе меня, а на полголовы выше. Лицо у меня, впрочем, умное; я не хорош, я знаю, что я мерзок лицом, но лицо умное. Тоже надо не очень высказываться, а то сразу - то с объятиями, он и подумает… Тьфу, какая будет мерзость, если подумает!.. » -
   
Коля Красоткин думает, что лицом он мерзок - эта его мысль противоречит фамилии Коли - Красоткин. Также, что он маленького роста - это сильно задевает его. Одно его успокаивает, что он умный. Коля противопоставляет ум и красоту. Он не соответствует калокагатии - красивый и добрый ( умный  ): гармоническое сочетание физических и нравственных качеств.
Вот что Дмитрий говорил о красоте:
« Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей. » -

Вот таким противоречивым Коля Красоткин, надо полагать, и является. Уж не по этой ли причине Илюша пырнул Колю ножичком, как знак борьбы дьявола и Бога, где Илюша таким действием как бы помогает Богу - Илюша хоть падший, но всё же Ангел. -
 
« Алеша появился скоро и спеша подошел к Коле; за несколько шагов еще тот разглядел, что у Алеши было какое - то совсем радостное лицо. « Неужели так рад мне? » – с удовольствием подумал Коля. Здесь кстати заметим, что Алеша очень изменился с тех пор, как мы его оставили: он сбросил подрясник -
 
« — Я хочу, чтоб у вас был темно - синий бархатный пиджак, белый пикейный жилет и пуховая серая мягкая шляпа… » -
   
надо заметить, что сюртук иначе мог называться пиджаком, значит, сюртук был тёмно - синий. С сюртуком обычно носили жилет. Интересно, а почему не указан жилет..., без жилета считалось, что мужчина не совсем одет. Жилет был, только автором не указан, потому что на дворе уже ноябрь: действия здесь происходят через два месяца ( во второй книге первой главы читаем: " Выдался прекрасный, тёплый и ясный день. Был конец августа ) - холодно, поэтому сюртук застёгнут на все пуговицы и жилет не виден ( автор описывает уличную одежду Алёши  ) - в роковую ночь Алёша уже был одет вот так. В такой одежде он и остался. -
 
и носил теперь прекрасно сшитый сюртук, мягкую круглую шляпу и коротко обстриженные волосы. Все это очень его скрасило, и смотрел он совсем красавчиком. Миловидное лицо его имело всегда веселый вид, но веселость эта была какая - то тихая и спокойная. » -


а что говорил единоутробный брат Алёши, давайте вспомним:

« — Если бы все стало церковью, то церковь отлучала бы от себя преступного и непослушного, а не рубила бы тогда голов, – продолжал Иван Федорович. – Я вас спрашиваю, куда бы пошел отлученный? Ведь тогда он должен был бы не только от людей, как теперь, но и от Христа уйти. Ведь он своим преступлением восстал бы не только на людей, но и на церковь Христову. Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все - таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: « Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу не враг » – вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом... " -
 
« Но он вдруг встретил мой взгляд: что ему показалось – не знаю, но он выхватил перочинный ножик, бросился на меня и ткнул мне его в бедро, вот тут, у правой ноги. Я не двинулся, я, признаюсь, иногда бываю храбр, Карамазов, я только посмотрел с презрением, как бы говоря взглядом: « Не хочешь ли, мол, еще, за всю мою дружбу, так я к твоим услугам ». Но он другой раз не пырнул, он не выдержал, он сам испугался, бросил ножик, заплакал в голос и пустился бежать. » -
 
Коля Красоткин, рассказывая о том, как Илюша пырнул в него ножиком, рассказал ( неужели  ), сам того не ведая, как Алёша Карамазов пырнул ножом в отца, а потом, испугавшись, бросил нож ( Дмитрий, после ранения пестиком Георгия, бросил пестик в сторону на дорожку  ), забрал из конверта деньги и пустился бежать... Каково Алёше это слышать... -

« Коля был чрезвычайно доволен Алешей. Его поразило то, что с ним он в высшей степени на ровной ноге и что тот говорит с ним как с « самым большим ».

– Я вам сейчас один фортель покажу, Карамазов, тоже одно театральное представление, – нервно засмеялся он, – я с тем и пришел. »
 



* У Илюшиной постельки *
 

Алёша всё - таки 200 рублей Снегирёву старшему отдал.
 
« Тогдашние двести рублей от Катерины Ивановны он принял точь - в - точь по предсказанию Алеши. »
 
« В это самолюбие воплотился черт и залез во все поколение, именно черт, – прибавил Алеша, вовсе не усмехнувшись, как подумал было глядевший в упор на него Коля. – Вы, как и все, – заключил Алеша, – то есть как очень многие, только не надо быть таким, как все, вот что. » -
 
Алёша впервые произносит слово " чёрт "!
 
из разговора Коли Красоткина и Алёши Карамазова:

« – А знаете, Карамазов, согласитесь, что и вам самим теперь немного со мною стыдно… Я вижу по глазам, – как - то хитро, но и с каким - то почти счастьем усмехнулся Коля.

– Чего же это стыдно?

– А зачем вы покраснели?

– Да это вы так сделали, что я покраснел! – засмеялся Алеша и действительно весь покраснел. – Ну да, немного стыдно, Бог знает отчего, не знаю отчего… – бормотал он, почти даже сконфузившись. -

невольно вспоминаются слова Алёши, сказанные брату Дмитрию:
 
« — Это ты оттого, что я покраснел, – вдруг заметил Алеша. – Я не от твоих речей покраснел и не за твои дела, а за то, что я то же самое, что и ты. » -

Получается, что и Красоткин такой же как Алёша, о чём Коля и говорит:

– О, как я вас люблю и ценю в эту минуту, именно за то, что и вам чего - то стыдно со мной! Потому что и вы точно я! – в решительном восторге воскликнул Коля. Щеки его пылали, глаза блестели. -

" Щеки его пылали, глаза блестели. " - черты чёрта!

– Послушайте, Коля, вы, между прочим, будете и очень несчастный человек в жизни, – сказал вдруг отчего - то Алеша. -

в этих словах кроется несчастье самого Алёши - опыт, который он получил, убив отца, всегда будет создавать ощущение неполноценности, ущербности, ощущение отстранённости от обычной человеческой жизни со своими радостями, заботами, печалями... Вот эта отстранённость и будет всегда несчастьем Алёши, вечной нравственной казнию. Вот про это Алёша и говорит Коле.
А Коля, мне представляется, является прототипом члена партии " Народная Воля ", только в будущем, когда он вырастет. Это как раз тогда, когда пишется роман, и Коле уже 26 лет. -

– Знаю, знаю. Как вы это все знаете наперед! – тотчас же подтвердил Коля.

– Но в целом все - таки благословите жизнь.

– Именно! Ура! Вы пророк! О, мы сойдемся, Карамазов. Знаете, меня всего более восхищает, что вы со мной совершенно как с ровней. А мы не ровня, нет, не ровня, вы выше! Но мы сойдемся. Знаете, я весь последний месяц говорил себе: « Или мы разом с ним сойдемся друзьями навеки, или с первого же разу разойдемся врагами до гроба! »

– И говоря так, уж, конечно, любили меня! – весело смеялся Алеша.

– Любил, ужасно любил, любил и мечтал об вас! И как это вы знаете все наперед? Ба, вот и доктор. Господи, что - то скажет, посмотрите, какое у него лицо! » -

не потому ли Коля Красоткин превозносит Алёшу, что чувствует " родную душу "... чёрта!..
 
   


* Брат Иван Федорович *
 

итак, брат Иван приехал из Москвы на суд над Дмитрием, и уже два раза его навещал.
 
* Больная ножка *
 
Алёша пришёл в дом Хохлаковой навестить Лизу. -
 
« Но пока девушка ходила к Лизе докладывать, госпожа Хохлакова уже узнала от кого - то о его прибытии и немедленно прислала попросить его к себе « на одну только минутку ». Алеша рассудил, что лучше уж удовлетворить сперва просьбу мамаши, ибо та будет поминутно посылать к Лизе, пока он будет у той сидеть. »
   
Когда госпожа Хохлакова разговаривает с Алёшой о том, кто убил Фёдора Павловича, мы видим как нервничает Алёша, но Катерина Ивановна этого не замечает. Алёша в этой части разговора то лепечет, то удивляется, то " немного резко прервал... Беспокойство и нетерпение одолевали его все больше и больше. ", то вскричал, то " встал было решительно ", то " ужасно удивился ... Он уж не садился и слушал стоя. ". Мы видим нервную беспокойную реакцию Алёши. -


« – Я к Lise.

– Ах, да! Так вы не забудете, не забудете, о чем я вас просила? Тут судьба, судьба!

– Конечно, не забуду, если только можно… но я так опоздал, – пробормотал, поскорее ретируясь, Алеша. »

 


* Бесенок *
 

Бесёнок - это Лиза.
 
Лиза Алёши:
 
« Только что сейчас рассуждала опять, в тридцатый раз: как хорошо, что я вам отказала и не буду вашей женой. Вы в мужья не годитесь: я за вас выйду, и вдруг дам вам записку, чтобы снести тому, которого полюблю после вас, вы возьмете и непременно отнесете, да еще ответ принесете. И сорок лет вам придет, и вы все так же будете мои такие записки носить. » -

« Лиза опять нервно засмеялась; говорила она скоро, быстро.

– Я вашему брату Дмитрию Федоровичу конфет в острог послала. Алеша, знаете, какой вы хорошенький! Я вас ужасно буду любить за то, что вы так скоро позволили мне вас не любить.

– Вы для чего меня сегодня звали, Lise?

– Мне хотелось вам сообщить одно мое желание. Я хочу, чтобы меня кто - нибудь истерзал, женился на мне, а потом истерзал, обманул, ушел и уехал. Я не хочу быть счастливою!

– Полюбили беспорядок?
 
— Ах, я хочу беспорядка. Я все хочу зажечь дом. Я воображаю, как это я подойду и зажгу потихоньку, непременно чтобы потихоньку. Они - то тушат, а он - то горит. А я знаю, да молчу. Ах, глупости! И как скучно! » -
   
« Скучно. Если я буду бедная, я кого - нибудь убью, – да и богата если буду, может быть, убью, – что сидеть - то! А знаете, я хочу жать, рожь жать. -
   
рожь жать - рожать
   
Я за вас выйду, а вы станьте мужиком, настоящим мужиком, у нас жеребеночек, хотите? » -

« Что сделают на том свете за самый большой грех? -
 
по видимому, это смертный грех, в котором нет раскаяния -
 
Вам это должно быть в точности известно.
 
— Бог осудит, – пристально вглядывался в нее Алеша. » -
 
« — А вы таки меня презираете! Я просто не хочу делать доброе, я хочу делать злое, а никакой тут болезни нет. » -
 
« Никогда пред вами не солгу, – проговорила она со сверкнувшими каким - то огоньком глазами. » -
 
« Алеша молчал и смотрел на нее. Бледно - желтое лицо ее вдруг исказилось, глаза загорелись. » -
 
в Лизе проявляются черты чёрта, беса. -

« – Это хорошо, – как-то проскрежетала Лиза. – Когда он вышел и засмеялся, я почувствовала, что в презрении быть хорошо. И мальчик с отрезанными пальчиками хорошо, и в презрении быть хорошо…

И она как - то злобно и воспаленно засмеялась Алеше в глаза.

– Знаете, Алеша, знаете, я бы хотела… Алеша, спасите меня! – вскочила она вдруг с кушетки, бросилась к нему и крепко обхватила его руками. – Спасите меня, – почти простонала она. – Разве я кому - нибудь в мире скажу, что вам говорила? А ведь я правду, правду, правду говорила! Я убью себя, потому что мне все гадко! Я не хочу жить, потому что мне все гадко! Мне все гадко, все гадко! Алеша, зачем вы меня совсем, совсем не любите! – закончила она в исступлении.

– Нет, люблю! – горячо ответил Алеша.

– А будете обо мне плакать, будете?

– Буду.

– Не за то, что я вашею женой не захотела быть, а просто обо мне плакать, просто?

– Буду.

– Спасибо! Мне только ваших слез надо. А все остальные пусть казнят меня и раздавят ногой, все, все, не исключая никого! Потому что я не люблю никого. Слышите, ни-ко-го! Напротив, ненавижу! Ступайте, Алеша, вам пора к брату! – оторвалась она от него вдруг.

– Как же вы останетесь? – почти в испуге проговорил Алеша.

– Ступайте к брату, острог запрут, ступайте, вот ваша шляпа! Поцелуйте Митю, ступайте, ступайте!

И она с силой почти выпихнула Алешу в двери. Тот смотрел с горестным недоумением, как вдруг почувствовал в своей правой руке письмо, маленькое письмецо, твердо сложенное и запечатанное. Он взглянул и мгновенно прочел адрес: Ивану Федоровичу Карамазову. Он быстро поглядел на Лизу. Лицо ее сделалось почти грозно.

– Передайте, непременно передайте! – исступленно, вся сотрясаясь, приказывала она, – сегодня, сейчас! Иначе я отравлюсь! Я вас затем и звала!

И быстро захлопнула дверь. Щелкнула щеколда. Алеша положил письмо в карман и пошел прямо на лестницу, не заходя к госпоже Хохлаковой, даже забыв о ней. А Лиза, только что удалился Алеша, тотчас же отвернула щеколду, приотворила капельку дверь, вложила в щель свой палец и, захлопнув дверь, изо всей силы придавила его. Секунд через десять, высвободив руку, она тихо, медленно прошла на свое кресло, села, вся выпрямившись, и стала пристально смотреть на свой почерневший пальчик и на выдавившуюся из - под ногтя кровь. Губы ее дрожали, и она быстро, быстро шептала про себя:
– Подлая, подлая, подлая, подлая!




* Гимн и секрет *


Дмитрий Смердякова считает убийцей отца -
 
« – Нет, не удивляйся, – горячо перебил Митя. – Что же мне о смердящем этом псе говорить, что ли? Об убийце? Довольно мы с тобой об этом переговорили. Не хочу больше о смердящем, сыне Смердящей! Его Бог убьет, вот увидишь, молчи!

Он в волнении подошел к Алеше и вдруг поцеловал его. Глаза его загорелись. » -

" глаза загорелись " - как - будто от Алёши во время поцелуя Дмитрий получил заряд энергии... чёрта. -
 
Секрет заключался в том, что Иван предлагал Дмитрию бежать, о чём Дмитрий и поведал Алёше.

И он опять крепко схватил Алешу обеими руками за плечи. Лицо его стало вдруг совсем бледно, так что почти в темноте это было страшно заметно. Губы перекосились, взгляд впился в Алешу.

– Алеша, говори мне полную правду, как пред Господом Богом: веришь ты, что я убил, или не веришь? Ты - то, сам - то ты, веришь или нет? Полную правду, не лги! – крикнул он ему исступленно.

Алешу как бы всего покачнуло, а в сердце его, он слышал это, как бы прошло что - то острое. -

такое состояние и ощущение потому, что Алёша лучше всех знает, кто убил отца. -
 
– Полно, что ты… – пролепетал было он как потерянный.

– Всю правду, всю, не лги! – повторил Митя.

– Ни единой минуты не верил, что ты убийца, – вдруг вырвалось дрожащим голосом из груди Алеши, -
 
эти секунды разговора с Дмитрием об убийстве отца - секунды высочайшего напряжения для Алёши: видеть страдания брата по своей же вине - это он, Алёша, должен был сидеть на скамье подсудимых..., это он должен был страдать и мучится. От этого напряжения и дрожащий голос, и поднятая рука и слёзы Алёши, о которых автор пишет ниже. А то, что пишет автор дальше, что Алёши мол жалко Дмитрия, так это потому что автор не знает правды. Знал бы, написал по - другому. Вспомним, что автор назвал себя биографом Алёши, вот он и интерпретирует алёшины слёзы как ему кажется логичным.
 
и он поднял правую руку вверх, как бы призывая Бога в свидетели своих слов. Блаженство озарило мгновенно все лицо Мити.

– Спасибо тебе! – выговорил он протяжно, точно испуская вздох после обморока. – Теперь ты меня возродил… Веришь ли: до сих пор боялся спросить тебя, это тебя - то, тебя! Ну иди, иди! Укрепил ты меня на завтра, благослови тебя Бог! Ну, ступай, люби Ивана! -
 
помнится, Фёдор Павлович говорил Алёши: " Не люби Ивана " -

– вырвалось последним словом у Мити.

Алеша вышел весь в слезах. -
   
" Крокодиловы слёзы — фразеологизм, который присутствует во многих языках и означает фальшивое, неискреннее выражение эмоции, притворный плач.

Выражение исходит из древнего поверья, что крокодилы якобы плачут во время поедания добычи. В одном из сочинений Плутарха поведение крокодила сравнивается с поведением людей, которые стремятся кого - то убить, но потом оплакивают жертву. "
( Википедия )
 
« Крокодиловы слёзы » — один из немногих фразеологизмов, известных по всему миру. Известно о нём ещё со времён Древнего Рима. Там он означал « лить слёзы над побеждённым ».
В немецких словарях это выглядит как Krokodilstranen, в английском языке прямой аналог - Сrocodile tears. Сегодня это выражение употребляют, когда хотят описать лицемерное сочувствие, фальшивое, неискреннее горе.
Есть сведения, что в 1 веке Плутарх впервые использовал его, когда сравнивал людей с крокодилами. Философ говорил, что земноводные хищники сожалеют об убийстве своих ни в чём не повинных жертв, а потому горько плачут, когда поедают их, ибо на это их толкает голод. Так и люди, убивая себе подобных, сожалеют об этом,  но оправдывают себя тем, что этим достигают каких - то высоких, благородных целей. »   
( Kulturologia.ru  ) -
 
Такая степень мнительности Мити, такая степень недоверия его даже к нему, к Алеше, – все это вдруг раскрыло пред Алешей такую бездну безвыходного горя и отчаяния в душе его несчастного брата, какой он и не подозревал прежде. Глубокое, бесконечное сострадание вдруг охватило и измучило его мгновенно. Пронзенное сердце его страшно болело. « Люби Ивана! » – вспомнились ему вдруг сейчашние слова Мити. Да он и шел к Ивану. Ему еще утром страшно надо было видеть Ивана. Не менее, как Митя, его мучил Иван, а теперь, после свидания с братом, более чем когда - нибудь. » -



* Не ты, не ты! *
 
« – Нет, нет! – прокричал вдруг голос сверху из отворившейся мигом двери. – Алексей Федорович, вы от него?

– Да, я был у него.

– Мне что - нибудь прислал сказать? Войдите, Алеша, и вы, Иван Федорович, непременно, непременно воротитесь. Слы - ши - те!

В голосе Кати зазвучала такая повелительная нотка, что Иван Федорович, помедлив одно мгновение, решился, однако же, подняться опять вместе с Алешей. » -
 
« — Садитесь, Алексей Федорович, – проговорила Катерина Ивановна, сама оставаясь стоя. Она изменилась мало за это время, но темные глаза ее сверкали зловещим огнем. -
 
глаза чёрта -
 
Алеша помнил потом, что она показалась ему чрезвычайно хороша собой в ту минуту. » -
 
« — Я была у Смердякова… Это ты, ты убедил меня, что он отцеубийца. Я только тебе и поверила! – продолжала она, все обращаясь к Ивану Федоровичу. Тот как бы с натуги усмехнулся.

Алеша вздрогнул, услышав это ты.
 
Он и подозревать не мог таких отношений. » -
 
Письмо Лизы, которое Алексей передал брату, Иван разорвал на мелкие клочья. -

« – Не могу я тут поступить как надо, разорвать и ей прямо сказать! – раздражительно произнес Иван. – Надо подождать, пока скажут приговор убийце. Если я разорву с ней теперь, она из мщения ко мне завтра же погубит этого негодяя на суде, потому что его ненавидит и знает, что ненавидит. Тут все ложь, ложь на лжи! Теперь же, пока я с ней не разорвал, она все еще надеется и не станет губить этого изверга, зная, как я хочу вытащить его из беды. И когда только придет этот проклятый приговор!

Слова « убийца » и « изверг » больно отозвались в сердце Алеши -

потому что Алексей знает, к кому они должны были быть обращены. -
 
« – Да чем таким она может погубить брата? – спросил он, вдумываясь в слова Ивана. – Что она может показать такого, что прямо могло бы сгубить Митю?

– Ты этого еще не знаешь. У нее в руках один документ есть, собственноручный, Митенькин, математически доказывающий, что он убил Федора Павловича.

– Этого быть не может! – воскликнул Алеша.

– Как не может? Я сам читал.

– Такого документа быть не может! – с жаром повторил Алеша.– Не может быть, потому что убийца не он. Не он убил отца, не он! -

кому, как не Алёше это знать! -

Иван Федорович вдруг остановился.

– Кто же убийца, по - вашему, – как - то холодно по - видимому спросил он, и какая - то даже высокомерная нотка прозвучала в тоне вопроса.

– Ты сам знаешь кто, – тихо и проникновенно проговорил Алеша.

– Кто? Эта басня - то об этом помешанном идиоте эпилептике? Об Смердякове?

Алеша вдруг почувствовал, что весь дрожит. -

Алёша тоже эпилептик, потому и дрожит -

– Ты сам знаешь кто, – бессильно вырвалось у него. Он задыхался.

– Да кто, кто? – уже почти свирепо вскричал Иван. Вся сдержанность вдруг исчезла.

– Я одно только знаю, – все так же почти шепотом проговорил Алеша. – Убил отца не ты.

– « Не ты »! Что такое не ты? – остолбенел Иван.

– Не ты убил отца, не ты! – твердо повторил Алеша.

С полминуты длилось молчание. » -

« – Ты говорил это себе много раз, когда оставался один в эти страшные два месяца, – по - прежнему тихо и раздельно продолжал Алеша. Но говорил он уже как бы вне себя, как бы не своею волей, повинуясь какому - то непреодолимому велению. – Ты обвинял себя и признавался себе, что убийца никто как ты. Но убил не ты, ты ошибаешься, не ты убийца, слышишь меня, не ты! Меня Бог послал тебе это сказать. -

Алёшу часто называют ангелом, вот он на этом и играет - Ангел - посланник Бога -

Оба замолчали. Целую длинную минуту протянулось это молчание. Оба стояли и все смотрели друг другу в глаза. Оба были бледны. Вдруг Иван весь затрясся и крепко схватил Алешу за плечо.

– Ты был у меня! – скрежущим шепотом проговорил он. – Ты был у меня ночью, когда он приходил… Признавайся… ты его видел, видел?

– Про кого ты говоришь… про Митю? – в недоумении спросил Алеша.

– Не про него, к черту изверга! – исступленно завопил Иван.– Разве ты знаешь, что он ко мне ходит? Как ты узнал, говори!

– Кто он? Я не знаю, про кого ты говоришь, – пролепетал Алеша уже в испуге.

– Нет, ты знаешь… иначе как же бы ты… не может быть, чтобы ты не знал…

Но вдруг он как бы сдержал себя. Он стоял и как бы что - то обдумывал.

Странная усмешка кривила его губы.

– Брат, – дрожащим голосом начал опять Алеша, – я сказал тебе это потому, что ты моему слову поверишь, я знаю это. Я тебе на всю жизнь это слово сказал: не ты! Слышишь, на всю жизнь. И это Бог положил мне на душу тебе это сказать, хотя бы ты с сего часа навсегда возненавидел меня…

Но Иван Федорович, по - видимому, совсем уже успел овладеть собой.

– Алексей Федорович, – проговорил он с холодною усмешкой, – я пророков и эпилептиков не терплю; посланников Божиих особенно, вы это слишком знаете. С сей минуты я с вами разрываю и, кажется, навсегда. Прошу сей же час, на этом же перекрестке, меня оставить. Да вам и в квартиру по этому проулку дорога. Особенно поберегитесь заходить ко мне сегодня! Слышите?

Он повернулся и, твердо шагая, пошел прямо, не оборачиваясь.

– Брат, – крикнул ему вслед Алеша, – если что - нибудь сегодня с тобой случится, подумай прежде всего обо мне!..

Но Иван не ответил. Алеша стоял на перекрестке у фонаря, пока Иван не скрылся совсем во мраке. Тогда он повернул и медленно направился к себе по переулку. И он, и Иван Федорович квартировали особо, на разных квартирах: ни один из них не захотел жить в опустевшем доме Федора Павловича. Алеша нанимал меблированную комнату в семействе одних мещан; Иван же Федорович жил довольно от него далеко и занимал просторное и довольно комфортное помещение во флигеле одного хорошего дома, принадлежавшего одной небедной вдове чиновнице. Но прислуживала ему в целом флигеле всего только одна древняя, совсем глухая старушонка, вся в ревматизмах, ложившаяся в шесть часов вечера и встававшая в шесть часов утра. Иван Федорович стал до странности в эти два месяца нетребователен и очень любил оставаться совсем один. Даже комнату, которую занимал, он сам убирал, а в остальные комнаты своего помещения даже и заходил редко. Дойдя до ворот своего дома и уже взявшись за ручку звонка, он остановился. Он почувствовал, что весь еще дрожит злобною дрожью. Вдруг он бросил звонок, плюнул, повернул назад и быстро пошел опять совсем на другой, противоположный конец города, версты за две от своей квартиры, в один крошечный, скосившийся бревенчатый домик, в котором квартировала Марья Кондратьевна, бывшая соседка Федора Павловича, приходившая к Федору Павловичу на кухню за супом и которой Смердяков пел тогда свои песни и играл на гитаре. Прежний домик свой она продала и теперь проживала с матерью почти в избе, а больной, почти умирающий Смердяков, с самой смерти Федора Павловича поселился у них. Вот к нему - то и направился теперь Иван Федорович, влекомый одним внезапным и непобедимым соображением.» -
 
 

 
* Первое свидание со Смердяковым *
 

« Но он к ним зашел лишь на четвертый день по приезде и, прочтя телеграмму, тотчас же, конечно, сломя голову полетел к нам. У нас первого встретил Алешу, но, переговорив с ним, был очень изумлен, что тот даже и подозревать не хочет Митю, а прямо указывает на Смердякова как на убийцу, что было вразрез всем другим мнениям в нашем городе. » -
 
Дмитрий Ивану:
 
« Над свидетельством Григория об отворенной двери лишь презрительно смеялся и уверял, что это « черт отворил ». -
 
но ведь так оно и было..., только Дмитрий об этом не знает -
 
Но никаких связных объяснений этому факту не мог представить. » -
 
« Но, давая свои показания судебному следователю, Иван Федорович до времени умолчал о том разговоре. Все отложил до свидания со Смердяковым. Тот находился тогда в городской больнице. Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: « Не притворялся ли он в день катастрофы? » Они дали ему понять, что припадок этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной опасности, » -
 
Похоже, Алёша не знает о выводах врачей, раз " очень изумлен, что ... даже и подозревать не хочет Митю, а прямо указывает на Смердякова как на убийцу, " -
 
« отдался пламенной и безумной страсти своей к Катерине Ивановне. Здесь не место начинать об этой новой страсти Ивана Федоровича, отразившейся потом на всей его жизни: это все могло бы послужить канвой уже иного рассказа, другого романа, который и не знаю, предприму ли еще когда - нибудь. » -
 
получается, что автор и не собирался писать второй роман, о чём ещё в самом начале произведения написал:
 
« ...но беда в том, что жизнеописание - то у меня одно, а романов два. Главный роман второй – это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад, и есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным. Но таким образом еще усложняется первоначальное мое затруднение: если уж я, то есть сам биограф, нахожу, что и одного - то романа, может быть, было бы для такого скромного и неопределенного героя излишне, то каково же являться с двумя и чем объяснить такую с моей стороны заносчивость? » -

фраза « предприму ли еще когда - нибудь » относится не к истории любви Ивана к Катерине Ивановны ( автор эту историю обозначил словом " рассказ "  ), а к фразе " другого романа ". Если убрать упоминание об ином рассказе о любви героев романа, то получается вот что:
 
" Здесь не место начинать об этой новой страсти Ивана Федоровича, отразившейся потом на всей его жизни: это все могло бы послужить канвой уже другого романа, который и не знаю, предприму ли еще когда - нибудь. " -

последняя фраза о том, станет ли автор писать другой роман, автор в этом сомневается. Это сомнение является противопоставлением первому роману ( который мы читаем  ): этот роман я пишу, а вот следующий роман даже не знаю: предприму ли ещё когда - нибудь. -
 
 


* Второй визит к Смердякову *


« – Ишь ведь! Но отвечай, отвечай, я настаиваю: с чего именно, чем именно я мог вселить тогда в твою подлую душу такое низкое для меня подозрение?

– Чтоб убить – это вы сами ни за что не могли - с, да и не хотели, а чтобы хотеть, чтобы другой кто убил, это вы хотели.

– И как спокойно, как спокойно ведь говорит! Да с чего мне хотеть, на кой ляд мне было хотеть?

– Как это так на кой ляд - с? А наследство - то - с? – ядовито и как - то даже отмстительно подхватил Смердяков. – Ведь вам тогда после родителя вашего на каждого из трех братцев без малого по сорока тысяч могло прийтись, а может, и того больше - с, а женись тогда Федор Павлович на этой самой госпоже - с, Аграфене Александровне, так уж та весь бы капитал тотчас же после венца на себя перевела, ибо они очень не глупые - с, так что вам всем троим братцам и двух рублей не досталось бы после родителя. А много ль тогда до венца - то оставалось? Один волосок - с: стоило этой барыне вот так только мизинчиком пред ними сделать, и они бы тотчас в церковь за ними высуня язык побежали.

Иван Федорович со страданием сдержал себя.

– Хорошо, – проговорил он наконец, – ты видишь, я не вскочил, не избил тебя, не убил тебя. Говори дальше: стало быть, я, по - твоему, брата Дмитрия к тому и предназначал, на него и рассчитывал?

– Как же вам на них не рассчитывать было - с; ведь убей они, то тогда всех прав дворянства лишатся, чинов и имущества, и в ссылку пойдут - с. Так ведь тогда ихняя часть - с после родителя вам с братцем Алексеем Федоровичем останется, поровну - с, значит, уже не по сороку, а по шестидесяти тысяч вам пришлось бы каждому - с. Это вы на Дмитрия Федоровича беспременно тогда рассчитывали! » -
 
« Наконец сел, облокотился на стол, упер голову в обе руки и вымолвил странный афоризм:
 
— Если б убил не Дмитрий, а Смердяков, то, конечно, я тогда с ним солидарен, ибо я подбивал его. Подбивал ли я его – еще не знаю. Но если только он убил, а не Дмитрий, то, конечно, убийца и я.

Выслушав это, Катерина Ивановна молча встала с места, пошла к своему письменному столу, отперла стоявшую на нем шкатулку, вынула какую-то бумажку и положила ее пред Иваном. Эта бумажка была тот самый документ, о котором Иван Федорович потом объявил Алеше как о « математическом доказательстве », что убил отца брат Дмитрий. » -
 
« Пьяному многоречию, очевидно, недостало места, и Митя уписал не только все поля, но даже последние строчки были написаны накрест уже по написанному. Письмо было следующего содержания: « Роковая Катя! Завтра достану деньги и отдам тебе твои три тысячи, и прощай – великого гнева женщина, но прощай и любовь моя! Кончим! Завтра буду доставать у всех людей, а не достану у людей, то даю тебе честное слово, пойду к отцу и проломлю ему голову и возьму у него под подушкой, только бы уехал Иван. В каторгу пойду, а три тысячи отдам. А сама прощай. Кланяюсь до земли, ибо пред тобой подлец. Прости меня. Нет, лучше не прощай: легче и мне и тебе! Лучше в каторгу, чем твоя любовь, ибо другую люблю, а ее слишком сегодня узнала, как же ты можешь простить? Убью вора моего! От всех вас уйду на Восток, чтоб никого не знать. Ее тоже, ибо не ты одна мучительница, а и она. Прощай!

Р. S. Проклятие пишу, а тебя обожаю! Слышу в груди моей. Осталась струна и звенит. Лучше сердце пополам! Убью себя, а сначала все - таки пса. Вырву у него три и брошу тебе. Хоть подлец пред тобой, а не вор! Жди трех тысяч. У пса под тюфяком, розовая ленточка. Не я вор, а вора моего убью. Катя, не гляди презрительно: Димитрий не вор, а убийца! Отца убил и себя погубил, чтобы стоять и гордости твоей не выносить. И тебя не любить.

РР. S. Ноги твои целую, прощай!

РР. SS. Катя, моли Бога, чтобы дали люди деньги. Тогда не буду в крови, а не дадут – в крови! Убей меня!

Раб и враг

Д. Карамазов ». -
 
« Он вдруг вспомнил, как Катерина Ивановна сейчас только воскликнула ему при Алеше: « Это ты, только ты один уверил меня, что он ( то есть Митя ) убийца! » Вспомнив это, Иван даже остолбенел: никогда в жизни не уверял он ее, что убийца Митя, напротив, еще себя подозревал тогда пред нею, когда воротился от Смердякова. Напротив, это она, она ему выложила тогда « документ » и доказала виновность брата! И вдруг она же теперь восклицает: « Я сама была у Смердякова! » Когда была? Иван ничего не знал об этом. Значит, она совсем не так уверена в виновности Мити! И что мог ей сказать Смердяков? Что, что именно он ей сказал? Страшный гнев загорелся в его сердце. Он не понимал, как мог он полчаса назад пропустить ей эти слова и не закричать тогда же. Он бросил звонок и пустился к Смердякову. « Я убью его, может быть, в этот раз », – подумал он дорогой. »

Иван упёрся в подозрении Смердякова потому, что с его точки зрения больше некого подозревать. Алёшу Иван не рассматривает - ему в голову это не приходит, настолько Алёша имеет положительную харизму. -
 
« Алеша уверен был, что его и на всем свете никто и никогда обидеть не захочет, даже не только не захочет, но и не может. Это было для него аксиомой, дано раз навсегда, без рассуждений, и он в этом смысле шел вперед, безо всякого колебания. » -

вот эта уверенность и придала смелости Алёши в преступлении - настолько его положительный имидж был непоколебим!
   
 


* Третье, и последнее, свидание со Смердяковым *


« – Извольте взглянуть - с, – так же тихо произнес Смердяков.

Иван шагнул к столу, взялся было за пачку и стал ее развертывать, но вдруг отдернул пальцы как будто от прикосновения какого - то отвратительного, страшного гада.

– Пальцы - то у вас все дрожат - с, в судороге, – заметил Смердяков и сам не спеша развернул бумагу. Под оберткой оказались три пачки сторублевых радужных кредиток.

– Все здесь - с, все три тысячи, хоть не считайте. Примите - с, – пригласил он Ивана, кивая на деньги. Иван опустился на стул. Он был бледен как платок.

– Ты меня испугал… с этим чулком… – проговорил он, как - то странно ухмыляясь.

– Неужто же, неужто вы до сих пор не знали? – спросил еще раз Смердяков.

– Нет, не знал. Я все на Дмитрия думал. Брат! Брат! Ах! – Он вдруг схватил себя за голову обеими руками. – Слушай: ты один убил? Без брата или с братом?

– Всего только вместе с вами - с; с вами вместе убил - с, а Дмитрий Федорович как есть безвинны - с. » -

« Иван Федорович, будто теперь только догадавшись, сорвал пальто и бросил его, не сходя со стула, на лавку.

– Говори же, пожалуйста, говори!

Он как бы утих. Он уверенно ждал, что Смердяков все теперь скажет. » -

– Об моих словах потом, – прервал опять Иван, но уже не крича, как прежде, твердо выговаривая слова и как бы совсем овладев собою. – Расскажи только в подробности, как ты это сделал. Все по порядку. Ничего не забудь. Подробности, главное подробности. Прошу.

– Вы уехали, я упал тогда в погреб - с…

– В падучей или притворился?

– Понятно, что притворился - с. Во всем притворился. С лестницы спокойно сошел - с, в самый низ - с, и спокойно лег - с, а как лег, тут и завопил. И бился, пока вынесли.

– Стой! И все время, и потом, и в больнице все притворялся?

– Никак нет - с. На другой же день, наутро, до больницы еще, ударила настоящая, и столь сильная, что уже много лет таковой не бывало. Два дня был в совершенном беспамятстве.

– Хорошо, хорошо. Продолжай дальше.

– Положили меня на эту койку - с, я так и знал, что за перегородку - с, потому Марфа Игнатьевна во все разы, как я болен, всегда меня на ночь за эту самую перегородку у себя в помещении клали - с. Нежные они всегда ко мне были с самого моего рождения - с. Ночью стонал - с, только тихо. Все ожидал Дмитрия Федоровича.

– Как ждал, к себе?

– Зачем ко мне. В дом их ждал, потому сумления для меня уже не было никакого в том, что они в эту самую ночь прибудут, ибо им, меня лишимшись и никаких сведений не имемши, беспременно приходилось самим в дом влезть через забор - с, как они умели - с, и что ни есть совершить.

– А если бы не пришел?

– Тогда ничего бы и не было - с. Без них не решился бы.

– Хорошо, хорошо… говори понятнее, не торопись, главное – ничего не пропускай!

– Я ждал, что они Федора Павловича убьют - с… это наверно - с. Потому я их уже так приготовил… в последние дни - с… а главное – те знаки им стали известны. При ихней мнительности и ярости, что в них за эти дни накопилась, беспременно через знаки в самый дом должны были проникнуть - с. Это беспременно. Я так их и ожидал - с.

– Стой, – прервал Иван, – ведь если б он убил, то взял бы деньги и унес; ведь ты именно так должен был рассуждать? Что ж тебе - то досталось бы после него? Я не вижу.

– Так ведь деньги - то бы они никогда и не нашли - с. Это ведь их только я научил, что деньги под тюфяком. Только это была неправда - с. Прежде в шкатунке лежали, вот как было - с. А потом я Федора Павловича, так как они мне единственно во всем человечестве одному доверяли, научил пакет этот самый с деньгами в угол за образа перенесть, потому что там совсем никто не догадается, особенно коли спеша придет. Так он там, пакет этот, у них в углу за образами и лежал - с. А под тюфяком так и смешно бы их было держать вовсе, в шкатунке по крайней мере под ключом. А здесь все теперь поверили, что будто бы под тюфяком лежали. Глупое рассуждение - с. Так вот если бы Дмитрий Федорович совершили это самое убивство, то, ничего не найдя, или бы убежали - с поспешно, всякого шороху боясь, как и всегда бывает с убивцами, или бы арестованы были - с. Так я тогда всегда мог - с, на другой день али даже в ту же самую ночь - с за образа слазить и деньги эти самые унести - с, все бы на Дмитрия Федоровича и свалилось. Это я всегда мог надеяться.

– Ну, а если б он не убил, а только избил?

– Если бы не убил, то я бы денег, конечно, взять не посмел и осталось бы втуне. Но был и такой расчет, что изобьют до бесчувствия, а я в то время и поспею взять, а там потом Федору - то Павловичу отлепартую, что это никто как Дмитрий Федорович, их избимши, деньги похитили.

– Стой… я путаюсь. Стало быть, все же Дмитрий убил, а ты только деньги взял?

– Нет, это не они убили - с. Что ж, я бы мог вам и теперь сказать, что убивцы они… да не хочу я теперь пред вами лгать, потому… потому что если вы действительно, как сам вижу, не понимали ничего доселева и не притворялись предо мной, чтоб явную вину свою на меня же в глаза свалить, то все же вы виновны во всем - с, ибо про убивство вы знали - с и мне убить поручили - с, а сами, все знамши, уехали. Потому и хочу вам в сей вечер это в глаза доказать, что главный убивец во всем здесь единый вы - с, а я только самый не главный, хоть это и я убил. А вы самый законный убивец и есть! » -

« – Продолжай дальше, – сказал он ему, – продолжай про ту ночь.

– Дальше что же - с! Вот я лежу и слышу, как - будто вскрикнул барин. А Григорий Васильич пред тем вдруг поднялись и вышли и вдруг завопили, а потом все тихо, мрак. -
 
« Дорогою Марья Кондратьевна успела припомнить, что давеча, в девятом часу, слышала страшный и пронзительный вопль на всю окрестность из их сада – и это именно был, конечно, тот самый крик Григория, когда он, вцепившись руками в ногу сидевшего уже на заборе Дмитрия Федоровича, прокричал: « Отцеубивец! » -

« Завопил кто - то один и вдруг перестал », – показывала, бежа, Марья Кондратьевна. -
 
Смердяков и соседка Марья Кондратьевна слышали два крика, но о них говорят по - разному:
соседка говорит о " страшном и пронзительном вопле на всю окрестность из их сада ",
а Смердяков - " как - будто вскрикнул барин " -

крики, надо сказать, совершенно разные: вопль и вскрик!

вопль - " громкий пронзительный крик " ( Викисловарь  )
вскрик - " внезапный отрывистый крик " ( Викисловарь  ) -
 
интересно, а почему Смердяков не стал выяснять, почему Георгий завопил? -
 
Лежу это я, жду, сердце бьется, вытерпеть не могу. Встал наконец и пошел - с – вижу налево окно в сад у них отперто, я и еще шагнул налево - то - с, чтобы прислушаться, живы ли они там сидят или нет, и слышу, что барин мечется и охает, стало быть, жив -  с. Эх, думаю! Подошел к окну, крикнул барину: « Это я, дескать ». А он мне: « Был, был, убежал! » То есть Дмитрий Федорович, значит, были - с. « Григория убил! » – « Где? » – шепчу ему. « Там, в углу », – указывает, сам тоже шепчет. -
 
глава, в которой говорится о преступлении, называется " В темноте "; как Фёдор Павлович мог знать, что происходит с Григорием за углом - в саду было темно, а в спальне горела свеча. Известно, что со света в темноту ничего нельзя увидеть. -
 
« Подождите », – говорю. Пошел я в угол искать -

Фёдор Павлович из спальни увидел, а Смердякову надо было ещё поискать. -
 
и у стены на Григория Васильевича лежащего и наткнулся, весь в крови лежит, в бесчувствии. Стало быть, верно, что был Дмитрий Федорович, вскочило мне тотчас в голову и тотчас тут же порешил все это покончить внезапно - с, так как Григорий Васильевич если и живы еще, то, лежа в бесчувствии, пока ничего не увидят. Один только риск и был - с, что вдруг проснется Марфа Игнатьевна. Почувствовал я это в ту минуту, только уж жажда эта меня всего захватила, ажно дух занялся. Пришел опять под окно к барину и говорю: « Она здесь, пришла, Аграфена Александровна пришла, просится ». - Так ведь и вздрогнул весь, как младенец: « Где здесь? Где? » – так и охает, а сам еще не верит. « Там, говорю, стоит, отоприте! » Глядит на меня в окно - то и верит и не верит, а отпереть боится, это уж менят - то боится, думаю. И смешно же: вдруг я эти самые знаки вздумал им тогда по раме простучать, что Грушенька, дескать, пришла, при них же в глазах: словам - то как бы не верил, а как знаки я простучал, так тотчас же и побежали дверь отворить. Отворили. -

помнится слуга Григорий говорил, что видел раскрытую дверь! - Неужели Смердяков врёт... -

« Дмитрию сообщили, что " Григорий, бросив взгляд налево и заметив действительно это отворенное окошко, заметил в то же время, гораздо ближе к себе, и настежь отворенную дверь, про которую вы заявили, что она все время, как вы были в саду, оставалась запертою. » - Григорий отворённую дверь видел до своего ранения - когда ещё стоял и высматривал в темноте. -
   
Я вошел было, а он стоит, телом - то меня и не пускает всего. « Где она, где она? » – смотрит на меня и трепещет. Ну, думаю: уж коль меня так боится – плохо! и тут у меня даже ноги ослабели от страху у самого, что не пустит он меня в комнаты - то, или крикнет, али Марфа Игнатьевна прибежит, али что ни есть выйдет, я уж не помню тогда, сам, должно быть, бледен пред ним стоял. Шепчу ему: « Да там, там она под окном, как же вы, говорю, не видели? » – « А ты ее приведи, а ты ее приведи! » – « Да боится, говорю, крику испугалась, в куст спряталась, подите крикните, говорю, сами из кабинета ». Побежал он, подошел к окну, свечку на окно поставил. « Грушенька, кричит, Грушенька, здесь ты? » Сам - то это кричит, а в окно - то нагнуться не хочет, от меня отойти не хочет, от самого этого страху, потому забоялся меня уж очень, а потому отойти от меня не смеет. « Да вон она, говорю ( подошел я к окну, сам весь высунулся ), вон она в кусте - то, смеется вам, видите? » Поверил вдруг он, так и затрясся, больно уж они влюблены в нее были - с, да весь и высунулся в окно. Я тут схватил это самое пресс - папье чугунное, на столе у них, помните - с, фунта три ведь в нем будет, размахнулся, да сзади его в самое темя углом. Не крикнул даже. Только вниз вдруг осел, а я в другой раз и в третий. На третьем - то почувствовал, что проломил. Они вдруг навзничь и повалились, лицом кверху, все - то в крови. Осмотрел я: нет на мне крови, не брызнуло, пресс - папье обтер, положил, за образа сходил, из пакета деньги вынул, а пакет бросил на пол и ленточку эту самую розовую подле. Сошел в сад, весь трясусь. -

« Но Марфа Игнатьевна не унималась и все кричала и вдруг, завидев, что у барина отворено окно и в окне свет, побежала к нему и начала звать Федора Павловича. Но, взглянув в окно, увидала страшное зрелище: барин лежал навзничь на полу, без движения. Светлый халат и белая рубашка на груди были залиты кровью. Свечка на столе ярко освещала кровь и неподвижное мертвое лицо Федора Павловича. » -
 
" Свечка на столе ", а Смердяков говорил, что Фёдор Павлович поставил её на окно. Дальше Смердяков не говорит, что он свечку переставил на стол. -
 
Прямо к той яблоньке, что с дуплом, – вы дупло - то это знаете, а я его уж давно наглядел, в нем уж лежала тряпочка и бумага, давно заготовил; обернул всю сумму в бумагу, а потом в тряпку и заткнул глубоко. Так она там с лишком две недели оставалась, сумма - то эта самая - с, потом уж после больницы вынул. Воротился к себе на кровать, лег да и думаю в страхе: « Вот коли убит Григорий Васильевич совсем, так тем самым очень худо может произойти, а коли не убит и очнется, то оченно хорошо это произойдет, потому они будут тогда свидетелем, что Дмитрий Федорович приходили, а стало быть, они и убили, и деньги унесли - с ». Начал я тогда от сумления и нетерпения стонать, чтобы Марфу Игнатьевну разбудить поскорей. Встала она наконец, бросилась было ко мне, да как увидала вдруг, что нет Григория Васильевича, выбежала и, слышу, завопила в саду. Ну, тут - с все это и пошло на всю ночь, я уж во всем успокоен был. -
 
« Тут уж в последней степени ужаса Марфа Игнатьевна бросилась от окна, выбежала из сада, отворила воротный запор и побежала сломя голову на зады к соседке Марье Кондратьевне. Обе соседки, мать и дочь, тогда уже започивали, но на усиленный и неистовый стук в ставни и крики Марфы Игнатьевны проснулись и подскочили к окну. Марфа Игнатьевна бессвязно, визжа и крича, передала, однако, главное и звала на помощь. » -
 
« — Стой, – подхватил, соображая, Иван. – А дверь - то? Если отворил он дверь только тебе, то как же мог видеть ее прежде тебя Григорий отворенною? Потому ведь Григорий видел прежде тебя?
 
— Насчет этой двери и что Григорий Васильевич будто бы видел, что она отперта, то это ему только так почудилось, – искривленно усмехнулся Смердяков. » –
 
— Слушай, – проговорил Иван Федорович, словно опять начиная теряться и что-то усиливаясь сообразить, – слушай… Я много хотел спросить тебя еще, но забыл… Я все забываю и путаюсь… Да! Скажи ты мне хоть это одно: зачем ты пакет распечатал и тут же на полу оставил? Зачем не просто в пакете унес… Ты когда рассказывал, то мне показалось, что будто ты так говорил про этот пакет, что так и надо было поступить… а почему так надо – не могу понять…

Смердяков объяснил это так: чтобы улики остались, изобличающие Дмитрия. -
 
мне как читателю, картина пока представляется так: Смердяков вошёл в уже раскрытую дверь, увидел лежащего навзничь Фёдора Павловича, достал конверт с деньгами, куда он их положил и вышел из дома. -
   


   
* Черт. Кошмар Ивана Федоровича *


У Ивана начался приступ белой горячки.
 
Тот, кого он увидит, он того видел и раньше, находясь в галлюцинации белой горячки. Вот он Алёшу про него спрашивает:

« Оба замолчали. Целую длинную минуту протянулось это молчание. Оба стояли и все смотрели друг другу в глаза. Оба были бледны. Вдруг Иван весь затрясся и крепко схватил Алешу за плечо.

– Ты был у меня! – скрежущим шепотом проговорил он. – Ты был у меня ночью, когда он приходил… Признавайся… ты его видел, видел?

– Про кого ты говоришь… про Митю? – в недоумении спросил Алеша.

– Не про него, к черту изверга! – исступленно завопил Иван. – Разве ты знаешь, что он ко мне ходит? Как ты узнал, говори!

– Кто он? Я не знаю, про кого ты говоришь, – пролепетал Алеша уже в испуге.

– Нет, ты знаешь… иначе как же бы ты… не может быть, чтобы ты не знал…

Но вдруг он как бы сдержал себя. Он стоял и как бы что - то обдумывал.

Странная усмешка кривила его губы. » -

У Ивана Алёша его не видел, но к нему домой приходил и с ним разговаривал... -

« Итак, он сидел теперь, почти сознавая сам, что в бреду, и, как уже и сказал я, упорно приглядывался к какому - то предмету у противоположной стены на диване. -
 
Иван видит в бреду, поэтому реальность как бы размывается: что - то относится к реальности, а что - то является больным воображением Ивана. -
 
Там вдруг оказался сидящим некто, бог знает как вошедший, потому что его еще не было в комнате, когда Иван Федорович, возвратясь от Смердякова, вступил в нее. Это был какой - то господин или, лучше сказать, известного сорта русский джентльмен, -
 
« Нет уж, где нам дворянами оставаться - с. » -
 
лет уже не молодых, «qui frisait la cinquantaine»,[34 - « под пятьдесят » (фр.).] как говорят французы, с не очень сильною проседью в темных, довольно длинных и густых еще волосах и в стриженой бородке клином. -
 
« За столом, кончая яичницу, сидел господин лет сорока пяти, невысокого роста, сухощавый, слабого сложения, рыжеватый, с рыженькою редкою бородкой, весьма похожею на растрепанную мочалку... » -

Одет он был в какой - то коричневый пиджак, очевидно от лучшего портного, но уже поношенный, сшитый примерно еще третьего года и совершенно уже вышедший из моды, так что из светских достаточных людей таких уже два года никто не носил. -
 
« Одет был этот господин в темное, весьма плохое, какое - то нанковое пальто, заштопанное и в пятнах. » -
 
Белье, длинный галстук в виде шарфа, все было так, как и у всех шиковатых джентльменов, но белье, если вглядеться ближе, было грязновато, а широкий шарф очень потерт.
Клетчатые панталоны гостя сидели превосходно, но были опять - таки слишком светлы и как - то слишком узки, как теперь уже перестали носить, -
 
« Панталоны на нем были чрезвычайно какие - то светлые, такие, что никто давно и не носит, клетчатые и из очень тоненькой какой - то материи, смятые снизу и сбившиеся оттого наверх, точно он из них, как маленький мальчик, вырос. » -
 
равно как и мягкая белая пуховая шляпа, -
 
" мягкий белый пух " - мягкий белый снег -
 
которую уже слишком не по сезону притащил с собою гость. » -
« Шапочку вашу наденьте, Алексей Федорович, а я вот картуз возьму – и пойдемте - с. » -
 
Словом, был вид порядочности при весьма слабых карманных средствах. -
 
« Да я уж четыре года не видал таких денег, Господи! » -
 
Похоже было на то, что джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек - помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно, видавший свет и порядочное общество, имевший когда - то связи и сохранивший их, пожалуй, и до сих пор...  -
 
« ...русской пехоты бывший штабс - капитан - с, хоть и посрамленный своими пороками, но все же штабс - капитан. » -

 
« Я беден, но… не скажу, что очень честен, но… обыкновенно в обществе принято за аксиому, что я падший ангел. Ей - богу, не могу представить, каким образом я мог быть когда - нибудь ангелом. Если и был когда, то так давно, что не грешно и забыть. » -

« – Оставь меня, ты стучишь в моем мозгу как неотвязный кошмар, – болезненно простонал Иван, в бессилии пред своим видением, – мне скучно с тобою, невыносимо и мучительно! Я бы много дал, если бы мог прогнать тебя!


Читая эту главу - " Черт. Кошмар Ивана Федоровича " -, я невольно вспоминаю стихотворение С.А.Есенина " Чёрный человек ". Некоторые строфы очень сильно напоминают бред Ивана. Да и чёрт обычно изображается чёрным, и само слово " чёрт " ассоциируется со словом " чёрный ". Не исключаю, что своё стихотворение С.А.Есенин мог написать под влиянием этой главы из романа " Братья Карамазовы ".


С.А.Есенин

Чёрный человек
( отрывки )

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого - то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный…

« Слушай, слушай, —
Бормочет он мне, —
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная…
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где - то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

« Слушай, слушай! —
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится. —
Я не видел, чтоб кто - нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

<...>

« Черный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится ».
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…

…Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И — разбитое зеркало…

1923 г.
   
   
– Повторяю, умерь свои требования, не требуй от меня « всего великого и прекрасного » и увидишь, как мы дружно с тобой уживемся, – внушительно проговорил джентльмен. – Воистину ты злишься на меня за то, что я не явился тебе как - нибудь -

в красном сиянии, « гремя и блистая », с опаленными крыльями, -

могу предположить, что эта фраза - эвфемизм слову " снегирь "... и одновременно - сатана, о чём Иван Алёше скажет: « Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что он просто черт, а не сатана с опаленными крыльями, в громе и блеске. » -
 
а предстал в таком скромном виде. Ты оскорблен, во - первых, в эстетических чувствах твоих, а во - вторых, в гордости: как, дескать, к такому великому человеку мог войти такой пошлый черт? Нет, в тебе таки есть эта романтическая струйка, столь осмеянная еще Белинским. Что делать, молодой человек. » -
 
« Гость говорил, очевидно увлекаясь своим красноречием, все более и более возвышая голос и насмешливо поглядывая на хозяина; но ему не удалось докончить: Иван вдруг схватил со стола стакан и с размаху пустил в оратора.
— Ah, mais c’est te enfin! [ 46 - Ах, но это же глупо, наконец! ( фр. ) ] – воскликнул тот, вскакивая с дивана и смахивая пальцами с себя брызги чаю, – вспомнил Лютерову чернильницу! -
 
по легенде, Мартин Лютер запустил чернильницу в дьявола, когда тот явился его искушать. -
 
Сам же меня считает за сон и кидается стаканами в сон! Это по  - женски! А ведь я так и подозревал, что ты делал только вид, что заткнул свои уши, а ты слушал… В раму окна вдруг раздался со двора твердый и настойчивый стук. Иван Федорович вскочил с дивана.
— Слышишь, лучше отвори, – вскричал гость, – это брат твой Алеша с самым неожиданным и любопытным известием, уж я тебе отвечаю!
— Молчи, обманщик, я прежде тебя знал, что это Алеша, я его предчувствовал, и, уж конечно, он недаром, конечно с « известием »!.. – воскликнул исступленно Иван.— Отопри же, отопри ему. На дворе метель, а он брат твой. Monsieur, sait - il le temps qu’il fait? C’est а ne pas mettre un chien dehors… [ 47 - Известно ли мсье, какая стоит погода? В такую погоду и собаку на двор не выгоняют… ( фр. ) ] -

Стук продолжался. Иван хотел было кинуться к окну; но что - то как бы вдруг связало ему ноги и руки. Изо всех сил он напрягался как бы порвать свои путы, но тщетно. Стук в окно усиливался все больше и громче. Наконец вдруг порвались путы, и Иван Федорович вскочил на диване. Он дико осмотрелся. Обе свечки почти догорели, стакан, который он только что бросил в своего гостя, стоял пред ним на столе, -
 
помнится, Смердяков говорил, что свечку Фёдор Павлович поставил на окно, а на самом деле свечка стояла на столе - получается, свечка на окне - это запущенный в чёрта стакан -
 
а на противоположном диване никого не было. Стук в оконную раму хотя и продолжался настойчиво, но совсем не так громко, как сейчас только мерещилось ему во сне, напротив, очень сдержанно. -

в этом абзаце Иван в аллюзии как бы Фёдор Павлович - его поведение на стук в окно -
   
давайте внимательно посмотрим на последнюю часть бреда Ивана:
Стакан Иван кидает в чёрта - а стакан стоит на столе -
Стук Алёши в окно -
Путы на руках и ногах -
 
всё это - аллюзия того, что говорил Ивану Смердяков об убийстве Фёдора Павловича:
 
« Глядит на меня в окно - то и верит и не верит, а отпереть боится, это уж менят - то боится, думаю. -
 
( путы на руках и ногах Ивана ) -

( — Слышишь, лучше отвори, – вскричал гость, – это брат твой Алеша с самым неожиданным и любопытным известием, уж я тебе отвечаю! ) -
 
И смешно же: вдруг я эти самые знаки вздумал им тогда по раме простучать, что Грушенька, дескать, пришла, при них же в глазах: словам - то как бы не верил, а как знаки я простучал, так тотчас же и побежали дверь отворить. -
 
мы помним, что Дмитрий ночью простучал в окно Фёдора Павловича -
 
Отворили. » -

( Иван Алёше отворяет форточку ) - здесь, в этой сценической аллюзии, важно, что под окном стоит и стучит Алёша -
 

– Это не сон! Нет, клянусь, это был не сон, это все сейчас было! – вскричал Иван Федорович, бросился к окну и отворил форточку. -

в рассказе Смердякова Фёдор Павлович открыл окно -
 

– Алеша, я ведь не велел приходить! – свирепо крикнул он брату. – В двух словах: чего тебе надо? В двух словах, слышишь? -

не исключено, когда Фёдор Павлович под окном увидел Алёшу, он мог что - то подобное сказать. -
 
Если чёрт Ивану предстал во сне белой горячки, то Алёша Ивану предстал наяву - не в белой горячки. Предстал - и сообщил неожиданную новость. Алёша сообщил новость, которая " достойна " чёрта. Алёша как бы реинкарнация чёрта из Иванова бреда.   -

– Час тому назад повесился Смердяков, – ответил со двора Алеша.

– Пройди на крыльцо, сейчас отворю тебе, – сказал Иван и пошел отворять Алеше. » -

не исключено, что Фёдор Павлович открыл дверь Алёши -
 



* « Это он говорил! » *


« Когда же Алеша прибежал вместе с ней в их избу, то застал Смердякова все еще висевшим. На столе лежала записка: « Истребляю свою жизнь своею собственною волей и охотой, чтобы никого не винить ». » -


– Это хорошо, что ты пришел, – проговорил как бы задумчиво Иван и как бы вовсе не слыхав восклицания Алеши. – А ведь я знал, что он повесился.

– От кого же?

– Не знаю от кого. Но я знал. Знал ли я? Да, он мне сказал. Он сейчас еще мне говорил… -

Чёрт Ивану:

« Случай этот недавний и доставил мне много хлопот. Несчастный молодой человек, возвратясь домой, в ту же ночь застрелился; я был при нем неотлучно до последнего момента… » -

так как это бред  Ивана, то в нём всё путается, размывается: застрелился - повесился... -
   
« Всякий узнает, что он смертен весь, без воскресения, и примет смерть гордо и спокойно, как Бог. » -
 
« Ты оскорблен, во - первых, в эстетических чувствах твоих, а во-вторых, в гордости: как, дескать, к такому великому человеку мог войти такой пошлый черт? Нет, в тебе таки есть эта романтическая струйка, столь осмеянная еще Белинским. Что делать, молодой человек. Я вот думал давеча, собираясь к тебе, для шутки предстать в виде отставного действительного статского советника, служившего на Кавказе, со звездой Льва и Солнца на фраке, но решительно побоялся, потому ты избил бы меня только за то, как я смел прицепить на фрак Льва и Солнце, а не прицепил по крайней мере Полярную звезду али Сириуса. И все ты о том, что я глуп. » -

« Я был при том, когда умершее на кресте Слово восходило в небо, неся на персях своих душу распятого одесную разбойника, я слышал радостные взвизги херувимов, поющих и вопиющих: « Осанна », и громовый вопль восторга серафимов, от которого потряслось небо и все мироздание. » -
 
« Иван поднял голову и тихо улыбнулся:

– Он тебя испугался, тебя, голубя. Ты « чистый херувим ». Тебя Дмитрий херувимом зовет. Херувим… Громовый вопль восторга серафимов! Что такое серафим? Может быть, целое созвездие. А может быть, все - то созвездие есть всего только какая - нибудь химическая молекула… Есть созвездие Льва и Солнца, не знаешь ли? » -

« Он самозванец. Он просто черт, дрянной, мелкий черт. Он в баню ходит. Раздень его и наверно отыщешь хвост, длинный, гладкий, как у датской собаки, в аршин длиной, бурый… » -
   
« Одет он был в какой - то коричневый пиджак... » -
 
« Одет был этот господин в темное, весьма плохое, какое - то нанковое пальто, заштопанное и в пятнах. » -
 
« — Вон на том диване, в углу. Ты бы его прогнал. Да ты же его и прогнал: он исчез, как ты явился. -
 
этот чёрт уже убегал от Алёши..., только наяву! -
 
Я люблю твое лицо, Алеша. Знал ли ты, что я люблю твое лицо? А он – это я, Алеша, я сам. Все мое низкое, все мое подлое и презренное! Да, я « романтик », он это подметил… хоть это и клевета. » -
 
а вот что сказал обвинитель Ипполит Кириллович на суде:
 
« Если есть, – сказал он мне ( Ракитин - Ю.Д. ), – который из сыновей более похожий на Федора Павловича по характеру, так это он, Иван Федорович! » -

тогда получается, что Иван как бы Фёдор Павлович в сценической аллюзии - если это так, значит между Алёшей и отцом был какой - то разговор ночью в доме отца до его убийства -

давайте создадим сценическую аллюзию, опустив то, что к этой сцене не имеет отношение. Также добавим то, что Смердяков рассказывал Ивану о якобы своём убийстве барина. На деле, думается, Смердяков мог утром войти в барский дом и увидеть последствия убийства, и его приписать себе. Это тоже аллюзия, только концовки трагедии.
   
итак,
 
Дмитрий стучится в окно спальни Фёдора Павловича. -
В раму окна вдруг раздался... твердый и настойчивый стук. ... вскочил с дивана.
Стук продолжался. ... хотел было кинуться к окну; но что - то как бы вдруг связало ему ноги и руки. Изо всех сил он напрягался как бы порвать свои путы, но тщетно. Стук в окно усиливался все больше и громче. Наконец вдруг порвались путы. Он дико осмотрелся. ... свечка, которую он... поставил на окно, стояла пред ним на столе. Стук в оконную раму хотя и продолжался настойчиво, но совсем не так громко, как сейчас только мерещилось ему во сне, напротив, очень сдержанно.
 
- Слышишь, лучше отвори, – вскричал гость, – это твой... Алеша с самым неожиданным и любопытным известием, уж я тебе отвечаю!

- Это не сон! Нет, клянусь, это был не сон, это все сейчас было! – вскричал... бросился к окну и отворил ...
 
- Алеша, я ведь не велел приходить! – свирепо крикнул он ... - В двух словах: чего тебе надо? В двух словах, слышишь?
 
— Пройди на крыльцо, сейчас отворю тебе, – сказал ... и пошел отворять Алеше.
 
— Это хорошо, что ты пришел, – проговорил как бы задумчиво ... и как бы вовсе не слыхав восклицания Алеши.
 
Я люблю твое лицо, Алеша. Знал ли ты, что я люблю твое лицо?

... вошёл...  <>
Побежал он, подошел к окну, свечку на окно поставил. « Грушенька, кричит, Грушенька, здесь ты? » Сам - то это кричит, а в окно - то нагнуться не хочет, от меня отойти не хочет... Да вон она, говорю ( подошел ... к окну, сам весь высунулся ), вон она в кусте - то, смеется вам, видите? » Поверил вдруг он, так и затрясся, больно уж они влюблены в нее были, да весь и высунулся в окно. ... тут схватил это самое пресс - папье чугунное, на столе у них, фунта три ведь в нем будет, размахнулся, да сзади его в самое темя углом. Не крикнул даже. Только вниз вдруг осел, а в другой раз и в третий. На третьем - то почувствовал, что проломил. Они вдруг навзничь и повалились, лицом кверху, все - то в крови. Осмотрел ...: нет на мне крови, не брызнуло, пресс - папье обтер, положил, за образа сходил, из пакета деньги вынул, а пакет бросил на пол и ленточку эту самую розовую подле. Сошел в сад, весь трясусь. -

      
Книга двенадцатая
 
Судебная ошибка

В романе мы видим послереформенный суд

" Рассмотрение дела окружным судом начиналось с распорядительного заседания. Обвиняемому предъявлялся обвинительный акт и список свидетелей обвинения, обвиняемый объявлял о выбранном им защитнике и вызываемых им свидетелях и экспертах, при этом обвиняемый имел абсолютное право на вызов любых лиц, допрошенных на предварительном следствии. Затем, там где дело слушалось с присяжными, происходило формирование коллегии присяжных

Суд начинался с чтения обвинительного заключения, после чего судья спрашивал обвиняемого, признает ли он себя виновным. В случае положительного ответа суд имел право перейти к заключительным действиям без судебных прений, если против этого не выступили прокурор, присяжные или участвующие в деле лица. Если подсудимый не признавал обвинения, начиналось судебное следствие.

Вначале допрашивались потерпевшие, затем свидетели со стороны обвинения, затем свидетели со стороны защиты. Потерпевшие, родственники потерпевших и подсудимого, наследники подсудимого свидетельствовали не под присягой. Свидетель вначале рассказывал все, что знает по делу, затем ему задавала вопросы вызвавшая его сторона, затем противная, затем суд и присяжные через председателя суда. При противоречиях допускалась очная ставка между свидетелями. Свидетелям можно было предъявлять вещественные и документальные доказательства. Поскольку при представлении доказательств защитой, а также при опросе свидетелей и экспертов, могли появиться сведения, не проверявшиеся при предварительном следствии, защита и обвинение имели право просить об отсрочках и вызове добавочных свидетелей и экспертов для опровержения этих утверждений. Таким образом, представление суду доказательств обвинением и защитой могло повторяться в несколько циклов. После завершения представления сторонами доказательств судебное следствие считалось законченным, и процесс переходил к заключительным действиям.

Заключительная часть процесса начиналась с прений. Вначале с обвинительной речью выступал прокурор; затем следовало выступление гражданского истца ( если таковой имелся ), которому не допускалось затрагивать в речи что - либо, не связанное с его требованием; последним выступал защитник. Стороны имели право в том же порядке еще раз выступить со вторыми речами. После окончания прений подсудимому предоставлялось последнее слово.

Затем судья составлял и объявлял присяжным вопросы. Вопросы были раздельными по каждому отдельному обвиняемому и пункту обвинения. Присяжные должны были установить, имело ли место событие преступления, виновен ли в нем подсудимый, имеются ли обстоятельства, смягчающие или отягчающие вину, просят ли они о снисхождении к подсудимому. После вручения присяжным вопросов судья обращался к ним с заключительным словом, представлявшим собой обширную речь. Судья был обязан объяснить присяжным их обязанности, разъяснить требования закона, в нарушении которого обвиняется подсудимый ( но не предусмотренное наказание ), объяснить требования закона к доказательствам в суде, еще раз кратко изложить дело и резюмировать аргументы, высказанные сторонами. Присяжные совещались в особой комнате без ограничения по времени, вердикт выносился простым большинством голосов, с открытым голосованием; при разделении голосов поровну вердикт выносился в пользу подсудимого.

Вердикт присяжных оглашался в суде. При оправдательном приговоре подсудимый освобождался немедленно. При обвинительном вердикте стороны получали право выступить с речами, посвященными определению наказания, в том же порядке, что и в прениях. Затем суд удалялся на совещание для постановления приговора, резолютивная часть которого объявлялась председательствующим либо немедленно, либо на следующий день; полный приговор затем объявлялся подсудимому в отдельном судебном заседании. Суд имел право сразу же после вынесения присяжными обвинительного вердикта отменить его и передать дело на повторное рассмотрение с новым составом присяжных, такие решения могли постановляться только всем составом суда единогласно и только однократно.

В случае суда без присяжных процедура вынесения приговора была проще: председательствующий составлял аналогичные вопросы для членов суда, суд в совещательной комнате голосовал по вопросам, также вынося решение большинством голосов. При равенстве голосов голос председательствующего решал дело.

В суде с присяжными участникам процесса запрещалось упоминать, к какому наказанию может быть приговорен подсудимый в случае признания его виновным. Эта предосторожность привела к неожиданному результату: юридически неграмотные ( а частью вообще неграмотные ) присяжные обычно представляли себе уголовный закон более суровым, чем он был на самом деле, и были склонны признавать подсудимых невиновными из милосердия, считая наказание слишком тяжелым для преступления.

Суд не имел права присудить осужденного к наказанию ниже нижнего предела, установленного законом, но мог обратиться с ходатайством о том на Высочайшее имя ( к императору  ).

Апелляция была правом всех сторон уголовного процесса, но допускалась лишь на приговоры, постановленные судом без присяжных и сословных представителей. На подачу апелляционной жалобы давалось 2 недели. Апелляционный процесс по процедуре не отличался от суда первой инстанции, но был короче: рассматривалось лишь то, на что именно была принесена жалоба, свидетели вызывались по усмотрению суда. Апелляционный суд, каковым являлась судебная палата, должен был либо подтвердить решение первой инстанции, либо постановить новое решение, самостоятельно разрешив все вопросы; отмена решения и возвращение его на новое рассмотрение не допускались.

Кассационные жалобы в Кассационный департамент Сената подавались осужденными, прокурорами и гражданскими истцами в уголовных делах на все приговоры, но могли касаться лишь формальных нарушений закона судом, не затрагивая существо дела. Кассационная инстанция могла только отменить приговор полностью и направить дело на повторное рассмотрение другим составом суда. В редчайших случаях ( лицо, за убийство которого осужден жалобщик, оказалось живым и т. п. ) кассационные жалобы могли приноситься и в связи с вновь открывшимися обстоятельствами дела.

Судебные слушания были открытыми, закрытый суд допускался только для дел о богохульстве и сексуальных преступлений, и только на время судебных прений.

" В части уголовного судопроизводства принципы реформы были также следующими:

отделение следствия от полицейского дознания, процессуальная независимость следствия;

поддержание обвинения в суде прокуратурой, обособленной от суда;

суд присяжных для обвиняемых в преступлениях средней и большой тяжести;

предание суду обвиняемых в тяжких преступлениях как отдельное судебное действие;

право подсудимого на оспаривание в судебном заседании любых доказательств, представленных следствием, в том числе и право повторно опросить в суде свидетелей и экспертов;

невозможность пересмотра вступившего в силу приговора при открытии новых обстоятельств, указывающих на виновность подсудимого;

вынесение только обвинительного либо оправдательного приговора, упразднение приговоров « об оставлении в подозрении »

Основные принципы, положенные в основу судебной реформы, были следующими:

полное отделение судебной власти от административной;

процессуальная независимость судей;

единый суд для всех сословий (кроме крестьянского суда по мельчайшим делам);

гласность судопроизводства;

устный и состязательный характер судопроизводства;

право сторон и подсудимых на защиту в суде, право на представление в суде корпорированным адвокатом;

открытость для сторон и подсудимых всех доказательств, выдвигаемых против них;

ограничение рассмотрения дела по существу двумя инстанциями, первой и апелляционной ( для судов присяжных и для мельчайших дел — одной инстанцией );

право сторон и осужденных на подачу кассационной жалобы;

единство кассационной инстанции и кассационной практики;

упразднение ревизионного ( без жалоб сторон и протеста прокурора ) пересмотра дел вышестоящей инстанцией;

решение дела на основании внутреннего убеждения судей или присяжных, без принятия любого рода доказательств за заведомую истину;

передача менее значимых дел мировым судам, а более значимых — общим судам; подсудность гражданских дел определялась по сумме иска, уголовных — по тяжести возможного наказания.

В части уголовного судопроизводства принципы реформы были также следующими:

отделение следствия от полицейского дознания, процессуальная независимость следствия;

поддержание обвинения в суде прокуратурой, обособленной от суда;

суд присяжных для обвиняемых в преступлениях средней и большой тяжести;

предание суду обвиняемых в тяжких преступлениях как отдельное судебное действие;

право подсудимого на оспаривание в судебном заседании любых доказательств, представленных следствием, в том числе и право повторно опросить в суде свидетелей и экспертов;

невозможность пересмотра вступившего в силу приговора при открытии новых обстоятельств, указывающих на виновность подсудимого;

вынесение только обвинительного либо оправдательного приговора, упразднение приговоров « об оставлении в подозрении »
( Википедия  )


   
* Роковой день *


« На другой день после описанных мною событий, в десять часов утра, открылось заседание нашего окружного суда и начался суд над Дмитрием Карамазовым. » -
 
« Но что особенно поразило, это – внезапная выходка Мити: только что донесли о Смердякове, как вдруг он со своего места воскликнул на всю залу:

— Собаке собачья смерть! » -

« – Подсудимый, признаете ли вы себя виновным?

Митя вдруг встал с места:

– Признаю себя виновным в пьянстве и разврате, – воскликнул он каким - то опять - таки неожиданным, почти исступленным голосом, – в лени и в дебоширстве. Хотел стать навеки честным человеком именно в ту секунду, когда подсекла судьба! Но в смерти старика, врага моего и отца, – не виновен! Но в ограблении его – нет, нет, не виновен, да и не могу быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но не вор! »
 


* Опасные свидетели *
 

Итак, на суд не явились: Миусов, помещик Максимов, Смердяков в виду его смерти. Автор пишет так, что мы понимаем, что он на суде присутствовал. Давайте продолжим список, чтобы понять, кто же рассказывает историю братьев.
Дмитрий под судом, Иван и Алексей, а также Ракитин и Калганов - свидетели, Григорий писать точно не может. Ракитин был на суде изобличён адвокатом в том, что он с Грушенькой договорился, что если он приведёт Алексея в монашеской одежде, то получит от неё 25 рублей. Единственный участник суда без проблем это Калганов. -
 
« Замечу только, что с самых первых минут суда выступила ярко некоторая особая характерность этого « дела », всеми замеченная, именно: необыкновенная сила обвинения сравнительно со средствами, какие имела защита. » -
 
« Мужчины же наиболее интересовались борьбой прокурора и славного Фетюковича. » -

Убеждён, что прототипом Фетюковича явился адвокат В.Д.Спасович. -

" Влади;мир Дани;лович Спасо;вич ( бел. Уладзімір Данілавіч Спасо;віч; пол. W;odzimierz Spasowicz; 16 января 1829, Речица Минской губернии, ныне Гомельской области — 26 октября 1906, Варшава ) — русский [ источник не указан 47 дней ] юрист - правовед, адвокат, польский публицист, критик и историк польской литературы, общественный деятель.

В 1863 году издал « Учебник криминального права », за который ему была присуждена учёная степень доктора права. Один из первых выступил с резкой критикой « Уложения о наказаниях криминальных и исправительных » 1845 года. 31 мая 1866 году в связи с судебной реформой стал адвокатом. Современники отмечают научный подход В. Д. Спасовича к адвокатской работе. Речи Владимира Даниловича отличались строгой композицией, подлинно научным анализом доказательств. Он часто подвергал сомнению и оспаривал сомнительные утверждения экспертов, так как обладал глубокими знаниями во многих специальных дисциплинах ( в частности, в судебной медицине ). В. Д. Спасович всегда уделял огромное внимание предварительной подготовке и не любил экспромтов. Интересно, что, начиная свои речи, В. Д. Спасович немало удивлял ранее незнакомых с его выступлениями слушателей. Вначале он всегда начинал как бы с трудом, чуть ли не заикаясь, но через пару минут оратор преображался и произносил свою речь в полном блеске мысли и формы. Сейчас невозможно сказать, было ли такое начало приёмом ( « работа на контрасте » ) либо органическим свойством Владимира Даниловича, однако в конце речей аудитория всегда была покорена. Речи В. Д. Спасовича ценили его коллеги. Анатолий Фёдорович Кони, давая характеристику В. Д. Спасовичу, писал:

В числе многих и многие годы я восхищался его оригинальным, непокорным словом, которое он вбивал, как гвозди, в точно соответствующие им понятия, — любовался его горячими жестами и чудесной архитектурой речи, неотразимая логика которых соперничала с глубокой их психологией и указаниями долгого, основанного на опыте житейского раздумья.

Владимир Спасович сделал значительный вклад в разработку проблем психофизиологии, участвовал в заседаниях и входил в состав Психиатрического общества при Военно - медицинской академии.

Известные дела:

• Дело об убийстве фон Зона
• Нечаевское " дело "

( Википедия )

« Наконец опросы перешли к защитнику, и тот первым делом начал узнавать о пакете, в котором « будто бы » спрятаны были Федором Павловичем три тысячи рублей для « известной особы ». « Видели ли вы его сами – вы, столь многолетне приближенный к вашему барину человек? » Григорий ответил, что не видел, да и не слыхал о таких деньгах вовсе ни от кого, « до самых тех пор, как вот зачали теперь все говорить ». Этот вопрос о пакете Фетюкович со своей стороны тоже предлагал всем, кого мог об этом спросить из свидетелей, с такою же настойчивостью, как и прокурор свой вопрос о разделе имения, и ото всех тоже получал лишь один ответ, что пакета никто не видал, хотя очень многие о нем слышали. Эту настойчивость защитника на этом вопросе все с самого начала заметили. » -

При опросе адвокатом Григория выяснилось, что Григорий выпил в ту ночь стакан водки.
Адвокат усомнился, что Григорий видел отворённую дверь. -

« – Понимаю, слишком понимаю! – воскликнул Фетюкович, как бы сам сконфуженный и как бы стремительно спеша извиниться, – вы, как и всякий другой, могли быть в свою очередь заинтересованы знакомством молодой и красивой женщины, охотно принимавшей к себе цвет здешней молодежи, но… я хотел лишь осведомиться: нам известно, что Светлова -
 
на суде выяснилось, что эта фамилия Грушеньки - Ю.Д.
Раз у ней такая фамилия, значит она светлый падший ангел, потому что в тексте романа не раз проскальзывали у неё черты чёрта, например, сверкание глаз. -
 
месяца два назад чрезвычайно желала познакомиться с младшим Карамазовым, Алексеем Федоровичем, и только за то, чтобы вы привели его к ней, и именно в его тогдашнем монастырском костюме, она пообещала вам выдать двадцать пять рублей, только что вы его к ней приведете. Это, как и известно, состоялось именно в вечер того дня, который закончился трагическою катастрофой, послужившею основанием настоящему делу. Вы привели Алексея Карамазова к госпоже Светловой и – получили вы тогда эти двадцать пять рублей наградных от Светловой, вот что я желал бы от вас услышать? -

мы помним, что Дмитрий перелез через забор и побежал к дому Морозовой, где кухарка Феня сказала, что Грушенька уехала в Мокрое. Это тот самый дом, где находится старая, заросшая кустами, беседка, которую показал Алёше Дмитрий; дом этот соседский, от которого можно добежать или быстро дойти до дома Фёдора Павловича. Интересно, а куда пошли Ракитин и Алёша после того, как Грушенька уехала... -
 
« Помню, не прошло и тут без эпизода со стороны Мити: взбешенный тоном, с каким Ракитин выразился о Грушеньке, он вдруг закричал со своего места: « Бернар! » Когда же председатель, по окончании всего опроса Ракитина, обратился к подсудимому: не желает ли он чего заметить со своей стороны, то Митя зычно крикнул:

– Он у меня, уже у подсудимого, деньги таскал взаймы! Бернар презренный и карьерист, и в Бога не верует, преосвященного надул! » -

– Это была шутка… Я не вижу, почему вас это может интересовать. Я взял для шутки… и чтобы потом отдать…

– Стало быть, взяли. Но ведь не отдали же и до сих пор… или отдали?

– Это пустое… – бормотал Ракитин, – я не могу на этакие вопросы отвечать… Я, конечно, отдам. » -
 
« Но Фетюкович поймал и их в свои тенета: как ни вилял позванный опять Трифон Борисович, а все - таки должен был сознаться, что его колода карт была подменена паном Врублевским своею, а что пан Муссялович, меча банк, передернул карту. Это уже подтвердил Калганов, давая в свою очередь показание, и оба пана удалились с некоторым срамом, даже при смехе публики. »



* Счастье улыбается Мите *


Случилось это вовсе нечаянно даже для самого Алеши. Он вызван был без присяги, и я помню, что к нему все стороны отнеслись с самых первых слов допроса чрезвычайно мягко и симпатично. Видно было, что ему предшествовала добрая слава. Алеша показывал скромно и сдержанно, но в показаниях его явно прорывалась горячая симпатия к несчастному брату. Отвечая по одному вопросу, он очертил характер брата как человека, может быть и неистового, и увлеченного страстями, но тоже и благородного, гордого и великодушного, готового даже на жертву, если б от него потребовали. Сознавался, впрочем, что брат был в последние дни, из - за страсти к Грушеньке, из - за соперничества с отцом, в положении невыносимом. Но он с негодованием отверг даже предположение о том, что брат мог убить с целью грабежа, хотя и сознался, что эти три тысячи обратились в уме Мити в какую - то почти манию, что он считал их за недоданное ему, обманом отца, наследство и что, будучи вовсе некорыстолюбивым, даже не мог заговорить об этих трех тысячах без исступления и бешенства. Про соперничество же двух « особ », как выразился прокурор, то есть Грушеньки и Кати, отвечал уклончиво и даже на один или два вопроса совсем не пожелал отвечать. » -

« – Он говорил мне раз о своей личной ненависти к отцу и что боится, что… в крайнюю минуту… в минуту омерзения… может быть, и мог бы убить его.

– И вы, услышав, поверили тому?

– Боюсь сказать, что поверил. Но я всегда был убежден, что некоторое высшее чувство всегда спасет его в роковую минуту, как и спасло в самом деле, потому что не он убил отца моего, -

" отца моего " - вот эта фраза и громкий голос на всю залу выдаёт сильное волнение Алёши - ведь Фёдор Павлович отец их обоих: Алёши и Дмитрия. -
 
– твердо закончил Алеша громким голосом и на всю залу. Прокурор вздрогнул, как боевой конь, заслышавший трубный сигнал. » -

« – И все же на него указали?

– Я указал со слов брата Дмитрия. Мне еще до допроса рассказали о том, что произошло при аресте его и как он сам показал тогда на Смердякова. Я верю вполне, что брат невиновен. А если убил не он, то…

– То Смердяков? Почему же именно Смердяков? И почему именно вы так окончательно убедились в невиновности вашего брата?

– Я не мог не поверить брату. Я знаю, что он мне не солжет. Я по лицу его видел, что он мне не лжет.

– Только по лицу? В этом все ваши доказательства?

– Более не имею доказательств.

– И о виновности Смердякова тоже не основываетесь ни на малейшем ином доказательстве, кроме лишь слов вашего брата и выражения лица его?

– Да, не имею иного доказательства. » -

Очень слабое показание - понятно, брат брата не станет обвинять на суде, а будет оправдывать, да и Смердякова легко обвинять, ведь он мёртв! -

« Начался допрос Катерины Ивановны. Только что она появилась, в зале пронеслось нечто необыкновенное. Дамы схватились за лорнеты и бинокли, мужчины зашевелились, иные вставали с мест, чтобы лучше видеть. Все утверждали потом, что Митя вдруг побледнел « как платок », только что она вошла. Вся в черном, скромно и почти робко приблизилась она к указанному ей месту. Нельзя было угадать по лицу ее, что она была взволнована, но решимость сверкала в ее темном, сумрачном взгляде. Надо заметить, потом весьма многие утверждали, что она была удивительно хороша собой в ту минуту. Заговорила она тихо, но ясно, на всю залу. Выражалась чрезвычайно спокойно или по крайней мере усиливаясь быть спокойною. Председатель начал вопросы свои осторожно, чрезвычайно почтительно, как бы боясь коснуться « иных струн » и уважая великое несчастие. Но Катерина Ивановна сама, с самых первых слов, твердо объявила на один из предложенных вопросов, что она была помолвленною невестой подсудимого « до тех пор, пока он сам меня не оставил… » – тихо прибавила она. Когда ее спросили о трех тысячах, вверенных Мите для отсылки на почту ее родственникам, она твердо проговорила: « Я дала ему не прямо на почту; я тогда предчувствовала, что ему очень нужны деньги… в ту минуту… Я дала ему эти три тысячи под условием, чтоб он отослал их, если хочет, в течение месяца. Напрасно он так потом себя мучил из - за этого долга… » -
 
« Прокурор не позволил себе ни единого дальнейшего вопроса на эту тему. Фетюкович глубоко поклонился ей. О, он почти торжествовал! Многое было приобретено: человек, отдающий, в благородном порыве, последние пять тысяч, и потом тот же человек, убивающий отца ночью с целью ограбить его на три тысячи, – это было нечто отчасти и несвязуемое. По крайней мере хоть грабеж - то мог теперь устранить Фетюкович. « Дело » вдруг облилось каким - то новым светом. Что - то симпатичное пронеслось в пользу Мити. » -

оказалось, что Ракитин двоюродный брат Грушеньки.-
 
Появился свидетелем Иван Федорович.



* Внезапная катастрофа *
 
« Иван Федорович приблизился как - то удивительно медленно, ни на кого не глядя и опустив даже голову, точно о чем - то нахмуренно соображая. Одет он был безукоризненно, но лицо его, на меня по крайней мере, произвело болезненное впечатление: было в этом лице что - то как бы тронутое землей, что - то похожее на лицо помирающего человека. Глаза были мутны; он поднял их и медленно обвел ими залу.
 
Алеша вдруг вскочил было со своего стула и простонал: ах! Я помню это. Но и это мало кто уловил. -
 
вот что Смердяков сказал Ивану:
« ... если бы Дмитрий Федорович совершили это самое убивство, то, ничего не найдя, или бы убежали - с поспешно, всякого шороху боясь, как и всегда бывает с убивцами... » -



* Трактат о Смердякове *
 
 
« Видите ли, господа присяжные заседатели, в доме Федора Павловича в ночь преступления было и перебывало пять человек: во - первых, сам Федор Павлович, но ведь не он же убил себя, это ясно; во - вторых, слуга его Григорий, но ведь того самого чуть не убили, в - третьих, жена Григория, служанка Марфа Игнатьевна, но представить ее убийцей своего барина просто стыдно. Остаются, стало быть, на виду два человека: подсудимый и Смердяков. Но так как подсудимый уверяет, что убил не он, то, стало быть, должен был убить Смердяков, другого выхода нет, ибо никого другого нельзя найти, никакого другого убийцы не подберешь. Вот, вот, стало быть, откуда произошло это « хитрое » и колоссальное обвинение на несчастного, вчера покончившего с собой идиота! Именно только по тому одному, что другого некого подобрать! Будь хоть тень, хоть подозрение на кого другого, на какое - нибудь шестое лицо, то я убежден, что даже сам подсудимый постыдился бы показать тогда на Смердякова, а показал бы на это шестое лицо, ибо обвинять Смердякова в этом убийстве есть совершенный абсурд. » -

прокурор Ипполит Кириллович, сам того не подозревая, попал в самую точку - было и шестое  лицо:
   
« Шагах в сорока пред ним ( Григорием - Ю.Д.  ) как бы пробегал в темноте человек, очень быстро двигалась какая - то тень. » -

давайте ещё раз вспомним, что в саду было темно ( эта глава так и называется " В темноте " ), поэтому тени от пробегающего в темноте человека не может быть.
" очень быстро двигалась какая - то тень; тень в смысле тёмного силуэта. Вот это и есть шестое лицо! Как мы ещё раньше определили, тень - это Алёша Карамазов! Среди всех перечисленных лиц, кому мог бы ночью открыть дверь Фёдор Павлович, не хватает только Алёши. Вспомним, что Алёша с Ракитиным были в соседском доме у Грушеньки за два часа до роковых событий. -
 
по логике, при перечислении лиц, которые в роковую ночь были при Фёдоре Павловиче, должны были обратить внимание на Алёшу, но почему не обратили... А вот почему, в наше время это назвали бы " человеческий фактор " -
 
« Случилось это вовсе нечаянно даже для самого Алеши. Он вызван был без присяги, и я помню, что к нему все стороны отнеслись с самых первых слов допроса чрезвычайно мягко и симпатично. Видно было, что ему предшествовала добрая слава. Алеша показывал скромно и сдержанно, но в показаниях его явно прорывалась горячая симпатия к несчастному брату. »



* Денег не было. Грабежа не было *


адвокат Фетюкович:
 
« Он ( Дмитрий - Ю.Д. ) мучился, он горевал в ту ночь в Мокром лишь о поверженном старике Григории и молил про себя Бога, чтобы старик встал и очнулся, чтоб удар его был несмертелен и миновала бы казнь за него. Почему не принять такое толкование событий? Какое мы имеем твердое доказательство, что подсудимый нам лжет? А вот труп - то отца, укажут нам тотчас же снова: он выбежал, он не убил, ну так кто же убил старика?

Повторяю, тут вся логика обвинения: кто же убил, как не он? Некого, дескать, поставить вместо него. Господа присяжные заседатели, так ли это? Впрямь ли, действительно ли уж так - таки совсем некого поставить? Мы слышали, как обвинение перечло по пальцам всех бывших и всех перебывавших в ту ночь в этом доме. Нашлось пять человек. Трое из них, я согласен, вполне невменяемы: это сам убитый, старик Григорий и жена его. Остаются, стало быть, подсудимый и Смердяков, и вот обвинитель с пафосом восклицает, что подсудимый потому указывает на Смердякова, что не на кого больше ему указать, что будь тут кто - нибудь шестой, даже призрак какого - либо шестого, то подсудимый сам бы тотчас бросил обвинять Смердякова, устыдившись сего, а показал бы на этого шестого. Но, господа присяжные, почему бы я не мог заключить совершенно обратно? Стоят двое: подсудимый и Смердяков – почему же мне не сказать, что вы обвиняете моего клиента единственно потому, что вам некого обвинять? А некого лишь потому, что вы совершенно предвзято заранее исключили Смердякова из всякого подозрения. » -

предвзято заранее исключили не Смердякова, а Алёшу. Именно он, Алёша, и есть призрак шестого, то есть самого себя. Призрак потому, что он действовал тайно, скрытно ото всех -
 
   
( дальше мой текст  )
 
Он шёл по пыльной дороге между колыхающимися на лёгком ветерке колосьями пшеницы; шёл, не оглядываясь назад, где внизу под холмом вдали виднелся Скотопригоньевск. Шёл, не обращая внимания на стайку ворон, летающих над полем и громко каркающих.

( камера останавливается  )

Дорога впереди делает поворот и исчезает за стеной пшеницы. Он удалялся всё дальше и дальше, пока пшеничное поле не скрыло его за поворотом...

( камера продолжает снимать пустую дорогу; дикторский мужской голос за кадром читает текст  )


Иоанн Златоуст

Диавол был существо уже падшее, то есть, совершившее преступление, и знал, что он потерпел как преступник, и что терпят совершающие преступление. Все преступники терпят одно и тоже. И теперь, ведь, когда мы грешим, грешим как бы слепые, а когда согрешим, тогда видим, что мы сделали. Так, когда кого - нибудь упрекают, говоря: « зачем ты это сделал », обвиняемый ссылается на свою невменяемость, говоря: « поистине, я не ведал, что делал », не потому, чтобы он был слеп, а потому, что во время греха потемняется ум, всецело уходит в дело и бывает во время совершения поступка слеп. Вслед затем он в своей совести видит, что сделал. Представлю это на примере. Проникает кто - нибудь в дом с целью грабежа; он входит как бы слепой, не помышляет ни о том, что его кто - нибудь может встретить, поймать, ни о страхе пред судьями, ни об угрожающей опасности; он ослеплен недугом. Когда он войдет, когда похитит, когда уйдет с краденым, то, хоть и никого нет, исполняется страхом, чувствует, что сделал, и думает, что если начнут расследовать, узнают чье дело это преступление. О чем он не помышлял во время дела, о том думает после его совершения.



Октябрь 2024 г. - Январь 2025 г.
Санкт - Петербург


Другие произведения:  http://stihi.ru/avtor/d223yu