Степной волк

Я чувствую боль.
У меня под мостом живет тролль.
Простите, что потерял контроль...
Простите, но снова начался алкоголь.

«Это твои проблемы.
Давай, напиши поэмы!»
У меня в сознании пробелы.
Эти пробелы, как стрелы.
На карте одни пятна белые.
В графе «о себе» стоит жирный прочерк.
Бог создал меня
и у него отвратительный почерк.
Алкоголь срывает замки.
Надежды бесплодны.
Мои звери свободны.
Бегут наперегонки.
Врываются в ночь.
Разум, изыди прочь!
Но даже алкоголь
Не может
Мне помочь.
Звери пляшут с Вакхом.
Все, что мучило, станет прахом.
Сколь ни были бы горьки воды Мерры,
Моя горечь не знает меры.
А в душе дыра.
Черепов гора.
Боли апофеоз.
Темная пора.
Жизнь доводит до слез.
Ведь я пью, чтобы не сломать тебе нос.
«Я не хочу быть, как ты.
Вечно стоять у черты.
Неудачник. Жалкий алкаш.
У тебя заметны отцовские черты.
Иди-ка работать на «Моссельмаш».
Ты живешь с матерью в двадцать один.
Большего, чем ты, добился Рин Тин Тин!»

«Даже с нами все равно ты пил.
Ты инфантил!
И я не знаю, как у матери на тебя хватает сил.
Уважай свою мать.
Уважай свою мать.
Уважай свою мать.
Ты должен хоть кем-то стать!»
«Что ты будешь делать, когда я буду старой?»
Буду шляться по барам.
Буду выть и метаться свирепым волчарой.
Искать стану божьей кары.
Может, предамся блуду,
Может, вовсе уже не буду…
Тысяча первый запоротый шанс
После тысячи шансов.
За ренессансом идет декаданс —
Нужно запить это тысячей шнапсов.
Вина на шею села и ножки свесила,
Сегодня нам будет весело.
Сегодня будут танцы.

Иисус или Иуда?
Выйду к простому люду,
Предам себя самосуду!
У меня не берут интервью,
Не смогу я сыграть пророка Илью...
И безмолвна гора Синай,
Как ты к ней ни взывай,
Я скажу одну галиматью…
Вы спросили, почему я пью?
Потому что иначе я себя убью.
Я шастал десять лет по больницам,
Чтобы в итоге попросту спиться.
Разум — темный чулан,
А ключей от него нету.
Сто бессонных ночей,
Я как Уран.
Мне бы поближе к свету.
Прошел легион врачей,
Но они не знали,
Чем отличается улыбка от оскала.
Я слушал их! Пока поздно не стало.
Я разбил все, как ту тарелку,
Что вырвал из материнских рук.
Не излечит сам Асклепий,
Как бы ни был великолепен!
Я даже не знал, что все это недуг!
Я боялся пророчества.
И отчаянно прижимался к плечу друга.
Я бежал от одиночества.
Но не знал, что это бег по кругу.
Я разгневал своих богов,
Они бросили меня в ров
С крокодилами!
Ступай-ка к Аиду
И не жди панихиду
Под паникадилами.
У меня разрывы в сознании.
Слева — горе, а справа — мания!
Степной волк по лесу рыщет…
Я полжизни,
Как Всевышний в герметизме,
Создаю свои отражения.
Презирая эти творения,
В том числе этот стих.
Не имея ничего, кроме них.
Я плохой отец.
Но Господь не лучше, ведь он не простил Адама.
Я всего лишь глупец.
Но не стал бы делать людей, ведь они просто куча хлама!
Вы еще не почуяли всего ералаша?
О! Вы бы сдохли с таким папашей.
Вы спросили: как хватает сил?..
Я слижу даже пятно рома, которое пролил.
Борис Рыжий.
Чижик-пыжик,
Где ты был?
На Онежской водку пил.
Выпил раз и выпил два ;
И стою уже едва.
Буду век тебя любить,
Постараюсь не забыть.
А как стану забывать,
Выпью водочки опять,
Обратится время вспять...
Ты все время так орешь,
Но никто не помер!
Нам уже всем невтерпеж,
Скоро дохлый номер?
Пишешь об одном и том же.
Даже бог здесь не поможет.
Вы прогоните меня, как стаю чертей!
К вам пришел многострадальный Одиссей.
Все мои мучения нелепы.
Люди видят боль — но они к ней слепы.
Вы спросили, почему я пью?
Чтобы мне не сочинять стихи беззубые.
Я не поп, не капеллан и аббатиса,
Так что пусть как павиан,
Резвится безумие Диониса!
Никогда так не напишут трезвые умы,
Ведь они смирны, покойны и немы,
У меня здесь ритуал магический,
А у них отсутствует искра!
Потому что это мозг лимбический,
А то — префронтальная кора!
Эй, вот вам Книга Иова!
Ну же, дайте мне слово!
Жизнь тяжелее пуда.
Жизнь не будет мне рада.
И я никогда не буду
Таким, как ей надо.
Изрежь же запястья
В поисках счастья!
Жизнь снизошла до тщеты,
Давно похоронил мечты
На кладбище
Домашних животных.
Последнее их пристанище
Где-то среди масс рвотных.
Они оживают лишь для того,
Чтобы причинить боль.
Не зная, что нет ничего,
Жила и мечтала Ассоль.
Глаза свои щурю усталые,
Сонные.
И паруса уж давно не алые,
А картонные.
Я снова потерялся в море,
Летал я, не зная, что вскоре,
Отдамся горю сухопарому,
Не знал,
Что пойдет все по-старому.
Я не учусь на ошибках.
Да и поэт я не шибко.
Мне закурить бы шипку...
Я потерял Пенелопу...
Потом ослепил циклопа
И он призвал Посейдона,
Сними-ка, пацан, корону.
Он жаждет расплаты за грех,
И, потерявши товарищей всех,
Я поздно вернусь домой.
Разруха и крах.
Пожалуйста, Вакх!
Удуши в виноградном плюще.
Я окружен водой.
И думаю сам не свой:
А есть ли мой дом вообще?
Нужна мне лишь капелька ласки,
Как Генри Чинаски.
На всех глядит с опаской
Степной волк.
Выйдет ли из него толк?
Сможет ли он побороть это?
Собачий вой — плохая примета...
Вечный недоросль. Фонвизин.
До костей болезнью изгрызен.
Устал гадать я, почему.
Решил, что лучше одному
Больному быть уму.
Качает головой архангел Гавриэль.
Я присосусь к вам прямо сейчас!
До дна выпью вас, словно дешевый эль,
Останетесь рядом — буду как паразит,
И вы увидите то, что вас поразит!
Я бросаюсь на стены,
Как будто они виноваты.
И царапаю вены,
Сам себя покрывая матом.
Але-оп!
Здесь великий потоп
И Книга Еноха.
Все теперь слушайте, как мне плохо!
Тут бессилен даже морфий.
Мысли, словно ксеноморфы…
Никому нет дела.
Никому нет дела.
Никому нет дела.
Пока они не найдут мое тело.
А психиатр Вова
Меня послушает снова.
Поймет он, что все хреново.
Крошка-сын к нему пришел
И сказала кроха:
«Пить не буду клопиксол,
Пусть все будет плохо!»

Самая вредная из привычек —
Это счастье внутри кавычек.
Помоги. Ведь я чувствую слишком много!
Быть «пограничником» — крайне убого.
Ведь я, словно спичка…
И нас таких много.
Моя голова — это кабала,
У меня, как опухоли, чувства,
Атакуют эмоции, но спят антитела!
Вы спросили, сколько стоит искусство?
Психика выйдет намного дешевле.
Ведь издревле во всемирном борделе
Недолго живут менестрели,
От тоски прозябая во хмеле.
Тут случилась нелепая драма:
У меня фаворита есть два
И без них я живой едва.
Они мне, как папа и мама!
«Фаворит!» — это демон во мне говорит.
Он тебя выбрал, он жаждет,
он хочет, эгоистично, порочно!
Дайте мне это и дайте срочно!
Я хочу быть с тобой,
Но пинаю его ногой
И хватаю за глотку,
Чтобы он замолчал.
Демон затихает кротко.
Он лежит, он сражен наповал…
Но ведь голод не тетка!
Демон спит, спит, спит.
Но он бдит, бдит, бдит.
И бормочет во сне: «Фаворит».

Я из неправильных пчел.
Король перед вами гол.
Он выпил давно весь этил.
И этот король, несмотря на всю боль,
Лишь перед вами так мил!
Одним — отпущенья козел,
А вам — мазохист-богомол.
Слева — депакин, справа — литий.
Я нашел родителей!
Но вы мне не няньки…
Вы не обязаны любить эти останки.
И я должен в лоб вбить седьмую пядь,
Чтобы как-то это понять.
Прошу, полюбите меня!
Страдаю день ото дня.
Я ведь хороший,
Пусть и с совсем тонкой кожей.
Просто я сирота-мамонтенок…
Говорю так из ваших печенок.
Я придумал себе фаворитов
И боюсь их, точно метеоритов.
Невезучее средоточие патологий…
Я пред вами, как великомученик Георгий!
А вы мои боги!
Говорю без прикрас.
Если надо — буду целовать вам ноги!
Если надо — умру за вас!
Глаза у зверей сверкают впотьмах,
И руку мою водит черт,
Пока я пишу этюд в багровых тонах
И решаю жизнь, как сканворд.
Я хочу быть, как все,
Но застрял в кровавом колесе.
Колесе Сансары.
Оно вертится, словно циркуль,
Человек в нем размером с пикуль!
Аваддон перерезал всех мужей Сарры.
У смерти длинные руки!
Колесо — это Молох и цикл,
А жизнь только трюки на мотоцикле.
Я хочу радости и боюсь боли!
Я охрип, пока выл от своей волчьей доли!
Я вам такие спою увертюры...
Боль! Останься где-нибудь вдали.
У собачки заболи, у кошечки заболи, а у Юры...
Да когда же у Юры болеть перестанет?!
Готовьте зимой петлю, а не сани.
Хорошо ловится рыбка-бананка…
Лучше не показывай душевную изнанку.

Я плохого не хочу,
но так вышло: я злодей,
Уроженец Лихолесья.
И такой бестии
Не нужны гастрономы,
Покуда есть гномы!
Я много давал, но жало мое — кинжал,
Я жвалами их зажевал, сжав лапами восемью,
Как кутью.
И я давал больше — чтобы больше пожрать.
Спасет теперь только Святой Никола!
За мною самим явилась бесовская рать,
Ей-богу, татаро-монголы!

Попробуй пройди через десять сфирот!
Для отпрыска Евы
Изгнанье — вечный удел,
С древа познанья плод
слишком поздно поспел,
Вещал мне премудрый змий:
«Ты только себя не убий».
Вещал мне зеленый змий:
«Исследуй глубь небытий».
Я хочу дружить — но у друга право вето.
Нет звонка и нет ответа.
Немного едет крыша.
Полковнику никто не пишет.
Полковника никто не ждет.
Полковник еле дышит.
Полковник в одиночку
встречает Новый год.
Полковник много пьет...
Ведь банка пива тоже
в своем роде звездолет.

Я храню бумажные розочки
От его подруги,
Ведь это связь с ним.
У меня на сердце бороздочки.
Как ягнята, все молчим…
Даже не сказать о своем недуге.
Чудовищу вновь подарили розы…
Похороните уже в новогодней мимозе.
К тебе привязался голодный пес.
Да ты от меня еле ноги унес!
Ведь то был не просто пес — Гарм.
В какой напортачил я из своих карм?!
Самый хреновый друг.
Моя одержимость вызывает испуг.
Я как в анекдоте:
Жесты, в блокноте помарки,
Стихи (надеюсь, что стоящие),
Протесты, подарки,
Вопли о помощи,
И прочая дребедень, и жажда внимания…
Знаю: я просто тень на периферии вашего сознания.
Но с завидным рвением мелькаю так,
Чтобы вы видели боковым зрением,
Как меня мучат темные слуги.
Я так сильно нуждаюсь в отце...
И друге.
А не в мрачном жнеце и его плуге!

Внутри долбит набатом.
В жизни давно нету радости,
А в календаре — смысла.
Но градусы, как и даты
— всего лишь числа.
Двадцать один или двадцать четыре,
Джин или, может быть, ягермейстер,
Выпил вчера — и черт плавал в сортире.
Магия! Но говорю с вами честно,
Сам видел!
Я приласкал его, не обидел...
Звери насытились кровушкой гения,
Они все давно пьяны.
Только не бросай в терновый куст!
Хоть слова мои давно уж из уст
Летят, как воробушки.
Это заметил еще до тебя кое-кто. Раньше.
Я, как говорила Алиса: «Все страньше и страньше...»
На пограничье, как биссектриса,
И боюсь показывать это, ведь оно тоже
Жест, подарок, жажда внимания, вопль...
Боже! Врежьте мне уже по роже.
Про меня те «Записки» сочинил Гоголь!
Я упал в ваших глазах, как рубль!
Девальвация репутации,
Я молю: дайте мне еще дубль,
Но не знаю, смогу ли подняться.
Маленький гремлин.
Засохший бутончик.
Я закопан в землю.
Как Япончик.
Настанет одинокий Новый год.
Я буду синий и злой, как Гринч,
Ведь упустил свой золотой снитч.

Может, они оттают?..
Степные волки нуждаются в стае...
Я пойду к доктору,
Ну или к портеру.
Чтобы случилось новогоднее чудо.
Нет, чудо-юдо. Сегодня тебе будет худо.
Я смеялся, и всем было весело, ведь я смеялся за всех,
Но мой идиотский смех
Вливался в их глотки и приносил безумие, как вино,
Клоун сам был безумен. Как в книге «Оно».
Мы стали задыхаться от моих неуместных шуток.
Я зависим, я юродивый ублюдок
И постоянный клиент круглосуток.
Тут крамола на крамоле,
Мне быть здоровым не суждено.
Так я понял, что болен.
И что это уже несмешно.
Пой же, пой, на проклятой гитаре...
Захлебнуться бы в этом угаре!
Задохнуться б в своем перегаре...
У моего друга живут кошки.
У меня мысли, как хлебные крошки...
Он говорил, что не такой.
Но все люди одинаковые,
Как головки маковые,
Когда не знают, что с тобой.
Баба с возу — и легче обозу.
И при очередном психозе.
Я был слишком настырен.
Держи теперь карман шире!
Я говорю: жизнь — это бой.
Слева — гладиатор.
Справа — велоцираптор.
Я нашел друга, но то Пиррова победа.
Что впереди — не скажет ауспиций.
У полоумного с безумием беседа подлунная.
Пусть меня, как и Пирра, убьет черепицей.
Я устал.
Я устал…
Я устал так, что опять устрою скандал.
«Шизофреник!» — мне сказали.
Шизофреник, от тебя устали.
Если будет много углерода в стали,
То получится чугун.
А чугун-то хрупок.
И чугунные мозги способны на проступок.
Говорили: «Души в творчестве не нужно!»
Важно, чтобы рифмы были все радушны и послушны.
Важно нам тебя читать за капучино, а не после водки.
Важно, чтобы было чинно,
Как на похоронах английской королевы.
О, писаки-самородки!
Эй, поэты без души! Нет души — есть чрево!
Минет пара лет. Вас запомнят? Где вы?
Ваша масса так инертна,
Знаю, смертен человек,
Смертен был даже генсек,
Но душа бессмертна!
В вашем творчестве сюжет...
Но души-то нет.
Я собрал труппу,
В ней актеры — трупы.
Звери взаперти.
Рвутся напролом.
Ужас во плоти.
Хочешь стать творцом?
Сперва заплати.
У моих расстройств тут брат за брата,
Честно говорю, ребята,
Всякая неприличность
В приступах меланхолии
Это не я — это пограничная личность
На диете из хрена без соли!
Я хочу творить, но лишь вытворяю!
Дряхлый степной волк просто ищет стаю...