Неделя доброты, Первый элемент Грязь. Макс Эрнст

Грязь - проводы жизни в семи элементах,
И первый проложеный путь рудника,
Из темных алмазов, где моют календы,
В воскресные дни с помощью языка.
Те самые грязные спящие дети,
Людского ли рода, ли рода зверья,
Что днями в постели потеют на месте,
Но чистят постель, не меняя белья.
Их львиные морды, кресты и погоны,
На женскую грудь взгляд сквозь тяжесть зеркал,
Цепями прикованы руки бурбонов,
А обе ноги носят полный бокал.
Квартет ядер пушечных зрит как цветенье,
С усатым лицом, превращается в шар,
Пока господ двое - маркиз  и священник,
Следят, как-бы честь их никто не украл.
Под свет фонарей над прощальным мостом,
И бег облаков, что не хочет прощаться,
Мой милый приятель - бесстрашный содом,
Лампадку в пол тоны одним держит пальцем.
Огонь её блещет как звук медальона,
Под запах манящий цветущих кустов,
С которых, умершей овечке с поклоном,
Срывать те белесые розы готов.
Под дивную дудочку смело танцуя,
Венера без меха, на старости лет,
Кобыла как сильная, гордо гарцует,
Не видя обёртки австрийских конфет.
Её сердце скрыто от чьих-то соблазнов,
Что душат друг друга за время и кровь,
А с ними слова: "Милый, будь со мной ласков",
В столе бильярдном хоронят любовь.
Висит в кухне люстра - замерзшее тело,
Внизу, на полу, где отныне есть ад,
Прекрасная женщина каменно млела,
О ней написал в Валь-де-Марн сам де Сад.
И поезд нескорый с окном в бесконечность,
Страдальцев троих погружая в дурман,
Которым отныне платить стало нечем,
Встал, будто прибитый Святой Себастьян.
Невольной собаке зелёное сердце,
Графине - алмазы, правителю - мрак,
Рубинов среди нигилизм Европейцев,
Из каждого сделал невольных собак.
И тоги со светлыми косами вьются,
С мечом шевалье из костей и хряща,
На шлеме перо с чистым воздухом бьются,
Причину для грязи заветной ища.