Посвящается г. Фурманову

В ту пору, где собачки – Жучки.
Дешёвые сандалии на липучках,
и миску с молоком прокисшим,
над нею с запахом нависшим.

Был знойный день, палило солнце.
У дома жизнь вовсю кипела,
и клумба шин цветных с оконца
цветами радуги созрела.

Один снуёт, дымя махоркой,
от Примы табачок плевал;
А на скамье мужчина грузный
сжимает Беломорканал.

Старушки кажутся родными,
платки завязаны умело.
Стучат протезами зубными,
соседка снова приболела.

Мужчин недельные турниры,
будь карты или в домино.
Под лавкой, окромя пакетов,
«Три топора» (не казино).

И женщина средь шума проскользнула.
Халат в горошек помню до сих пор.
Через турник перетянула
хлопушкой выбивать ковёр.

А мы с дедулей за компотом
в подвал, где чувствовал озноб.
Клаустрофобия ничто нам,
из тёмных поворотов грот.

Сквозь запах плесени, бетона,
услышав крики управдома,
по лестнице обратно в свет,
где ржавый ждал велосипед.

Пора домой, готов обед.
Я впереди, а сзади дед.
Картину жизни смог навеять
двор на Мичурина, дом 9.