Война. Февраль

Война

Волосянка соцсетей,
Приблатненность циферблатов
Да колючая метель,
Аты баты шли солдаты.

А в карманах клок овцы
Нет ни выходных, ни буден,
Я молюсь за вас бойцы,
Пусть ваш труд не будет труден.

Всё, что есть отдам за вас,
Буду насыщаться брюквой
Из черняшки делать квас,
Выводить в тетрадке буквы.

Роскошь празднует войну,
Сити выгибает выи.
Чуждую неся вину,
С улиц  убывают молодые.
1.2.25.
Спазм

От ржавых пальцев гортанных спазм
Я окна в избе занавесила,
Слезится луны лупоглазый глаз,
А мне на душе будто весело.

Мотив заведу на  есенинский звук.
Подброшу в голландку дровишек,
Отныне в избе моей меньше двух,
Пойди догадайся, как вышло.

Поставлю котенку железную миску,
Теперь за него боюсь.
Предупреждал же безумных Бисмарк,
Чтоб не ходили на Русь.
2.2.25ю
Дни

Мы не забудем эти дни израненные-
Трёп телевизора, поля кровавые.
И сводки, сводки в ночь и ранью
То родником, а то отравою.

Мой друг погиб под Часов яром,
Который строил его дед-
На энтузиазме почти даром,
Тому назад десятки лет.

Мемориальную таблицу
Хотели на избу прибить -
Она не плачет только злится, -
"Не попущу, не может быть."

Не верьте, Ксения Петровна,
Земля проснется по весне,
Я наколю на зиму дров вам,
У Бога живы все...
3.2.25.
Ватники

испугались под небесами выжженными
нас, азиатов - гуннов диких
в ватниках от времени рыжих
святых почитающих лики.

выковыряли вас из укреплений устрицами
почившие на свастике
мы шагаем бывшими улицами
стирая с карты вас ластиком.
4.2.2.
Сутолока

Обрусевшие тексты латинские
над Невой в переводе на русский,
там шагали верстАми неблизкими
пили горькую без закуски.

Золоченый готический почерк
улиц длинных, домов -колодцев,
вод нечистых, как правило. сточных.
там и рыбка почти не ловится.

Царь из бронзы, прозванный медным,
тень двенадцати убийц,
бледность Невским спешащих лиц,
надышавшихся выхлопом вредным.

Петербург, петербург, я еще не хочу умирать
на болотах твои подвалов,
средь расчерченных точно каналов
воссоздать не дано по анналам
затонувшую в Мойке прогулку
и твой взгляд сквозь музейную сутолоку.
5.2.25.
Пепелище

В небе месяц щерится
 боли аллегория,
уезжаю к морю я
с чайкой криком мериться.

Глыбы небоскрёбов
с дымом улетучатся,
из разверзлой злобы
что-нибудь получится.

Гений и злодейство  -
вещи несовместные,
отдавала девство
уркаганам местным.

Уползу за  пядью пядь
В самотканом  рубище,
буду жить нелюбящей,
ворковать, не воровать.

Прям на капище -жилище
я построю, пепелище*,
насажу на осень астры ,
станет жизнь  прекрасной.

*Пепелище - здесь родной дом.
 6.2.25.
Сказуемое

За окном лучи, как заточенные
Остро целятся в зеркала,
Всё кончается многоточием
Для двоих земля мала.

Чем бить лоб об оконную раму,
Вслушиваться в безответный зуммер,
Лучше - к подлежащему под камень
К несказанным сказуемым
7.2.25.

Мушмула

Всё опрастаны осины
Тянут веток канитель
Помолюсь опять за сына
Заметет избу метель.

Можно жизнь переиначить
Смыться к спелой мушмуле,
На тревогу не батрачить
По - над морем на скале
8.2.25.
Юнгштурмовка

По городам все обновки
По подвалам дикие вепри,
Бабушка в юнгштурмовке
Унесенная ветром.

Ты горе пила неразбавленным
Не подсоленным не подслащенной
Эпохой что птаха удавленная,
Пытками оснащённой.

Глаз не бывало синее
Более русых косиц-
Мертвенно бледнею
Среди незнакомых лиц

И только сосна цепляется
За небо, что ты посадила
Звезда ледяная пялится
На общую могилу.
9.2.25.

На отшибе
Изворотливы, обидчивы ошибки.
Ну, а правда, пямодушье - на отшибе,
Полетело прямо  небесами
Над дремучими и дикими лесами.

Опустилось, крылья намочило
В луже мутной, вязкой и чернильной.
И в ковчеге с вечной течью
Захлебнулось прямой речью.

А ошибки сало жрут в впотьмах,
Крыльев запрещая взмах,
Да в доносах искажают почерк,
Истребляя прямоту пророчеств.
10.2.25.

Башня
Казалось вечно будем жить у Волги,
где тучи рвутся не по шву над головой,
и пес после купанья волглый
идет, вдруг похудев, за мной.

Звенит пустыми вёдрами молодка
с румяной пластовской улыбкой,
мужик спешит добавить водки,
завяленной закусывая рыбкой.
 
Не ведали, что все не бесконечно,
и время тешится кукушкой важно,
и волоком его сплавляют воды,
и кончится оно однажды.

И помутнеют в доме зеркала,
исчезнут  отраженья наши,
и вместо звонкого приречного села
построят до Венеры башню.
11.2.25.

Без лести
Был предан мне без лести,
Ступни дыханьем согревал,
Читал стихи в подъезде
И ночевать шел на вокзал.
Нёс свечку негасимую
Туда, где пахло псиной.
Иглу еловую искал в сугробе,
Мёл паперть на подворье.
И сам себя угробил,
Связавшись с вором.
А в Питере  Растрелли с Монферраном
Нашли тебя усопшим утром рано.
12.2.25.

Другая
А там на перекрестие дорог
Цветет в пыли весной шиповник,
А в феврале светил  Единорог -
По Сириусу его знал любовник.

Снегирь там крестиком следов
Крестил заснеженную тропку,
И уносило к небу пробку
Шампанского под звёздный кров.

Бежала в валенках лугами,
Теряя валенок с ноги в капроне...
Теперь с тобой там бегает другая,
а, впрочем, ничего не помню.
13.2.25.

Яблоко
Бешенным огурцом увиты запястья,
Сквозь рёбра продирается лопух,
Оставлены ныне земные ненастья -
Несется свободный Дух.

То удаляясь, то ближе к  Раю
Кидает его через Ноосферу,
То ль Ангел, то ль рокер вдали лабает,
Вступая в нездешнюю Эру.

Главное, не теряться в догадках-
Без сапог непроходимой чащобы,
Не обольстится яблоком от Гада,
Не надкусить его снова что бы.
14.2.25.

Морфемы
Кто-то главный навялил мне жизнь-
Оказалась - комедия в лицах,
Рельс мелькающих жесть
Меж несхожих столиц,

И летит мне в глаза,
Не прощаясь, береза опавшая,
И колючкою нерва стезя-
Примороженная, приукрашенная...

Корень, суффикс - смешались морфемы,
Масок смазанных злая в оскале игра,
Морфий в вену впускает дилемма-
Ждать тебя или бросить надежу пора?

15.2.25.

Курные избы
Я стерегусь  злословья,
И каждому  противопоставлю курные избы,
Наличники невиданной резьбы,
Рождённые любовью.

Им даром ничего  на свете не дается,
Нет сметы на изыски ремесла,
Но систолы работа бьется,
Удар непредсказуемый весла.

Играющего с отражением берёз,
В речной палитре
На берегу родное стадо коз
И пастушок, что рыбу ловит ситом.
16.2.25.

Сквозняки эпох
Всю синеву впитали радужки
Твои на льду Чистых прудов,
Ты разлюбил меня, ну, надо же
Меня, ведомую рифмованной рудой-

Души лохматой рудокопки
Нельзя коснуться, не поранясь,
Залей глаза привычной стопкой,
Голодным алкашам на зависть.

Ступаешь гулким переулком
На сквозняках, на сквозняках
Эпох крушений и посулов
С татуировкой на руках.
17.2.25.

Рога
Бьют дожди по обочьям,
По бревенчатым стенам,
В мой предел сокровенный
Беспощадною ночью.

Не встречаться нам больше,
Навсегда уреклись,
Наш цветник давно скошен,
Где там даль,где здесь близь.

Я сожгу календарь-
Зачитала до дыр,
Выпью стопку воды,
Заряжу свой винтарь.

И пойду по лугам,
Напитавшимся вдосталь,
Лось там сбросил рога,
Да  любви моей остов.
18.2.25.

Взаперти
И неба лакомый кусок
Гром молнии  сулил.
Ядро нащупать между строк
Не стало мне чернил.

Вдруг вспыхнул за окошком дуб,
Что Пушкина видал,
И черный дым окутал сруб,
Будто шедевр вандал.

Бежать иль пятиться назад -
Мы не решили с псом,
А гром был мрачен и весом,
Входил будто в азарт.

И несся алый добрый конь
Вокруг земного круга,
Вставала грива как огонь,
Разорвана подпруга.

Где спрятаться, куда идти?-
К иконам -на коленях,
Стоять в надежде, взаперти,
Под благодатной сенью.
19.2.25.

Ной и Лот
Препоясано соцсетью
Прошлое тысячелетье -

К койке крашенной в психушке,
К лагерям гулажьим,
Где забрал ты мою душу
В полюбовном раже.

А поля, поля всё те же,
Роща вся заснеженная,
И луна все та же брезжит
Над зимой медвежьей.

Где-то ищут жизни новой
Содом и Гоморра,
Увязают в жарких спорах,
Гонят Лота с Ноем.
20.2.25.

Строка
Дай мне пригубить рифм созвучья,
Устала я от трепов праздных ,
Они смоковницы бесплодной сучьев
Вроде, вегетарьянской казни.

Мне б незатертых полстроки
Как свежий золотой ледок,
Под солнцем снежным у реки -
Поэзии живой глоток.

Бессмертия бродяжее начало
В ней не услышанной в чащобе
Когда  росток с землёй венчает
Природа, вынесшая жизнь в утробе.
 
Я осторожно на ладони мерзлой
Ее по буеракам понесу,
Не сдерживая больше слезы.
Свободно на вселенский суд.
21.2.25.

Незабудки
Не обольщайся ты чужим не станешь,
 Хоть тыщу лет пройдет,
Огнем зажженым нами ранишься,,
Не трогай ,целясь в небо влёт.

Мы жили при имперских податях
При унижение Руси,
Ходил по рыбу ты босым
А я прилеплена к тебе всей плотью.

Толпа тянулась к магам и гадалкам
К друг  другу мы с тобою,
Но разрубили нашу связь однако,
Разлили мертвенной водою.

Но там в Вернадской Ноосфере
Мы погуляем без обуток
Где каждому дано по вере
Лугами спелых незабудок.
22.2.25.

К учителю человечности

В метафизических исканьях,
В которых нелегко обжиться,
В почти что будничных раскаяньях,
Когда светило за реку ложится,

Любовь свою держала в черном теле,
Хоть и варила щи с борщами,
И различала еле-еле
То ль вещь в себе,то ль на этап с вещами.

Фома - учитель человечности,
Зачем разбросаны в веках,
С прозрачной ледниковой безупречностью
Времён нас развела река.
23.2.25.