От всех людей останутся очки...

От всех людей останутся очки.
Вот у меня уже четыре штуки.
Четыре штуки - это восемь линз.
За каждой линзой в жизнь глядела жизнь.
Мои родные были близоруки.
 
Я дальнозоркая. Я вижу далеко,
как в небе созревает молоко,
как за штрих-кодом грифельных деревьев
с того разбитого осколочного дня
они стоят и смотрят на меня,
как будто я их вечное кочевье.

Как будто я осталась тут за них
глядеть на битый снег и вороних
и щуриться от света нестерпимо.
Они стоят и смотрят без зрачков.
Вращает космос главный из волчков,
и все на нём незрячи, но любимы.

…гляди, родная, это мёртвый хлеб
он выдаётся только тем, кто слеп
совсем не тот, на хлебокомбинате
в Челябинске, когда вокруг светло
но мы не помним, треснуло стекло
и всё застыло в зимнем астигмате
гляди, родная, осью голубой
как мы запечатлелись тут с тобой
как мы застыли стекловидным телом
останься здесь хрусталиком внутри
и с нами бесконечно говори
на пустыре поднебном опустелом…

Они не видят главного во мне.
Ведь на моём глазном секретном дне
лежит рецепт на мертвенные травы,
которые помогут смыть зрачки.
От всех людей останутся очки
и кто-то маленький, лишившийся оправы.