За хлебом

Дед государству боле не обязан. Нудно
соседями ведёт прилётам счёт.
Вздыхает тыловым горелым утром,
под хруст кирпичный клячит к остановке.
Увечных развезли как час. Не ждёт
автобус хладнокровный по маршруту,
до 20.00 расписана путёвка.

Чем ближе к центру, тем потнее давка. Слева
по встречке нимб планирует превью
о буднях ПВО, всех сбитых целях,
про Год семьи и выборную явку;
велит «ещё быстрее» холую.
И синекура вдрызг осточертела,
пора-пора в Дубай, к семье, в отставку.

Дед терпит город печенью в распаде. Смена
стоит: за хлебом, солью и мукой,
как к мавзолею – к банкомату. Ленин
готов зарыться сам, познав потомков,
обламываясь гипсовой клешнёй.
И мусор разлетается нетленный.
И голубь добавляет на пуховку.

Претит от нарратива и свободы. Хочешь:
не выходи из дома, сдохни, уезжай.
Рефлекс на труп простынною волочишь,
прикрыл – и ладно, бульк – за упокой.
В хрущёвке в октябре уже февраль.
С дровами будет ярче, с газом – проще.
В глазах последний долг невыездной.

2024