Поверь...

Поверь, мои намеренья чисты, и я пишу совсем не оттого, что
строка меня поддержит, как костыль, слова доставит медленная почта.
Желаниям загаданным не срок  пока ещё исполниться. Не время.
Но текст пришёл нежданно на порог,  рифмованной нелепицей беремен.
Злорадуя намеренной игрой, задуманной не мной и не когда-то –
а в день второй… Ты помнишь день второй, с которого и начались все даты.
Вначале было слово, а затем  случилось всё, что после стало делом.
А поиск непохожих новых тем – как будто, лечь на амбразуру телом,
закрыв бессловья чёрную дыру, писать о войнах, о любви, о море…
О том, что я немедленно умру, когда умолкнет поставщик историй,
дающий жить, дающий говорить, дающий слышать шелесты и крики…
И днище лодки бить о камни рифм,  и собирать признания-улики
того, что было. Было и прошло. О новом думать – вот что нам пристало
теперь, когда сумятица из слов переродится в чистые кристаллы
Моей любви… Моей любви? Но как? От дерзости мои немеют губы,
и ощущенье первого глотка окажется последним и погубит,
как губит яд, скользнув по языку, собой лаская высохшее горло
и я пойму – здесь сон, а я – суккуб… Вот только, в чей же сон незвано вторглась?

Поверь, мои намеренья чисты, но давят душу колдовские чары,
я зелье приготовила, но ты – не пей его! Не пей. Небесной кары
не избежать, не оправдаться сном – во сне мы видим то, чего желаем.
Я в каждый стих вложу частичку, но, в частичке каждой лишь душа больная.
Всё это пыль, всё мелочь, всё пустяк. Давно прошли назначенные сроки
и всё, что я пишу – всё просто так, простое повторение урока,
где ты и я. И снова – я и ты, подводит память, сон мешая с явью...
Поверь, мои намеренья чисты, а остальное – это сказки навьи –
и тот суккуб, прелестный, словно страсть, и поцелуй, протёкший сладким ядом,
и страстное желание украсть тебя у времени... Остаться рядом.