Дай слово, Боже

Страх показаться смешным,
Скольким подрезал он крылья?
Мнение общества - дым,
Сила его и бессилье.

Мудрый уходит в леса,
(Мир утомил пустословьем)
Неба слышней голоса,
Ангел у изголовья...


Источник вдохновения: http://stihi.ru/2013/01/09/2507 



Глава 1
              Пограничье. Артефакт



          — Ты... кто... такая? — спросила Синяя Гусеница. <...>
          — Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем
            я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз
            менялась.
          — Что это ты выдумываешь? — строго спросила Гусеница. — Да ты в своем уме?
          — Не знаю, — отвечала Алиса. — Должно быть, в чужом.

                «Алиса в стране чудес».  Льюис Кэрролл


   
   

 Начальник лагеря рвал и метал. Как ни открещивался от сумасбродной девчонки – навязали. Сам (хм...) приказал взять её в поход, будь он неладен. И где её носит, эту Майку, Ацтеку или как её там?
   — Ребята, кто-нибудь видел Иванову?
   — А это какую Иванову? Рыжую или Скво?
  Она ещё и Скво. Где шляется? Лес ведь. Рацией бы воспользоваться, помощь вызвать, да лесник, как назло, в город уехал. Остаётся ждать. Убью, когда вернётся!

  Инка упорно пробиралась сквозь бурелом на, как она думала, запад. Там тракт, оттуда можно и в лагерь тропу отыскать. Вот мох на сосне с северной стороны. Солнце опускается справа,  значит, время к ужину. Ого, весь день пробродила. Влетит.
Сладкая лесная смородина уже не лезла в рот, сухарики почти закончились. Холодает. И спички отсырели, не подумала от дождя их под кепку спрятать, да и нельзя тут костёр разводить, вон какие кучи сухих веток вповалку.

   Впереди что-то блеснуло, словно кто фонариком поводил вверх-вниз. Инка ускорила шаг и неожиданно вышла на узкую  тропку. Показалось, что день перестал убывать и стало теплее. Какая-то птица тревожно закричала: "Вы вииииидели? Вы вииииидели?!!!" И смолкла, как поперхнулась. Инка почувствовала чей-то взгляд. Спиной почувствовала. Только бы не рысь с детёнышем. Тогда – конец. Порвёт.
Эх, надо было, как бабуля учила, перед прогулкой лесу поклониться да Лешему спасибо сказать. Решила на всякий случай прямо сейчас провести этот несложный ритуал.

   — Дедушка Леший, кланяюсь тебе. Прости, что поздно здороваюсь, вон, сколько по твоим владениям хожу, а поприветствовать тебя только сейчас решила. Проводи меня, Дедушка Леший, до жилья. Я устала и проголодалась. Спасибо тебе за ягоды. А костёр я не стала разжигать, чтоб лес не попалить. Вот у меня ещё сухарики остались. Угощайся.

  Инка положила три последних сухарика на тропинку и села под сосну. Ноги уже не шли.
Над головой кто-то завозился, посыпались хвоинки и кусочки коры, потом раздался глухой звук:"Фубу, фубу, фубу..." На ветке сидел здоровенный филин и в упор смотрел на Инку. Потом, как бы нехотя, повернулся спиной и перелетел на соседнюю сосну. Сел, фубукнул, словно говоря: иди за мной. Инка пошла за филином и вскоре увидела избушку. Завалинка была увешана мхом и какой-то странной, похожей на водоросли, растительностью. Ни крыльца, ни двери. Филин фубукнул прямо в трубу и скрылся в лесу. И тут...
  Избушка дрогнула, приподнялась над землёй на высоту травы и стала поворачиваться, как в сказке – к лесу задом, к Инке передом. Вот и крылечко. В приоткрывшуюся дверь выглянула симпатичная женщина, вроде не молодая, но и не старушка.

   — Не бойся, заходи. Поужинаем вместе.
  А сама уже за руку Инку ведёт. Когда подойти успела?
В доме было странно. Пахло сушёными травами и ещё чем-то, чего не могло быть здесь. Так пахнет воздух океана.

   — Леший за тебя просил. Помочь велел. Ешь да пойдём, провожу тебя до лагеря. Тебе как лучше, вечером прийти или к обеду?

  Инка чуть не подавилась. Время она вернёт, что ли? А женщина, словно услышав мысли, объясняет, что может и время немного подправить, но тогда то, что произошло в этот вырезанный кусок времени, она, Инка, забудет.
  Инка решила принять наказание от учителя, но не забывать о таких чудесных приключениях. Женщина одобрительно ей улыбнулась и подарила  деревянную пластинку на пеньковом шнурке. Сказала, что потом Инка сама поймёт, для чего эта штука.

   Странный ужин в почти полном молчании подошёл к концу. Инка вышла за дверь, спустилась с крыльца, обернулась, чтобы поблагодарить за гостеприимство, а благодарить-то некого. Исчез дом.
   В просветах между сосен виднелись брезентовые палатки, дежурные накрывали на стол. Коль Колич сидел у костра и "прожигал" медленно приближающуюся  Инку негодующим взглядом. Но, вместо того, чтобы отругать и пригрозить отправкой домой, просто встал и кивнул в сторону кухни, объявив наряд вне очереди на два дня.

Да что такое этот наряд? Пустяк! Надо срочно рассказать Валерке о своих приключениях. Уговорить его вместе сходить туда, к волшебной избушке, но это потом, в субботу, когда приедут родители.
 К Валерке никто не приедет, к Инке тоже. Скажем Коль Количу, что с родителями будем, а сами – к Бабе Яге. В том, что это была именно Баба Яга, Инка не капельки не сомневалась.

 
          * * *

    Суббота порадовала ясным днём. Инке не терпелось отправиться в лес, но надо было пройти нудный ритуал поднятия флага, утреннюю зарядку, сопровождающуюся  приторным мякающим голосом  Марьсевны: "Э....рась, два, трииии, чтырь!Ручки к небушку,  к небушку. Растём, растёёём..." Куда уже расти? В 14 лет метр шестьдесят рост.
    Наконец приехал автобус с родственниками. Инка, смотря "честным" взглядом в доверчивые глаза Коль Колича, доложила, что приехали родители и Валеркина бабушка, и они с Валеркой отбывают с родичами до вечера на пикник.  Пока Инка виртуозно расписывала,  какую интересную программу им приготовили мама с папой, Валерка методично наклонялся к земле, срывал травинку, совал её в рот, потом выплёвывал эту зелёную жвачку, наклонялся за новой и молчал, только сопел и иногда кивал головой. Врать он не умел. Как говорила про него Инка: "Захочет без билета проехать в автобусе  – сразу из-под шапки  длинные заячьи ушки вылезут".
   Коль Колич вздохнул, словно немного засомневался, но тут подлетела чья-то запыхавшаяся и гипер-активная мама и заверещала скороговоркой, отпрашивая свою ненаглядную доченьку до утра, при этом вертела перед носом ошарашенного таким натиском  начальника лагеря коробкой конфет и кучей справок. Коль Колич взял конфеты, зачем-то передал их Инке, потом грустно махнул рукой ей и Валерке и углубился в просматривание бумаг.
   — Всё! Мы свободны до вечера. И конфеты нам как раз кстати.
  Ребята взяли собранные заранее рюкзачки и направились к лесу. Инка хихикнула,
   — А чего ты траву так жрал-то?
   – Боялся, что уши вылезут.
   — Уши? Какие уши? Откуда вылезут? Опять своей фантастики перечитал?
   — Заячьи уши. Ну не умею я врать, Майка.
   — Какая я тебе Майка? Не люблю это имя. Зови Инка.
   — Давно хотел спросить, почему у тебя столько имён?
   – Да имя-то одно как раз – Майя.
   — Хорошее  имя...
   — Да в том-то и дело, что Майя  звучит хорошо, а вот  Майка уже... ну, одежда,  понимаешь?
   — Ага... А почему Инка?
   — Да потому! Инка, Ацтека, скво. Не догадался?
   – Ааа, индейцы твои? Понятненько. А что... Здорово. Я бы не додумался.
  Лес понемногу затягивало какой-то странной пеленой,  похожей на туман, подсвеченный фиолетовым дымом. Становилось прохладно.  Часы показывали, что с того момента, как они покинули лагерь, прошло  чуть больше  получаса.
   — Не нравится мне это, – Валерка  значительно отстал от подружки, зябко поёжился, – и погода испортилась. И темнеет почему-то. Я...Ааааааа!
   Раздался треск веток, вопль стал страшно стихать и смолк совсем. Инка обернулась и застыла в оцепенении. Там, где предположительно должен был стоять Валерка, никого не было! И ничего не было! То есть,  совсем ничего.  Как ластиком  стёрли  ту часть  леса и холмик,  который она спокойно прошла, а вот Валерка...
   На шее у Инки неожиданно потеплела деревянная пластинка – подарок "Бабы;Яги". А вдруг это ключ? Как вот только  им пользоваться? Инка просто прижала пластинку к губам и дунула  в три маленькие дырочки, которых до этой минуты и в помине не было  в загадочной деревяшке, а сейчас вдруг появились.
  Мягкая воздушная волна  окатила Инку и понесла по какому-то плоскому и узкому вертикальному туннелю. И тут же навалилась странная дремота. Инка  закрыла глаза.

          *   *   *

  В голове было непривычно шумно. Отовсюду неслись обрывки чужих эмоций,  выраженных  не звуками, и даже не словами, а какими-то импульсами, что ли. Наконец словно гигантский вселенский звукосос опустился на многострадальную Инкину голову,  знакомое ощущение воздушной волны  накрыло с головой и шум затих, но не исчез совсем,  теперь он доносился словно бы из-за плотно закрытой двери.  Почувствовав чей-то взгляд,  Инка открыла глаза и тут же вновь зажмурилась.
На странном подобии трона  восседал... Дракон. Он был полупрозрачный и странно знакомый. В голове кто-то хозяйничал. Инка представила  внутреннее "помещение" своей головы в виде округлой комнаты, где рылось что-то, переставляя с полки на полку экспонаты. После небольшой вспышки  Инка вдруг  увидела себя шестилетней девчонкой. Она сидела на кроватке в больничной палате.  Рядом стояла ещё одна пустая кровать со свёрнутым рулетом матрасом.
  — Узнала, – Дракон не спросил, а словно констатировал сам факт того, что его узнали.
Инка судорожно дёрнула головой в кивке и вдруг бросилась на шею этому странному, огромному  пришельцу, у которого во взгляде была такая родительская нежность! Но... объятий не получилось. Дракон рассыпался на  мозаичные пуговки и снова  собрался в одно целое. Инка горько расплакалась. Не ожидавший такой реакции  Дракон  растерянно пробормотал что-то на непонятном языке, замешкался:
  — Обнимемся ещё,  девочка.  Не надо плакать. Я сейчас далеко отсюда, пока пообщайся с моей голограммой, так у вас, кажется, называют подобное присутствие. Я пришёл предупредить тебя на счёт твоего друга Валерки. Он уже нашёл прибор. Скоро вы встретитесь. Обо мне не говори никому. Рано ещё. Пластинку, что Лешачиха  подарила, береги.  Это связь.  Вначале формулируешь в голове  образ  или просьбу,  потом  дуешь  в дырочки.  Но это потом обсудим. Валерке не давай примерять прибор на голову.  Там не хватает одной детали,  а без неё может произойти сбой и твой друг переместится в... скажем, в другую эпоху. Поняла, девочка?
Инка  снова судорожно кивнула. Смысл сказанного Драконом до неё доходил  с трудом.  Вопросов  накопилось так много, что она стала заикаться:
  — А ты помнишь,  как обещал мне показать...
  Но Дракон прервал Инку:
  — Потом. Всё потом. Валерка уже очистил прибор. Поторопись.

  Потянуло речной свежестью. Инка стояла  на том же месте за холмиком,  где  панорама леса и сам пресловутый холмик оказались словно бы стёртыми огромным ластиком.  Валерка сидел на огромном муравейнике,  почёсываясь и ругаясь.
  — С муравейника  слезь.  Чего ты  на него  взгромоздился? – Инка всё ещё шмыгала носом, а глаза были мокрые от слёз, что сразу заметил  её внимательный друг.
  — Ты плакала? Ты?!
  — Это не то, что ты... Неважно.  Потом расскажу.  Что это у тебя? – в руках Валерки был  странный предмет,  напоминающий  симбиоз очков для плавания  и собачий намордник особой конструкции.
  — Представляешь,  провалился  в овраг и наткнулся на эту штуковину.  Там  грязь, небольшая топь даже.  Мне повезло,  что я упал на твёрдую почву. А этот... шлем был весь в грязи.
  — Но я не вижу тут никакого оврага, – Инка обошла холмик,  муравейник, зачем-то попинала старую берёзу. Тут же раздалось знакомое  "Фубу-фубу-фубу" и на толстой ветке прямо на глазах изумлённого Валерки  материализовался  филин. Это был тот самый Филин, в чём Инка  убедилась сразу, как только  серьёзная птица фубукнула, приглашая  слодовать за ней.  Ребята послушно  пошли  за филином. Показалась знакомая  избушка. Ритуал  повторился: филин нафубукал что-то в трубу  и исчез, избушка  повернулась к лесу задом, на крылечко вышла  старая знакомая и приветливо произнесла:

  — Ну, здравствуй,  дорогая! Рада тебя видеть,  и твоего  друга Валерку  тоже, –
  Валерка опешил, открыл было рот для вопроса,  но получил от Инки такой ощутимый щипок в мягкое место, что послушно  смолк и продолжал стоять  истуканом,  тараща глаза  на избу, Инку и женщину, – Проходите  в избу, чайку попьём, да побеседуем. В прошлый
В прошлый раз я не представилась. Меня зовут Агата Виевна, можно тётя Ага.

       *   *   *

  " Ага... Яга!" – подумал Валерка. Потом он несколько раз порывался задать "Бабе-Яге" вопрос  "в лоб", как он обычно и поступал в жизни со всей своей непосредственностью и прямолинейностью, но Инка больно пнула его  под столом, заставив  умерить любопытство.
Ловко уходя от ответов, хитрая хозяйка избушки всё подливала ребятам чай да о чудесах и красотах леса рассказывала, потом вдруг как-то странно, словно улики, взяла в обе руки по чашке, из которых  ребята только что пили чай  и унесла их  за штору.  Там минут десять что-то звякало,  потом пропищало голосом электронного будильника "совместимость 83,78%. Женщина вернулась  за стол и постепенно перешла  к главной теме – Валеркиной находке.

  — Можно взглянуть на твой шлем, или как ты его называешь?
  Валерка немного замешкался,  но потом отдал  находку женщине. Та быстренько юркнула за шторку, вскоре оттуда послышалось потрескивание, как в грозу, когда  волосы электризуются при угрозе молнии и встают дыбом. Валерка помнил ещё из занятий по выживанию в туристическом кружке,  что  такой сигнал предвещает опасность быть поражённым атмосферным  электрическим разрядом и сейчас ему срочно захотелось удрать.  Но тут вернулась  Агата  Виевна, неся целый и невредимый "шлем" и какую-то деревянную шкатулку.
   — Вы вот что сделайте, голубчики, – сказала Агата Виевна. Этот артефакт – Инка с Валеркой переглянулись  с пониманием: тётя  в теме, – именно артефакт, нужно будет показать учёным  людям, да таким, которые "в теме", как вы сейчас говорите. Поэтому я его пока оставлю здесь, потом прилетит моя сестра и отвезёт это богатство в институт... неважно... Пусть это вас не волнует.

Адрес я вам  напишу. О своём отсутствии не беспокойтесь – никто не заметит, что вас нет в лагере. Одно только  условие: держать рот на замке. Сумеете?
  А вот это они точно – сумеют.  Агата показала им шкатулку,  какие-то старые  пожелтевшие бумаги и конверт с письмом и адресом: Красноярск, университет...
   — С этим вы отправитесь в путь. Письмо отдадите адресату, он и решит, что вам дальше  делать. А сейчас – спать. Утро вечера мудренее...

       Глава 2 Яга – не та нога

                «Я бы предпочел сидеть на тыкве и иметь ее в
                своем полном распоряжении, чем тесниться на
                бархатной подушке».
                Генри Дэвид Торо

  Убедившись,  что ребята крепко спят, Агата Виевна быстро подключила к ним датчики аппарата, напоминающего энцефалограф, сняла информацию и ушла за шторку. Там она достала из-под стола короб, водрузила его на столешницу, уселась на крепкий, сколоченный из грубо отёсанных дощечек,  табурет и вынула обычный ноутбук. Хмыкнула: "Баба-Яга... Ишь ты, шустрый какой. Яга-то Яга, да не та нога", – выставила ноги, полюбовалась ими, затем, словно спохватившись, включила ноут, послав вызов и стала ждать. Сигналы "летели", ответа не было. "Вредина старая", – проворчала Агата и только хотела было отключиться,  как на экране показалось сердитое лицо сестры.

    — Чо тебе? Время сна у меня, если ты не помнишь моё расписание.
    — И я рада тебя видеть, – не реагируя на неприветливый тон Наины, ответила  Агата. Дельце одно  нарисовалось... Дослушай,  пожалуйста,  – видя, что сестрица по своей вреднючести хочет сказать,  что никому ничего не должна и помогать не обязана, – думаю, что тебя за твою помощь хорошо премируют.
  "Вот теперь ты, Наина-свет-Киевна, на крючке" – злорадно подумала  Агата и продолжала:
    — Тебе придётся оставить на время ИзНаКурНож и приехать ко мне денька на четыре. Выезжай или лучше вылетай  срочно. С твоим  начальством я договорюсь.
    — В каком это смысле  – вылетай? Ступа-то, чай, не казённая, а за амортизацию кто заплатит?
    — Да самолётом вылетай, что ты  в самом деле! Надо же быть такой...
    — Ну-ну, договаривай, – чуть было не "пошла в отказ" упрямая Наина.
    — Недоверчивой, – еле сдерживаясь,  чтоб не наорать,  елейным голосом  ответила  Агата, – деньги на билет я тебе перевела.
   — А избу я на кого оставлю?! А Кота, Щуку, Козла, наконец? Они же кому попало в руки не пойдут.
   — Ты поговори с Эдиком  Амперяном. Думаю, ему не составит большого труда заменить тебя на эти пять дней.
   — Уже на пять?! Ох, и хитрая ты, сестрица. Палец дай – по локоть руку-то отхватишь...
   — Ну-ну, не перекладывай на меня  свои... – Агата Виевна спохватилась,  что вредная сестрица и впрямь может отказаться и тут же скороговоркой выдала, – Наиночка,  куда ж мне до тебя, с твоим практическим умом-то! Выручай, а? Наина Киевна самодовольно хмыкнула и, важно кивнув головой:
   — С Камноедовым договаривайся сама, – отключила экран  связи.

  Агата  получила  согласие  сестры, но ещё не знала,  как она будет говорить с Модестом Матвеевичем и какие аргументы приводить. Всё пока на уровне фантазий, но есть и некоторые, так сказать, научные подтверждения её, Агатиных, гипотез. Спасибо  Дракону, вовремя помог.
 А девочка-то не проста,  ой, не проста... Ишь, Дракона она знает "с пелёнок",  видите ли. Может, сгодится в ученики чародеев? Решив ничего не говорить о способностях Инки – сами разберутся,  а то опять скажут, что нос не в своё дело сую, – Агата Виевна принялась писать отчёт и готовить посылку для сестры.
 
Разговор с Камноедовым на удивление прошёл на позитиве. Модест был в приподнятом настроении, благодушный и, казалось, даже помолодевший, о чём не преминула ему заметить  несдержанная на язычок Агата. После нарочито-шутливого "вы мне это прекратите" Камноедов дал добро и на отъезд Наины, и на все временные кадровые замещения, игриво помахал рукой и отключил видеосвязь.

         ***
   
  Светало. На берёзу уселся петух,  захлопал  крыльями и уже  приоткрыл клюв,  чтоб истошно заорать  своё "кукареку", но глянул в окно и, увидев,  как грозная  Агата Виевна  показывает ему кулак, хрипло произнёс "кхеккк", кашлянул по-человечьи и сунул голову под крыло.
   "Вот так-то" –  у Агаты был час для сна, и она запрограммировала себя на "семь-за-час", чего давно уже не делала, помня, что такие  самопрограммирования  рекомендуется использовать в крайних случаях, так как они вредно сказываются на телепатических способностях. Но сейчас как раз и был тот самый крайний случай.
   Досчитав до десяти, Агата мгновенно уснула и уже через час, бодрая, энергичная, словно  и впрямь семь часов  проспавшая, деловито готовила завтрак. Есть она предпочитала только то, что сварила или состряпала  сама, не признавая никаких  синтезов-принтеров-материализаторов.

  Завтрак проходил в лёгком напряжении. Каждый словно бы намеревался задать вопрос,  но воздерживался.
   — Итак, мои хорошие, слушайте меня внимательно и запоминайте, – нарушила затянувшуюся паузу  Агата Виевна. – Артефакт остаётся здесь. Вот в этой папке полная история вашего появления  в Пограничье и заявление-согласие  Валерия  Леонидовича  передать  свою находку для дальнейшего исследования  в Красноярский филиал НИИЧАВО.  Отмечен также выданный вам предмет для связи.  Вот здесь распишитесь, – Агата Виевна с едва скрываемым волнением ткнула наманикюренным ногтем в лист,  чуть не проткнув дырку.

   — НИИ... Чаво? Я не понял, а,.. – Валерка почему-то перешёл на фальцет, дав "петуха", что заставило дворового петуха  удивлённо встряхнуться и-таки проорать своё отложенное  "кукареку".
   — Вы сейчас окажетесь в своём лагере. Не привлекая внимания, соберёте только самое необходимое и будете ожидать моего сигнала.
 Как только пластинка Инки завибрирует, тот час же  берите  вещи и незаметно уходите в лес. Дорогу  знаете. Когда окажетесь вне зоны видимости, нужно будет сказать в образовавшиеся  три дырочки в пластинке  "готовы" и ждать. Я понятно объяснила?
  Приняв молчание за согласие, Агата проводила  ребят до трёх кедров и легонько подтолкнула вперёд. Минуты две Валерка с Инкой  стояли,  как заворожённые,  потом опомнились, повернулись попрощаться, но ни Агаты ни избушки не было. И следов никаких не осталось.
   — Ты что-нибудь поняла? О каком Пограничье она говорила? – Валерка растерянно теребил дырку на джинсах.
   — Штаны оставь в покое, скоро до трусов доковыряешь, – нарочно сердито проворчала Инка, стараясь подвести под  происшедшее хоть какое-то подобие  своей любимой  логики,
   — Думаю, нам потом всё объяснят, а пока  будем делать то,  что велела Ага.

Отсутствие ребят, как и ожидалось,  никто не заметил, только Коль Колич проворчал "вперёд",  указав на озеро и плот с двумя бачками  для воды. Сегодня Валерка и Инка  дежурили.
   
             ***
 
 Агата Виевна едва не опоздала в аэропорт. Сестрица уже было встала в скандальную позу "руки в боки", но тут возле неё в лихом вираже развернулся зелёный "Запорожец" ЗАЗ–968А.
Ретроавтомобиль группка куривших в сторонке шоферов–бомбил заметила  издалека и замерла в восхищении. А восхищаться было чем. Скромненькая малявка летела к аэропорту со скоростью Феррари, при подъезде моментально переключилась на допустимую и припарковалась с мастерством первоклассного пилота, которым Агата Виевна и была, кстати.
   — Эти Маги такие наглые стали! Нет бы уважить мои седины да в ихний лифтпортатор или как его там пригласить. Нет! Брезгают. Сами-то вона: ткнули в кнопки и – в Соловках. Там опять же шь натыкали коды – вот те и Енисейск. А мне в автобусе трясись, в самолёте скрючившись в кресле терпи, а тут ещё ты не торопишься встречать. Сама пригласила, а сама...
   — Как ты хорошо выглядишь, сестрица! – Агата хорошо знала  сварливую натуру Наины Киевны и применила беспроигрышный вариант успокаивания истерик.
 Наина даже зарумянилась от удовольствия, а когда оглянулась и увидела восхищённые взгляды шофёрской братии, то вообще пришла в детский восторг, мастерски крутанула фуэте и впорхнула в салон "Запорожца"
   – Нет, ты видела, как они смотрели, а? Красота – страшная сила, – Наина самодовольно глянула на себя в зеркало заднего вида и властным жестом махнула "трогай, мол, извозчик".
  Агата благоразумно промолчала о настоящей причине восхищения мужчин, поедавших глазами машинку, а не Наину, и стартанула.

   Накормив сестру её любимыми пирогами с капустой, Агата приступила к инструктажу:
   — Через два дня я подготовлю материал, соберу биоматрицу и упакую вот в этот ноутбук.
   — А ноутбук можно себе оставить? – Наина Киевна не могла упустить возможность выторговать себе дорогой гаджет.
   — Ноутбук я тебе потом подарю на День рождения. А это – имитация ноутбука и лучше бы тебе его не трогать.
  Наина насупилась, но, услышав, что Агата назвала её самым ответственным из сотрудников НИИЧАВО, сменила гнев на милость.
   — Вот этот саквояж с особой защитой от сканирования будет твоей второй ручной кладью. Там артефакт. Сверху наложим разные мазилки, лекарства, бельё... В глубину саквояжика руку не опускай, чтоб защиту не нарушить. И ещё... По приезде отдашь и саквояж, и ноутбук, и папку с записями Роману в собственные руки. В собственные, подчёркиваю, не дублю, не заместителям, а...
   — Да поняла я, что ты со мной, как с недоумком! Уж дубля-то я смогу от человека отличить.
   — Это каким же образом, интересно? – Агату заинтересовали вновь открывшиеся способности сестры, не очень-то принимавшей новшества как обычной жизни так и магии.
   — Не образом, а вот этой иглой. Ткну в мягкое место и проверю. Заорёт – значит человек.
  Агата с изумлением взглянула на самодовольную Наину, хотела было возразить, но махнула рукой. Спорить – себе дороже. Пусть проверяет.
                ***

 Через неделю Валерка с Инкой в новеньких ветровках и джинсах,  с лёгкими рюкзачками за спинами, стояли на поселковой автобусной остановке. Агата Виевна давала им последние наставления:
  — Автобус идёт до Красноярска. Там вас встретит моя старшая сестра Наина  Киевна. Она с чудинкой, но, я думаю, вам к чудесам не привыкать.  Да?
  Инка пожала плечами. Её беспокоил вопрос: как в лагере могут не заметить их отсутствия,  но тут на противоположной стороне  дороги  остановился автобус и из него вышли... Инка и Валерка. Ребята смотрели на своих двойников раскрыв рты, слова у них словно  приклеились  куда-то к языку. Агата Виевна коротко представила "близнецов", а те, как ни в чём ни бывало, улыбнулись и помахали руками... Мол, привет,  родственники.
  — Ваши дубли.  Потом получите объяснения. Поспешите, автобус на подходе. Деньги в карманах куртки. Удачи, мои дорогие! Ещё свидимся.

  В салоне автобуса было уютно и клонило в сон. Валерка собрался было вывалить на Инку кучу вопросов, но та уже тихонечко сопела, откинувшись на подголовник сиденья. Валерка достал блокнотик и стал записывать все свои догадки и гипотезы в свете происходящих с ними  событий в раздел "ждуобъяснений". "Пожалуй,  стоит серьёзно подумать о профессии, – подумал он. – Зря, что ли его писателем дразнят. Журналистика как-то не увлекает,но... Литфак подойдёт".

   Инка, мастерски имитирующая спящую, о сне и думать забыла. Какой тут сон? Всплыл в памяти странный эпизод из раннего детства.
  В открытое окно входит свет, он льётся потоком, словно река, втягивает в себя её, Инку, и куда-то несёт на тёплых волнах. Едва различимые за световой завесой силуэты подключают к Инке разные трубочки. Было немного щекотно. Она только раз вскрикнула, когда почувствовала в левой руке лёгкий укол. Проснулась тогда Инка поздно, солнце уже заглядывало в спальню. А это значило, что на часах почти восемь и бабушка уже накрыла на стол. В воздухе плавал аромат свежеиспечёных ватрушек.
 Инка побежала умываться и с удивлением заметила на руке две маленькие красные точки. Подумала тогда, что это двухвостка укусила. Но со временем на этом месте стало прощупываться странное подкожное образование, как семянка капусты. Она год периодически проверяла эту "семянку" – та никуда не исчезала. Когда  Инка, уже первоклашка, упала и ей в травмпункте сделали снимок и наложили гипс – трещина запястья, она поинтересовалась у врача, видно ли на снимке её "зёрнышко". На снимке ничего странного не просматривалось.
  А потом пришёл Дракон. Не тот злобный из разных легенд, а умный, миролюбивый и добрый. Он приходил три раза. Многое из того, что рассказывал Дракон, Инка не поняла, но почему-то запомнила всё слово в слово, словно на её память, как на диктофон, записалась информация, которая потом самоулеглась в какие-то архивы "до востребования".
Недавняя встреча со старым Другом и обрадовала и опечалила Инку. Но она уже не прежняя маленькая глупая девочка, а вполне здравомыслящая, хотя пока ещё не взрослая...

   Инка почувствовала взгляд Валерки и открыла глаза.
   — Ты чего?
   — Ты же не спишь, – Валерка обиженно засопел, – Я, между прочим, старше тебя на полгода и ты не можешь так со мной, как с маленьким...
   — Ну чего ты... Я сама ещё толком не поняла, что к чему. Кому письмо-то отдать надо? – Инка глянула на  имя, написанное на конверте. – Фамилия смешная: Ойра–Ойра... Ладно. Будем разбираться по мере поступления проблем, как говорит наш Коль Колич. Одно знаю – жизнь наша уже никогда не будет прежней. Давай всё же поспим.

   Помня наставления Агаты Виевны, ребята приветливо поздоровались с Наиной Киевной и, не обращая внимания на её ворчание, шустро запрыгнули в видавший виды автомобиль марки "Москвич". Водитель доброжелательно подмигнул им и через полчаса все дружно входили в светлый зал Института... Вывеску Инка с Валеркой разглядеть не успели, отвлекшись манящими запахами свежей выпечки. Наина Киевна, с налепленной на лицо приветливой улыбочкой, проводила ребят в столовую, проследила, чтоб их накормили и, оставив одних, ушла, довольно потирая руки. Её миссия была выполнена.
   Вскоре к Валерке и Инке подошёл немного странный человек, движениями чем-то напоминающий робота. Не произнеся ни слова, он жестами пригласил их следовать за собой. Переглянувшись, заинтригованные ребята бодро отправились за своим гидом навстречу приключениям. А в том, что жизнь их теперь будет полна приключений, они не сомневались.
                *  *  *
 
     Глава 3   О материальной и нематериальной пользе диссертаций.

                «Делай, что можешь, с тем, что имеешь,
                там, где ты есть». – Теодор Рузвельт

      
   
    Заседание расширенного учёного совета НИИЧАВО затянулось, но на часы красноречиво и демонстративно поглядывал один вечно спешивший Корнеев.
    И именно ему глядя в глаза воссоединившийся Янус сказал:
   — Собственно, из намеченной повестки дня, так сказать, остались два вопроса. Но оба не терпят отлагательств. Мы должны назначить директора Красноярского филиала и найти желающего стать научным руководителем соискателя докторской степени магических наук, нашего дорогого во всех смыслах слова Александра Ивановича Привалова.
   — Саня, зачем тебе эта формальность? Ни ума, ни красоты она тебе не добавит. Лишняя трата сил, времени и здоровья! – манеры Корнеева за двадцать лет нашей дружбы не стали изысканнее. Лишь снисходительность героическими усилиями мне удалось заставить его сменить на добродушное панибратство. Но сейчас я был с ним согласен целиком.
   — Да, Янус Полуэктович, зачем она мне? – меня искренне ужаснул объём предстоящей скучной бумажной работы.
   — В коллективе созрело твёрдое убеждение, что Вам, Александр Иванович, можно и нужно доверить возглавить Технический отдел института. И всех его земных  и внеземных филиалов. Но чтобы такое высокое доверие без сучка и задоринки утвердила Москва, докторская степень железно необходима. Впрочем, с учётом огромного объёма Ваших заслуг перед институтом, соответствующего объёма знаний и умений, написание и защита диссертации могла бы стать чистой формальностью. Но товарищи Киврин, Кристобаль Хозевич, Корнеев и Ойра-Ойра с моего горячего одобрения решили провести на базе Вашей диссертации, по сути, своего рода научную инвентаризацию всего объёма проделанной всеми отделами и лабораториями института работы. С научным анализом и обобщением и положительных, и отрицательных (он с шутливым полупоклоном улыбнулся профессору Выбегалле) плодов нашей деятельности. Естественно, тех плодов, которые можно будет отнести к науке.
   — Ого! Янус Полуэктович, это нереальный объём работы! – я с трудом удержался от огромного желания телепортироваться домой, превратиться в таракана и спрятаться с самую укромную щель. Но от этих нигде не спрячешься! И я лишь намертво врос в свой стул.
    — Без паники, дорогой! – ободрил Роман.
    — Да, мы всегда рядом, если что, – как-то удивительно неуверенно и неубедительно поддержал Романа Витька.
    — Глаза боятся, руки делают, – деликатно потрепал по плечу Киврин.
    — Напомню, вопрос с диссертацией дискуссии не подлежит. Это Ваш долг, товарищ Привалов. Вопрос о научном руководителе.
    — А чё тут воду в ступе толочь? Я предлагаю Ромку. Это же очевидно! Флаг им в руки, а там разберёмся, – быстро сообразил, как остаться в кустах, Корнеев.
    — Кандидатуру товарища Ойры-Ойры поддерживаю, – так же мгновенно отозвался Янус,  – Кто "за"? Единогласно. Поздравляю, Роман Петрович!
    — Спасибо, – на удивление легко согласился Роман и тут же перешёл в атаку, – Но у меня есть одно условие!
    — Какое? – чуть насторожился директор.
    — Прошу Вас, Янус Полуэктович, дать официальное распоряжение сотрудникам всех отделов института оказывать нам всяческое содействие. И научное, и практическое, и техническое.
    — И моральное, и материальное, – ехидно добавил Корнеев.
    — Да! И моральное, и материальное, – без улыбки согласился Роман.
    — Э, -э, -э!!! – взвился вдруг над столом, как джинн, и загремел мирно дремавший до этого момента заместитель директора по хозяйственной части Модест Матвеевич Камноедов, — Как это "всяческое техническое содействие"? А Вы в курсе, Роман Петрович, что мы из-за неумеренных аппетитов как раз Привалова систематически не укладываемся в выделяемую нам вышестоящими инстанциями смету? И многие отделы вынуждены поэтому для своих экскрем... экспе... тьфу, исследований искать спонсоров на стороне?
    — Так сами же наседаете на меня, требуя доведения мощности серверов ВЦ до уровня ИИ. А нам до него ещё расти и расти!
    — Я не требую, – гордо напомнил Камноедов, – И не проще ли пригласить этого товарища к нам на работу, коли такой умный, и платить ему достойную, но разумную зарплату, чем пытаться перещеголять его с помощью проклятущих и дорогущих этих серберов?
    И хозяйственный зам с надеждой посмотрел на директора. Тот с явным усилием подавил смех и ободряюще кивнул Роману:
   — Приказ будет. Но Модест Матвеевич отчасти прав. Техническое и материальное содействие будем оказывать вам в разумных пределах, товарищи соискатели.
   — Вот так-то. А то, знаю я вас. Вам палец в рот, а вы голову откусите! – ворчал удовлетворённый Камноедов. Мне бы его заботы...
   — Познаем алгеброй поэзию! – задумчиво улыбнулся Хунта. И вдруг без всякого перехода и логики значительно, почти торжественно произнёс:
   — На должность директора Красноярского филиала тоже предлагаю назначить Романа Петровича Ойру-Ойру.
   — Вот это лихо! – развеселился Витька Корнеев и звонко хлопнул Романа по плечу.
   — Я не против, – опять с поразительной готовностью согласился Янус, – Но обоснуйте, пожалуйста, Кристобаль Хозевич, Ваше решение.
   — Надо давать дорогу молодым и энергичным. Там предстоит потратить столько сил и эмоций, что более пожилым товарищам окажется просто не по силам.
   — Мне уже тоже за полтинник, – напомнил Роман.
   — А мне через полтинник будет полтысячи, – с улыбкой возразил Хунта, – Янус, не тяните Ваську за хвост, ставьте на голосование!   Других, столь же достойных по всем параметрам кандидатур, у нас всё равно нет.
   — Кто "за"? Единогласно. Поздравляю, товарищ Ойра-Ойра! И объявляю заседание закрытым. Роман, за тобой "поляна"!
    — Спасибо за оказанное доверие. Будет вам "поляна"... – вяло поблагодарил  Роман.


    — Это что сейчас было? – спросил он Витьку на лестничной площадке, беря фантом сигареты из фантома пачки. Я достал свои, настоящие.
    — А то ты не знаешь. Они давно уже всё меж собой решили. Но надо же было оформить всё это в красивую и модную демократическую обёртку. В принципе, я тебе даже завидую. Будешь там, в тайге, сам себе полным хозяином.
    — Ага! В свободное от основной работы время. А ты зачем им подыграл? – сердито спросил Роман.
    — Из тактических соображений.  Часть наших опытов мы будем ставить там, у тебя. Те, которые ставить удобнее подальше от начальства.
    — Разрушить Красноярск и я тебе не дам. Но в целом твой ход мысли мне нравится. Для линейного ускорителя меченых атомов до сверхсветового перехода здесь нет ни места, ни электрических мощностей. А там посмотрим.
    — Посмотрим! – с жаром и пугающим энтузиазмом подхватил Корнеев.
    — А как же моя диссертация? – робко напомнил я друзьям о себе.
    — Памятник нерукотворный? Напишем! – бодро утешил Витька и так хлопнул  меня по плечу, что я подавился дымом и закашлялся. Грубый Корнеев с готовностью ещё сильнее хлопнул меня по спине.
   Из вышедшего дыма вдруг полуматериализовался дух Никотина, погрозил Корнееву ватным кулаком и утянулся сквозняком в форточку...


*                *                *


   Значение этого расширенного учёного совета оказалось в судьбе всего НИИ таким переломным, что его, без преувеличения, можно назвать судьбоносным.
   Роман улетел на неделю в Красноярск, осмотрелся там, назначил и оставил командовать строительством и отделкой корпусов заместителя и  вернулся в Соловец.
   И это был уже не наш привычный умный, осторожный, отзывчивый Рома, а настоящий, энергичный и требовательно-неугомонно-ненасытный директор филиала.
Список оборудования и специалистов, необходимый ему, по его расчётам, для полноценного функционирования Красноярского института изучения взаимовлияния многослойности Вселенной (Сокращённо: КИИ Взаи Мно Все. Острословы тут же добавили: должны Ойре-Ойре) был поистине необъятен.
   Бедные Янус и Киврин от него откровенно прятались. А если не успевали, вынуждены были лететь и выбивать нужное в главк или в министерство.
   Корнеев, послушав Ромины рассказы о потенциальных масштабах и горизонтах филиала, согласился на должность начальника отдела метадинамики устойчивого синтеза. И уже в новом статусе стал Роминой правой, нахальной и не всегда законопослушной в вопросах добывания нужного рукой.
   Параллельно этому произошла и всех поразила трансформация характера Модеста Матвеевича Камноедова. Ставшему напористым и пробивным Роме удалось почти чудо:  они вдруг  стали друзьями! При их несовместимости характеров это было так удивительно, что я не успокоился, пока не выведал у Романа подробностей.
  — Понимаешь, Саня, Модест Матвеевич, при всём его несколько ограниченном кругозоре и дремучем прагматичном материализме, тоже своего рода волшебник. Он – владелец волшебной записной книжки. Вернее даже: Волшебной Записной Книжки! – выделил Роман заглавные буквы произносимого так торжественно и с таким почтением, что слова вспыхнули и повисли над его головой, искря и потрескивая. Ощутимо запахло озоном.
   — Он, оказалось, ещё в Великую Отечественную войну был старшиной танкового батальона. И так сумел организовать своё хозяйство, так себя заставить уважать, что перед ним заискивали командиры смежных дивизий корпуса. Он мог в тех тяжелейших условиях достать практически всё необходимое. А делалось это так. Имея, к примеру, избыток пушечного сала, он менял его в другой части на сливочное  масло. Масло на подшипники. Подшипники на стволы. И уже стволы на позарез нужные его ремонтной мастерской поршневые кольца. Сечёшь, как мудро?!!
   — Но сейчас у нас рыночные отношения,  – возразил я, – И за деньги в Интернете можно заказать хоть космический корабль!
   — За деньги, да, – согласился Рома, – А если их не дают? А тебе позарез нужны, к примеру, мультиплексоры последнего поколения? Или даже те, что ещё не поступили в свободную продажу? Так вот, Модест может их достать без всякой магии! По дружбе, по службе, по взаимному интересу.
   — А чего ж он мне ячейки памяти за деньги покупает?
   — Тут тебе не повезло, дружище. На вашу электронику у него смолоду аллергия. Терпеть её не может. И потому, из презрения, приобретает только официально.
   — А списанный "Алдан", однако, к себе в сарай поставил. И, люди говорят, иногда вместе пьют чай и в шашки играют.
   — Вот видишь. Значит, и у тебя в перспективе есть свет в конце тоннеля.
   Побочным, но радостным для всех эффектом их дружбы явилась шикарная, приятно поразившая сотрудников размахом, красотой оформления и изобилием яств  и напитков , заказанная Янусом Роману в полу-шутку отходная "поляна".
   Роман Модесту заикнулся о ней, и сам поразился энтузиазму старого жмота и нового друга.
   Когда мы чуть оробело вошли в фантастически преобразившуюся институтскую столовую, нас встретил чарующей музыкой настоящий столичный ВИА.
   Стены были увешаны гирляндами, венками и поздравительными плакатами. Столы стояли буквой "П" и слепили глаза блеском хрусталя. По центру, возле приборов для Януса, лежал радиомикрофон.
   Когда все расселись и налили, ансамбль смолк,  А-Янус встал, взял микрофон, коротко, но вслух посоветовался с У-Янусом, постучал для проверки тихонько пальцем и сказал тост:
   — Дорогие товарищи. Предлагаю поднять бокалы за здоровье и новые трудовые успехи моего нового заместителя, директора Красноярского филиала, дорогого нашего Романа Петровича! Да, да, Петровича. Запоминайте и привыкайте. А рубаха-парень Рома  пусть навсегда останется в наших сердцах.  Ура!!!
   — Ура! – Ура! – Ура! – За твоё, Рома, здоровье!...
   После ещё нескольких тостов, пожеланий и напутствий новоиспечённому директору и Роминого ответного слова, внимание коллектива дружно переключилось на меня. Вернее, на то, что непременно должно войти в мою будущую диссертацию. Хитрый Ойра-Ойра сказал во всеуслышание, что этот фундаментальный труд должен быть и без сомнения будет своеобразной летописью НИИЧАВО и его научных достижений. И что как мой научный руководитель, Ойра-Ойра просит всех присутствующих оказать мне в создании летописи посильное содействие.
   Без магии тут явно не обошлось, ибо от огня трёх сотен загоревшихся глаз температура в зале повысилась настолько заметно, что пришлось на полную мощность включить все вентиляторы и кондиционеры.
   Слово на этот раз первым взял У-Янус:
   — Дорогие товарищи. Собственно, только с появлением у нас настоящего ВЦ и Саши Привалова, мы и стали не клубом по интересам нескольких десятков ведуний, колдунов и магов, а настоящим Научно-исследовательским Институтом. Сейчас, без ложной скромности, уже с мировым именем и значением. И с пятью уже филиалами. И именно потребность систематизировать и обобщить наш огромный накопленный опыт научной и практической магии заставила нас задуматься о необходимости именно Привалову проделать этот гигантский и очень нужный труд. И мы, я уверен, все, как один, посильно поддержим Сашу и Романа в их благородном и благодарном деле. Лично мы Вас ждём, Александр Иванович, послезавтра в 26.00 в своём кабинете. К этому времени мы с У подготовим и распечатаем наши воспоминания и комментарии.
    — Спасибо, товарищи Янусы, – польщённо пробормотал я.
    — Не теряй времени и не стесняйся! Помнишь Шурика из "Кавказской пленницы"? Вот, бери диктофон и записывай, записывай, записывай! Потом вместе отделим зёрна от плевел.
    — Я ещё плохо умею входить в надмирное время. Пока сумел уверенно лишь минут двадцать двадцать пятого часа освоить.
    — Это ничего, – успокоил Роман, – Раз Янусы пригласили тебя к 26.00, значит, они договорятся с Хроносом, и тот выпишет тебе спецпропуск. Старик упрям, щепетилен, но Янусов очень уважает!
    — Тады ладно! Батарейка в сотовом не подвела бы. Знаю я эти надмирные часы! Снаружи он может быть сотой долей секунды, а внутри половиной смены!
    — Этим они и хороши. И счастливы те маги, кто с Хроносом дружит! Кстати, надо будет старика в Красноярск в гости пригласить... – ушёл Рома в свои директорские заботы.

   Тут к нам подошёл Киврин, вежливо взял меня под локоть и предложил выйти проветриться на крыльцо института. Я с изумлением обнаружил, что выйти подышать захотелось вдруг и большинству из присутствующих.
   Киврин, пропустив меня в дверях вперёд, загородил их собой и весомо сказал:
   — Дорогие товарищи! Я уверен, что Александр Иванович, человек вежливый и учтивый, найдёт время выслушать вас всех. А ещё лучше, изложите и отдайте ему всё, что считаете важным, в письменном виде. Я же убываю завтра в длительную командировку и потому вынужден  форсировать своё интервью.
   — Да мы просто покурить, Фёдор Симеонович! - с улыбкой возразили ему ближние любопытные и нетерпеливые.
   В результате на крыльце получилось столпотворение. Но Броуновское движение быстро упорядочилось. Киврин оказался в центре, я с сотовым в режиме диктофона напротив него, а остальные плотным кольцом вокруг.
    — Итак, я постараюсь коротко, но ёмко. И о самом интересном, – начал Фёдор Симеонович, когда шум стих до приемлемого уровня.
   — Это случилось, точно помню, в 1929 году. Мы тогда были, как замечательно сформулировали Янусы Полуэктовичи, ещё не Институтом, а именно клубом по интересам. Впрочем, его почётным членом был сам император Николай Павлович. И, используя, как бы сейчас сказали, административный ресурс, он пригласил нас проводить заседания в большом каминном зале Эрмитажа. И именно сам император загадал тогда всем присутствующим загадку, которую спустя двадцать лет удалось разгадать именно мне!
   — Феномен соляных столбов на берегу Мёртвого моря? – вспомнил кто-то увлечение Николая Первого археологией.
   — Нет. Мы касались этого вопроса на одном из заседаний клуба, но пришли к твёрдому убеждению, что это загадка только для недалёких и упёртых материалистов. А для большинства побывавших и помедитировавших там магов никакой загадки нет. Всё по Библии. Да сам Лот, милостиво посетив одно из наших заседаний, подтвердил, что это его жена и несколько друзей и родственников, с сожалением оглянувшихся на покидаемые сборища развратников.
   А загадка Николая Павловича была из области математической статистики. Все знают её железный закон симметрии равновероятных событий при числе опытов, стремящемся к бесконечности. Или, проще, если подбрасывать монету бесконечное число раз, орёл и решка выпадут строго пятьдесят на пятьдесят процентов. Это аксиома теории вероятности. И вот, Николай Павлович остроумно подметил, что этот закон явно нарушается в карточной и прочих азартных играх. Впрочем, подметил это и народ, зафиксировав приметой: "Новичкам везёт". Хотя, гораздо логичнее, когда при прочих равных и при честной игре, вести должно бы старичкам.
    — Ну как, Александр Иванович, интересный магически-математический казус подбросил нам наш император?
    — Очень! – честно признался я .
    — И в чём же оказался секрет нарушения законов математики? – спросил кто-то самый нетерпеливый, заставив меня открыть и захлопнуть менее проворный речевой аппарат.
   — В хулиганстве всем вам хорошо известных и малоуважаемых авгуров! – выдержав красивую паузу торжественно произнёс Киврин.
   — Эти, ещё при жизни, как правило, близкие друзья и пособники мелких демонов, в своём посмертии так мстят математической статистике, сделавшей основную их массу, не владеющую темпоральной магией, посмешищем и шарлатанами. А в основе всего жгучий букет из страстей: лжи, зависти, жадности и любопытства. Что сейчас психиатры объединили в термин "игромания". И именно они, шастая в эфирных телах по притонам и казино, вмешиваются в случайные процессы так, что превращают лёгкой добычей больших денег неофитов в этих игроманов. Потом отворачиваются от них, и бедные жертвы игорных заведений остаются по тем же законам статистики без штанов. Ибо во всех играх статистика или чуть, или сильно сдвинута правилами в пользу игорного заведения.
    — А при чём тут гадание? – спросил Киврина кто-то за моей спиной.
   — А чем по вашему занимаются игроки у карточного стола или возле рулетки? Именно гаданием! И излучают при этом огромную темноватую энергию, столь горячо любимую уже тысячелетиями всей этой гоп-компанией! – с жаром и насмешкой сказал Киврин.
    — Теперь понятно почему самые древние и толстые из них сидят у нас в заточении под самыми сильными заклятиями. Опасный контингент.
    Киврин поблагодарил за внимание, ещё раз пожелал Роману удачи на новом месте, откланялся и ушёл по своим неотложным делам. Его пример оказался заразительным, и хоть столы ещё полны были вин и закусок,  быстро убывало число едоков. "Делу время, потехе час" было неписанным, но самым действенным правилом нашего института.


   *        *         *

   Мы вошли в лифт, и Роман нажал кнопку, над которой пока на приклеенной скочем бумажке от руки  было написано : "Красноярск".
    — Слушай, Ром, а вот почему у меня он не едет? Загорается табличка: "Неисправен. Сообщите диспетчеру". Которого, кстати, тоже не существует.
   — Да, Сань, это вопрос. Ты без малого двадцать лет уже маг третьей степени, пора бы и во вторую переходить. А лифт, сам знаешь, это так, абстракция, помогающая сосредоточиться на перемещении. Магам первой степени он вообще не нужен. А не магам в нём кнопки вообще лучше не нажимать. Некоторых любопытных он куда-то так забросил, что до сих пор найти не можем. Так что радуйся, что тебя он не везёт, но уважает!
   — Радуюсь...
   Лифт загудел, как ракета на старте, заскрипел тросами и шарнирами и вдруг рванул вверх так, что вжало в пол и заложило уши.
   — Полегче, старина. Мы спешим, но не настолько, - попросил Роман.
   Движение выровнялось, но гул перешёл в свист. На мгновенную телепортацию из фантастических романов это походило мало, и у меня вертелся соответствующий вопрос. Но задать его я не успел, лифт плавно затормозил и остановился.
   — Красноярский государственный университет, – торжественно произнёс из невидимого динамика приятный женский голос.
   — Спасибо, – так же торжественно произнёс Роман, и двери распахнулись.
   Мы вышли из обычного университетского лифта в вестибюле.
   Нас уже встречал там заместитель Романа, мой тёзка, Саша Берестов. Мы были представлены друг другу и пожали руки. Симпатичный, спортивного телосложения, Саша и походил гораздо более на спортсмена, чем на учёного. Но как потом выяснилось, одно другому не мешало, а помогало. И именно под влиянием Берестова я стал потом посильно бороться с брюшком и лишним весом. С переменным успехом. Но это другая история!
    Они отошли на пару минут, в огромном темпе обменялись новостями и проблемами и решили ехать не в гостиницу, а сразу в институт.
    — Зачем нам гостиница, да, Саня? В ней будем простых смертных селить. А себе оборудуем четырёхмерные апартаменты прямо рядом с кабинетами. Сейчас это модно.
    — Я как-то пока... – начал я.
    — Не дрефь, помогу, – понял и подбодрил Ойра-Ойра. Тёзка весело подмигнул в зеркальце заднего вида.
    Мы выехали из города и полетели по шоссе, как я понял по указателям, в сторону Енисейска.
    — А что так далеко от Красноярска?
    — Из соображений безопасности. Мы же часто экспериментируем  с пространством. Вспомни, как искривил пространство идеальный потребитель Выбегаллы.
    — Да уж... А что, Енисейск не жалко?
    — Енисейск расположен на Енисее после слияния с Ангарой. А Ангара – это пуповина Байкала. А у всего вместе этого мира Водяного такая энергетика, что её фиг искривит с опасными деформациями даже самый сильный маг. Это такое место силы на Земле, что даже ты её почувствуешь!
    — Это да! – одарил меня ещё одной чарующей улыбкой в зеркале заднего вида Берестов, – Вам так понравится, что уезжать не захотите!
    — Ну тогда давай на перейдём на "ты".
    — Давай!
    И мы ещё раз пожали руки.



   *           *           *



   Три с хвостиком недели пролетели, как три дня.  Что-то серьёзное и грандиозное  явно затевалось в Енисейске под видом филиала Соловецкого НИИ чародейства. Я быстро понял это по скорости и масштабам созидаемого здесь вычислительного центра.
 Начнём с площади серверной. Причём, площади реальной, материальной, самой, что ни на есть трёхмерной физической. Она была примерно с шесть футбольных полей. И по тому, как быстро привозились, устанавливались и подключались всеми видами рабочих и айти-специалистов самые современные, самые скоростные блоки на уходящих к горизонту стойках, я прикинул, сколько вбухано в это миллиардов долларов. Сколько Камноедовых с высшим экономическим образованием и загранпаспортами закупают оборудование по всему миру. И понял, что Роману, Янусам и нашей компании удалось чем-то заинтересовать высших лиц государства, возможно, с самим государем во главе.
    И захлестнула волна жгучего любопытства! Я выдрал из своего плотного графика полноценный вечер, перепоручив всю текучку четырём  довольно удачным дублям и моему заместителю, возможному будущему директору этого супер ВЦ, Славе Протасову.

  — Рома, – решительно сказал я, плотно притирая  пятую точку опоры к стулу возле его стола.
   — Минутку, Саня! – поднял он палец к губам и, переключив сотовый на тихую связь, поднёс его к уху, – Речи быть не может! Нет, нет и нет! Никакой термоядерной детерминации пространства, пока я здесь директор. Витька, если ты это сделаешь, я тебя убью! Подожди пока Саня закончит монтаж, создаст и просчитает математическую модель. Вот он, как раз, у меня сидит. И, в отличие от тебя, ест начальство глазами! .... Грубиян! ...  Витя, ты свою интуицию.... Сам знаешь куда! .... Будешь наседать, отправлю назад! .... Дружба, дружбой, а я за людей теперь отвечаю! Всё, отбой! .... На Луне? Луну жалко, но за неё я не отвечаю. Посоветуйся с Янусами. Отбой.
   — Корнеев? – понял я.
   — Привет тебе от него, – кивнул и вздохнул Роман.
   Глаза у него были очень усталые, но не смертельно ещё. Вот, как раз, переключится и чуть расслабится. Но он сначала заставил обрисовать положение дел с ВЦ на текущий момент.
    — Замахнулись на создание полноценного ИИ? – спросил я его прямо после своего доклада.
    — А ты знаешь, что это такое: полноценный ИИ? Вернее, кто это такой?  – задал Роман встречный вопрос.
   — Всю бедную свою жизнЮ  ему посвятил! И кое-что, поверь, понял.
   — И что же?
   — Он будет, как подъёмный кран, в тысячи раз сильнее нас во множестве областей знаний и умений, но всегда будет ждать от нас идей и целеполаганий.
   — А если магически наделить его душой?
   — А зачем? Осознает себя Сверхличностью, но ущербной в биологическом смысле. И ты можешь дать гарантию, что он будет счастлив, существуя в одном ментальном пространстве бытия?
   — Не попробуем, не узнаем. Тут без эмпирики никак не обойтись. Впрочем, решение принято на самом высоком уровне, Янусы выступали на закрытом Совете Безопасности, и одобрил наш эксперимент сам президент. Так что, Саня, вперёд и с песней! А чито, чего-то боишься?
    — Ты сам только что Витьку тормозил. А тут можем такого суперджинна на волю выпустить, что и воображения представить последствия не хватает.
    — Не дрефь. С Божьей помощью прорвёмся! Отставать от Запада и Юга тоже нельзя. Наоборот, надо бы быть на полкорпуса впереди. Иди и созидай! – бодро благословил Ойра-Ойра, но голос его чуть дрогнул...


       Глава 4. Телепорт Енисейск - Вселенная.

                «Бывают странны сны, а наяву страннее».
                Александр Сергеевич Грибоедов

    Далее события закружились с такой быстротой и масштабом, что текущие заботы с ВЦ я целиком переложил на дублей и Славу. Тем более, что в кои то веки один из дублей получился у меня таким, что даже Роман ошибся и заговорил с ним, как с человеком. То есть со мной. И поздравил при встрече искренне и уважительно.
    — А ведь растёшь и как маг, Привалов! Честно скажу: одно время подумывал, что ты достиг потолка и останешься... хорошим учёным, но посредственным магом. А сейчас вижу: есть ещё потенциал! Ну и отлично. Сосредоточься на диссертации. Кстати, ещё раз поздравляю. Янусы дали нам высший статус допуска ко всем материалам Института. Но ты сам не лезь поперёк батьки в пекло. Сначала советуйся со мной. Помнишь того настырного корреспондента, что попытался взять интервью сразу у всех трёх голов Змея Горыныча?
    — Помню. Чтобы замять скандал, и восстановить его из пепла, нашим старейшинам пришлось уговаривать Хроноса пропустить их в момент до начала злополучного интервью, и уговаривать Горыныча не горячиться. Хронос за это потребовал тогда в награду искреннюю любовь четырёх девственниц! А так как магам удалось найти и уговорить только двух, старик остался разочарован и недоволен. Одна, кстати, была из моего отдела, из практиканток. Самая необычная услуга ВЦ Институту оказалась!
    — Да уж, – усмехнулся Роман, – Но я это вспомнил к тому, что сильно своим высшим допуском не размахивай и на огнедышащих наших товарищей не наседай. Хотя то, что одна из девственниц была из ВЦ, возможно, если что, стариком и учтётся...
   И я занялся диссертацией. Попробовал написать научным языком  перечень рассматриваемых Институтом и, соответственно, диссертантом  перечень областей и задач. Таковыми оказались практически все области человеческой деятельности. За исключением изучения поведения австралийских нематод в засушливые времена года.
   А тут ещё ко всем интересным и интереснейшим напастям добавился Красноярский феномен. Невесть откуда объявившаяся здесь Наина Киевна привела и передала Роману с рук на руки двух ребят и чемодан с артефактом. Вернее, как быстро выяснилось, Артефактом! То бишь, не много не мало, устройством внеземного происхождения, предназначенным для мгновенной телепортации в любой уголок Галактики, где есть соответствующее устройство.
   А выяснилось это так:       
  Агата Виевна, их внештатный сотрудник, ведунья и вообще дама не такая простая, какой кажется, со скрытыми возможностями, двоюродная сестра Наины Киевны – это родство, кстати, очень помешало Агате при устройстве на службу – из Пограничья прислала престранную и пространную информацию. Полный отчёт в двух экземплярах был передан обоим Янусам .
Некие жители некиих миров (это, вполне вероятно, предстоит впоследствии уточнить) при посещении нашей планеты пару тысячелетий назад потеряли индивидуальный телепортатор. И всё бы ничего. Потеряли и потеряли. Благополучно разложится и станет набором микроэлементов для обогащения почвы. Ведь воспользоваться им может только сам владелец или человек с определённым процентом родственного генетического материала.
 И вот три недели назад Агата Виевна вышла на связь с неким Драконом, который был встревожен усилением активности датчиков, что включались при приближении владельца телепортатора. То есть, на нашей планете эти туристы-изыскатели оставили потомков? И один из них близко подошёл к собственности своих предков. Дракон передал Агате биоматериал с генетическим кодом и основной блок управления потерянным аппаратом и предупредил, чтобы мальчик или девочка – предполагаемые наследники – ни в коем разе не примеряли аппарат. При неумелом обращении и без основного блока можно оказаться в мирах, где белковая жизнь погибнет сразу, как только сделает первый вдох.
  Как удалось этой Агате заманить предполагаемого потомка иномирян – осталось сокрыто... Но самое чудное произошло потом. Девочка оказалась давней знакомой Дракона. (Кстати, Агата ненавязчиво намекнула, что из неё может получиться неплохая ученица чародея). А генетический материал мальчишки совпал на 83,78% с материалом пришельцев...

         ***

  В дверь заглянул испуганный Слава:
   — Корнеев пропал! Три дня уже найти не можем. И Артефакт пропал!
   А вот это ЧП... Зная безбашенность и одержимость Витьки, я не на шутку встревожился.
  — Все зоны сканировали?
  — Да на сто рядов прочесали.
  — А что Роман?
  — Вызвал Кристобаля Хозевича и Мерлина. Ждём.

  Вальяжный Кристобаль Хунта материализовался в почти неглиже, нимало не смущаясь присутствием дам.
  — Прошу извинить, но был приказ явиться незамедлительно, а я готовился принять ванну...
  Через пять минут в полном своём облачении Кристобаль Хозевич уже обнимался с только что появившимся Мерлином и, приняв характерную позу, предупреждающую о его, Кристобаля, страстных желаниях пофилософствовать, уже поднял вверх правую руку и сделал вдох, но был бесцеремонно остановлен Романом.
   — У нас ЧП вселенского масштаба! Нужно срочно найти Корнеева во избежание...
 А вот во избежание чего – Роман побоялся свои предположения произнести вслух. И началась свистопляска гипер-сканирования с магией, проникающими пси-лучами и ещё каким-то хитрым магопроникновением. Наконец Кристобаль ткнул указующим перстом в мутное пространство, напоминающее поставленный на ребро Синюшкин колодец из сказа Бажова.  Пространство покрылось помехами, словно экран старого лампового телевизора. Что-то подозрительно загудело. Гул усилился, переходя в инфразвук.
   — Мда, очень прискорбно, что приходится нарушать нашу корпоративную этику. У магов, обычно, не принято вмешиваться в эксперименты друг друга. Но тут, я чувствую, дело пахнет грубым нарушением Воли, а  этого-то мы допустить не можем, – Мерлин, выросший в размерах с хороший небоскрёб, в конце концов что-то разрушил в защите, и перед нами открылась чудовищная картина.
  В синюшном сигаретном дыму едва угадывалась скрюченная фигура Корнеева. Датчики дымоуловители были вырваны с мясом, в углу – куча пустых стаканчиков из-под кофе вперемешку с окурками. Судя по этим уликам, Витька мучился над Артефактом третий день. Таким жалким я его ещё не видел.
   — Поздравляю, – тихим зловещим шепотом произнёс Роман, – Регрессируешь, прогрессор?
   — Впервые со мной такое, – на Витьку было жалко смотреть.
 Но маги в праведном негодовании , испепеляя несчастного Корнеева взглядами, были непреклонны и суровы. Артефакт был изъят, а на Витьку наложен многослойный домашний арест.



*                *                *


    На экстренный учёный совет в Енисейске прибыли все верховные маги Института во главе с Янусами. Ибо речь шла о редчайшем событии: временном лишении мага Способностей. Даже Выбегалло с его искривлением пространства идеальным потребителем отделался строгим выговором.
    Подчёркивая директорство Ойры-Ойры в Филиале, Янусы сели слева от вершины стола. Остальные расселись по никем неписанному, но работающему правилу-ранжиру.
Славку Протасова мне пришлось затаскивать на заседание почти силой.
    — Саш, к тебе и Ойре я уже привык. А остальных боюсь! Там, когда Виктора Павловича брали, я попал нечаянно под взгляд Хунты. И, честно признаюсь, чудом конфуза не случилось. Успел добежать... А тут их будет полтора десятка!
    — Слава, тебе нравится работать в нашем Институте?
    — Спрашиваешь. Очень!
    — Тогда привыкай. Кстати, Кристобаль Хозеевич в обычное время – интеллигентнейший до аристократизма человек. И никогда не позволяет себе никаких демонстраций своей магической силищи в общении с простыми смертными. А там ты, действительно, случайно не вовремя оказался на линии огня.
    — Огня? Точно, именно огня! 
    — Ну, вообще-то, не огня, конечно. Иначе были бы, в лучшем случае, сильные ожоги. Там Хунта излучал сложномодулированные силовые  поля. Которые, кстати, поддаются математическому анализу и вычислению. Но об этом как-нибудь потом. А сейчас давай, вперёд шагом марш! Сядь где-нить в конце стола сбоку и ничего с тобой не случится. Зато будешь свидетелем исторического события! И внукам потом рассказывать.
    — Доживёшь с вами до внуков!
    — Доживёшь, доживёшь! – подтолкнул я его к дверям в кабинет.
   Хорошо, что Славик мысли читать ещё не умел. На пороге у меня мелькнула такая:
    "Самому дожить бы без увечий и потрясений!"...

    Заседание открыл Роман:
    — Простите, дорогие товарищи, что оторвали вас от ваших дел. И что ещё только открывающийся Филиал уже доставил столько хлопот. Но, с другой стороны, это говорит о том, что место тут бойкое, и Филиал мы открываем удивительно вовремя. А недоразумения у нас были, есть и будут. Специфика такая.
    — Корнеев наш – недоразумение ходячее! – с готовностью вставил реплику давний Витькин недруг и конкурент по вредности Редькин.
    — Берёте слово? – вежливо спросил Роман.
    — Потом, – буркнул и ссутулился Магнус Фёдорович.
    — Хорошо. Объявляю заседание открытым. Итак, вопрос один, но очень сложный для нас: неэтичное поведение и систематическое неуважение к коллективу.
    —  Да уважаю я вас. Даже люблю! Но в свободное от работы время, – угрюмо возразил Витька.
    — Вот чего было не посоветоваться?! – закипел по-мальчишески вдруг Роман, – Вечно ты самый умный и сам себе хозяин! А так друзья в команде не работают!!!
    — Ну прости, Ром. Бес попутал!
    — Ага. Чуть что, всегда мы виноваты! – громыхнул в зале бас невидимо присутствующего представителя нечистой силы.
    — Цыц! – проснулся и грозно шевельнул бровью Мерлин.
    — Грубиян! – констатировал бас и обиженно смолк.
    Славка ошарашенно поозирался и ещё плотнее вжался в стул. Я ему ободряюще подмигнул. В такой суровой компании верховных магов я к нечистой силе относился снисходительно. Но всё ж на всяких случай незаметно перекрестился и поплевал без слюны через левое...
    А Роман вдруг сразу, как загорелся, так и остыл. И горько сказал:
    — Вот, товарищи, познакомьтесь. С нами сегодня наш новый сотрудник, Агата Виевна Горыныч. Так вот, Виктор, если бы ты не бежал впереди паровоза, а подключился к нашему исследованию, ты бы знал, что Артефакт  – это телепорт галактического радиуса действия, настроенный генетически.
    – Что это телепорт, я понял. И что генетический, мне  в голову пришло, но подступиться не сумел. Крутая машинка! Код расшифровали?
   —  Нет, конечно. Это никакому ИИ пока не под силу. Да и задачи такой не ставили. Агата случайно нашла юношу, на которого прибор реагирует!
   — Эй, эй, эй, – взметнулся и запротестовал Редькин, – Мы чё, вы чё забыли, все тут собрались? Агата, женщина, конечно... и приборчик интересный, но речь была о наказании  мага Корнеева.
   — Да, да, – поскучнел и погас Рома,  – Переходим к прениям. Кто просит слова?
    Первым слово взял, как и ожидалось, Магнус Редькин. Он нудно, дотошно, подробно перечислил все нарушения дисциплины, неудачные эксперименты и грубости личного порядка бывшего подчинённого.
   Витька огрызнулся коротко, но убийственно:
   — А у тебя волосы на ушах растут!
   — Ну вот видите, товарищи. Он и не думает каяться и исправляться. Предлагаю наложить на него Заклятие на сто пятьдесят лет. А там посмотрим!
   Редькин метнул на Витьку последний грозный взгляд и сел.
   — А пойдём один на один?! И ты наложишь на меня всё, что захочешь. А? Пойдём, отец родной, выйдем. Заодно и от шерсти тебя избавлю! – загорелся Витька.
   — Эй, эй, эй! Полегче, Корнеев. Мы, слава богу, не на вечеринке, а на учёном совете! – Редькин вдруг уменьшился до размеров гнома и спрятался за спины соседей.
   — О, в кои-то веки Редькин Бога вспомнил. Нет худа без добра, – язвительно подметил явно настроившийся последнее десятилетие в праведники Мерлин.
   Многие улыбнулись, и по залу прокатился одобрительный гул. Роман постучал ручкой по графину и не вставая спросил:
   —  Сто пятьдесят, это Вы загнули, Магнус Фёдорович! Какие ещё будут мнения?
   Величественно встал и гордо выпрямился Хунта. Все вспомнили, что экстренный вызов помешал великому волшебнику принять ванну. И настроились на гневный, но заслуженный разнос Корнеева. Но Хунта неожиданно миролюбиво сказал:
    —  Лишить настоящего мага силы – это вам, господа-товарищи, не пулечку расписать. Последняя, на моей памяти, такая попытка была предпринята нами лет, где-то, пятьсот назад. Там тогда один узкий специалист в области перевоплощений слишком увлёкся превращением всех неугодных, вплоть до министров, в полезных ему домашних животных. И одного министра, превращённого в петуха, по ошибке съел. То есть был допущен казус явного каннибализма. Помнишь, Мерлин?
    — Помню.
    — И я помню этот казус! – кивнул Киврин.
    — А помните чем дело кончилось? Собрались мы вот также, осудили людоеда, наложили Заклятие на десять лет всего. А когда сняли, это был законченный злодей и чёрный маг. Пришлось опять собираться и, ни много, ни мало, стирать уже память и Личность. Сидел бедолага потом до конца дней на паперти и подаяние просил.
    — И что ты предлагаешь? – грубо спросил Хунту Редькин, – Простить хулигана? Давайте ещё коллективно принесём ему извинения за беспокойство!
    — Не юродствуй, – спокойно ответил Кристобаль Хозеевич, – Наказание и хороший урок Корнеев уже получил, встретив задачу не по зубам. И осуждение товарищей тоже не пустой звук. Я уверен, что Виктор Павлович уже сделал для себя правильные выводы. Этим предлагаю и ограничиться. Честь имею!  – торжественно поклонился всем Хунта и сел.
    — Какие ещё будут мнения? – заметно устало спросил Роман, и я решил окончательно разрядить обстановку и поднял руку. Рома кивнул, и я встал.
    — И ты, Брут, – вздохнул невыносимый Витька.
    — Сам ты Брут! – огрызнулся я и чуть не передумал выступать. Но задавил червячка обиды и сказал задуманное.
    — Товарищи! Витька, то есть, Виктор Павлович в плане характера не подарок. Но внутри он настоящий. Настоящий учёный, настоящий добрый волшебник и настоящий друг. Когда у отдела Геллы вышел конфуз с массовым выращиванием молодильных яблок, кто бросил все свои дела и пришёл им на помощь? Виктор. И сделал попутно открытие мирового значения: вечная молодость в нашем слое бытия - это не подарок, а наказание. Вроде вечного сидения в первом классе десятилетки!
   — Это да, – проснулся и горячо поддержал меня Мерлин, – Это оказалось тогда предпосылкой к формулировке нашего краеугольного Белого Тезиса. И, кстати, моего окончательного обращения на путь истинный. Пора, пора старику возвращаться к Отцу!
     Тревожный симптом перехода Мерлина на речь о себе в третьем лице я решительно пресек громким продолжением своего выступления. Для длинной и нудной проповеди Мерлина было не время и не место.
    — И ещё, товарищи! Вот я сейчас пишу Диссертацию-летопись нашего славного Института. Тем интересных множество! Но самые интересные, давайте признаемся себе честно, это темы исследований и эксперименты Корнеева. Да и Белый Тезис, то есть иерархическую многослойность Вселенной первым научно открыл и доказал именно он!
    — Ага, – ехидно напомнил неугомонный Магнус, – Вывел из терпения даже Архангела Михаила, и тот за ухо поднял его на Небо и показал, как Оно устроено. А этот вернулся и всё записал. Тоже мне, новый Илия! А то мы все не грамотные и Библию отродясь не читали!   
    — Дурак ты, Редькин! – констатировал Витька.
   Рома вздохнул и закрыл заседание. Витьке объявили устный строгий выговор, но без занесения в личное дело.
    — Прости, Санька, – подошёл и пожал он мне руку, – Ты не Брут! Ты друг.
    — Бог простит! Слушай, а какого порядка может быть число комбинаций для подбора кода к замку на ДНК?
    — Давай подумаем! – сразу повеселел и оживился Корнеев, машинально пожимая руки прощающимся у лифта магам.
    Последним, поколебавшись, всё же протянул руку Редькин. Витька пожал. И тут же взял меня под локоть и повёл в сторону ВЦ.
   — Там, понимаешь, как я успел нащупать, большую роль играет ещё и форма спирали, и шаг гребней её витков. Ох и хитрая штуковина – эта спираль! Всё в ней несёт Информацию о нас. Вернее, подключает нас к Информаторию Вселенной. Эх, Саня, мы на пороге таких открытий, что голова кружится! Термоядерный синтез материи! Причём, холодный! А?
   — Мне страшно, Корнеев. Ты взорвёшь Землю!
   — Не дрефь! Михаил обещал, что будет присматривать за мной лично. Но тсс. Это между нами...


  *                *                *

         Глава 5 Хроновыверт. И не только Хроно...

                «И даже то, что быть не может,
                Однажды тоже может быть»
                Л. Кэрролл

  Роман почувствовал усталость, настоящую, "человеческую". Слишком насыщенные событиями последние две недели буквально выключили неутомимого мага из повседневности. Ну, что же – отдохнём минут... Как там Агата учила программировать сжатие времени сна? Смотришь на часы, определяешь себе время, допустим, полчаса. А потом в эти полчаса надо мысленно впихнуть три. То есть, проспав фактически тридцать минут, для мозга ты спишь сто восемьдесят!
 Едва Роман приготовился применить новую магическую практику, как послышалось хлопанье крыльев и в комнату влетел попугай.
   — Фотончик! Сто лет тебя не видел. Ты как тут?
   — Стреляли... – попугай удачно отшутился фразой из фильма "Белое солнце пустыни" и принялся разглядывать Романа, по-куриному завернув голову куда-то вниз и вбок.
   — Стре... Стоп! Последний раз ты появлялся десять лет назад в возрасте птенца... Что-то я сегодня туго соображаю. Потом обдумаю, – Роман сделал несколько записей в старом блокноте. При всём уважении к новым технологиям он отдавал предпочтение самому надёжному хранителю записей – бумаге.
   — Время... Хроновыверт, – попугай странно закашлялся и завалился на бок.
   — Ничего не меняется, – грустно пробормотал Роман, бережно завернул тельце Фотончика в бумажное полотенце и направился к выходу.

  Проходя мимо секции с гостевыми комнатами, он вдруг захотел подсмотреть, чем заняты ребята. Как-то само собой получилось, что с девчонкой Роман стал заниматься самолично, не доверяя никому. Интуиции и знаниям Агаты Виевны он верил безоговорочно.
Тут Роман усмехнулся, вспомнив, как горячо он доказывал Янусам, что родство с вреднючей Наиной никак не характеризует претендентку на должность стража Пограничья. Именно благодаря его, Романа, уверениям Агату и зачислили в штат сотрудников, правда, с испытательным сроком в полгода.
И вот сейчас протеже Агаты затихла в своей комнате и что-то пишет. Девчонка очень скрытная, какая-то недолюбленная, что ли, слова не вытащишь, только "да", "нет", "наверное". Ничего, привыкнет, оттает. Роман сосредоточился и приоткрыл стену до 30% односторонней прозрачности. Ракурс получился неудачным для подглядывания – Инка сидела спиной. Только Роман подумал о перемещении вбок, как тут же получил волновой мыслеудар и отпрянул. "Вот это да! Она меня почувствовала и даже не просто закрылась, а сдачу дала! Ну, Агата! Ну умница! Доберусь – зацелую за такую дочку" – с каким-то юношеским восторгом солидный маг помчался вприпрыжку по коридору, напрочь забыв и об усталости, и о горемычном Фотоне в бумажном саване.

   Валерка вернулся из лаборатории притихший и слегка помятый. Инка встревожилась.
   — Ты не заболел? Они тебя там замучают со своими исследованиями. Ты голодный? Может, кофе сварить? – Инка тараторила, не узнавая ни себя в своём этом кудахтанье, ни друга, обычно хорохористого и энергичного, – дёргать надо отсюда, вот что! Мы им не подопытные кролики! А тут ещё мой наставник решил подсматривать за мной через стену. Ну, я ему ответила, конечно, но...
  Валерка смотрел на Инку отсутствующим взглядом и, казалось, не слышал ни одного слова, но на последней фразе встрепенулся:
   — Как ответила? Чем?
  Спохватившись, что сболтнула лишнее, Инка начала что-то невнятно бормотать, но, увидев на руке Валерки два красных пятнышка, словно от укуса двухвостки, вскрикнула и ткнула пальцем в след укуса... или укола.
   — Это что? Это они сделали ?
   — А, это... Нет, это ещё в лагере появилось. До того, как ты меня к Яге повела. Укусил кто-то. Долго только не заживает, – он запнулся и каким-то чужим голосом продолжил – Инка, мне кажется, что я – потомок инопланетян.
   — Креститься надо, когда кажется, – поворчала Инка, делая вид, что приняла слова Валерки за фантазию.
 Мысли завертелись, как в центрифуге. Детство. Похожий след на руке. Дракон. Первые её мысленные передвижения предметов. Левитация. И сегодняшний отпор матёрому магу. А тут ещё Валерка с такой же, как у неё, меткой. Инопланетяне? Инопланетяне!!! Дракон!
  Инка выскочила из комнаты, как ошпаренная, и помчалась не разбирая дороги в заросли ближайших кустарников. Пнув по дороге какое-то существо, похожее на миниатюрного карлика, Инка шлёпнулась на землю и сосредоточилась на вызове Дракона. Последний раз у неё почти получилось наладить связь, помешала вредная Наина, почуявшая неладное. Пришлось отдать ей старенький тетрис, в который Инка любила иногда поиграть. Корыстная бабка отстала. Связи не получалось. От напряжения заболела лобная часть, щёлкнул внутри и на мгновение включился третий глаз. Инка испугалась и потеряла сознание. Такой и нашёл её Валерка – спящей на земле, свернувшейся в позе эмбриона. Валерка почувствовал, как горячие слёзы жгут его изнутри, быстро снял куртку, укрыл подружку и убежал в комнату.
  Сегодня, похоже, ими никто больше интересоваться не будет – нашлись дела поважнее, видимо. Но это и хорошо. Можно спокойно обдумать услышанное. Прежде всего, надо рассказать кучу информации Инке и потом уже с ней обдумать, что дальше делать. Хотя, от того, что они надумают, их судьба не изменится . Всё давно и безоговорочно решено. Но попытаться всё же надо.
  С этими мыслями Валерка, не раздеваясь, ушёл в глубокий сон, пропустив обед и ужин. Он не слышал, как тихо вернулась Инка, повесила его куртку в шкаф и села в кресло-качалку. В окно смотрела огромная, в полнеба, Луна.



  *                *                *



    Валера сидел в испытательном кресле, очень похожем на кресла для сушки волос в дамских салонах красоты. Только вместо фена над головой юноши был плексигласовый абажур с замонтированным в него местными умельцами телепортом. Перед глазами Валеры был экран планшета, на который Роман выводил задания. Кресло и сам Валера были, кроме того, увешаны всевозможными датчиками, вплоть до измерения радиации.
   Я следил за вводом и экспрессобработкой их показаний. И, если какие-то параметры менялись в такт Роминым командам, вслух читал их со своего дисплея Роме.
    Корнеев ходил и думал. Иногда зависал у меня за спиной, иногда что-то советовал Роману, иногда стоял и смотрел на Валеру. И снова ходил, думал и покусывал губы. Пару раз заглядывала Инка, но, покрутившись вокруг кресла и столов, вздыхала и снова куда-то уносилась. Один раз пришла Агата. Принесла всем нам кофе и бутерброды. И сказала, что война войной, а семь часов вечера она сама обесточит кабинет. Рома молитвенно сложил руки на груди и попросил сделать это в восемь. Я подмигнул Агате, ибо был не против окончания нудноватых и осторожных Роминых опытов-перемещений Валеры по окрестностям пораньше. В гости прибыли Гелла с нашей старшей дочерью, и мы вечером собирались на экскурсию в Красноярск.
    Валерке было очень интересно перемещаться всё дальше и дальше, он уже побывал в восхитительном тонком теле на Байкале и признался Роме, что с детства мечтал увидеть долину гейзеров на Камчатке.
    С видеофиксацией его мыслеформ у нас пока не очень ладилось, изображение сильно искажали какие-то помехи, поэтому мне, ответственному за эту фиксацию, было досадно и скучновато. Я сказал Роме, что разберусь с этими искажениями, но на это надо время. И бог его знает сколько. Ибо помехи были странные: изображение двоилось, троилось и накладывалось друг на друга.
    Ровно в девятнадцать ноль-ноль снова вошла Агата, молча выключила питание кресла, взяла Валеру за руку и, как маленького, увела в столовую.
    — Э-э, Агата Виевна, можно Вас спросить... – попробовал было встать у неё на дороге Витька, но она уставилась ему в глаза, и ... Корнеев с поклоном отошёл в сторону.
    — Вот это глазищи! – восхищённо произнёс он, когда за Агатой с Валерой закрылась дверь, – Это же не взгляд. Это лазерное излучение! И оно бьёт прямо в сердце! Ох и женщина...
    Роман подошёл к Витьке и молча поднёс к его носу кулак. Я ухмыльнулся. Только вечно витающий мыслями где-то далеко Корнеев не видел ещё очевидного: Ромина холостятская жизнь шла к финалу и взаимосчастливому бракосочетанию. 
    — Понял, понял. Друг мой, третье моё плечо... Взаимно?
    — Думаю, да.
    — Тут и думать нечего, – возразил с улыбкой я, сворачивая свою аппаратуру.

     После ужина Корнеев позвал Валеру прогуляться по молодому скверу, опоясывающему институт. Инки где-то не было, телевизор не показывал ничего интересного, и Валера согласился. Он любил Рому, но Корнеева просто боготворил. Чувствовал, что это учёный невероятной смелости и пытливости ума, помноженных на огромную эрудицию и феноменальную магическую силу. Это же надо: при жизни стать как бы другом и любимчиком Михаила! Впрочем, об этом вслух не говорили. А, если и говорили, то шёпотом и крестясь.
    — Вы, Виктор Павлович, хотите, чтобы я Вам в чём-то помог? Я с радостью!
    — Это хорошо, что с радостью, – приобнял Валеру за плечи Виктор, – Понимаешь, в чём дело. Белый Тезис, кроме многого прочего, утверждает, что наш трёхмерный пространственно-временной континиум искусственного происхождения.
    — Это как?
    — Вот и я хочу понять: как! Но для начала хочу попробовать получить область детерминированных и пространства, и времени. Для этого надо переправить на Луну банку с тяжёлой водой и несколько датчиков. Я бы сам это сделал, но в тонком теле мне их туда не утащить. Тяжеловаты немного для моего астрала.
    — Но я ведь тоже пока только в тонком теле умею...
    — Да это фигня! Я давно уже понял, что у твоего телепорта несколько режимов. Но слушает он только тебя. Твои мысленные приказы. Возьмёшь банку в руки, датчики в рюкзак, прикажешь, и мгновенно будешь там. Расставишь и сразу назад.
    — Но ведь на Луне нет воздуха.
    — Скафандр я уже достал! Ну как, согласен?
    — Ох и попадёт нам!
    — Попадёт мне. Но мне не привыкать. Согласен?
    — Согласен! – загорелся Валерка.
    — Ну и молоток! В три ночи разбужу. Пока свободен, курсант.
    — Есть! Разрешите идти? - подыграл Валера Виктору в военных.
    — Иди. А мне надо всё ещё раз обдумать... Нижнее бельё тёплое надень.
    — У меня нет.
    — Ладно, в моём слетаешь... 


    В три часа ночи Виктор не без труда разбудил и поднял разоспавшегося Валеру. Окончательно проснулся он уже от ночного холодка на улице. И пробила сначала внутренняя дрожь, а потом и наружная.
    Обычное человеческое Валеркино "я" не хотело верить и  принимать то, что минут через десять он может оказаться, как самый настоящий космонавт, на Луне.
Без всякой долгой научной, моральной и физической подготовки. Раз, и там!
    Нет, моральная, всё же, огромное спасибо несуетливому Роману, уже небольшая есть. Валера ощутил тёплую волну в сердце при мысли об осторожных опытах заботливого, как родной отец, Ойры-Ойры. Но дерзость и научная смелость Корнеева восхищали его до мальчишеского восторга и преданности.
    Поначалу, однако, когда они пришли в лабораторию, экипировали Валеру и тот сосредоточился на полёте, ничего не получилось. Прибор не откликался и бездействовал. Виктор немного занервничал, снял с Валеры шлем, снял прибор и уставился на него.
    — Так, так, так... Ни хр-чего не понимаю. А, виртуальный сенсор! Слушай внимательно, дружище. Сейчас снова сядешь, сосредоточишься, но не на перемещении, а на внутреннем экране, что возникает у тебя в голове. Возникает?
   — Вроде, да. Когда летаю, по бокам кнопочки какие-то.
   — Там должна быть кнопка с надписью... Блин. Ну что-нибудь вроде: Адаптация к условиям точки приёма.
    Виктор быстро приладил прибор и шлем на место.
   — Ну что, есть кнопки? – спросил он уже по рации.
   — Есть! Только надписи не на нашем. Иероглифы какие-то.
   — Тьфу ты. Точно, они ж на своём программировали...
   — Стоп! Я как-то понимаю, что они значат. Вот, есть адаптация. Нажимать?
   — Нажимай!
   Валера мысленно нажал на жёлтую кнопку и та стала зелёной. И тут началось! Валера начал расти. И трансформироваться. Через две минуты в лаборатории, заполнив её собой почти наполовину, стоял, нагнув голову, огромный толстый диплодок. Смешными обрывками кукольных одежек висели  на нём клочки скафандра и Витькиного тёплого белья. Лямки рюкзака тоже лопнули, но его успел подхватить не растерявшийся Корнеев. Приборы остались целы. И хорошо, что банка с тяжёлой водой стояла в сторонке, куда её успел поставить в начале трансформы Валера.
    — Валер, это ты? – хрипло от волнения спросил Виктор.
    — Г-р-р-ра! – пророкотало чудовище так, что стены задрожали.
    — Вот оно значицца, как. Чудесно, чудесно. Банку удержишь?
    Вместо ответа чудовище осторожно сгребло передними лапами банку со стола и бережно прижало к бронеплите груди. Витька быстро и деловито привязал рюкзак с приборами к слоноподобной ноге.
     — Ох ты, а куда ж телепорт-то делся?   
       Раздался ещё один рык, грохот, вспышка света, и чудовище исчезло.
     — Понятно, – пробормотал Корнеев, – Вмонтировалось для сохранности под черепушку. А что, логично и практично. Давай, Валера, действуй. Весь учёный мир замер в восхищённом ожидании!...
    Корнеев сел в кресло, расслабился и как бы задремал. На самом деле он вышел астралом из физического тела и тоже помчался на Луну, контролировать Валеру.
    Гигантский динозавр стоял на дне небольшого кратера и озирался. Наконец выбрал подходящую точку на гребне и сначала пошёл к ней, как человек, чуть раскачиваясь и крепко прижимая к груди  лопнувшую, уже со льдом, банку. Осколки стекла осыпались в лунную пыль, но это уже не имело значения. Валера помнил, что он приземлится на ночную сторону, где температура будет ниже ста градусов по Цельсию. Корнеев предупреждал о том, что банка лопнет, и что так оно и задумано. Стекло не должно мешать его Волевому излучению. Вот его и не будет.
   Звёзды светили достаточно ярко, но ковылять по пыли и обломкам скал Валере не понравилось. И он прыгнул. Сначала осторожно, без большого напряжения стальных мышц. Тем не менее пролетел метров пятьдесят. Гребень заметно приблизился, а лететь оказалось кайфово, как во сне. И тогда Валера поскакал-полетел к цели огромными прыжками. Электролиз воды в организме пошёл веселее, кислород хлынул в мозг и появилось лёгкое, веселящее чувство опьянения.
   — Ледышку не потеряй! – прозвучал прямо в мозгу встревоженный голос Корнеева.
   — На Земле сижу, да далеко гляжу! – шутливо подначил мага Валера.
   На вершине гребня он поставил  ледяную копию банки на пирамидку из камней. Выглядела она презабавно! Потом расставил на заданном расстоянии приборы из рюкзака и мысленно доложил:
   — Ваше задание, Виктор Павлович, выполнено.
   — Молоток! Возвращайся в лабораторию, оставь прибор и иди сны досматривать. Моё тело не буди, а то оно меня отзовёт. А у меня тут сейчас самое интересное начнётся. Если, конечно, всё получится.
   — А посмотреть можно?
   — Ну хорошо, посмотри. Так, ты двигался со скоростью около ста пятидесяти км в час, то отойти для верности надо км на тридцать. Бери ближний датчик, всё равно он мгновенно сгорит без толка, и дуй. На саму вспышку не смотри. Кто его знает, как оно может на твоём зрении там сказаться. Пялься на Землю, а потом уж на наш шарик обернёшься, когда полыхнёт. Давай, скачи. Ударной волны тут не будет, а вот пыль и осколки... Присядь там на всякий за каку-нить скалу...
    — Есть! – Валера схватил прибор, обычный морской хронометр, но в прочной броневой капсуле, и смело прыгнул вниз.
    Виктор испугался, не грохнется ли он слишком сильно даже при такой силе тяготения, но всё обошлось. Гигантское кенгуру пять секунд спустя уже неслось к противоположному гребню. А потом исчезло за ним.
   Корнеев выждал для верности двадцать минут, спросил:
    — Спрятался?
    Услышал:
    — Ага. Давайте!
   И уставился на ледяную банку. Тут на её месте вспыхнуло ослепительно яркое, гораздо ярче большого, маленькое солнце. Вблизи пыль и камни не взметнулись, а мгновенно испарились, далее превратились в лаву и потекли вниз, далее спеклись в тёмное стекло, а ещё далее затанцевали в каше электромагнитных и электростатических полей. Кое-где даже молнии засверкали.
   Зрелище было жутко-красивое. Жуткое и красивое! Но Корнееву им любоваться было некогда. Он метался от прибора к прибору, смотрел сквозь раскалившуюся сталь и сверял показания. Показания заметно разнились. Внутри небольшого, с половины километра, радиуса время замирало, сила тяжести пропадала, статические поля отсутствовали!
   Термоядерный взрыв на секунду, но сворачивал время и пространство!
   — Ура! – заорал Виктор на весь Космос.
   — Ура! – эхом отозвался Валерка.
   — Всё, курсант, домой и спать. Отбой! И, это... Спасибо, Валера.
   



     *               *               *

    Глава 6. Там, на неведомых дорожках
    
               «Логика может привести Вас от пункта А к пункту Б,
                а воображение — куда угодно...»
                (Альберт  Эйнштейн)


   Валерка целыми днями пропадал в лаборатории. Сегодня даже ночевать там остался. Инка сидела на кровати и таращилась  куда-то в угол комнаты. Немного клонило в сон. Она остро чувствовала себя никому не нужной. «А что ты хотела, привычно терзала Инка свою внутреннюю Скво, – то, что от тебя требовалось, ты сделала:  они получили Валерку, этого потомка пришельцев... Потомок. Хм.»  А что из себя представляет она, Инка? Обычная вздорная девчонка с «тараканами» в голове. Кстати,  на счёт тараканов. Как получается у Агаты Виевны понимать язык птиц? Филина, например. И что она там про Лешего говорила?
  В дверь постучали. Спиной почувствовав гостью, Инка радостно произнесла:
   — Входите,  Агата Виевна, я не сплю.
   — Добрый вечер, – Агата не очень удивилась, что девчонка её "учуяла", наоборот, обрадовалась. – Поговорим? Спрашивай сначала ты.
   — Мне очень хочется понимать язык птиц и зверей.  Вы этому учились или...
   — Давай сразу договоримся: «Ты». Когда ко мне обращаются «Вы», я всё время хочу обернуться – вдруг нас двое. С сегодняшнего дня обращайся ко мне на «ты».
   — Хорошо! – почему-то обрадовалась Инка. А как Вы... Ты  училась языку филина?
   — Объясню. Позже. Похоже, ты пока невостребована. Предлагаю тебе два дня  пожить со мной в Пограничье. Там на практике и увидишь все приёмы обучения языку птиц и зверей. Как тебе такое предложение?
   — Ты ещё спрашиваешь! – Инка в восторге бросилась Агате на шею и крепко сжала её  в объятиях.
   — Ого! Вот это силища! – засмеялась Агата. Пойдём писать заявление на твою командировку.
   — Командировку? А разве я...
   — Ты и Валерка зачислены в штат сотрудников института, пока в качестве учеников. По окончании академии переведётесь в интерны, а дальше видно будет.
   — Я впервые слышу об академии.
   — Дааа... Наши магистры, я смотрю, увлеклись новой игрушкой и не ввели тебя с Валерой в курс дела. Придётся восполнить этот пробел и рассказать о вашей будущей жизни, да объяснить кое что о тех двойниках, которые сейчас вместо вас в лагере на озере дежурят по кухне.
   Формальности с командировкой заняли полчаса и вскоре Инка и Агата взбирались в чрево миниатюрного вертолётика. Агата пристегнула и проверила все ремни безопасности, пощёлкала тумблерами и с напутствием «поехали, Дракоша!» взмыла  в небо. То, что Агата ловко управлялась с вертолётом, вызвало у Инки неподдельный восторг: «Вот бы мне так!»  И вдруг явственно почувствовала в голове мысленный ответ Агаты: «Научу». Невидимые ниточки протянулись и соединили двух таких разных и таких похожих  ведуний. Агата чувствовала,  что у Инки вместе с половым созреванием пробуждается наследие предков–ведунов, это подтверждалось ежедневно разными мелочами. Недавнее секундное открытие "третьего глаза" довело девочку чуть ли не до нервного срыва. Сама Агата  недавно  была официально вписана в штат института в качестве ведуньи и магиссы с правом преподавания. Одна ученица у неё теперь есть.

   Вертолёт присел на холм, затянутый плотной завесой тумана. Агата и Инка повыбрасывали на траву рюкзачки, выгрузили пару коробок с какими-то нужными Агате реактивами и приборами. И тут Агата произнесла:
   — Урок первый. Наблюдательный.  Перемещение крупного предмета – в данном случае вертолёт, –  в параллельный мир.
   Агата стояла напротив вертолёта и сосредоточенно смотрела на что-то, что должно было бы окружать эту летающую машинёшку, если бы это что-то присутствовало. 
  У Инки от двойственности ощущения задвоилось в глазах, потом всё окружающее пространство предстало в немыслимой проекции, похожей на стереоэффект. Постепенно это наваждение стало  терять очертания и наконец растворилось в воздухе... вместе с вертолётиком. Ни холмика, ни вертолёта не было. Кочкатая заболоченная полянка без каких бы то ни было признаков приземления тяжёлой техники. Да и опасно тут приземляться – трясина только и ждёт,  кого бы съесть.
   — Агата, объясни.
   — Охотно. В глазах двоилось?
   — Двоилось!
   — Замечательно.  Теперь второй урок. Проникновение. Первый раз глаза лучше закрыть. Держись за мою руку и представляй, что ты на облаке перемещаешься на соседнюю полянку. Она чуть выше нашего болота, и там уже глубокая ночь. Ночь – потому что у нас с соседним миром разница во времени шесть часов. Вперёд!

  Инка почувствовала мягкие прикосновения чего-то невесомого,  словно старинная бабушкина "газовая" косынка стала огромным ворохом  и укрыла их с Агатой, и куда-то несёт. Ощущение полёта длилось секунд тридцать. Инка открыла глаза. В кромешной тьме виднелись очертания избы. За раскидистую крону огромного кедра зацепилась  спрятанная в облако Луна. Облако натужно освобождалось от невидимых прищепок, наконец, вырвалось и поплыло к западу, оголяя лунный лик, что было очень кстати – непролазная темень немного раздвинула свои границы.
   — Для самостоятельного перемещения в соседний мир тебе нужно будет каждый раз перед движением представлять эти же ощущения, что ты испытывала сейчас. Вначале представляешь картину так,  словно это уже произошло,  а потом видишь внутренним видением то место,  где должна очутиться.  Для внутреннего видения у тебя почти созрел так называемый "третий глаз", который недавно так тебя напугал своей вспышкой в мозгу. Но до самостоятельности ещё ой как далеко, девочка! Вырасти сначала. Пойдём в дом. Ужинать и – в койку!

   Инка в каком-то заторможенном состоянии механически выполняла всё,  что говорила Агата. Впечатления "забили" голову и свесились через край. Наконец,  услышав неприятный звук металла по тарелке, Инка вышла из оцепенения и обнаружила, что давно что-то съела, а что – не помнит, и продолжает, как робот, имитировать зачерпывание еды ложкой и отправлять этот воображаемый продукт в рот.  Агата беззвучно хихикала и снимала Инку на телефон.
  Через полчаса гостья и всё Пограничье погрузились в сон.
Инка проснулась от странного звука – кто-то тихонько скрёб коготками то ли по столу, то ли по бумаге. В избе пахло сеном и чем-то странным, но очень знакомым, из детства.
  Инка зажмурилась и, дав мозгу команду «прокрутить» время на девять лет назад, увидела себя пятилетней девчушкой. Двор, заросший кохией, был покрыт снегом с проплешинами влажной земли. На крылечке стоял новенький тёмно-зелёный железный самосвальчик, даже верёвку из дратвы кто-то привязал, дед, наверное. Солнце нагрело машинку. Вот он, запах детства! Запах новой игрушки, запах окрашенного металла, разогретого жаркими весенними лучами солнышка. Инка открыла глаза, почувствовала першение в горле и жжение в груди, глаза наполнились слезами. «Только этого мне не хватало – сопли размазывать» – Инка плакала очень редко, считая слёзы привилегией кисейных барышень и лицемерных дур.
  Звук скребущихся коготков прекратился. Инка встала с кровати и сквозь маленькую щелку двери  увидела за письменным столом Агатк. В руке та держала настоящее гусиное перо, а на столе стояла самая что ни на есть стеклянная непроливайка – чернильница из бабушкиных рассказов. Вот это даааа! Спонтанно Инка зачем-то возвела вокруг себя стену-невидимку, дождалась, когда Агата уснёт и на цыпочках подошла к столу, взяла листок, исписанный неровным но удобочитаемым почерком и вернулась в спальню. Там, спрятавшись под одеяло, включила фонарик и с удивлением обнаружила, что на листке написано самое настоящее стихотворение. Агата пишет стихи? Хм... После недолгой борьбы со своей совестью – чужое без разрешения читать нехорошо – Инка всё же начала читать. Стихотворение было необычным, похожим на заговорный текст. Да это и был какой-то оберег, причём, написанный очень здорово. Ну и Агата Виевна!
    ***
 По проталинам под Стожарами
За село иди, свет Сударушка,

Не смотри на след, что оставила,
Не продавленный, не подтаянный.

Огляди ты даль окоёмную,
Закопай печаль в землю чёрную
У креста дорог за околицей.

Вот и солнышко долу клонится.

Ты иди-смотри да ищи бадан –
В затенённый лес, проходя, заглянь.

Листья чёрные на ладонь клади...

Имя скажешь ли? Не держи в груди
Тёмных недругов клички грязные.

Говори их в лист, громко сказывай,
Все обидушки наговаривай.

На огне мало;м сделай варево,
Брось труху листов в воду таяну.

Будет сон тебе светлой тайною.
Всё что видится – точно сполнено.

На обидчиков небо сколами
Бросит стрельный мор нагово;ренный.

Ты войди во двор с ясным говором,
Говори слова да моления.

Будет жизнь щедра на знамения.

Ты не трожь любовь, нежить чёрная!
Обере;гов щит загово;ренный –
Слово крепкое крепче камушка.

Ждёт тебя супруг, свет Сударушка.
     ***

   Инка переписала стих в свой блокнотик, отнесла листок на место и рухнула в сон. Агата выбралась из-под одеяла и, хитро улыбаясь, убрала стихотворение в стол. Уловка удалась. Завтра девчонка сама признается в «преступлении», интересно будет узнать её мнение. Сквозь защиту Агата проникать не стала, посмеявшись над наивностью самоуверенной будущей ведуньи. Защиту она возвела, дурёха. От меня!

  Сон у Инки был настолько реалистичным, что хотелось себя ущипнуть. Вот они с Агатой снова прячут вертолётик в параллельный мир, потом она, уже без Агаты,  пытается воссоздать тот самый холм с вертолётом на макушке. Но вместо вертолёта на холмике возникает большущий синий кит! Синий Кит... И вот: вокруг Инки  вода, кит приглашающе махнул длинным плавником, как рукой. Инка без страха взобралась на широченную спину добрейшего животного, поцеловала его в мокрую кожистую щёку и они взмыли в небо. То есть, это было не совсем небо, ведь вместо воздуха вокруг была вода, и на поверхности не видно было границ между небом и океаном – всё смешалось. Кит погружался в глубину, потом всплывал и взлетал, словно цеппелин. Про дирижабли и цеппелины Инка читала недавно в старом журнале «Наука и жизнь». Сознавая, что всё происходящее с ней – сон, Инка всё же ощущала несоответствие некоторых деталей,  создающих почти реальность. Было мимолётное желание проснуться, но любопытство пересилило. «Разберусь потом», – решила Инка и отправилась в полёт над просыпающийся городом.
  Внизу спешили по делам игрушечные машинки, редкие люди-лилипутики поднимали в приветствии руки и махали ей, Инке, и что-то кричали. Кит поднялся выше, влетел в облако и там остановился. Облако было мокрое, пахло грозой и немного полынью. Инка услышала в голове просьбу кита вернуться обратно в параллельный мир, почему-то не удивилась, а привычно представила тот самый стартовый  холмик. На Земле  Кит на прощанье обнял свою наездницу плавниками и растаял в воздухе. «Это не сон... Ой, влетит мне»  – не на шутку испугалась Инка, забираясь в комнату через окно. Из кухни доносились запахи сырников и кофе. Инка причесалась пятернёй и удивлённо обнаружила мокрые пряди. Потом, притворно зевая и потягиваясь, вышла к Агате.
  — Проснулась? – хитрый прищур глаз Агаты не предвещал ничего хорошего. – Ну-ну... Смотри свежие новости.
  Местное телевидение было взбудоражено утренним происшествием. Молоденький корреспондент, чуть запинаясь от волнения, комментировал происшествие:
 «Сегодня в пятом часу утра в небе был замечен дирижабль или дирижаблеобразный летающий аппарат. Надо отдать должное зажравшимся богатеям, фантазия у них буйная, а тот, кто создал это воздушное судно – мастер своего дела. Дирижабль был  точной копией океанического синего кита. Самое поразительное, что на спине этого кита сидела девушка. Всё бы ничего, пусть бы они развлекались, раз деньги некуда девать, но ведь такие авантюры создают опасные прецеденты для воздушного транспорта и для населения. Происшествием уже заинтересовались соответствующие службы безопасности. Будет, скорее всего, следствие со всеми вытекающими...»  Агата выключила экран:
   — Твоя работа?
   — Понимаешь, это самопроизвольно получилось. Всё началось с твоего стихотворения... Я стала читать вслух первые строчки и обнаружила, что голос звучит не мой, а твой.
   — А зачем вслух? – Агата приятно удивилась, но виду не подала. Стихи – "штука" звучащая, но не всяк это понимает. Ну и девчонка...
   — Я всегда стихи вслух читаю. Иногда встречаются такие волшебные, что я начинаю видеть картинками, как кинофильм. А в этот раз я закончила читать, переписала стихотворение в свой блокнотик, отнесла листок на место... Картинки не было. Лёжа на кровати, я взяла блокнот и решила ещё раз прочитать, вот тогда и возник твой голос, он почему-то увёл меня на то место, где мы с тобой приземлились. Вообще-то я думала, что сплю. Уж больно странным было передвижение кита по воздуху. Что это было?
   — Наш мир и соседний в последнее время стали чаще соединяться хаотично, без особых усилий со стороны проводника.
   — Ты – проводник?
   — В какой-то степени – да. Я смотритель крайней северной точки Пограничья, ну и, если возникнет необходимость, могу побыть проводником. Кит в своём мире плыл по океану, а в смещении слоёв в нашем мире смотрелся плывущим по воздуху. Когда вы въехали во временной буй – так называемое облако для нашего мира, – сигнал тревоги поступил на пульт у меня в кабинете. Мысленные приказы и просьбы посылала тебе я, а не кит. Хотя эти животные очень умны, и мы до сих пор не продвинулись в изучении их языка общения и не проникли в сознание. Но то, что у них высокоорганизованное общество, это уже не догадки... Так, об этом поговорим позже. Фауна и флора – мои любимые темы, начну говорить — остановиться трудно.
  — А как с голосом? – Инка в волнении перешла на шёпот, – ты это специально так подстроила?
   — А вот это явление для меня самой загадка. Буду думать. Ладно, можешь выдохнуть – расследование затихнет, не начавшись. Сюда никто не сунется по той простой причине, что мы в Пограничье. А проникнуть в этот мир даже магам нашим не удаётся с первого раза.
   Инке показалось, что Агата произнесла последние слова с гордостью.
   – Сегодня я хочу поговорить об одном интересном мифе – о Тридесятом Царстве.
   — Может, Тридевятом? – любительница стихов и сказок со вздохом потянулась к сырнику и убрала руку.
   — Ешь, чего ты? Ты будущая ведунья, тебе при всём желании лишних килограммов не набрать. Будет ровно такой вес, какой Создатель тебе предписал, но только если не нарушишь свои обязанности или чего похуже, не дай Бог... Потолстеешь, если без любви жизнь проживёшь... – Агата странно покраснела и поспешила в кабинет. Вскоре оттуда донеслись блямкающие звуки. «На весы встала, – с удивлением подумала Инка, – Зачем, интересно. А если...» Тут вдруг её осенило. В первую встречу Агата была чуть ли не в половину шире себя нынешней. Жила без любви, а сейчас... Инка аж хрюкнула от восторга.
  — Ты чего хрюкаешь? – из кабинета вышла весёлая Агата Виевна в джинсах и подростковой куртке с кожаной бахромой. Инка чуть не подавилась сырником, который всё же взяла, не преодолев искушение.– Нравится прикид?
  – Супер! Ты даже помолодела лет на десять.
  — Десять лет – миг пред Вечностью... – Агата отсутствующим взглядом оглядела комнату, махнула Инке рукой и они пошли в лес.
  Вечерело. Пахло груздями и цветущим багульником. Это было так странно и несовместимо – весеннее цветение и осенние грибы, но так уместно в данной ситуации. Тропинки не было, трава под ногами стояла не шелохнувшись, словно и не шёл по ней никто. Каким-то десятым чувством Инка решила просто верить всему, что видит, чтоб не создавать лишних препонов. Они с Агатой "плыли" над травой. Впереди показалась плотная серая стена тумана. В лесу была какая-то странная тишина. «Как в вакууме, – подумала Инка и тут же получила ехидный вопрос-мыслеграмму «Ты была в вакууме?». Обе засмеялись, присели на холмик, странно похожий на тот, где Инка в первый раз знакомилась с перемещением.
  — Итак – Тридесятое царство. Что ты знаешь о нём и знаешь ли?
  Инка призадумалась, смешно сморщив нос и закрыв глаза.
 
   — Помню, первый раз я услышала, что есть на самом деле Тридесятое Царство, когда читала вслух Пушкина: " Там чудеса, там Леший бродит..... там ступа с Бабою Ягой ...".
Было мне 5 лет. Спросила у бабушки, где это место? И получила ответ:"В Тридесятом Царстве"... Прабабушка была хоть и неграмотная, но знала уйму сказок и сказаний.
 Баба Яга охраняла вход в это Царство, готовила путников к дальнейшей дороге , обмывала, кормила, в печке жарила. Те, кто проходил все обряды, мог вернуться жить дальше, а если не всё прошёл, то перевоспитывался и мог снова родиться, но уже потом, через много лет.
 Я тогда мало чего поняла...
   — Так... Похоже, и эту тему потом затронем, ты почти подготовлена к информации и ход твоих мыслей верный. Вот не думала, что педагогика такая сложная наука. Приходится обдумывать чуть ли не каждую фразу.
   — А зачем? Я ведь не маленькая девочка, да и кое-что начинаю понимать.
   — Например?
   — Например, ты уже три раза взглянула на экранчик телефона.  Ждёшь весточки. Я даже догадываюсь,  от кого.
   — А вот это уже запрещённая для обсуждения тема, – Агата спохватилась,  что резко ответила и тут же поделилась с Инкой своими сомнениями, как с подругой, – Я и сама не знаю, что возникло между мной и Романом, но это больше, чем деловые отношения,  и даже больше, чем  дружеские.  Мы люди взрослые. Пусть всё идёт... как идёт и...
   — Вот именно – взрослые! – Инка повысила голос и сама не заметила, как стала отчитывать Агату. – Жизни осталось с комариный чих, а они торопиться не будут! Это нам с Ва... – Инка осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.  Агата сделала вид, что не расслышала и тихонько засмеялась:
   — А ты думаешь, сколько живут маги? У них, разумеется, тоже ограничение есть, как и у обычных людей. Всё зависит от той пользы, что они приносят планете и её мирам, а так же от жизненного ресурса и его пополнения. А пополняется он как раз  этими полезными делами.  Чем больше отдаём,  тем больше нам возвращается жизней.
   — Бумеранг? – Инка стояла, раскрыв рот и таращилась на Агату, словно  мышь на кота.
   — Вот именно. Тот самый пресловутый жизненный "бумеранг", вернее  – одна из разновидностей,  но принцип действия тот же, что и у людей.
  У Инки блямкнул телефон. Сообщение.  Это мог быть только Валерка. А связь появилась, потому что Агата  сняла защиту и ждёт какой-то звонок или нужные данные. Хотя, все данные она спокойно могла бы принять в кабинете. Тут что-то другое... Она привела сюда её,  Инку, хотела увлечь новой темой и потихоньку исчезнуть на свидание, – внезапно осенило чувствительную девчонку. Она решительно встала и направилась в глубь леса.
   — Маячок не отключай, – Инке показалось,  что Агата сказала это с облегчением в голосе. Ну и ладно. Не маленькая, обойдусь.
 В сообщении было только одно слово "соскучился ". Инка настроила определение местности и отправила голосовое сообщение: "Жду. Координаты настроены. Защита снята"

   Спустя полчаса материализовался Валерка. Он был похож на космонавта, которого вытащили из болота после неудачного приземления, и из снаряжения оставили только шлем и трусы. От смеха Инка стала икать.
   — Ты чего без штанов прилетел?
   Валерка несколько  сконфузился, но всё же взял себя в руки и чуть менторски стал объяснять, почему иногда лишняя одежда может быть помехой в телепортации.
   — Понимаешь,  мои предки создали уникальный индивидуальный телепортатор, он же и трансформер. Мы с Виктором Палычем... – Инка демонстративно зевнула и загадочно взглянула  Валерке в глаза.
   — Хочешь без телепорта своего  в параллельный мир проникнуть? – Не дожидаясь ответа, Инка быстро произвела подготовку организма к перемещению с добавочным грузом, взяла Валерку за обе руки и спокойно встроилась в потоки, через минуту они были у вертолёта. В низине  виднелись нерастаянные  снежные сугробики, было прохладно.  Инка достала два комбинезона,  небрежно бросила один Валерке,  во второй влезла сама и принялась готовить машину к полёту.  Понимала,  что рискует, но так хотелось утереть нос этому потомку пришельцев!  Подумаешь, телепортируется он. В таком ведре с очками любой сможет  переместиться,  а вот без ничего,  своими силами слабо?

   Полёт был странным, если не сказать мрачнее – страшным.  Вертолётик  легко подчинялся Инке, которая с мастерством  заправского аса выписывала в воздухе фигуры высшего пилотажа и наслаждалась испуганными восклицаниями Валерки. Странности начались после пятой минуты полёта. Внизу расстилался бесконечный лес, и вдруг  этот  лес  превращается  в массив скалистых гор, тут же изменяется на мангровые  заросли океанических островов. Приборы показывали что-то из ряда вон. Наконец Инка сдалась,  включила автопилот и определила курс на возвращение. Благополучно приземлившись, вертолёт исчез с холмов. «Сейчас что-то будет», – Инка лихорадочно придумывала,  что бы соврать. Невесть откуда объявившаяся Агата пожирала её негодующим взглядом.
   — Понимаете, Агата Виевна. Это я виноват. Инка  не хотела  лететь.  Я её  «на слабо» взял, – Валерка смотрел на Агату  честными глазами  и самозабвенно  врал. Валерка, не умевший  сказать и слова неправды, чтоб не покраснеть,  врал  так убедительно,  что Инка  даже  усомнилась – по своей ли инициативе  в полёт отправилась.
   Агата  махнула рукой и молча ушла в избушку, которая вдруг  издала  странный звук и отвернулась. Валерка  хихикнул:
   — Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом...
   — А ты чего плёл-то  про «слабо»? Я на подначки не ведусь. И когда это ты так гладко  врать научился?
   — Сам не знаю,  как это получилось. Мне кажется,  что я за тебя кому угодно соврать смогу.
  Он уселся на траву и замолчал. Не дождавшись продолжения, Инка села рядом и засвистела странную мелодию, которая  ей приснилась и никак не уходила  из головы.
   — Что за песня?
   — Думаешь, песня?
   — А откуда она?
   — Так... Приснилась.
   — Разве музыка может присниться?
   — Приснилась же!  Значит, может.
   — А ещё что тебе приснилось?
   — Динозавр говорящий...
  Валерка вскочил, как ужаленный.
   — Такой?!
  Он произвёл какие-то манипуляции в своём приборе  и превратился в огромного динозавра. Инка вытаращила глаза и потеряла сознание.

*   *   *



Глава 7. Смысл бытия по Корнееву.

"...видим тя, Богом избранне отче Николае; с невещественными бо ангельскими светы беседуюеши о несозданном Троическом Свете..."

(Акафист святителю Николаю, икос 11)


   В десятом часу утра меня нашёл в серверной дубль Корнеева и передал записку. Она скромно гласила:
   "В десять будь у себя. Нужна помощь. Речь об открытии мирового масштаба. Даже двух. Нет, даже трёх! Короче, в десять будь у себя".
    — Ответ писать будете? – вежливо, в отличие от оригинала, спросил Витькин дубль.
    — Не. Передай: "буду". Но его ищет Ойра. Очень злой на него Ойра!
    — А вы не в курсе – зачем?
    — Догадываюсь. Утренние "Вести" смотрел. Огромной силы взрыв на Луне. Твоего хозяина работа?
    — Этой информацией не располагаю. Несу ответ: "В десять буду на месте". Разрешите идти? – хитрый дубль  включил роль туповатого робота-исполнителя.
    — И ещё про гнев Романа передай!
    — Да он знает! И прячется. Потому и конспирация такая. Иначе мог бы и мыслеграмму послать. Но заблокировался и не хочет рисковать, – разговорился вдруг "тупой исполнитель".
    — Ладно, иди, – я махнул рукой, отпуская разговорчивого бедолагу.
    Я своих дублей редко наделял речью. И, похоже, правильно делал. Небрежно созданные и потому скудноватые умом, они были иногда слишком разговорчивы и бесхитростны, как дети.
    Ровно в десять в кабинет вошёл Виктор. Какой-то хмуро-торжественный, невыспавшийся, но с горящими глазами.
    Молча крепко пожал руку и положил передо мной стопку исписанных от руки формулами и расчётами листов.
    — Надо всё пересчитать и красиво распечатать.
    — Ночью на Луне ты бабахнул?
    — Ага.
    — Ромка злой опять на тебя, как...
    — Знаю. Но стопудово простит! Он прежде всего учёный, а уж потом всё остальное. Через сколько минут мне зайти?
    — Минут? Тут только на то, чтобы разбирать и вводить твои каракули час уйдёт. Ну и ВЦ наш пока на одну сотую плановой мощности работает. Значит, ещё часик накинь.
    — Зайду через час. Не успеете, всех уволю! Работайте!
    —  Не наглей, Корнеев. Зайдёшь через полтора часа. Иди, Вить, поспи. На тебе лица нет.
    — Хорошо. Эх, Сашка, ты не представляешь, что в твоих руках. Секрет рождения пространства, времени и материи!
   — Бозон Хиггса?
   — Круче! Намного круче. Сам увидишь. Там сверхтяжёлый элемент на стотысячную долю секунды слепили. А тут – детерминация и восстановление континиума. И всё зафиксировано приборами. Ладно, считай, а я и правда, посплю чуток. Да, может, это... пока комп считать будет, Ромке брякнешь и обрисуешь в общих чертах ситуацию? Не переношу его скорбных нотаций. Люблю деловые разговоры.
    — Ладно, вали. Пиротехник! Луна-то цела?
    — Хе!... На неё астероиды иногда падают. И удары бывают раз так в миллион сильнее моего. И ничё, жива старушка. Давай, Сань, воюй! В соавторы возьму...
    — В сокамерники. Вали, спи. Всё сделаю.
 
    Пелагей на месте не было ни одной, и я занёс было руку постучать, но дверь, открывающаяся наружу, деликатно заставив меня посторониться, распахнулась сама.
    —  Входи. Давай, – тихо сказал Роман.
    — А ты знаешь, что я принёс?
    — Конечно. Распечатку Витькиного ночного хулиганства.
    — А откуда знаешь? Ты взломал защиту моего сервера? Эх, ничего святого для вас нет, – расстроился я, что надёжно запаролить свой сайт не удалось ни технически, ни магически. А ведь магически сам Хунта помогал в обмен за помощь в решении одной из его пятимерных задач.
    — Ничего я не ломал. Вон видишь камеры? Я просто видел, как к тебе входил Корнеев. Ну и не утерпел, чуть подслушал вас нетопырём в вентиляции. Кабинет накрыть вы поленились. И это плохо. Мог подслушать кто угодно.
    — Мда. Впредь буду бдеть. А где твои Пелагеи? – спросил я, отдавая ещё тёплые после лазерного принтера листы.
    — В разгоне. Устал я что-то, Сань. Селектор не замолкает с утра до вечера. Вопросы: от музыкального руководителя в наш детский сад до колера краски в подсобных помещениях. И вот, Москва напрямую поинтересовалась, что за ионизационный след появился над Енисейском в аккурат до и после взрыва астероида на Луне. Сказал, что плановый опыт совершенно случайно совпал по времени с лунным бабахом.
    — Поверили?
    — Вряд ли. Наши кураторы тоже не лохи, и знают нашу специфику и наши возможности. Но пока замолчали. Видимо, будут расследовать. И уж потом наедут по полной.
    — Витька сказал, что там такая солнечная радиация днём, что наша в ней растворится, как капля в море.
    — Бум надеяться... – Рома погрузился в формулы.
    — А ведь Корнеев-то наш, всё-таки, гений, – восхищённо признал он минут пять спустя.
    — А ты в этом сомневался? – самодовольно спросил Витька, материализовавшись в кресле у окна.
    — Да нет. Молоток. Я, собственно, за риск Валерой хотел тебе по голове постучать.
    — Как выяснилось, никакого риска. Насчёт скафандра у меня были лёгкие сомнения, но, оказалось, он ему нафиг не нужен. Там, кроме телепорта, ещё и субмолекулярный адаптер. Он, правда, при переносе и синтезе элементов слегка ионизирует атмосферу.
    — Понятно. А напряжённость калибровочного поля почему не посчитали?
    — А чем бы я его тебе померял? Таких датчиков ещё не придумали.
    — Так косвенно! По скорости восстановления гравитационного поля. Надо только прикинуть коэффициент пропорциональности...
     И они забубнили что-то в подобном роде, в чём я принципиально оставался валенком. Моё дело интегралы, дифференциалы, ну мыслящее железо ещё, ну Булева алгебра и геометрия Лобачевского. Хобби – прикладная магия. А ядерная и квантовая физики – всё не ухватишь! Впрочем, эти как-то умудрялись. И я ими гордился.
     — Ладно, оформляйте с Саней всё красиво и подробно. Это будет научная сенсация, – подвёл итог уже довольный и благодушный Роман.
     — Да, ещё один вопрос, уважаемый Виктор Павлович.
     — Слушаю Вас, Роман Петрович, – подыграл Витька.
     — А как тебе удалось, находясь в астрале, начать там термоядерную реакцию?!?
     — Секрет фирмы.
     — Да ладно, колись! Мы с Саней – могила.
     — Ну ладно, вам можно... Михаил в виде шаровой молнии помог.
     Роман свистнул, а я восхищённо разинул рот, который бесцеремонный Корнеев мне помог закрыть.
     — Вот это Друг у тебя!!!
     — Ага!)) – широко улыбнулся счастливый Витька. 
 
  — Роман Петрович, – я не знал, какой веский аргумент привести, чтобы вернуться в родные соловецкие кущи. Здесь меня ничего особо не держит, да и Протасов может легко заменить в случае чего.
  — Слушаю внимательно,  Александр Иванович, – Роман не скрывал игривого настроения, – в НИИЧАВо хочешь вернуться? По семье соскучился? Понимаю, понимаю... Кстати, кто там на очереди интервью давать?
  Я, честно говоря, забыл про диссертацию и немного растерялся, но хитро выкрутился, сказав, что звонила Стелла и у неё есть кое-какие предложения как раз по поводу  интервью, и что, возможно, Агату Виевну тоже подключим.
  Роман почему-то покраснел и стал чесать кончик носа.
   — Ладно. Вали к семье. Выбегаллу можешь тоже проинтервьюировать.
   — Для разбавления сухого текста юмором? Это я охотно.
   — Ну, тематику нашей деятельности подать сухим текстом навряд ли получится, даже если поручить это дело ИИ... Саша, ты дай мне знать, когда Агата подключится к вашим беседам. Мне надо кое-что уточнить и...
   А что "и" я так и не узнал. Ойра-Ойра снова начал яростно чесать нос, потом резко повернулся, словно неожиданно вспомнил что-то срочное, и быстро вышел.



     Глава 8. 

             Ubi nil vales, ibi nihil velis.
             Там, где ты ни на что не способен, ты не
              должен ничего хотеть.
 
  О своём приезде я решил не предупреждать,  хоть Стелла жутко сердилась,  когда я "сваливался, как снег на голову" и заставал её врасплох. Я так и не смог понять,  что за "расплох" у неё случался от внезапности моего приезда. Еда на столе появлялась через 20 минут после того, как я перешагивал порог родного дома. Сама хозяюшка была как всегда безупречна, с нежным румянцем на щёчках, кончики чуть заострённых ушек тоже розовели и я еле сдерживался, чтобы шутливо не куснуть их при объятиях.
  Сегодня меня ждали. Пахло пирогами, ухой и ещё чем-то из детства.
  — Ждёшь кого?
  — Тебя! – жена хитро прищурилась, но держать интригу она никогда не умела, поэтому призналась. – Агата у нас. Сказала, что ты сегодня приедешь.
  Откуда они всё узнают, эти странные ведуньи,  феи, ведьмочки? Решил не спрашивать,  чтоб не нарваться на насмешки. Сами проболтаются.
  Слегка осовевший от обеденных яств – пахло-то самой настоящей ряженкой!– я решил прилечь минут на двадцать, сел на диван и отключился. Проснулся от странного бормотания каких-то детских голосов,  звуков подзатыльников и кошачьих подвываний. В комнате было темно. Взглянув на часы, я подскочил – вместо двадцати минут я бессовестно дрых пять часов. Была глубокая ночь.  Дамы мои наверняка уже седьмые сны смотрят. Я открыл дверь и застыл с открытым ртом. На полу вповалку лежали представители так называемого низшего срединного мира, другими словами  – нечисть всех мастей во главе с Бриареем. На гостевой кровати спала Агата Виевна  в обнимку с огромным  котом. Из-под двери  комнаты Стеллы виднелась полоска света. Не спит.

   Наутро я, обойдя осторожно храпевших на разные лады Стеллиных протеже, удрал в Институт. И сходу был принят в оборот самими Янусами. Вернее, в первые пять минут Янусом в единственном лице.
   — Как мы, Саша, построим интервью? Наверное, сначала я расскажу о себе и институте, а потом ты будешь задавать вопросы. Хорошо?
   — Конечно, Янус Полуэктович! – согласился я, настраивая диктофон. 
   — Почему ты так думаешь? – спросил вдруг Янус, и я растерялся. Потому, что навострил уши слушать, а думать и не думал ни о чём.
   - Ой, Саша, извини, это я не тебе. У считает, что на время интервью удобнее будет разделиться. И он, похоже, прав...  Ладно, выходи!
    Януса вдруг заволокло пеленой и рябью, как бывало в старых телевизорах с изображением. А когда всё снова стало чётким, Янусов было уже двое.
    — Здравствуй, Александр, – поздоровался У-Янус.
    Они вполголоса меж собой немного посоветовались, и А-Янус начал повествовать о их детстве.
    — Родился я в 1933 году в Воронеже. В семье инженера-железнодорожника. Мама работала счетоводом на элеваторе. В общем, родился я в самой обычной советской семье самым обычным мальчиком. До войны успел закончить только первый класс. Папа ушёл на фронт добровольцем, отказавшись от брони, а мы с мамой эвакуировались на Урал, в Свердловск. К маминой младшей двоюродной сестре.
    И вот о тёте Екатерине, в доме которой мы очень дружно прожили целых четыре года, я расскажу чуть подробнее. Ибо это она своими необычными способностями не только посеяла во мне сомнения в незыблемости канонов научного диалектического материализма, а просто камня на камне от него не оставила! В средние века в Европе её, по её же словам, сожгли на костре за гораздо меньшие шалости. А в наше "просвещённое" время все её фокусы объясняли гипнозом и галлюцинациями. Да и помня о малоприятных ощущениях аутодафе, она не слишком и афишировала свои сверхестественные способности. Но внутри нашей большой общей семьи плюсов от них было множество!
    Вот, например, никогда не забуду, как мы в самом голодном и трудном 1942 году отмечали день рождения мамы.
    Накрыли в зале, площадью шестнадцать квадратных метров, скудный стол. Самым изысканным и праздничным блюдом был на нём винегрет. И был ещё маленький графинчик домашней малиновой наливки. За столом нас было пятеро: я, мама, тетя Катя, моя троюродная сестра София и  мой троюродный брат Виталий.
    Я ясно видел, как тётя Катя налила из графина себе и маме по полной рюмке, а всем нам по глоточку, символически чокнуться за мамино здоровье. В графинчике чуть убыло, но к концу вечера он опять был полный! А какая это волшебно вкусная наливка была! Но всё это было только прелюдией к волшебству.
    Когда мы поздравили маму и выпили, тётя Катя предложила поиграть в день рождения Королевы. Все с радостью согласились. И начали наряжаться. Маме из золотинки обёртки чая сделали корону, а из парчовой скатерти мантию,  нам с Витькой из занавесок сделали плащи пажей, тётя Катя и София с помощью тюлевых занавесок стали фрейлинами. И вот, что произошло дальше, массовый гипноз, галлюцинация или настоящее волшебство, для нас тогда не имело никакого значения.
   Зал наш вдруг стал огромным, горел тоже огромный камин, сверкали хрустальные люстры и бриллианты на светских дамах, и звучал самый настоящий оркестр.
   Мама сидела уже на настоящем троне в настоящей короне, в отделанной горностаем бархатной мантии и была ослепительно красива. Симпатична она была всегда, но на троне сидела настоящая королева с отдалённо похожими на маму чертами лица.
   Также сказочно красивы стали и Соня с тётей Катей. И их наперебой приглашали потанцевать галантные кавалеры в великолепных штатских костюмах и военных мундирах.
   Впрочем, нам с Виктором быстро наскучил бал, и мы стали носиться по дворцу, воруя со столов шоколадные конфеты и персики. И слава Богу, что всё это было волшебное, иначе расстройство желудка от переедания было бы неминуемо. Впрочем, зуб от сладкого у меня на следующий день болел по-настоящему! 







        *                *                *


  Глава 9.

          "От перемены мест слагаемых сумма изменяется"

  С трудом объяснив Бриарею и его  соплеменникам, что интервью откладывается на неопределённое время, так как Александра Ивановича срочно вызвали по делам, Агата Виевна переправила оскорблённых в лучших чувствах гостей обратно по месту проживания. Получив от Наины отчёт об их благополучном прибытии, облегчённо вздохнула  и решила основательно  подготовить  письмо с некоторыми своими  так называемыми  рацпредложениями по поводу  переформирования  отдела предсказаний, в частности: отправления  на заслуженный отдых  некоторых древних, если не сказать – дремучих представителей этой профессии,  которые свои предсказания брали "с потолка" и не могли сформулировать ни одного мало-мальски обоснованного  комментария. Вот только одно смущает – не подумает ли Роман, что она просто ищет предлог, чтобы сблизиться с ним. Ведь, если её предложения сочтут приемлемыми, им придётся чаще видеться.
Но только Агата расположилась за столом, как пискнул датчик Инки и замигал красным. Дублирование сигнала оказалось не отключённым и "аварийка" улетела  с отчётом к Роману. Агата определила местонахождение Инки и рассердилась. . Вот егоза! Чего её туда понесло? А это кто с ней рядом?! Кто!??
  Агата Виевна застала Валерку-Дракона  "на месте преступления". Тот пытался привести Инку в чувство, неуклюже  делая  искусственное дыхание рот-в-рот. Разумеется,  рот у дракона  – понятие то ещё относительно человеческого рта...
   — Эттта что ещё за фортели?! – Дракон стал жёлтым, как цветок чистотела и тут же резко покраснел, – Вы чем тут занимаетесь? Сейчас здесь будут гром и молнии и разбор полётов. Причём, положительный итог начальственной выволочки  я не обещаю. Быстро, в двух словах: что случилось? Ты...
  Не успел Валерка сообразить, что и как говорить, как рядом материализовался Роман Ойра-Ойра, молча  вернул Валерке человеческий облик, но снять с него телепортатор не смог, как ни старался. Валерка с притворным раскаянием на лице молчал. Трудно скрывать ликование, что такому всесильному магу  не удалось справиться с устройством, подчиняющимся ему, Валерке, с "полщелчка". Роман, сделав вид, что не заметил авантюристского огонька в глазах дерзкого мальчишки, молча протянул руку и ждал,  пока этот незадачливый потомок пришельцев добровольно отдаст аппарат.
  Тем временем Агата  привела в чувство  Инку, которая теперь с растерянным видом сидела на траве и во все глаза  таращилась  на друга детства.
  — Все вопросы потом. Домой марш! – Роман подтолкнул к переходу незадачливых искателей приключений и галантно подал руку Агате. Та смущённо улыбнулась и вложила  в крупную ладонь  Романа  свою маленькую но сильную  ладошку. В пальцах разлилось приятное тепло, в теле включились  определители  "свой-чужой", которые  вскоре дали "добро" и отключились. За время десятиминутного  передвижения по лесу компания не произнесла ни звука. Валерка раздражённо  посапывал,  Агата изо всех сил ставила  мысле-щиты, но не могла справиться даже со своими  эмоциями,  не то, что контролировать чьи-то мыслепроникновения. Да и нужно ли было  контролировать? Какая самонадеянность! Никто и не собирался проникать в её драгоценную кладовую мыслей.
  Роман старался сохранить суровое выражение лица, но глаза  сняли, как у пацана,  получившего в подарок  футбольный мяч с автографами знаменитых игроков. Защиту  ставит, как девчонка... А рука-то сильная какая, но дрогнула, прикоснувшись. Сегодня же поговорю начистоту.  Хватит вокруг да около  ходить...

  Поужинали в продолжающемся  молчании. Отложив  все разговоры и наказания на завтра, детей отправили спать, отобрав  все  мобильные  устройства,  отключив телевизор и разрешив только полчасика почитать перед сном.
  Ночь словно  зацепилась закатом за кедры. Разлитое по небу  сиренево-алое  марево застыло в ожидании чего-то необыкновенного.

  Тишина стала такой громкой, что Агата решилась первой нарушить затянувшуюся паузу.
   — Роман, я...
   — Агата, я...
   — Я слушаю.
   — Давай ты первая.
   — У меня маловажное.  Говори ты.
  После нескольких перепирательств Агата решительно встала, резко повернулась, чтобы взять со стола тетрадь, в которой  было написано только одно слово "Директору" и нечаянно смахнула её на пол. Роман быстро наклонился и лоб в лоб столкнулся с Агатой. От неожиданности они уселись на пол, потом в каком-то полузабытьи Роман обнял Агату и крепко прижал к себе.  Время замерло.
  — Вот и всё, что я хотел тебе сказать, вернее, не сказал, вернее...
  — Молчи.