Мемуары минувшего века

Снились кустам поцелуи, попойки и драки.
Ночью с лягушками перекликались бараки.
Небо качалось над кладбищем, как плоскодонка.
Сквозь камыши пробиралась река Македонка.
Воздух от сырости был неподвижен и горек.
Ласточек спугивал кашлем учитель-историк.

Он рассуждал о начатках российской свободы.
Он вспоминал Перекоп и двадцатые годы.
Поздней весною над серой шершавой осокой
Он возникал неожиданно тенью высокой,
Над прошлогодними травами высился выпью.
Всё говорил: «Погоди, валерьянки я выпью…»

Сядет, бывало, История с нами на бревна,
Строчками вен по руке расползется бескровной,
Чертит пером-невидимкой свои годовщины,
И на пергаменте щёк остаются морщины.
Так превращал человека в пергаментный свиток
Траурный марш, предвосхищенный скрипом калиток.

Кладбище – не инкубатор, а библиотека.
Собраны здесь мемуары минувшего века.
Почерк двадцатого века разборчив и чёток.
Буквы – модели замков и тюремных решёток.
В маленьких камерах библиотеки-острога
Разве что черви пергамент попортят немного.

Время придёт, и дождемся мы трубного гласа.
С неба шагнёт Иисус, точно с иконостаса.
Твёрдая почва разломится, словно коврига,
И на глазах оживёт Голубиная книга.
Время придёт, и воскреснет на каждом погосте
Правда, которая вписана в кожу и в кости.

1965.