Глава 25. Путешествие в Бесконечность

        – Дай мне свои руки. Представь, что ты засыпаешь.
Матрену и впрямь потянуло в сон. А потом…
        Толстая, сочная солнечным светом, гусеница юрко выгибалась от щекотки. Щекотала ее тоненькая палочка – тыкала в щетинистые бока, переворачивала, подбрасывала, колола. И кто ты такая? И почему такая? Похожа на ягодку виноградную. От вскопанной земли вкусно пахло пряной влагой, настоянной на корнях трав. Гусеница неустанно извивалась, совершенно не понимая – хорошо это для нее или плохо. Но иначе не могла. Так уж она устроена – отзываться всякий раз на тыканья палочкой. Палочка брошена в траву, гусеница уползла – теперь они сами по себе, а Матрена сама по себе.
        Стены перламутра морской раковины скользили. Чем глубже, тем меньше слышался рокот прибоя. Конечно, это же домик, в домике должно быть тихо, уютно. Никого-никого. Ладно, можно покататься по стенкам. Очень даже приятно! Матрену привлек шипящий звук. Выглянув неосторожно наружу ее подхватила странная ненастоящая вьюга. Теплая, липучая, колючая. И понесло ее высоко-высоко на волне этой вьюги! К самым звездам. Посмотрела вниз – земля махонькая совсем. И давай падать! «Вот и все», – подумала Матрена.
        – Нет, не все! Хочешь конфету? Вкусная!
        – Ну давай!
        – Нетушки! Меняться будем.
        – На что?
        – А что у тебя есть?
        – Ничего.
        – Так не бывает. Что это у тебя?
        – Самое дорогое.
        – Годится, давай!
        – Не дам.
        – Мне для тебя вкусного за какое-то сомнительно дорогое не жалко! А ты…
        – Ну, хорошо. Давай свою конфету!
        Конфета была вкусной.
        – А еще есть?
        – Есть. Меняться будем?
        – Но теперь у меня совсем ничего нет!
        – Так ведь и не было! Самое дорогое на конфету не меняют.
        Матрена сняла свое левое ухо и приложила к животу – там булькало. К сердцу – тикает. Ничего не изменилось. И тут она поняла, что прошлое «дорогое» перестало быть дорогим. Нигде не слышится печали.
        – Матрена, не отставай! – крикнул ей Пашка.
Он предостерегающе поднял руку.
        – Осторожно – пропасть! Не заглядывай в нее.
Значит, надо заглянуть! Разве можно удержаться от «нельзя»! За ним всегда что-то скрывается.
        Собственно, ничего особенного там и не было. Огромная воронка: вращается, дует, гудит. Матрена подняла с сыпучей поверхности края пропасти камушек и бросила вниз. Камушек звонко плюхнулся в прозрачную массу воздуха, взвыл и исчез, а Матрену снес стремительный поток, завернул силой своей, ухнул тяжестью, сдавил неотвратимостью. Она еле-еле подняла отяжелевшую голову и увидела далеко над собой взволнованного Пашку.
        – Не смотри вниз! Чем дольше смотришь, тем глубже погружаешься туда.
        Взвыть, как камушек, у Матрены не получилось – перехватило дыхание. Она вцепилась взглядом в светлое пятно Пашкиного лица и медленно начала подниматься вверх из вращающейся воронки.
        – Что это за дыра? – с трудом просипела Матрена.
        Паша смутился, отвел взгляд от испуганных глаз.
        – Опасное место. Совесть моя.
        – Бред!
        – Хуже. Ладно, пошли.
        Под цветущей яблоней лежал Пашка. Не обращая внимания на гостей, он передвигал шахматные фигуры по доске.
        – Это же ты?! – воскликнула Матрена.
        – Угу. Второе Я. Совершенно невыносимый тип!
        – А что это у него на ногах?
        – Путы.
        – Жестоко. А если бы он на тебя путы набросил?!
        – Пытался. Только не путы набросить, а казнить люто. Вчера буянил – пришлось повязать. Камнями бросался в бабочек.
        – В каких бабочек?
        – Скоро увидишь.
        А вот это уже интересно! Перекресток-не перекресток: только верха нет, низа нет, дорог нет, ничего нет! Только линии. И идут они к ним – не пойми по чему!
        – Каждая линия – нулевое значение. Что следует за нулем?
        – Отрицательная или положительная величины.
        – Неправильный ответ. Протяни за линию руку. Не бойся!
        Матрена осторожно пересекла линию указательным пальчиком. Кончик пальца «рассеялся» в тонкие подвижные усики. Матрена продвинула руку дальше. Теперь ее конечность сложилась в строгий разноцветный узор и при всяком движении руки он менялся. Недолго думая, путешественница отважно запрыгнула за линию. Какое упоение! Матрена переливалась узорами, поражаясь их гармонии и красоте. А так?! А если закружиться?! Она еще долго бултыхалась в этом чудном пространстве и никак не могла понять, чем видит себя. И Пашку. Тот просматривался смутно, словно за толстым стеклом витрины. Матрена устремилась на его тень.
        – А! Это – что-то!!! Можно за другую линию попробовать?
        – Позже. А пока запомни: нет отрицательных величин. Есть – положительно иные. Как и нет неделимой частицы – она делима, но уже с другой реальностью. Стой! Перепрыгнешь?
        Перед ними колыхался безбрежный белый океан. Из него нет-нет вырывались всплески красивых голосов виолончели, сопрано, гулкого стука мяча, шороха страниц, детского крика.
        – Смеешься?!
        – Как Бабайка говорит: не верь глазам своим. Давай, вместе!
        Пашка с Матреной разбежались и… прыгнули. Океан остался позади.
        – Память. Здесь тебе покажется скучно – это как листать чужой семейный альбом.
        – Да, не в этот раз. А там что? – Матрена указала рукой на причудливую беседку.
        – Мастерская. Мы пришли. Прошу!
        К беседке вели ступеньки. Матрена с любопытством разглядывала их необычную плоскость – нога проваливалась как в сугроб, но следов за собой не оставляла. Сама беседка была пуста, не было даже скамьи.
        – Сразу предупреждаю – там невесомость. Медленно входи.
        Матрена шагнула. Но ведь медленно же! Ее перевернуло с ног на голову, руки беспомощно молотили по пространству, пытаясь помочь телу принять более приемлемое положение. Помог Паша.
        – Сейчас освоишься… Вот так, спокойнее!
«Интересно, а в моей душе есть мастерская?» – подумала Матрена. Перед ней запорхала бабочка.
        – Бабочка!
        – Нет, это твоя мысль, – улыбаясь сказал Пашка.
Беседка на глазах заполнялась бабочками. Красивыми, разноцветными, большими и маленькими. Одни беспорядочно кружились по беседке, другие – садились на ее изящную решетку.
        – Посмотри сюда, – прошептал Паша.
        Две бабочки замерли в полете друг перед другом, неожиданно слились и исчезли. У Матрены от изумления открылся рот.
        – Невероятно! Как все просто! Значит, время только с той стороны?! А с этой – его нет… Вечность! Моя программа этого не видела!
        – Программа, ха! Лом да лопата! Разве алгоритм может сравниться со свободным и непредсказуемым творчеством?!
        – Не могу поверить! Да, я подумала, что время словно остановилось… Но вторая бабочка была не моя!
        – А вторая прилетела оттуда… .
        Пашка подтолкнул Матрену к противоположной стороне беседки. Перед ними раскрылась бездна – прекрасная, мерцающая, влекущая.
        – Вселенная бесконечна, как и мысль и только через мысль – есть бесконечность Вселенной.
        У Матрены захватило дух.
        – Паша… Она – живая!