Мелконаварный бизнес. Детектив 15-1

                ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.

    Самолет изменил траекторию движения, и его стало мелко потряхивать. Я очнулся от полудремы и, открыв глаза, посмотрел в иллюминатор. В нем ничего нельзя было разобрать, кроме молочного коктейля облаков. Самолет снова тряхнуло - мы шли на посадку. В салоне зажглось табло: «Не курить!» и «Пристегните ремни!». По проходу, улыбаясь, прошла стюардесса, проверяя, все ли пассажиры пристегнулись. Хотя самолет и качало, девушка шла очень прямо, почти не держась за кресла. Я посмотрел на ее ноги, ожидая полюбоваться широкой походкой моряка, привыкшего ходить по гуляющей палубе, но ничего подобного не увидел. Девушка шла как японка, мелко перебирая ногами и движения ее были очень грациозны.
    - Ты не боишься свернуть голову набок? - услышал я ехидный голос Марины.
    Я повернулся к ней и увидел, что она уже проснулась, и теперь ревниво наблюдает за мной. Я вздохнул и закрыл глаза. Я не знал, как ей объяснить, что меня интересовали не женские прелести, а динамика и кинематика шага. Хотя, должен признать, ножки у стюардессы тоже были что надо. А наш самолет все пробивался и пробивался сквозь плотную облачную вату.
    Душанбе встретил нас дождем. Мы вылезли из раскрывшегося тела лайнера и под мелкими нудными каплями, падающими на нас с неба, потащили свои сумки к низенькому зданию аэровокзала. Сейчас, после индийской жары, весенний теплый дождь уже не радовал нас так, как по пути «туда». Мы уже успели привыкнуть к более теплой погоде.
    Нас загнали в «накопитель» и мы расположились на лавках в ожидании, когда таможня захочет досмотреть наши вещи. Так как здесь было довольно промозгло, я достал из сумки куртку и надел. Оля и Наташа расположились рядом, им тоже было не жарко. Я вытащил теплый свитер и протянул его Ольге, а потом обратился к Марине:
    - У тебя есть лишний свитер?
    Марина посмотрела на меня, потом на девушек и кивнула. Ее белая кофточка пришлась Наташе впору.
    - Спасибо, - поблагодарила она Марину, - я в Санкт-Петербурге обязательно верну.
    - И я, - сказала Ольга, многозначительно посмотрев на меня, - я тоже верну. Обязательно!
    Я кивнул и опустил глаза: до меня дошла двусмысленность Олиного ответа.
    - Да, хорошо, обязательно, - ответил скороговоркой я и добавил: - но сейчас главное не умереть с голоду. Тем, чем нас кормили в самолете, я совсем не наелся. Я уже встал, собираясь идти в буфет, где я помнил по прошлому разу, продавали великолепные домашние манты, когда к нам подошел Андрей.
    - Добрый самаритянин, Николай, за работой, - насмешливо произнес он, гадко скаля зубы. – Похоже, ты сейчас накормишь голодных хлебами и рыбой, а потом, как Моисей, исторгнешь из стены «Пепси-колу».
    Я покачал головой и ответил:
    - Ты знаешь Библию очень приблизительно. Сразу видно, что ты знакомился с ее текстом по плохому переводу.
    Пока Андрей обдумывал ответ, я отошел и встал в очередь к толстой старухе, достающей из металлического армейского термоса домашние манты. Со своего места мне было хорошо видно, как Андрей сказал что-то Оле и Наташе, после чего они обе побледнели и, кивнув головой, отсели в сторону. Я не стал ввязываться в эти разборки: меня вполне устраивало, что напуганные девушки не захотят больше со мною общаться. Я уже знал, что их неприятности, если они будут молчать, уже окончились, а вот мои, быть может, по-настоящему еще только начинаются. Я купил четыре порции вкусно пахнущих мантов и хлеба, а затем отнес две из них девушкам.
    Оля сказали мне тихо:
    - Спасибо, - и отвернулась.
    У Наташи по щекам текли слезы. Я понял, что для девушек будет лучше, если я сейчас уйду. Возвращаясь к своему месту, я подумал, что Андрей действительно умеет обращаться с женщинами. Его методы воздействия на них совершенно безотказно.
    Когда я подошел к Марине, Андрея рядом с ней уже не было. Она тоже была не веселой, но в отличие от девушек не плакала. Видимо, она уже привыкла к методам, которыми пользовался Андрей, и они ее не приводили в священный трепет. Я протянул Марине ее порцию, она молча кивнула и стала есть. Это мне не очень понравилось, и поэтому я процитировал вслух слова из сказки:
    - Что воля, что неволя - все равно...
    При слове «неволя» Марина дернулась, как будто я сковырнул болячку с раны, которая стала заживать, посмотрела на меня и тоже заплакала. Она всхлипывала и жевала застрявший во рту мант, и слезы стекали по ее щекам на губы.
    - Не плачь, манты пересолишь, - пошутил я и вытер платком, который нашел в кармане куртки, ее щеки. Правда, он был не очень чистым, но в данном случае это не имело значения.
    - Все будет хорошо, вот увидишь! А теперь улыбнись, - растрепал я ей волосы.
Марина посмотрела на меня и попробовала улыбнуться. Улыбка получилась жалкой.
    - Вот и хорошо, вот и ладушки, - я улыбнулся в ответ и тоже стал жевать завернутое в распаренное тесто мясо. Я ел и думал, что не могу допустить, чтобы и Марина отвернулась от меня. В ее помощи я очень нуждался; впрочем, как и она в моей. Я надеялся, что вместе мы могли бы составить неплохой дуэт.
    Через два часа началась процедура таможенного досмотра. Таможня - это всегда неприятно, как визит к зубному врачу. Даже если у тебя все пломбы в порядке. У Ольги и Наташи совсем не было вещей, поэтому они прошли первыми. Одним из первых прошел сквозь таможенный контроль и Андрей. Это меня немного удивило: насколько я его знаю, он всегда проходил таможню чуть ли не последним, тем самым бравируя, дескать, «мне спешить некуда, без меня все равно не улетят». Мы с Мариной стояли в середине очереди. Я был спокоен за свои вещи - в них почти ничего противозаконного не было. Незаконным был только пластиковый пистолет, который я спрятал за ремень со спины на случай, если на мне зазвенит пряжка ремня. Но я надеялся, что его не обнаружат.
    Мы прошли уже больше половины скорбного пути, когда я вспомнил, что у меня в сумке лежит мешок с грязными кроссовками. Я быстро расстегнул молнию и, достав дурно пахнущий, даже в завернутом состоянии, пакет и выбросил его в помойное ведро. Я не хотел тащить его через нашу таможню, опасаясь приказа: «Предъявите!» И мне бы тогда пришлось... Нет уж, хватит и того, что я их расшнуровывал.
    Таможенник мне попался уже немолодой и очень обстоятельный. Он попросил выложить на стол и предъявить все, что находится в сумке. Я выложил. Таким образом, перед ним оказались предметы личного пользования, десяток очень красивых свитеров, которые я вез в подарок друзьям и... две бутылки водки «Столичная».
    Хорошо, что таможенник не видел моих глаз, когда я обнаружил эти бутылки. Они бы ему рассказали даже больше, чем мои внезапно дрогнувшие руки. Бутылки прятались на самом дне сумки и были надежно переложены моими же свитерами. Видимо тот, кто их мне запихнул, очень заботился об их сохранности.


                ***

               Картинка из Интернета.