Москитная сетка

Помнишь тонкость опеки москитной сетки,
Как от жал ограждали страну Генсеки?
В те года всё понятно и ясно было:
Ложь – на чистую воду, судью на мыло,
Кто ломает прутик, согнёт и веник,
Кто за гробом первый, тот и Преемник.

Гнали план на заводе, на зернотоке.
Озаряя надеждой, в людском потоке
Льнула нежность рассвета к немытым шеям.
Кумачовость плакатов звала к свершеньям.
А под вечер настойчиво, но не шибко
Вражий голос душила в шумах глушилка.

Смелость ночи была что трава на выкос,
Будто дуля правительству: "На-кось, выкусь!"
Будто пуля, летящая наудачу
До дурного виска и немного дальше.
Уж такая рулетка всегда мила нам,
Что жужжит поперёк грандиозным планам.

День настанет – душе и вольней, и легче.
А с трибуны знакомые плещут речи,
Промывая сознание до крупицы
Золотого сечения: взять, напиться.
Взять, напиться графине с Германном в пику
И играть с Ерофеевым тупо в сику.

Где поило-кормило Родины вымя,
Был и трус, и подлец наравне с другими.
Потому и не сдюжили, не сробили,
Что держалась ответственность на дебиле,
Полагающем в трансе сродни запою:
Все свершенья свершатся сами собою.

Было много речений хитросплетённых
О правах пролетариев угнетённых.
Солидарность с голодными выражая,
Шли осенние битвы за урожаи.
Но страна содрогалась не от тротила,
Содрогалась от подлостей Чикатило.

Было всё. И не так как теперь, ты помнишь.
Был с железистым чаем трясучий поезд,
Не комфортный "Сапсан" на блестящей ветке.   
Но без проклятой старой москитной сетки
Через маску позорную, сквозь носки ты
Чуешь: жалят без жалости нас москиты.