Всё ближе

Люди кто, инфраструктуры части,
Мост живой, у демона во власти.
Смешанные с грязью, слой дороги,
О которых вытирают ноги.
Колесо истории кровавое,
С бесконечной боевою славою.
Несколько миллионов человек
Всех истреблено в двадцатый век.
В двадцать первый зло опять вернулось,
С тиранией вновь соприкоснулось,
Вновь неумолима его прыть,
Вновь никак то не остановить.
И режим ему в том помогает,
К истреблениям что располагает.
Люди, вновь мосты они живые,
Как ограничения межевые.
Это и солдаты крепостные,
Воооййны безымянные иные,
Заключённый, брошенный в ГУУУЛАГ,
Мобик сво как бензобак.
Из людишек мост, он одноразовый,
Мёртвый, для властей верховных - базовый.
Рядом с ним окопы - крУги ада,
Где войййна - смертельная засада,
Где никто не хочет быть героем :
Убивать и грабить домостроем.
Но системы рашинской есть суть :
Новые тела туда впихнуть.
Тот, кто у штурвала, он уверен,
Ритм жизни для него отмерян,
Не коснётся эта его часть,
У него богатство, деньги, власть,
И его объедет колесо,
Так как он державное лицо.
Но не разбирается история
В этой цветовой фантасмагории :
Кто, солдат ты или же царёк,
Давит всех подряд : вдоль, поперёк.
И чем дольше катится оно,
Тем диаметра всё шире дно,
И все ближе к утину тот шаг,
Как его накроет саркофаг.
30.12 24.