Вы походкой невнятной несёте себя на Голгофу

Как - то, возвращаясь домой после рабочего дня, я видела женщину лет пятидесяти - шестидесяти с невероятным начёсом на голове, в платье выше колен с глубоким вырезом, которая, пошатываясь, шла по тротуару. В руке у неё была бутылка вина, из которой она периодически попивала... Шла, что - то крича навстречу идущим мужчинам, которые, в свою очередь, бросали на неё недоумевающий взгляд и, брезгливо отвернувшись, уходили прочь... А она... Она плевала, плевала им в спины... Впечатлившись этим эпизодом, я написала данное стихотворение...

***

Вы походкой невнятной несёте себя на Голгофу
На измученных шпильках своих поистасканных лет,
От макушки до пят развращённая зеленью штофа,
До ногтей напоенная дымом шальных сигарет...

Вы вздыхали об ярких любовных пожарах,
О брильянтах на тоненьких ваших руках.
Вы, ещё не распятая в скАбрезных барах,
Так мечтали кружить на роскошных дворцовых балАх.

По отравленным улицам гордой походкой шагали,
Воображая себя грациозной мадам Помпадур,
Ваши полные белые груди пикантно качались
В лёгком платье, пошитом китайцем, а- ля "Haute couture".

Вас любили вельможи, актёры, поэты,
"Moet Chandon" и клубнику на завтрак давали в постель,
На обед элегантные "Sushi the Del Oriente",
А потом... Что ж, потом Вы остались ни с чем...

Одиноко сидите в пронизанном смрадом трактире,
В старом платье, пошитом китайцем а - ля "Haute couture"...
Жаль, что Вы лишь себя в этом мире любили,
Вам не стать никогда грациозной мадам Помпадур...

Вам уже не кружиться ни с кем в менуэте,
Всё отчётливей в музыке слышится "Траурный марш"...
Вы проклятья озлобленно в спины плюёте
Незнакомым мужчинам, уже презирающим Вас.

Вы походкой невнятной несёте себя на Голгофу
На измученных шпильках своих поистасканных лет,
От макушки до пят развращённая зеленью штофа,
До ногтей напоенная дымом шальных сигарет...