Сбитые соколики

Дезсредство выдавали раз в два дня:
в бараках воевали с мандавошками. 
"А голову им можно мазать?" "Можно —  им." —
Надев штаны, намазался с усердием. —
"Похоже на обычный разводняк!" —
Давя их, перечислили с соседями
замученных за месяц пневмониею.
Бессилие стремилось вас обнять,
и вы с ним заключали перемирие.

Сначала избивался шантрапой,
но вскоре переехал к политическим.
За будничным приказом — подлечить его! —
стояла переброска к вышесказанным.
Сокамерник воскликнул: "Шанс какой!
У них, конечно, ниже выживаемость,
но можно распрощаться с диким месивом".
А ты подумал: "Боже, щас в запой
уйти б недели на две, или — месяц бы!"

В застенках отпускали жизнь на дно,
немногим удавалось после — выловить. 
Тебя определили в прозорливые,
другие обращались за советами.
Поэты расплатились животом,
писателей душили затхлой ветошью,
а вы — простые, сбитые соколики —
стирали души там же — в жестяной
овальной шайке (редкое сокровище!)

Хоть тоже не жалели живота,
с отсутствием таланта — проще в лагере.
Беззубые, хромые, прыщеватые,
с носами набекрень, давились строфами.
Ты думал: "Каждый первый жертве рад.
И пить уж расхотелось, лучше сдохнуть бы.
Как долго прививалась жизнь без проблесков:
тиранов будет скидывать тиран,
без демоса и божеского промысла".