Грезится, видится

Грезится, видится явственно, лишь усни-ка,
Солнце, безветрие, дрёмы лесной уют.
Там над сухими мхами зреет брусника,
Сосны на небо шорох древесный шлют.

Камни, заросшие дёрном, фундамент мызы,
В травах осоковых медленный склон к реке.
Тень подступающей ночи крадётся низом.
Звуки деревни слышатся вдалеке.

То зарокочет на поле прилежный трактор,
То забрехает в крестьянском хозяйстве пёс.
Есть здесь во всём небогатая смыслом правда,
Правильней жизни бессмысленной на износ.

Есть, или только была – разгадаешь вряд ли.
Только приди – и откроется вид иной.
Всё изменяется в мире, рад ли, не рад ли
Разум уснувший новости наживной.

Всё измеряется метрами, кубатурой,
Матом застрельщиков, воплями бензопил.
В будущее шагнёшь – и шепнёт оттуда,
Будто ты что-то в шальном кабаке пропил.

Ветром шепнёт, ворошащим завалы хвои,
Да перевёрнутый мхом оскуделый дёрн.
Смотришь, не веруя: что здесь теперь такое?
Дышит забвением зноя тяжёлый горн.

Пусто. Окраины – облачные карнизы,
Да окорённых безлистых ветвей завал.
Так же когда-то развалины прежней мызы
Бывший хозяин, вернувшись, не узнавал.