Мелконаварный бизнес. Детектив 13-2

    Я развернулся и пошел навстречу полицейским, которые перешли на шаг и уже не торопились: бежать мне стало некуда. А я свернул к маленькой зеленной лавке, торгующей различными фруктами и, цапнув с прилавка связку бананов, стал манить семейку обезьян, которые сидели на ветках ближайшей пальмы.
    Крупный самец, увидев заветные плоды, которые явно предназначаются ему, издал воинственный рык, который должен был отогнать готовых ринуться за лакомством сородичей, и очень быстро спустился на землю. Когда он был совсем близко, я выхватил из кармана письмо, которое достал из кармана экспроприированной у громилы из публичного дома рубашки, сорвал со щеки пластырь, и стал ждать.
   Самец в три огромных прыжка доковылял ко мне и выхватил из моих рук гроздь бананов. Но я был не менее быстр. Как только он схватил желанные плоды, я сделал быстрое движение и приклеил конверт лейкопластырем к его хвосту. По-видимому, это ему не понравилось, потому что он цапнул меня зубами за руку, бросил гроздь и вереща что-то гневно и оскорбленно, быстро-быстро забрался на дерево. Там, усевшись на самую верхушку, он сорвал с себя ненавистный и оскорбительный листок бумаги, и стал его самозабвенно рвать на мелкие части. Я так увлекся этим зрелищем, что не заметил, как мои преследователи подошли ко мне сзади...
    Очнулся я там же, где и упал. Голова моя гудела, как улей, в котором взбунтовались дикие пчелы. Я открыл глаза и попытался сесть. Меня стошнило. Я с горечью подумал, что я мог бы предвидеть это и не переводить деньги на обед.
Я поднялся на ноги, но не удержался и снова упал. Я посмотрел на продавца из зеленной лавки, но он отвернулся от меня. Наверное, он не мог мне простить, что я хотел скормить гроздь его бананов каким-то обезьянам. Я понял, что опять могу рассчитывать только на себя и усилием воли заставил себя подняться. Перед глазами поплыли с стали лопаться радужные круги, но я уже знал, что с этим тоже можно жить. Я провел руками по рубашке, вытирая ладони, и обнаружил, что моя рубашка превратилась в лохмотья. Я опустил взгляд и понял, что и мои штаны постигла та же участь.
    Меня обыскали самым тщательным образом, не дотронувшись лишь до того, до чего дотрагиваться было совсем уж противно: до моих, испачканных слоновьим дерьмом кроссовок и, следовательно, не найдя ни маленький кинжальчик, ни спрятанный документ.
    Но в тот момент меня это мало обрадовало, как, впрочем, и тот факт, что меня оставили в живых и даже на свободе. Я, словно статист, констатировал лишь то, что было непреложной истиной и не более.
    Я брел по маленькой улочке мимо ободранных дервишей, которые равнодушно провожали меня взглядами, как видно, принимая за своего.
    Когда до проспекта осталось уже совсем немного, я понял, что больше не смогу сделать ни шагу. Я сел на поребрик и опустил голову. Я знал, что скоро моя группа отъедет от отеля в аэропорт, и когда это случится, то будет совсем плохо, потому что денег на такси у меня нет.
    Я сидел в ленивом забытье и думал, что очень вовремя проявил предусмотрительность и не взял с собой паспорт, оставив его Ольге с Наташей. Но я тут же спросил себя, а зачем он мне вообще-то нужен, раз он улетит в Россию без меня и что в таком случае мне делать дальше?
    Из забытья меня вывел звонкий велосипедный звонок. Я сначала подумал, уж не вознесся ли я за перенесенные страдания прямо в Рай, но, открыв глаза, увидел перед собой велорикшу, которому я мешал проехать. Он смотрел на меня и улыбаясь белозубой улыбкой, наверное, уже не в первый раз спрашивал:
    - Господин! Такси?
    Я покачал головой.
    - Ноу мани.
    - Ноу мани, ноу такси, - ответил велорикша и снова улыбнулся. Он был совсем еще мальчишка, лет четырнадцати, но достаточно рослым для своего возраста. Без сомнения, велоповозку он взял у своего отца, решив заработать карманные деньги; а может быть, они просто работали в две смены.
    - Мани в отеле «Канишка», - попробовал объяснить я свою проблему, - отвези, там и заплачу.
    Но тот в ответ покрутил головой:
    - Ноу отель «Канишка» диз кар, - и хлопнул он по рулю велосипеда. - «Канишка» - центр, центр - но диз кар!
    И снова добавил:
    - Ноу мани, ноу такси.
    Я покачал головой, мне все стало понятно: индийское правительство, как и всякое правительство, не любит выставлять свою нищету на показ. Поэтому-то в центре и запрещено ездить велорикшам. «Ноу велорикш в центре, ноу проблем в столице», - подумал я, пытаясь подражать своему новому знакомому. А тот, видимо, на что-то решившись, сказал:
    - Мани, - и показал рукой на карман, а потом добавил, показав рукой вперед, - отель «Канишка».
    Все было ясно как божий день. Малый готов был рискнуть, но просил деньги вперед. Это было справедливо, тем более, если учитывать мой внешний вид: я не был похож на человека, которому можно отпустить товар в кредит. Но денег у меня не было. И ничего у меня не было, кроме обхезанных слоновьим дерьмом кроссовок...  «Постой, постой, - снова подал свой голос так долго молчавший, что я даже думал, что он ушел на пенсию, агент Никс, - ты сказал кроссовки, а в них...» Ну конечно, как же я мог забыть! Я наклонился, расковырял грязную подошву правой кроссовки, и выдернул из нее маленький кинжальчик дамасской стали.
    - Отель «Канишка» - этот нож, - сказал я парню, показывая дорогую вещь.
    Я вспомнил себя в детстве: не было такого дела, которое я не совершил бы, если бы мне предложили такой кинжал. Я был уверен, что мой новый знакомый не сможет устоять перед такой вещью. И оказался прав. Едва увидев маленькую сталь, глаза у парня раскрылись так широко, что чуть не вывалились из орбит. Я знал, скажи я ему, что нужно везти меня за этот нож до самой России, и он бы повез. Но я знал, что в Россию меня доставит самолет, если только я доберусь вовремя до «Канишки».
    Велорикша тут же соскочил с седла и посадил меня к себе в колесницу. Когда я уже сидел, он протянул ко мне руку и сказал только одно слово:
    - Плиз…
    В этом слове было не требование, не просьба, была мольба. Я понял, что, если не отдам ему сейчас клинка, он не доедет до моего отеля, а умрет по дороге от ожидания.
    - Плиз, - снова повторил он и посмотрел на меня такими глазами, что я улыбнулся и протянул ему клинок. Он схватил его обеими руками, рискуя порезаться, поднес к глазам, потом поцеловал и, спрятав за пазуху, резво нажал на педали.
Верьте мне, я и не думал, глядя со стороны на эти неповоротливые колесницы, приводимые в движение парой тощих ног, что они могут развивать такую скорость. Мы не ехали, мы буквально летели по каким-то маленьким улочкам и проходным дворам, идущим параллельно центральному проспекту. Но все же кое-где нам пришлось делать порядочный крюк, чтобы нас не остановила дорожная полиция, поэтому дорога к отелю заняла около получаса. Наконец, какими-то невероятными задворками мы подрулили к моему родному отелю.
    - Отель «Канишка» - плиз, - обернувшись ко мне, ответил запыхавшийся наездник.
    Я кивнул головой, и попробовал вылезти из повозки. Но ноги меня не держали, поэтому я тут же и повалился на землю, рядом с задним колесом.
    - Не могу идти, - сказал я по-русски, не в силах уже подбирать английские слова. - Помоги дойти до ворот. Пожалуйста!
    Парень минуту смотрел на меня, что-то соображая, а затем отвез велосипед к ближайшему торговцу фруктами и что-то сказал ему. Тот кивнул головой, и парень вернулся ко мне.
    Мне потом рассказывали ребята из нашей группы, которая садилась в это время в автобус, что это было зрелище достойное того, чтобы его видеть! От шлагбаума, преграждающего путь в гостиницу, по наклонному пандусу, выводящему прямо к огромным стеклянным дверям, ковыляли, еле переставляя ноги двое: молодой индиец, почти мальчик и буквально висящий на нем грязный, обтрепанный белый человек, в котором только с большим трудом можно было узнать меня. Дойдя до ворот, я почти сразу потерял сознание. Из-за меня отложили отъезд группы на тридцать минут, ждали, пока я, не без Марининой помощи, умоюсь, и когда врач отеля наложит мне на голову швы.
    Я побрился и переоделся, переложив слежавшийся листок бумаги из кроссовки в зимние ботинки, которые мне пришлось надеть, ведь другой обуви у меня с собой не было. Но и кроссовки я не оставил в номере: ни к чему любопытным было знать, что и в подметке когда-то было спрятано нечто ценное.
    - Зачем ты их берешь? - Удивленно спросила меня Марина, когда увидела, что я запаковываю до сих пор крепко пахнущие кроссовки в полиэтиленовый пакет.
    - Хочу похоронить их на Родине, - улыбнулся я, - они заслужили такие почести.
    Марина ничего не ответила, посмотрев на меня округлившимися глазами. Видимо, она посчитала, что от стольких ударов по голове, которые я получил, я вполне мог сойти с ума.

                ***

               Картинка из Интернета.