Имя на поэтической поверке. Юрий Влодов

  Широкому российскому читателю поэт Юрий Влодов, известен как автор остро-политических эпиграмм, к примеру:

«Прошла зима, настало лето. Спасибо партии за это!».

Есть и такая, не менее известная:

«Под нашим красным знаменем гореть нам синим пламенем»

  Легендарный поэт, московского андеграунда, Юрий Александрович Влодов, родился 6 декабря 1932 года, в Новосибирске. Мать Надежда Борисовна Тимошенко (Надеждина) – актриса, отец Александр Захарович Левицкий – режиссёр театра.

  Отец был внучатым племянником налётчика, анархиста, с Одессы, времён Гражданской войны Михаила Япончика, (Моисей Винницкий. 1891-1919), когда Япончика  арестовали, Александр Левицкий, решил сменить фамилию.

Увидел афишу: «Сербский певец Славко Влодыч». Отсюда и пошло Влодов.

  Семья постоянно разъезжала с гастролирующим театром, постоянного жилья у них не было, когда началась война отец ушёл на фронт.
Военное и послевоенное детство поэта прошли на Урале, в Перми. Желание выжить, в эвакуации, привело мальчика в криминальную кампанию.
Скорешившись с уральскими уркаганами, подросток пустился во все тяжкие. Воровали в Чусовом, Лысьве, Кизеле, Соликамске, Березняках, Перми.

  Первую отсидку, за воровство по малолетству, отбывал в Кунгуре.

 В юности, завязав с воровством, Юрий Александрович, с бравадой говорил о себе: «Единственный случай, когда большой вор и большой поэт слились воедино».

  Первые стихи Юра стал писать в 6-ть лет. С первыми взрослыми стихами в конце 50-х, Юрий Влодов приехал в писательский посёлок Переделкино и ходил к классикам советской литературы.

Встречался с Б. Пастернаком, И. Сельвинским, К. Чуковским. А. Твардовским, Н. Заболоцким, С. Маршаком и многими другими.

  Знаменитым мэтры творчество молодого поэта пришлось по душе, и они прочили ему большой литературное будущее.
С предисловием И. Сельвинского, в 1969 году вышла его подборка стихов в журнале «Смена», за которую Юрий Александрович стал лауреатом журнала.

Но литературная карьера у Юрия Влодова не сложилась, слишком острыми и необычными для того времени оказались его стихи.

  Поэт написал ряд антисоветских стихотворений, открыто выступал с ними перед большими аудиториями, чем привлёк внимание соответствующих органов – КГБ.

  За стихи, знаменитые такими строками, как политическая эпиграммы: «Прошла зима. Настало лето. Спасибо Партии за это!» и «Под нашим красным знаменем гореть нам синим пламенем!», пришлось расплачиваться творческой карьерой.

  Его одногодки, поэты с одного поколения, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Римма Казакова, Роберт Рождественский, были в то время не в пример ему, в зените славы и популярности, а он не менее талантливый, чем они, прозябал на затворках, в безвестности.

  После надзора КГБ, судьба поэта была предрешена. Он попал в «чёрные списки», потерял возможность  полноценно печататься, издаваться, вступить в Союз писателей.

  В молодости Юрий Влодов был связан с криминальным миром. В его жизненной, творческой биографии много тёмных пятен. Неизвестно, кто его наставник по литературе, какое образование и где он получил.

 С этого периода, когда он попал под жёсткое наблюдение, Юрий Александрович не мог публиковать свои стихи, не выпускать ни одной книжки, имея при этом не только поэтический дар, но и любовь к сочинительству.

Иногда Юрий Влодов писал стихи за других, по договору.

  По словам знавших, его, он обладал даром имитации, мог сочинить стихи как поэт-урбанист, а мог как поэт деревенщик, типа а-ля Рубцов, которые потом публиковались, согласно договора, под именем заказчика – вплоть до газеты «Правда».

Юрий Влодов называл таких авторов «клиентами».

  После перестройки стихи Юрия Влодова публикуют в журналах: «Юность», «Клуб, «Сельская молодёжь», «Дети Ра», «День и ночь», «Арион», в газетах «Советская Россия», «Литературная Россия», «Труд», «Гудок», Московский комсомолец».

Также публикуют в литературных альманахах,  и сборниках «Истоки, «Приют неизвестных поэтов»,  «Эолова арфа».
Первая книга Юрия Александровича: «Крест» вышла в 1996 году, когда поэту было 64 года.

  В 2007 году поэт вступил в Московский Союз литераторов, в конце 2008 года – Союз писателей Москвы. В этом же году вышла вторая книга поэта «Люди и боги».

В ней собраны философские стихи на библейско-евангельскую тематику. Это эпопея о взаимоотношениях Бога и человека, о борьбе добра и зла в душах и сердцах людей.

  За полгода до его смерти, весной 2009 года, была издана довольно большим тиражом, в три тысячи экземпляров, книга в твёрдой обложке: «На семи холмах», куда вошли стихи из предыдущих двух книг : «Крест»-1996 и «Люди и боги»-2008 года.

За свою, полную трудностей и нелёгких испытаний, без своей крыши, над головой жизнь, Юрий Влодов, имел четырёх жён и троих дочерей.

 Первая жена – Виринея Потехина, родом из Ивановской области, (Верка, как он её называл), жил с ней в 50-е годы, примерно 3 года, детей не было.

 Вторая жена – Алла Яковлева (Влодова), жил с ней 3 года в начале 60-х в Харькове и в Электростали Московской области. От этого брака есть дочь Элла, 1964 года. Сейчас живёт в США. У ней сын Марчел Зингер, внук Юрия Влодова.

 Третья жена, латышка – Мара Гриезане, жил с ней примерно с 1966 по 1979 год. От этого брака есть дочь Анна, 1970 года.

 Четвёртая жена – Людмила Осокина (Влодова), 1960 года, жил с ней с марта 1982 года до самой своей смерти, 29 сентября 2009 года. У них есть общая дочь Юлия, 1983 года, внучка дочь Юлии, Влодова Маргарита Романовна, 2005 года.

  О жизни и творчестве Юрия Влодова написано и опубликовано в различных местах много статей и интервью, пермского поэта и журналиста Юрия Беликова и последней жены поэта ,Людмилы Осокиной, поэтессы.

Вот что рассказывала Людмила Осокина-Влодова:

«У Юрия Влодова,  есть поразительное, по силе убедительности, стихотворение:

      «Спасенье для гения – крест!»

Листва в Иудее опала
Бездомье пришло и опала
Вся крыша судьбы протекла
Он молвил: «Послушай, Иуда
Теперь мне действительно
              худо, -
Рискни, приюти до тепла.
Мне худо, ты слышишь, Иуда?
Что далее – голод, простуда
И может быть,
даже – арест!..
Иуда взмолился: «Учитель!
Ты – мученик наш
 И мучитель!
Спасенье для гения – крест!..»
Без лишних упреков и прений
Ушёл успокоенный гений,
Убрёл от людского тепла.
А зимней природы опала
Дождями и снегом опала
Вся крыша Земли протекла.

 Он писал это стихотворение конечно, о себе самом. Вся жизнь Юрия Александровича прошла в скитаниях,
 даже в благоприятных, для всей страны 60-е, 70-е, 80-е, когда у всех, всё более-менее было, у него не было ничего.

Ни жилья, ни прописки, ни работы, ни денег.

И уж, тем более, ни публикаций, ни книг, ни членства в Союзе писателей.

Отсюда забитость, униженность, заброшенность. Поиски ночлега, крыши над головой, куска хлеба. Ночёвки на вокзалах, в подъездах, на чердаке.

Поэт скитался не только один. Иногда к нему прибивалась очередная подруга, такая же никому не нужная, заброшенная душа.

С 1982 года такой подругой стала я. С 1983 года мы скитались уже семьёй, с ребёнком на руках.

«Бредём по тёмну свету. Меж небом и землёй… Кивнут вослед Поэту: «Скитаются семьёй!..» Наш быт в бродящем скарбе. Добытом впопыхах… И мокнет кукла Барби… У дочки на руках…»

  Летом скитаться было проще: под каждым кустом, как говорится, и стол, и дом. А вот наступающая осень, и за ней зима, представляли реальную угрозу для жизни.

  И поэт очень боялся очередной зимы, думал о том, сколько она принесёт ему неприятных испытаний.

  Он не любил природу. Она его пугала. Она ассоциировалась у него с холодом. Хорошо наблюдать за природой из тёплой квартиры или дома, а не из окна электрички, которая везёт неведомо куда.

  Он и умереть хотел тогда, когда ещё  было тепло, пока не наступили холода. Жилищный вопрос был для поэта таким неподъёмным, что он даже и не делал никаких попыток как-то его разрешить. Так всё и тянулось.

  Я встретилась с ним, когда ему было уже 50. Мне в то время 22. Он и тогда неважно выглядел, плохо себя чувствовал, постоянно думал о смерти, о том, что не хочет жить.

Тем не менее, наверное, и с моей помощью, ему удалось прожить ещё долгих 27 лет.

  Конечно, в итоге, мне всё ж – удалось разрешить, жилищный вопрос и под старость лет поэт получил свою кровать под крышей. Но ощущение бесприютности, бездомности, неприкаянности остались в его душе на всю жизнь.

Он так и не воспользовался никакими благами цивилизации, кроме дивана на кухне, был очень нетребовательным в быту, довольствовался малым.

Не любил поликлиник, больниц, почти не обращался за медицинской помощью, каким-то чудом излечивал себя сам.

  С возрастом отбиваться от болезней стало всё труднее. И вот в конце января 2009 года с ним случился пока ещё несильный удар.

  Но от госпитализации он отказался. С этого момента его состояние стало неуклонно ухудшаться.
В середине сентября я решила всё-таки отправить его в больницу.

  Но лежание в больнице оказалось не таким уж простым делом. Бесплатная медицина оказалась очень дорогой. За всё в больнице требовались деньги и немалые, а их у нас не было.

  Когда я пришла его навестить в 27-ю нейрохирургию, то обнаружила лежащим в больничном коридоре. Как объяснила мне больничная санитарка, больные, прибывающие из реанимации, должны быть почему-то лежать в коридоре, так за ними якобы легче было ухаживать.

 И ничего, что по коридорному пространству гуляют сквозняки, а так же сновали мимо все, кто ни попадя, начиная от больничного персонала и кончая больными вышедшими прогуляться из тёплых палат и  представляющие собой алкоголиков с побитыми мордами, которые получили свои травмы в пьяных драках.

Видимо алкоголики для нашей страны фигура более нужная, чем нищий поэт.

Он так и умер, бедненький, в этом коридоре, не удостоившийся никаких, даже больничных палат.

Почти никто из его многочисленных когда-то друзей, учеников и знакомых так и не пришёл навестить его в больнице. Все были заняты. Да и вообще, не очень то это приятное дело – ходить по больницам.

Только случайно позвонивший Боря Рейн, сын известного  поэта Евгения Рейна, сам вызвался навестить его.

И он пошёл со мной, купил ему йогурта, но поскольку Юрий Влодов, в то время находился в реанимационном отделении и туда никого не пускали, увидеть ему его не удалось.
Но меня удивило  само желание – навестить больного в больнице. И тогда я спросила: «Боря, зачем ты это делаешь?»

Он ответил мне довольно высокой фразой:

«В Писании сказано: навести брата своего в больнице или в тюрьме. Если ты не сделаешь этого, ты не сделаешь это для Меня!».

Вот так. Кланяюсь тебе, Боря, за твой порыв до земли! Есть ещё люди, у которых хоть что-то человеческое в душе сохранилось.

 Да практически за два дня до смерти сходила к нему только что приехавшая из Украины давняя подруга Юрия Влодова, поэтесса Антонина Ростова.

Ей родители тяжело болели и она буквально разрывалась между Москвой и Артёмовском, навещая их чуть ли не каждый месяц.

  Юрий Влодов умер в день моих именин-29 сентября, 2009 года.

 Надеюсь там, он получил то, что хотел так давно – покой. А также то, что принадлежит ему, как гению по праву, бессмертие».

Людмила Михайловна Осокина (по мужу Влодова), 6-го марта 1960 года, московская поэтесса.

  Родилась в Барнауле, с 1977 года живёт в столице.

  Автор книг стихов: «Природы затаённое дыханье», «Чёрная дверь», «Кофейная девушка». Член Литературного клуба сайта Стихи ру, член Союза писателей Москвы.

 Ещё один поразительный факт, из нелёгкой жизни Юрия Влодова, желаю рассказать, в своём эссе:

Было это так: в самом начале 90-х, ранним утром, поэт ехал в метро. Напротив, на сиденье - мужчина с журналом «Эхо планеты».

На выходе сунул Юрию Александровичу, то самое «Эхо»: дескать, у меня своего «Эха» хватает.

 Юрий Влодов раскрыл журнал, а там – статья о семействе шведского короля Карла XVI Густава.

 Оказывается, вся семья ведёт активный образ жизни – ходит на лыжах и, что поразило Юрия Влодова, обожает поэзию, пишет стихи.

Тут и мелькнула августейшая мысль:

«Почему бы не написать королю? Это мой уровень. Я хотел бы, чтобы поэты писали письма только поэтам и королям, а короли отвечали только королям и поэтам».

И Юрий Влодов, написал шведскому королю письмо, вот его содержание:

«Королю Швеции Карлу XVI Густаву.

Ваше Королевское Величество!

Прибегаю к Вашей милости и власти с нижайшей просьбой: разрешить мне, - в виде исключения, - въезд в Шведское королевство на предмет нравственного, чисто человеческого прибежища.

 Вашу страну, серьёзность и цельность шведского характера, жизненный уклад и природу я уважаю заочно и преклоняюсь перед ней.

  Коротко о себе. Я то же король в своём небольшом, но величественном и дерзком королевстве – моей поэзии, которой отдал жизнь.

Мои подданные – это стихи, ниспосланные мне милостью Божьей.

Тема – библейские мотивы, Христос,  его окружение. Написано около тыщи  стихотворений – так сложилась эпическая, философская книга «Люди и боги».

Однако в СССР опубликовано урывками не более ста.

Быт воистину адский. Живу с женой Людмилой и восьмилетней дочерью Юлей в крохотной комнатушке м соседями.

Работать, то есть писать стихи или статьи, приходится ночами на общей кухне.

Последние пять лет был литературным консультантом в редакции свободолюбивой, но низко оплачиваемой газеты:
«Московский комсомолец».

Но дело, Ваше Величество, не в этом.

В СССР мои работы погибнут в безвестности, так как нашему правительству в настоящее время не до искусства.
В Москве и стране – великая смута.

Прошу Вас, Ваше королевское Величество, приютить на шведской земле бедного, загнанного поэта с семьёй.

Клянусь Вам, я заслужу Ваше внимание.

С нижайшим почтением поэт Юрий Влодов»

Вскоре пришёл ответ из шведского посольства:

 «Вы писали королю? Оформляйте документы!»

 Семья, после приглашения короля, единственный раз в жизни, начала оформлять необходимые для отъезда документы, но наши доморощенная  номенклатура, в 1991 году, была ещё советской.

Власть сделала всё, чтобы эту процедуру застопорить, а в результате, развалить вообще.

  Сначала Юрия Влодова пригласили в райком партии. Дескать, «с вами товарищи хотят поговорить».
Завели в какую-то комнату. Там сидели двое из КГБ, в штатском.

«Зачем вы едете в Швецию? Что вам там делать?..».

Юрий Александрович, стал объяснять:

 «Оттуда я буду ездить в Париж, в Лондон, куда угодно,  встречаться с пишущими… И сюда в ,Россию, приезжать.
Швеция будет моей как бы дачей.

Я создам там поэтический журнал «Мессия», на трёх языках – русском, шведском, английском. Я же не стану за рубежом хаять, свою страну».

Сотрудники в штатском, сказали категорическим тоном:

«Тем, не менее, мы не советуем вам ехать. У вас – семья, вы же – советский поэт?
Мы вам, поможем издадим книги…»

Юрий Влодов, напоследок, сказал им:

«Я подумаю, подумаю…», уже пятясь из комнаты.

Вот собственно и всё. Юрию Влодову прозрачно намекнули, что в случае его «Брусиловского прорыва», ему перекроют кислород. И Юрий Влодов остался в России.

Это « собеседование» произошло в 1991 году, а в 1992 году, после развала СССР, о Юрии Влодове, на телевидении страны, вышел телефильм: «Я Вам пишу. Ваше величество», на канале РТР.

  А в 1995 году, на кино-видеостудии «Человек и время», вышел второй, черно-белый фильм, о творчестве Юрия Влодова, под названием: «А гений – сущий дьявол!», режиссёра Сергея Князева.

Знаменитый поэт-андеграунд Юрий Влодов, его творчество уникально, а о его жизни ходят много легенд и мифов.

Поэт Евгений Лесин, так сказал о Юрии Влодове:

  «Юрий Влодов – человек-легенда и поэт-легенда. Он один из тех, кого раздирают на цитаты, а имя стараются не упоминать».

Борис Пастернак, так высказался о своём знакомом:

«Каждое стихотворение поэта Юрия Влодова, есть кирпич, заложенный в основание современной русскоязычной поэзии.
Доброго пути, брат мой Юрий!»

  Скончался, Юрий Александрович Влодов, 29 сентября 2009 года, в возрасте 76 лет.

Похоронен на кладбище «Ракитки», на территории Новой Москвы, в 10 км от МКВД, по Каширскому шоссе, близ деревни Десна.

Добрая память, у любителей русской поэзии, о талантливом поэте Юрии Александровиче Влодове, остаётся в сердцах, почитателей его, незаурядного, поэтического творчества!

Из поэтического наследия Юрия Влодова.

       «Ода Партии»

«Прошла зима, настала лето, -
Спасибо партия за это!
За то, что дым идёт в трубе,
Спасибо, партия, тебе!
За то, что день сменил зарю,
Я партию благодарю!
За пятницей у нас суббота –
Ведь это партии забота!
А за субботой выходной.
Спасибо партии родной!
Спасибо партии с народом
За то, что дышим кислородом!
У моей милой грудь бела –
Всё это партия дала.
И хоть я с ней в постели сплю,
Тебя я, партия, люблю!»

       «Дон-Кихот»

У Дон-Кихота – жуткая работа.
Такая, человеку не с руки.
До помраченья, до восьмого пота.
Идальго атакует ветряки.

И латы дребезжат аляповатые…
И старое ломается копьё…
А мельницы всё крутятся – проклятые…
Всё крутится земное Бытие.

       «Робинзон»

Робинзон осознал,
Что вдали не корабль, а касатки…
Заметался, заныл, заскулил на песчаной косе!..
Успокоился враз,
И вздохнул по-младенчески сладко,
И костистой рукой рубанул:
«А- а!» - идите вы все!..»

         «Эпиграммы»

Когда-то в далёком 2002 году, легендарный поэт Юрий Влодов, написал около 100 эпиграмм  и шаржей на современных литераторов. Вот некоторые из них:

         «А. Солженицыну»

Высокую планку блюдёт
                Солженицын!
Он Бродского сёк за словесный
                понос…
На Музе Толстого мечтал
                ожениться,
Но Муза Толстого воротит
                свой нос…

       «Белле Ахмадулиной»

Хоть и вязь твоя дивно-матова,
И щедра Господня десница,
Ни Цветаева, ни Ахматова
Не хотят никак потесниться.

         «Евгений Евтушенко»

Евтушенко стоит в мутной Лете
по пояс – не глыбко.
Сам себе и старик, и старуха, но
только не рыбка.

         «Борису Васильеву»

Клонятся над дачей дяди Бори
Тихие литфондовские зори.

         «Константин Ваншенкин»

Окопный привет
От Ваншенкина Кости!
Он к нам – как поэт –
Насовсем или в гости?

       «Семёну Липкину. Инне Лиснянской»

Тьфу, на царя поэтов Соломона!
Вчера я видел Липкина Семёна!
Лиснянскую я тоже видел лично.
И эта пара смотрится прилично.

       «Провинциальному поэту»

Тебя не хочет знать никто –
Ни мэтры, ни малявки.
Ты как стандартное пальто
В забытом Богом лавке.

      «Автопортрет»

Писал бы стихи за всех
(А я писал и за многих)
И наработал бы успех
Для рифмачей убогих.

         ***

«Жизнь долбила кайлом в два бока…
И затурканный наш народ
Сатану принимал за Бога
Или чаще наоборот.

Бают, видел Поэт спросонок,
Одурев от поэтических дел,
Как в ночной небосвод бесёнок
Золотые крыла воздел!..»

        ***

«Увидел я себя со стороны
В предательском свечении луны:
Стою – прижат к распятию спиной,
Две бездны – надо мной и подо мной…
И призрак ночи с отблеском дневным
Дух опалил дыханьем ледяным…
Наверно, это вовсе и не я,
А лишь судьба заблудшая моя…»

       Сюжет об Ахматовой»

Я вижу Ахматову Анну:
Безумные чётки в руках,
И розы открытую рану
На чёрных житейских шелках.

А в медленном взгляде – бравада,
И страсти тягучая мгла…
А в царственном жесте – блокада,
В которой до гроба жила.

       «Жуков»

В паучьих руинах Берлина
Гармоника душеньку пьёт.
И снайпер Василий Калина
Чечётку нахраписто бьёт.

Суворовский марш барабанный
Крошит мировую зарю!
И ветер – портяночный, банный –
Щекочет Европе ноздрю…

Средь танковых лязгов и гуков,
С российской натугой в лице
Нафабренный, выбритый Жуков
На белом идёт жеребце!

При маршальском чине убогом –
Он прост, как любой генерал.
Он чист перед Господом Богом.
Он сам, как Всевышний, карал…

В нём - дух гулевого боярства,
Истории тучная стать!
Он волен воздать государства –
И каменным идолом стать.

А куцый вертлявый союзник
Коль с маху – по-русски – прижать,
Подтянет казённый подгузник,
Чтоб легче к Ла-Маншу бежать!..

И тот, в окружении башен,
В своём допотопном Кремле,
Не так уж всесилен и страшен
На этой победной золе!..

В паучьих руинах Берлина,
Поскольку – такой тарарам,
Хватила душа славянина
Солдатских бездонных сто грамм!

Хмелеет в припадке величья,
От славы – глухой и немой.
И шея – лиловая, бычья –
Надрезана белой каймой…

В гранитные латы – его бы,
Чтоб в камне остыл, пообвык.
Хмельной похититель Европы! –
Славянский распаренный бык!

          ***

«Сгорел в подбитом старом танке,
Останки вылизал огонь…
И мать на дальнем полустанке
В сундук поставила гармонь…
И прикорнула на лежанке,
Фитиль убавила на треть…
И снова сын в горячем танке!
Все сто ночей ему гореть!..
И тысячу ночей гореть!..
Ни отдохнуть, ни умереть».

        ***

«Голодаю душой и карманом,
И желудок, понятно, пустой.
Разразиться бы толстым романом,
Как какой-нибудь пятый Толстой!
Закатиться б с жокеем в усадьбу!
Поразмять лошадиную рать!..
А потом на крестьянскую свадьбу
По- отечески томно взирать…
Притулиться б к разлапистой деве,
Что на барщину ходит полоть,
Как Адам новоявленной Еве,
Подарить ей костлявую плоть…
Только я – не эстет и не барин,
И далёк от подобных идей,
Я – невзрачный московский хазарин,
Если проще сказать – иудей.
За ночь высохли зимние боты,
Старый зонт растопырен, как щит…
Ровно час до любимой работы…
Чу! Будильник под сердцем трещит!..»

         ***

«Руки раскинул –
В жажде объять и обнять…
Так и распяли …»

         ***

«Чем занят, мудрец?»
Тот без улыбки сказал:
«Жизнь коротаю»

         ***

«Вёдра, веники, пелёнки –
Мир барачный…
Где расту я, тонкий, звонкий
И прозрачный.
Украду у дяди Гори
Горстку сорной
И курю на косогоре
За уборной.
От весёлых струй табачных,
Что от гонки,
Зазвенят в ушах прозрачных
             Перепонки.
Всё толкует мне старушка –
            Бабка Нина:
«Привезут тебе игрушку
            Из Бярлина!..»
Но пекусь я, тонконогий,
            Не о детстве:
Не отец ли на дороге?
      Не отец ли?!