Верно ли?

Я стоял с телефоном в руках. Думаете, я хотел бы позвонить. Да, хотел бы. Но не буду. Я очень бы хотел позвонить своему отцу. Но не буду...

Когда-то, будучи ещё ребёнком, а потом и подростком, я часто думал о том, что никогда не буду делать так, как делал мой отец по отношению ко мне. Что никогда так не скажу и не поступлю. Я часто тогда думал, что отец был не прав. А ещё, меня жутко бесила фраза: «родишь своих детей — поймёшь».

И вот, мне тридцать пять лет, у меня двое своих детей, один из которых старше десяти лет. И я многое понял, если не всё. И я стал замечать за собой выражения и поступки отца. Коробит ли меня от этого? Сейчас — нет, а поначалу — пугало. А потом, я вдруг понял, что...

Отец был катастрофически прав. Что те самые моменты, когда мне было обидно и больно, сделали из меня того, кто я есть. Что нельзя такие вещи, как воровство денег из маминого кошелька, оставлять безнаказанным. Их надо пресекать жёстко и моментально. Что называется, с ноги в рыло. Чтобы не повадно было. Что предательство и подлость не прощаются. Только для того, чтобы я раз и навсегда уяснил, что так нельзя.

И в эти моменты разговоры вторичны. Сначала дать физически понять, что так нельзя, а потом уже объяснить.

И глядя на себя в зеркало я понимаю, что отец был прав. Я это осознал. Но произнести ему это в глаза не могу. Как и то, что очень сильно его люблю. Не успел. Вот уж на полтора года. Потому, что...

Потому что думал, мол, эти телячьи нежности никому не нужны. Я не знаю, понимал ли он, что я его люблю, но он не услышал этого от меня. И вот, стоя по колено в снегу у надгробья с телефоном в руках, я говорю «спасибо, папа». За воспитание, за напутствия и советы.

Прости меня, пожалуйста. Люблю тебя.