Восемь сонетов

 Эдна Сент-Винсент Миллей

1

 Когда ты, которая в этот миг для меня
 Дороже, чем слова на бумаге, уйдёшь,
 И перестанешь быть хранительницей моего сердца,
 Ключ от которого снова будет у меня,
 И перестанешь быть тем, кем кажешься сейчас,
 Солнце, от которого исходят все блага,
 В круглом ореоле, ни сломанный дротик
 Лунного света, даже расколовшийся на море;

 Я буду помнить только об этом часе —
 И немного поплачу, как сейчас ты видишь, что я плачу, —
 О пафосе твоей любви, которая, как цветок,
 Боящийся смерти, но любящий сон,
 На мгновение склоняется и в смятении видит,
 Ветер, на который лягут его лепестки.


 2

 Что это за смерть для тебя, который никогда не умрёт?
 Думаешь, это запястье, которое вылепило тебя из глины,
 Большой палец, который сделал углубление именно таким?
 В твоём полном горле и прикрытых веках
 Так округло со лба, будет ли лежать
 Сломанное, забытое, под ногами когда-нибудь
 Твоё безупречное тело, и так ли убьёт
 Работа, по которой его больше всего вспоминали?

 Я говорю тебе вот что: что бы из праха в прах
 Ни превратилось, что бы из пепла ни вернулось
 В свой черед, в свой сезон,
 Красота, подобная твоей, не будет утрачена,
 Но, отлитая в бронзе на его урне,
 Пусть он познает, кто его хозяин, и по какой причине.


 3

 Я знаю, что для твоего сердца я лишь лето,
 А не все четыре времени года;
 И вы должны приветствовать с другой стороны
 Такие благородные настроения как не мои, моя дорогая.
 Нет, милостивый вес золотых фруктов на продажу
 У меня, ни мудрым и зимнюю вещь;
 И я любила тебя слишком долго и сильно
 Чтобы все еще носить высокую сладкую грудь весны.

 Поэтому я говорю: О любовь, лето уходит.,
 Я должна уйти, красться вперед с тихими барабанами.,
 Чтобы ты мог заново приветствовать птицу и розу
 Когда я вернусь к тебе, когда наступит лето.
 Чего еще ты будешь искать, в недалеком будущем,
 Даже своего лета в другом краю.


 IV

 Я знаю, что это рана, которая никогда не заживет,
 Не из-за дороговизны и смерти,
 А из-за любви, превратившейся в пепел, и дыхания,
 Исчезнувшего из красоты; никогда больше не вырастет
 Трава на этом изуродованном акре, хотя я ежегодно сею
 Там молодые семена, и небо дарует
 Свою дружелюбную погоду, далеко внизу
 Будет такая горечь от старой беды.

 Этот апрель должен быть разрушен порывом ветра,
 То, что август должен быть смыт дождём,
Я могу вынести, и то, что поднятая пыль
 Человека должна снова осесть на землю;
 Но то, что мечта может умереть, навсегда останется
 Между моими рёбрами в виде жгучей боли.


 V

 Какие губы целовали мои губы, и где, и почему,
Я забыл, и чьи руки лежали
 Под моей головой до утра; но дождь
 Сегодня полон призраков, которые стучат и вздыхают
 По стеклу и прислушиваются к ответу;
 И в моём сердце шевелится тихая боль
 Из-за забытых парней, которые больше
 Не обратятся ко мне с криком в полночь.

 Так зимой стоит одинокое дерево,
 И не знает, какие птицы исчезли одна за другой,
 Но знает, что его ветви безмолвнее, чем прежде:
 Я не могу сказать, какие любви пришли и ушли;
 Я знаю только, что лето пело во мне
 Какое-то время во мне больше не звучит


 VI

 Евклид был единственным, кто видел Красоту обнажённой.
 Пусть все, кто говорит о Красоте, замолчат,
 И лягут ниц на землю, и перестанут
 Размышлять о себе, пока они смотрят
 На ничто, замысловато нарисованное в никуда
 В формах изменчивой родословной; пусть гуси
 Гогочут и шипят, но герои ищут освобождения
 От пыльного плена в сияющем воздухе.

 О слепящий час, о священный, ужасный день,
 Когда впервые в его глазах засиял
 Свет, разложенный на атомы! Только Евклид
 Смотрел на обнажённую Красоту. Счастливцы они
 Кто хоть раз, хоть и далеко,
 Слышал, как её массивная сандалия ступала по камню.


 VII

 О, о, ты пожалеешь об этом слове!
 Верни мне книгу и поцелуй меня вместо этого.
 Я слышал голос моего врага или друга?
 «Какая большая книга для такой маленькой головы!»
 Пойдём, я покажу тебе свою новую шляпу,
 И ты можешь смотреть, как я поджимаю губы и надуваю щёки.
 О, я всё равно буду любить тебя и всё такое.
Я больше никогда не буду говорить тебе, что думаю.

 Я буду милой и хитрой, мягкой и лукавой;
 Ты больше не застанешь меня за чтением; Меня будут называть образцовой женой;
 И однажды, когда ты постучишь и толкнёшь дверь,
 В один из ясных дней, не слишком светлых и не слишком бурных,
 Я уйду, и ты сможешь посвистеть мне вслед.


 8

 Говори что хочешь и скреби моё сердце, чтобы найти
 Корни прошлогодних роз в моей груди;
 Я так же созрел в своём сознании,
 Как если бы плоды стояли на прилавках.
 Смейтесь над не опавшим листом, говорите, что хотите,
 Называйте меня во всём тем, кем я была раньше,
 Трепещущей на ветру, всё ещё женщиной;
 Я говорю вам, что я та, кем была, и даже больше.

 Мои ветви гнут меня к земле, мороз очищает воздух,
 Моё небо чёрное от маленьких птичек, летящих на юг;
 Говорите что угодно, смущайте меня своей заботой,
 Примите мои слова как апрельскую правду, —
 Осень не меньше влияет на меня, чем роза,
 Обнимающая коричневую ветку и вздыхающая перед тем, как уйти.