Осколочное полупародия

Я попал в переплёт. В переплёте окна не хватает стекла

Это выпал фрагмент с отраженьем момента. Стекла

Застывающей струйкой мадера испорченной крови. Сняла,

Соскребла с меня струпья ненужного чувства холодная осень.

Погасила огни площадей. Пощади и оставь языки фонарей

Нянчить фермы мостов над рекой меж её оголённых базальтовых дёсен.



Я куплю папирос, на папирусе паруса след от фальшивой слезы,

Слез на пристани я. Ты сказала отстать - я отстал. Только просит

Меня ветер швертбот не бросать. Взять табак и вернуться скорей.

Или дело табак: расползётся намокший папирус и бросит на пирс

Мою лодку и сладу не станет, и снова застонет моя рана с осколком стекла.

Врос в ярёмную вену и вытечь тебе не даёт из глубин моих мыслей.



Руки виснут у лип, облысевших дубов, опечаленных вязов.

Я скитаюсь по городу, твой заплутавший Улисс, обещаньем тебя не искать

На его мостовых, за кулисами летнего театра - я влип,  я повязан.

Боль сыграла в спектакле, где ты режиссёр.  Я её вызываю на бис.

Боли отдана главная роль, в каждом акте на сцене царит - и не реже.

Я впишу тебя в пьесу о смерти, я сам записной сценарист.



Попаду в переплёт коленкора. И даже с фольгой и конгревом,

С вшитой шёлковой, как твои волосы, жемчужно-белёсой ляссе.

И однажды лет так в тридцать семь, меня бронзой boxcutter надрежет,

И прольётся мой талый пломбир в твою чашечку кофе-глясе.

На востоке посеяли птиц, в Париже sortir  (эвфемизм) с подогревом

Очка. Очевидно, что ты не поставишь  свой век  на zero.



А на веках лазорева тень. Непрощения тьма непролазна

И солнца не узрит река. Солнце - узник осенних лесов и в аллеях

Столетних садов ветви держат его за лучи, я болею, но я не жалею

О жале жеманницы, нет.  Je n’ai pas mang depuis 6 jours,

В сером воздухе сырость, и кто-то незримый из Рима роняет перо.

Я иду на вокзал и сажусь на автобус “Женева - (при чём здесь?) Полазна“.