Божественный конфуз. Часть 3

У Арахны


На самом Крае Глубины
И солнца образ непригляден.
Звездой белесой пелены
Едва заметен со дня на день;

Там лед, объемлющий края,
Внутри парами след буравит,
Нельзя ручья воды набрать,
Что ядом жгучим не отравит.

Туда ступал усталый Пан,
О бок, с Медузою поближе,
Чей лик пресветлый, как луна,
Для тела гадова навершие.

Где серой нитью тусклых дней
Провал ночи с другим вязала,
Средь паутиновых затей,
Хозяйка сотканного зала...

Под ноги брошенным ковром
Блистает шелк прозрачно-гладкий,
В уборе призрачном своем
Сокрыв Арахны недостатки:

Верна движениям рука,
Нить пробегает между пальцев
А низ - обличье паука -
Укрыт плетеньем от скитальцев...

Холодный взгляд заворожил,
Мигнула пленка веком третьим.
Паук работу отложил,
Сигнал от нитей заприметив.

"Испей, беззвестная сестра,
Дыханье теплого Зефира!
Змеи, что жалом не остра -
Обеим нам близка Афина!

"И мой поклон твоим трудам! -
Под стать Медузе, Пан промолвил
- Нам одного искать суда,
Кто мастерству подобен Мойрам!"

Арахна шумно поднялась;
Полотна гладили по коже,
Рекой блистающей струясь,
Явив щетин членистых ножек.

"Какие бабочки в сетях! -
Шепнула, пальцы растопырив
Освобождаясь и кряхтя
В клубах рассеявшейся пыли.

- Беспечно время торопить!
Урочным часом, добровольно,
Само предложит удалить
Занозу, воткнутую больно!

Так, вероломный, принимай
Попранник честного судейства!
Спиной своею ту же сталь,
Что угрожал, чиня злодейство!

Радетель солнечных полей,
Владыка сумрачного леса
Пленен работою моей
Ни кто иной, а сын Гермеса!

Летит отец, в чертог стремясь,
Покуда тело не остыло,
Мудрец Олимпа, преклонясь,
Вернуть ему умолит сына!

Момент, достойный торжества...
Когда отчаяньем настигну -
Месть предложу для божества,
Виня во всем одну Афину...

Таким-то видится мне суд!
По справедливости и чести...
Как мыслишь, счастье обрету,
О ты, как зверь покрытый шерстью?"

"Не ведал времени начал -
Пан стал отнюдь не многословен
- Хоть верю тем, кто был зачат
Одной лишь Геей, Никте вровень!

Древнейшим девам темных рощь
Чей неугасный облик светел:
Гнев отомщенья нехорошь,
Пожар сердец родит лишь пепел!"

"О чем же здесь тебе просить? -
Арахна сети растянула
- Не смертью ль ворогов скосить,
Мне пара ваша намекнула?

За чем же стало, верный Пан?
Скорее прыгай на тенета!
Гермесу дорого отдам,
Афине досталь будет гнета!

Ну? Что стоишь, неторопясь?
Иль жизни дух куда дороже?
Иль боли скверной научась,
Вперед другим посулишь тоже?"

Блестящий коготь нить скрутил;
Арахна грустно ухмыльнулась:
"Какую волю породил,
Тебе такая же вернулась!

Оставь отмщения, о, Пан!
Недолжный толк отсюда выйдет.
Не исцелится тяжесть ран,
Коли обидчика обидеть...

"А что приложится взамен? -
Медуза глазом просверкнула
- Смириться выплетенных стен,
Доколе мерзость не минула?

 Допустишь водам расплескать,
Где Посейдон, глумясь, хохочет?
Иль Триптогении соткать,
В ответ, чего она не хочет?

Союз решаешь отвратить,
Искавших мирного покоя?
Иль Синеглазой навредить,
Как попустившей беззаконье?"

Приподняла Хозяйка взор -
Как бремя пало на Медузу.
Дерзил Арахне разговор,
Укор ложился тяжким грузом.

Но правы хлесткие слова!
Уместны горестные речи.
И вот - кивает голова,
Хоть вид лица и недоверчив.

"Тебя решают погубить... -
Обмолвил рот клыкастозубый
- Олимп обиды не простит,
Но с Посейдона не убудет...

Довольно руки обагрить
В крови распутницы скабрезной.
Но не самой тебя убить -
Такая гибель бесполезна...

Коль Совоокая мудра,
Таким деяние предвижу:
К тебе, для скорого суда,
Наустит смертного парнишку...

Его ты жизнь обереги,
Как растревоженную доблесть.
Хоть друг для друга не враги,
Слепа юнецкая жестокость...

Чехол узорчатый сплету,
Работой выражен предивной.
По отраженью естеству,
Горгоны точная картина.

Как станет оный пустотел,
Вином достаточно заполни.
И водрузи на тот удел,
Где веки сон змеицы сводит...

Глава изотканная с плеч
Падет холщевого нателья.
Вино разбрызгивая, меч,
Прибавит удали веселья...

Когда ж Паллады острый глаз,
Трофей прискорбный обнаружит -
Позором явится рассказ,
Предавшей тех, кто верно служит...

"А что же Мойры? Дай совет! -
Рога бодают паутину.
Копыто вдавливает след
В укор шелковому настилу.

- Ужели длани мастерства
Отринут? Белые, как месяц...
К судьбе останешься черства,
Позволив плесть одной Лахесис?"

"Я Мойрам путь не перейду -
Глаза отводит паучиха
- Судьбы работы не краду,
И вам не должно тешить лиха!

Сочти не трусостью, о, Пан!
Персты опутала не робость:
Смекает тот, кто прознавал
Значенье имени Атропос..."