Площадь Ленина

Вот и зима. Снег улёгся вполне всерьёз.
Воздух плотен и чист, но ещё не пришёл мороз.
Тьму на ветках развесило двадцать первое декабря -
Это значит не скоро на небо выплеснется заря.
Владимир Ильич твёрдым жестом указывает на юг,
Но мне не надо туда, моя родина Петербург,
Верней - Ленинград, но он демократией отменён,
Я теперь петербуржец, хоть был ленинградцем с пелён.

Так же, как и сейчас, но в прошлом веке, у броневика
Стоял я. От злого мороза затвердела Нева-река,
Ветер впивался в щёки тысячью острых жал.
Но всё это было не важно: я любимую женщину ждал.
Тот день тоже был днём двадцать первого декабря.
Свет заёмный луны был ясней, чем свет фонаря.
Но миг чаемой встречи минул в небе падающей звездой -
В одиночестве пил я мороза и ветра жгучий настой.
Час прошёл, и второй, третий час - я стоял часовым на посту.
До утра бы стоял, ожидая свою, такую земную звезду,
До утра бы читал я и пел всё, что помнил и знал наизусть,         
Усмиряя надеждой тревогу и пестуя грусть...
...Жарким чувственным вихрем упала в объятья звезда:
         "Я бежала! Я верила, знала: ты ждёшь!"
Я смеялся, её обнимая: "Я верил, я верил и знал: ты придёшь!"
Полночь в город вошла и сменила на башне число,
И мороз отступил, и под ветром нам было тепло.

Так давно это было... Но словно случилось вчера:
Площадь Ленина, и броневик, и готовность стоять до утра.
Я сегодня здесь снова, я вижу летящий её силуэт.
Только женщины той, так когда-то спешащей ко мне, уже нет.