Мост через Обитель Норвегия

."Всё наладится, образуется,
Так что незачем зря тревожиться,
Все безумные образумятся,
Все итоги непременно подытожатся."
   (Александр Галич)

   Когда Пётр Чаадаев со своею спутницей стояли в толпе на грязном, истоптаном рождественском снегу болотистой площадки перед входом в эллинг Сализи и напряжённо следили за неуклюжими поворотами огромной серой сигары, приплывшей уже в густые сумерки откуда-то с юго-запада, - вокруг них раздавались восклицания восторга и удивления.
   Больше всего туристов, среди которых Чаадаев заметил Александра Гервасьевича Лебеденко (1892 - 1975) и корреспондента "Известий" Давида Ефремовича/Рахмиловича Южина (1892-1938), поражали размеры воздушного корабля. Он казался огромным китом, плывущим в тёмном, почти ночном небе. Ведь как-никак длина внутреннего коридора «Норвегии» равнялась высоте Исаакиевского собора... «Если бы «Норвегию» поставить на нос рядом с Исаакием, то её рули поднялись бы выше Исаакиевского креста» - геометрически определил младший фейерверкер первого полевого тяжелого артиллерийского дивизиона Лебеденко.

   Прежде чем начать в 1926 году опасный полёт со Шпицбергена к берегам Аляски, дирижабль должен был перелететь огромное расстояние отделяющее Рим... (от Соловецкого острова...) Этот полет как бы служил экзаменом для воздушного корабля и его команды...
    Поэтому дирижабль должен был иметь на своём пути несколько остановок и одна из них была намечена в деревне Сализи под Ленинградом в четырех километрах от Красногвардейска.
    Здесь имелся большой эллинг, который советское правительство отремонтировало за свой счёт...
 
 Наполненной водородом «Норвегии» всегда, на каждом шагу угрожал взрыв. На дирижабле категорически было запрещено курение - никто не смел употреблять спички. Мало того, запрещено было носить обувь с металлическими гвоздями, чтобы при хождении по алюминиевым доскам не получилась ИСКРА, которая могла бы вызвать взрыв, так как газ, хотя и в небольшом количестве, всё-таки истекал сквозь мельчайшее отверстия оболочки газгольдеров, и «Норвегия» всегда плыла в невидимом облаке водорода.

   «И Россия» - подумал Чаадаев...

    Были опасны и искры от моторов. Моторы (3 двигателя «Майбах» общей мощностью 780 л. с.)
были отнесены далеко от оболочки и были заключены в металлические яйцевидные коробки. Кроме того, они были снабжены специальными пламегасителями. Но всё же ночью можно было наблюдать вырывающиеся из отверстий моторных коробок снопы искр...
   Но о возможности взрыва на дирижабле как-то никто (из туристов) не говорил.

Только Фрези Грант, узнав, что ей придётся лететь на «Норвегии» спросила у Петра Чаадаева между прочим:
   - Часто ли взрываются дирижабли наполненные водородом?
   - Да, бывает. Но, знаешь, ведь это самая лучшая смерть! Мгновенная! Мы в студенческие годы в лабораториях взрывали небольшие количества водорода, и то студентки часто падали в обморок. Представь же себе, что будет если взорвётся такая махина - 19.000 кубических метров газа?! Одна секунда - и всё кончено! И какой взрыв! На сотни километров будет слышно.
   Как бы то ни было, невзрывающийся газ гелий слишком дорог и имеется весьма небольших количествах только у некоторых стран. Италия не обладает запасами гелия, и воздушные корабли итальянского флота наполняются водородом...

   Познакомиться с дирижаблем более обстоятельно Пётр Чаадаев и Фрези Грант смогли только во время полёта, когда  одетые в самые теплые пуховики  Snow Mantra от компании Canada Goose, с петлями для крепления перчаток и рукавиц и само страховочными ремнями для экстремальных случаев, оказались в гандоле «Норвегии», стиснутые со всех сторон людьми в неуклюжих тёплых костюмах. Постепенно расширял своё знакомство с воздушным кораблём и Джон Кларк после того, как сначала Красногвардейск, а потом и огромный Ленинград, выбросивший все своё население в момент пролёта «Норвегии» на середины улиц, скрылись за горизонтом.
   Изучение дирижабля началось с капитанской гондолы. Это было весьма легковесное и непрочное сооружение, подвешенное к алюминиевому остову дирижабля. Всё помещение было величиной в узкую комнату. Но и эта площадь была разбита на несколько участков. В передней части каюты помещалось управление дирижаблем. Здесь верхняя часть стены состояла из стёкол, вклеенных в брезент, и перед капитаном или дежурным рулевым всегда открывалась широкая перспектива вперёд и в обе стороны. В средней части каюты, у одной из стен, стоял стол, на котором были разложены карты местности, бинокли и измерительные приборы. (В углу стояли три флага; норвежский, американский и флаг фашистской Италии, которые американский бизнесмен и полярный исследователь Линкольн Элсуорт  (1880 — 1951) должен будет сбросить с дирижабля на Северный полюс...)

    Тут же, в середине каюты, была выделена небольшая, матерчатая, закрытая со всех сторон будка для радиотелеграфистов. В задней части каюты находились крошечная кладовая, уборная и алюминиевая лестница, которая вела во внутренний коридор дирижабля.
   Всё это - на пространстве 25 квадратных метров. Можете себе (даже не представлять), сколько же места оставалось для пассажиров!..

    Когда дирижабль идёт, моторы стучат где-то далеко, глухо и ровно, и весь дирижабль сотрясается мелкой дрожью. Этот стук отдалённых машин и содрогание огромного корпуса напоминали Чаадаеву большие спокойные комфортабельные волжские пароходы. И действительно, на дирижабле чувствуешь себя гораздо увереннее и спокойнее, чем на аэроплане. О тонких стенах, о страшной высоте забываешь так же, как о глубинах, которые проходят под морским пароходом-гигантом. Кругом всё такое грандиозное такое внушительное!..
    И, главное, здесь так превосходно работает интернет! И ютуб; И видно, как полнейшим достижением коммизма становится «замедление прогресса в отдельно взятой стране»...

   Генерал Умберто Нобиле (1885 — 1978), «Наполеон полярных стран» Руаль Амундсен (1872—1928) и Линкольн Элсуорт сидели за маленьким столом, подводя итоги норвежскому Lysholm Linie Aquavit, когда из будки радиотелеграфиста появилась телеграфическая рука и вручила генералу праздничные итоги русского подполковника публициста Захара Прилепина, подведенные им в начале 2025 года! Подполковник отвечал на вопросы журналистки Александры Суворовой и генерал встал, а туристы прислушались, так как Александра и Захар последние два года  говорили об отмене русской культуры... Моторы стучали где-то далеко, глухо и ровно...
   - Как вы думаете, ситуация изменилась, началось ли потепление какое-то в этом направлении или нет? И нужно ли нам это? - спросила Александра.
   - Я не хочу чтобы началось потепление, потому что дело в том, что потепление опять вернёт нас на прежние формы взаимоотношения с западом. - Отвечал Захар. - А, что такое взаимоотношения с Западом? Они выбирают из культурной продукции, которая создаётся здесь, только плохие новости из России, плохие блюда из России. То есть - фильмы о том, что мы пьяные, о том, что у нас огромный Гулаг, что мы не вменяемые...
   - Что у нас медведи...
   - Что у нас медведи по улицам.., что деспот нами управляет и расстрелы, и "воронки" стоят... уже, прогревают моторы. Вот такое, понимаете? Они хотят только дурные новости из России. И в этом смысле, это создаёт не здоровую конкуренцию здесь, в культурном слое, когда  русские режиссёры и писатели по неволе начинают соревноваться, или осмысленно начинают соревноваться, кто хуже расскажет про свое родное отечество и получит в Каннах, или в Нобелевском комитете, или в Оскаре какую-нибудь премию за пасквиль на своё отечество. Даже может быть искренне написано. Это не здоровая ситуация. Вообразите, что вот у нас здесь в России Нобилевский комитет, или Оскар, или Канны, и мы требуем от Франции, от Англии, от Германии, и от кого угодно, от Испанцев, что бы они каились и рассказывали какие мы  ужасные и противные, чудовищные. Даже не свои истории, а вот сейчас! Скажите какой у вас ужасный президент.
   - Нобилевский комитет выдвигал как раз двух иноагентов.
   - Ну, выдвигают почему;? Потому что против России! И это потепление означает, типа: "ну, ладно, заходите, заносите свои плохие новости из России, будем опять вас даровать фигурками разнообразными. Львами и грамотками - это безобразно. Так не должно быть. Россия вправе, обязана установить свои культурные иерархи, общемировые в рамках БРИКС и шире, чем в рамках БРИКС! Создать своою Нобилевскую премию, свои Канны, свои Оскары, возможно, иначе называющиеся, но это будут премии мирового... поддерживающие нормальные, консервативные ценности и реальные, культурные продукты нашей страны и всех этих стран. Более того, когда мы стали общаться на эту тему с китайцами, с Индией, с Латинской Америкой, с Африкой все ждут, говорят: давайте скорее, мы тоже устали, как бы на коленях, на карачках ползти в этот Оскар, в Нобелевскую премию, чтобы выдавали как бы... как и русским выдают за самые поганые новости из Китая, за самые чудовищное новости из Въетнама и страшные рассказы про африканских лесбиянок. Они вот только так награждают. Миру это не нравится. Мир хочет, чтобы русские встали в центре новых процессов в создании мировых иерархий, и мы неизбежно будем этим заниматься! Потому что человечество от нас этого ждёт. Заодно мы выстроим такую систему, куда сама Европа потянется. Нам не нужно их потепление, их прощение. Они увидят, что появились наконец-то нормальные институции, где не по ЛГБТ канонам и прочим сатанинским канонам, как у нас говорится, выдаются премии, а по нормальным, культурным, где, если появится новый Чайковский, новый Киплинг, новый Хэмингуэй! Им дадут премию. Сейчас не дали бы ни за что. Хэмингуэю? Слишком харизматично, милитаристично, понимаете, мускулинно, как угодно. Не дали бы. Киплингу не дали бы. Дают черт знает кому. Европа тоже пойдёт к нам, сначала Сербия, потом Венгрия, Словакия, а потом и все остальные! Скажут:  мы хотим в этих премиях участвовать, а не в наших позорных премиях! А Россия должна это создать! Поэтому я радикальный противник послабления Запада и туда, как в ставку в Орду, поползли на животе, держа очередной рассказ про кровавую, Российскую сатрапию...

    Генерал Умберто Нобиле замолчал. Александр Лебеденко осторожно прокашлялся в воротник своей меховой сибирской шубы.

   - Замечательный исторический тост! - оживился в своем пальто Джон Кларк. - И каким волшебным образом он рифмуется с другим тостом! Однажды, находясь в 1953 году в СССР и не имея никаких планов, я попал на премьеру советского фильма «Бели;нский», поставленного на киностудии «Ленфильм» в 1951 году режиссёром Григорием Козинцевым! Хорошо помню, как Белинский заявил Западникам и Славянофилам:
"Напрасны ваши проповеди, господа славянофилы! Не назад к Домострою  будет путь нашего народа, а пойдёт он вперёд путём не имеющим ничего общего ни со смирением, ни с покорностью. И, более того, путь Русского народа станет путём всего человечества!"

   - И тогда, господин Нобиле, будете вы строить свои дирижабли в Китае! - обращаясь к генералу, улыбнулся Линкольн Элсуорт.

   Фрези Грант посмотрела на Чаадаева. Чаадаев казался абсолютно равнодушным к происходящему. Он пытался увидеть остров...
    Из будки радиотелеграфиста снова змеёю выползла рука. Нобиле молча взял перфоленту и прочитал: "ОТ РЕДАКЦИИ
   В.Г. Белинский. Полное собрание сочинений в 13 томах. Том первый
   Статьи и рецензии 1829-1835. Художественные произведения
   Издательство Академии Наук СССР, Москва, 1953
     Виссарион Григорьевич Белинский принадлежит к числу тех деятелей передовой русской культуры, которыми гордится наша страна, которые знаменуют славу русского народа. В своем историческом докладе, посвященном 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, И. В. Сталин говорил о вероломном нападении гитлеровских захватчиков, имевших "наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!.." (И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. Госполитиздат, 1952, стр. 30). Названные имена -- символ бессмертия русского народа, его величайшей роли в истории человечества, в истории мировой культуры.
   Деятельность Белинского относится к 30--40-м годам XIX столетия. Восприняв самые передовые традиции прошлого -- революционные традиции Радищева и декабристов,-- Белинский поднял их на новую ступень развития социально-исторической и философской мысли..."
 
    У Нобиле возникло  было желание сжечь перфоленту, но он оценил риски, тем не менее любопытство публики было уже максимально разогрето!
   - Это "письмо Н. В. Гоголю". Полагаю, что Белинский переживал за Нобелевскую премию!
   - Очень интересно! Читайте же! - хрустнул огурчиком Амундсен.
  - Читаю: "Да, я любил Вас со всею страстью, с какою человек, кровно связанный со своею страною, может любить её надежду, честь, славу, одного из великих вождей её на пути сознания, развития, прогресса. И Вы имели основательную причину хоть на минуту выйти из спокойного состояния духа, потерявши право на такую любовь. Говорю это не потому, чтобы я считал любовь мою наградою великого таланта, а потому, что, в этом отношении, представляю не одно, а множество лиц, из которых ни Вы, ни я не видали самого большего числа и которые, в свою очередь, тоже никогда не видали Вас. Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое возбудила Ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появлении её, все враги Ваши — и литературные (Чичиковы, Ноздрёвы, Городничие и т. п.), и нелитературные, которых имена Вам известны. Вы сами видите хорошо, что от Вашей книги отступились даже люди, по-видимому, одного духа с её духом. Если б она и была написана вследствие глубоко искреннего убеждения, и тогда бы она должна была произвести на публику то же впечатление. И если её принимали все (за исключением немногих людей, которых надо видеть и знать, чтоб не обрадоваться их одобрению) за хитрую, но чересчур перетонённую проделку для достижения небесным путём чисто земных целей — в этом виноваты только Вы. И это нисколько не удивительно, а удивительно то, что Вы находите это удивительным.  Я думаю, это от того, что Вы глубоко знаете Россию только как художник, а не как мыслящий человек, роль которого Вы так неудачно приняли на себя в своей фантастической книге. И это не потому, чтоб Вы не были мыслящим человеком, а потому, что Вы столько уже лет привыкли смотреть на Россию из Вашего прекрасного далёка, а ведь известно, что ничего нет легче, как издалека видеть предметы такими, какими нам хочется их видеть; потому, что Вы в этом прекрасном далёке живёте совершенно чуждым ему, в самом себе, внутри себя или в однообразии кружка, одинаково с Вами настроенного и бессильного противиться Вашему на него влиянию. Поэтому Вы не заметили, что Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр — не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей. Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение по возможности строгого выполнения хотя бы тех законов, которые уже есть. Это чувствует даже само правительство (которое хорошо знает, что делают помещики со своими крестьянами и сколько последние ежегодно режут первых), — что доказывается его робкими и бесплодными полумерами в пользу белых негров и комическим заменением однохвостного кнута трёххвостою плетью.
   Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в её апатическом полусне! И в это-то время великий писатель, который своими дивно-художественными, глубоко-истинными творениями так могущественно содействовал самосознанию России, давши ей возможность взглянуть на себя самое, как будто в зеркале, — является с книгою, в которой во имя Христа и церкви учит варвара-помещика наживать от крестьян больше денег, ругая их неумытыми рылами!.. И это не должно было привести меня в негодование?.. Да если бы Вы обнаружили покушение на мою жизнь, и тогда бы я не более возненавидел Вас за эти позорные строки… И после этого Вы хотите, чтобы верили искренности направления Вашей книги? Нет, если бы Вы действительно преисполнились истиною Христова, а не дьяволова ученья, — совсем не то написали бы Вы Вашему адепту из помещиков. Вы написали бы ему, что так как его крестьяне — его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он и должен или дать им свободу, или хоть по крайней мере пользоваться их трудами как можно льготнее для них, сознавая себя, в глубине своей совести, в ложном в отношении к ним положении. А выражение: ах ты, неумытое рыло! Да у какого Ноздрёва, какого Собакевича подслушали Вы его, чтобы передать миру как великое открытие в пользу и назидание русских мужиков, которые, и без того, потому и не умываются, что, поверив своим барам, сами себя не считают за людей?  А Ваше понятие о национальном русском суде и расправе, идеал которого нашли Вы в словах глупой бабы в повести Пушкина, и по разуму которого должно пороть и правого и виноватого [7]? Да это и так у нас делается вчастую, хотя чаще всего порют только правого, если ему нечем откупиться от преступления — быть без вины виноватым! И такая-то книга могла быть результатом трудного внутреннего процесса, высокого духовного просветления!.. Не может быть!.. Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться; или — не смею досказать моей мысли…
   Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете?.. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною… Что Вы подобное учение опираете на православную церковь — это я ещё понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма; но Христа-то зачем Вы примешали тут? Что Вы нашли общего между ним и какою-нибудь, а тем более православною, церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принципа ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, — чем и продолжает быть до сих пор. Но смысл учения Христова открыт философским движением прошлого века. И вот почему какой-нибудь Вольтер, орудием насмешки потушивший в Европе костры фанатизма и невежества, конечно, больше сын Христа, плоть от плоти его и кость от костей его, нежели все Ваши попы, архиереи, митрополиты и патриархи, восточные и западные. Неужели Вы этого не знаете? А ведь все это теперь вовсе не новость для всякого гимназиста…

А потому, неужели Вы, автор «Ревизора» и «Мёртвых душ», неужели Вы искренно, от души, пропели гимн гнусному русскому духовенству, поставив его неизмеримо выше духовенства католического? Положим, Вы не знаете, что второе когда-то было чем-то, между тем как первое никогда ничем не было, кроме как слугою и рабом светской власти; но неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа?..

   Вы, сколько я вижу, не совсем хорошо понимаете русскую публику. Её характер определяется положением русского общества, в котором кипят и рвутся наружу свежие силы, но, сдавленные тяжёлым гнётом, не находя исхода, производят только уныние, тоску, апатию. Только в одной литературе, несмотря на татарскую цензуру, есть ещё жизнь и движение вперёд. Вот почему звание писателя у нас так почтенно, почему у нас так лёгок литературный успех, даже при маленьком таланте. Титло поэта, звание литератора у нас давно уже затмило мишуру эполет и разноцветных мундиров. И вот почему у нас в особенности награждается общим вниманием всякое так называемое либеральное направление, даже и при бедности таланта, и почему так скоро падает популярность великих поэтов, искренно или неискренно отдающих себя в услужение православию, самодержавию и народности. Разительный пример — Пушкин, которому стоило написать только два-три верноподданнических стихотворения и надеть камер-юнкерскую ливрею, чтобы вдруг лишиться народной любви. И Вы сильно ошибаетесь, если не шутя думаете, что Ваша книга пала не от её дурного направления, а от резкости истин, будто бы высказанных Вами всем и каждому. Положим, Вы могли это думать о пишущей братии, но публика-то как могла попасть в эту категорию? Неужели в «Ревизоре» и «Мёртвых Душах» Вы менее резко, с меньшею истиною и талантом и менее горькие правды высказали ей? И она, действительно, осердилась на Вас до бешенства, но «Ревизор» и «Мёртвые Души» от этого не пали, тогда как Ваша последняя книга позорно провалилась сквозь землю. И публика тут права: она видит в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спасителей от мрака самодержавия, православия и народности, и потому, всегда готовая простить писателю плохую книгу, никогда не прощает ему зловредной книги. Это показывает, сколько лежит в нашем обществе, хотя ещё и в зародыше, свежего, здорового чутья; и это же показывает, что у него есть будущность. Если Вы любите Россию, порадуйтесь вместе со мною падению Вашей книги!
   Не без некоторого чувства самодовольства скажу Вам, что мне кажется, что я немного знаю русскую публику. Ваша книга испугала меня возможностию дурного влияния на правительство, на цензуру, но не на публику. Когда пронёсся в Петербурге слух, что правительство хочет напечатать Вашу книгу в числе многих тысяч экземпляров и продавать её по самой низкой цене, мои друзья приуныли; но я тогда же сказал им, что, несмотря ни на что, книга не будет иметь успеха, и о ней скоро забудут. И действительно, она теперь памятнее всем статьями о ней, нежели сама собою. Да, у русского человека глубок, хотя и не развит ещё, инстинкт истины!.."
   - Достаточно писем! Я читал книгу Николая Старикова  «От декабристов до террористов. Инвестиции в хаос» и знаю, на чьи деньги, по мнению рожденного в СССР Николая, бил в свой "Колокол" Герцен, друг Белинского... Видимо, пытался привлечь Нобилевский комитет... - сказал Амундсен, вставая из-за стола. - Скоро Solovetskiye Ostrova, сделаем остановку, там и посмотрим на сколько глубок у русского человека инстинкт истины!..