Песня акына

С утра и до вечера ранней весною
Пухлые суслики дружно по полю
Бродят, в поисках сытного корма.
Свистя, и нахально зубами пощёлкивая,
Ведут они между собой разговоры
О ценах на зёрна, о пагубных войнах,
О моде, о спорте; и прочем подобном.
Порою смеются, порой сквернословят.
Бывает, что умные вещи глаголят,
Но редко. Проценты, аренды налоги,
И жёлтая пресса их беспокоят
Больше, чем мысли о чём-то высоком.
Но был среди сусликов вещий акын,
Мохнатый певец весьма сладкогласый.
Он лапки расставил, и басом завыл,
Запел горловым хрипеньем прекрасным:
«Вдохновенье ко мне прилетело, как ветер,
Откровенье оно принесло с небосвода;
И теперь о премудрости буду я петь вам.
Послушайте мудрое слово народа
Сусляцкого; песнь о батыре ХомЯке
Я буду вам петь. Вы Готовы? Начну.
Домбру принесите сюда, чтобы звякать.
Давай, Сусел-Хан, ударь во струну!
Ух, как домбра зазвучала приятно...
Вот так вот. Играй мне, а я запою.» -

Скитался Хомяк по степям казахстанским,
Искал он красавицу-деву Хомче.
Он знал, что похитил её злой ангарский
Безжалостный, дьявольский зверь.
(Нет, не ангорский хомяк, а ангарский
Маньяк! он уже не одну сотню жертв
Имел на счету, и теперь собирался
Девицу Хомче разделать на мех.
Хомяк восемь дней натощак пробирался
В сусляцких краях, и всем сусликам он
Детально рассказывал о своей ситуации;
Просил, чтоб они указали на дом,
В котором ужасный злодей прописался.
Ему отвечали: «Ангарский хорёк
В домах не живёт, он по полю шатается,
И режет прохожих острым ножом.»
«О, боже!» - вскричал хомячок, и помчался
Прыткою рысью на дальний восток.
А по пути он к ветрам обращался:
«Вольные ветры, полёт ваш высок,
Вы вечно скитаетесь по мирозданию
И видите всё, что творится под вами.
Скажите мне, где моя дева Хомче?
Жива ли она, или шкуркою стала?»
Ветры надрывно завыли в ответ:
«Живая она, и живёт с Каннибалом
Лектором этим; она каждый день
Тихо, душевно с ним разговаривает.»
«Подлая шкура! Всё ясно теперь...»
«Нет, ты подумал совсем не о том.
Ты позабыл, что Хомче терапевт
(С приставкою психо), она на своём
Месте, как профи, сейчас оказалась.-
Когда злобный хорь своим тесаком
Острющим зарезать её собирается,
Она начинает его обо всём
Расспрашивать, и до всего добирается.
Про сложное детство хорька говорят,
Про маму, про папу; потом он рыдает.
Решает, что рано её убивать,
Назавтра своё злодеянье откладывает.
(Назавтра дела никогда оставлять
Не надо, но он позабыл эту заповедь).
Короче, неделю на кухне сидят,
О жизни калякают, чай попивают.
Ступай поскорее по этой тропе,
Она приведёт тебя к дому злодея.
Вот тебе новенький меч-кладенец.»
«Спасибо, ветрА! Надеюсь, успею
Коварного зверя застигнуть врасплох!»
«Иди, хомячок; да хранит тебя Бог.»

Добрался Хомяк до маньякского дома,
С отмычкой в руках он к двери подошёл;
Открыл все замки без единого шороха,
С мечом-кладенцом в коридорчик зашёл.
Смотрит на кухню, - сидят эти двое,
Чай попивают и плачут навзрыд.
Хомче говорит: «Продолжайте историю.
Вы обладатель великой судьбы!
Великой, и очень-очень тяжёлой...
Много невзгод одолеть вы смогли,
И стали известной повсюду персоной.»
И вот продолжают они говорить;
А Хомяк в это время мечом-кладенцом
Ударяет маньяка прямо в лицо.-
Заверещал злой хорь, и под стол
Свалился. А дева Хомче на него
Прыгнула сверху, закрыла собой;
Кричит Хомяку: «Не трогай его!
Это прекрасный и самый несчастный,
Милый и ласковый, добрый зверёк!»
Бедный Хомяк слегка растерялся...
А раненый хорь мгновенно в окно
Прыгнул, и быстро скрылся в степи.
(Деву Хомче стокгольмский синдром
Нежданно, негаданно в грудь поразил.
Сердечко её утащил злобный хорь
С собою; любить она стала его).
Хомяк хомячиху хотел зарубить,
Но передумал, - подал на развод.
И стали они в разных норочках жить.
Но это не всё, теперь каждый год
Все хомячихи едят свой приплод,
Детей потрошат. Маньякская кровь
Попала в их жилы. Да, вот так вот...

Суслики гневно в ответ засвистели:
«Спился акын, чего ж он нам мелет?!
Вдохновенье к нему прилетело, как ветер!
Ох, о премудрости будет он петь нам!
Тьфу ты!» И разошлись все по норам.
А мохнатый акын остался один,
Он пил перекисший кумыс, и суровую
Песнь бессловесную бешено выл.