Когда в нашем дворе
срубили последнее дерево
и улетели отсюда
самые стойкие птицы –
огромный дом вырос здесь
из стекла и бетона
и стало не видно за ним
ветра, солнца и радуги.
И тут же в нас грипп вцепился
вечно злой и голодный,
напали хандра и скука,
тоска и заморский сплин.
И стала жизнь треугольной,
и стены упрямо встали
меж злобных её углов.
Но раз – кто бы смог поверить! –
попрыгали с полок книги,
на улицу бросились в дождь.
И тут же пустили корни,
деревьями стали вдруг.
Росли, пока вновь не скрылся
стеклянной сверкая кожей,
с бездушной ухмылкой монстр.
Стихи мои – звонкие птички –
сверкают радугой перья
по-новой вить стали гнезда
на ветках и петь о том
о том, что прекрасно небо
свет, радуга, дождь, деревья.
Скажи-ка, ну что, плохие
я книги всю жизнь писал?
Перевод с балкарского А. Прокопьева
Свидетельство о публикации №125011202175