Париж - город мечты

Париж. 1970 год. Париж времен генерала Де Голля и Валери Жискар Д‘Эстена.

16-й округ Парижа. Самый роскошный и аристократичный. Дамы с пятью собачками.

Особняки и частные резиденции. Тишина и покой. Африканцы моют тротуары.

Рядом Булонский лес и русские эмигранты на скамеечках.

Мне 6 лет, мы приехали с мамой к отцу, который уже полгода работал сотрудником Эйробанка.

(La Banque Europeenne pour l’Europe du Nord.)

Мы поселились в студии на 5-м этаже невысокого дома с консьержкой (rue Spontini 26), а окна нашего балкона выходили на частную резиденцию: был виден большой ухоженный сад, и зеркало во всю стену увеличивало его в два раза. Таким образом, я с удовольствием поедала клемантины (сорт вкуснейших мандаринов) и наблюдала воочию жизнь французской аристократии.

В соседнем подъезде была резиденция Ив Сен Лорана и вся французская элита съезжалась к нему на примерку роскошной одежды.

Мой отец – Рябичев Вадим Петрович родился 08.07.1938 года и был самородком из русского волжского города Кинешмы, приехавшим в Москву из окающего края с идеальным московским произношением. В 60-е годы он окончил финансовый институт и институт иностранных языков и поступил на службу в Госбанк.

Он был голубоглазый красавец, блондин, спортсмен, с вьющимися волосами, сердцеед и волокита.

У него был абсолютный музыкальный и фонетический слух и редкая способность к языкам.

Роскошным баритоном в душе он пел все французские шлягеры того времени: репертуар Клода Франсуа, Мишеля Дельпеша, Мишеля Сарду, Шарля Азнавура, Жака Бреля, Джо Дассена, Энрико Масиаса.

Он говорил по-французски как бог и наслаждался Парижем со всей страстью, он любил его больше жизни. Поэтому, когда его вдруг отозвали из Парижа спустя два года, он так сильно переживал это, что тяжело заболел.

(Познакомившись с сильнейшим экстрасенсом Валерием Валентиновичем Кустовым в январе 2021 года, я узнала от него, что мой отец на самом деле был разведчиком в Париже, и что всю правду об этом я узнаю еще лет через 20, когда будут рассекречены архивы.)

Уложив меня спать, родители уходили в театры, варьете, на званые вечера к французам, гуляли по ночному Парижу. Сначала это было мне очень странно, как это могло быть в те годы тотального контроля за советскими.

Однажды ночью я проснулась и, не обнаружив родителей дома, горько заплакала и, открыв настежь дверь, помчалась вниз рыдать на плече у консьержки, пока они не вернулись домой.

А меня тем временем отдали в элитную французскую школу для девочек. Как не умеющего плавать бросают в воду. Но я выплыла и стала отличницей. И французский тоже стал моей судьбой и любовью.

Я была самым счастливым ребенком в свои 6 с половиной лет в Париже, который в те годы еще не был оккупирован толпами разношерстных эмигрантов, сметающих все на своем пути и ни во что не ставящих великую французскую цивилизацию.

В те годы в Париже была необыкновенно женственная мода не только для дам, но и для девочек – длина макси и божественный крой. И плюс элегантные шляпки. И я была одета по взрослой моде. А у мамы было прелестное вечернее платье, сшитое в бутике на заказ, и это был образец безупречного парижского вкуса.

Но самое главное родители получили доступ к информации, могли покупать любые запрещенные в Союзе книги, читать прессу и смотреть западные фильмы и новостные программы.

Можно было спокойно купить запрещенных у нас авторов и философов: Ницше, Шопенгауэра, Пруста, Сартра, французского историка Мишеля де Сан Пьера и многих других.

Это была потрясающая возможность взглянуть на историю и современность другими глазами.

Они оба владели английским и французским, и перед ними открылся весь мир.

Молодые, красивые, образованные, с прекрасными манерами и светскостью, они были чудесной парой и вызывали восхищение парижской элиты и зависть некоторых советских сотрудников и их жен.

Перед отъездом из Парижа родители ходили по ночам сжигать в Булонском лесу самые запрещенные в Союзе книги. У них не было выбора. Надо было покидать свободную страну и возвращаться в концлагерь. Мы с мамой плакали день и ночь, так велико было наше отчаяние!

Когда мы ехали на поезде Париж-Москва через таможенный досмотр в Бресте, спасло нас только то, что я мирно спала на нижней полке, и маму не повели на досмотр, иначе бы было несдобровать!

Когда я вернулась в город моего детского счастья 34 года спустя, я не узнала его совсем, мне захотелось плакать! Я не увидела прелестных изысканных парижанок, чистоты и порядка на улицах и в метро, и та особая атмосфера Радости, царившая в нем, пропала даже в 16 округе, как будто спрятавшись насовсем за плотными ставнями роскошных особняков.

Как пел Шарль Азнавур – Plus rien ne subsiste, Montmartre semble triste et les lilas sont morts (Больше ничего не осталось, Монмартр кажется грустным, и сирень погибла)

Как мне забыть мои первые детские радости – настоящую куклу Барби с ее туфельками по ноге и роскошными нарядами, вкус настоящего французского йогурта и невероятно вкусных сливочно-шоколадных десертов, клубники зимой и апельсинового сока, тонких со слезой ломтиков ветчины и чудесных подарков, спрятанных на дне пакетов со стиральным порошком.

Как-то зимой, под Рождество, отец повел меня в магазин за елкой, и я увидела море прекрасных игрушек, ангелов и фей, волшебных домиков и сосулек, звезд и гирлянд. Отец всегда был щедр и не считал денег, он любил жить и дарить по-царски. Так мы и купили целую кучу подарков и елочных игрушек, которые я свято храню всю жизнь как самую дорогую реликвию, как память об отце. Это был, пожалуй, самый необыкновенный Новый Год в моей жизни.

Утром я нашла под елкой книгу «Белоснежка и семь гномов» по-французски, жареные каштаны и куклу Барби.

Мой восторг было не передать словами!

МАДАМ БЕРНАРДЕЛЬ (MADAME BERNARDELLE)

Меня зачислили в 11 подготовительный класс элитного колледжа для девочек на rue Лоншан (rue Longchamps) . Французская школьная система начинается наоборот – от 11 класса к 1-му.

Все предметы, как и у нас вела одна пожилая учительница – мадам Бернардель. Она была прекрасным учителем и мудрым и добрым человеком.

В классе были одни француженки, японка, югославка и я, русская.

Вначале, конечно, я не знала ни слова по-французски. Я даже не могла попроситься в туалет, и однажды описалась посреди класса!

Жестокие француженки с радостью вывели меня навстречу моей матери, предвкушая расправу.

- Madame? Votre fille a fait pipi dans la classe ! (мадам, Ваша дочка описалась в классе!)

- C’ est pas grave, ;a peut arriver (Это не страшно, это может случиться), - отреагировала мама.

Француженки были разочарованы!

В результате моей беззащитности и простодушия, бегая и радостно прыгая на переменах на школьном дворе, я не замечала, как одноклассницы воровали у меня все на свете: ручки, карандаши, фломастеры, ластики.

Но самое обидное, я так и не поняла, что они воровали у меня самое дорогое –les bons points (специальные поощрительные карточки, которые давались за правильные ответы). Оценок в 11 классе не было, была такая оригинальная поощрительная система.

В конце очередного учебного периода раздавались призы на основании накопленного количества карточек. У кого их было больше – тому и лучшие призы)

на пороге колледжа для девочек в Париже с мамой
А у меня карточек никогда не набиралось (их пёрли на лету шустрые парижаночки:)

А надо сказать, что французы –прекрасные методисты и великолепные психологи. Зная особенности шестилеток, они очень много внимания уделяли игровым моментам в ходе разных предметов. Например, на полях тетрадей по французскому, математике можно было запросто рисовать, раскрашивать, вообще творчески самовыражаться. Я была аутентичная левша с прекрасным прямым аккуратным почерком, и никому не пришло в голову меня переучивать:). Я также прекрасно рисовала левой рукой.

В общем, придя в класс в середине учебного года и будучи иностранкой, я закончила учебный год на отлично и получила почетную грамоту за это и книги в подарок!

ШТАФ ПО- ПАРИЖСКИ

Как-то был со мной курьезный случай. Я провинилась, не помню точно в чем. Что делать, думаю?

И придумала.

Родители уложили меня спать, а сами пошли повечерять. Вдруг слышат: я пошла выдавать наизусть сказку «Blanche Neige et les sept nains» (Белоснежка и семь гномов), да еще по ролям и с выражением! Прошпарила две-три страницы, родители это оценили, и я была помилована:)

Эту сказку я помню слово в слово, и теперь Вы можете разбудить меня среди ночи, я не собьюсь, на любой спор! – Бьюсь об заклад на что хотите!

В результате моего раннего пребывания в Париже я настолько «пропиталась» французским языком, что мне не составляло никакого труда быть в дальнейшем отличницей, - ни в школе. Ни в институте. Просто я уже думала на нем и мечтала!