Как я служил двенадцатым самолётным кочегаром

       Первый-то самолёт в наших краях смастерили. А получилось это вот как.
      У губернахтора никак не получалось в деревнях да сёлах всех наших людей перечесть. И понятно - кто по ягоды да по грибы в лес уйдёт, кто на охоту да за рыбой, или ишшо куда запропОстится.  А губернахтору-то нужно с людей и налоги государственны побрать, и себя не обидеть.  И вот, по заказу губернахтора из столицы приехал человек учёнай - анжинер и в первый же день предложил губернахтору смастерить самолетательный аппарат, самолёт, то есть. Губернахтор, как ему и полагАтца, и видеть не видовал, и знать не мог, или не умел, про самолёт-то. Попросил он человека учёнага – разъяснить от подоходчивей про самолёт-то.  Нууууу, анжинер запросил бумаги, карандашей и давай рисовать. Дней десять рисовал, да говорят, и ночами не брезговал. Бумагу дАдену извёл, и ишшо извёл, получилось, что всю извёл.  Хотели уж мужиков в лес посылать бересты надрать, как вышел из избы анжинер и бегом к губернахтору с картинками своима. Глядел губернахтор на картинки те - так же дней десять да анжинера требовал на кАжду картинку объяснения давать. Понравился самолёт губернахтору, но из скромности своей хвалить анжинера не стал - давай, говорит, делай теперь мне машину таку летательну.
        Как всегда, мужаков понагнали всех, кто не успел по своим делам в лес, на реки да в море уйти, аж одиннадцать мужиков-то, и передали в подчинение анжинеру.  Анжинер - человек от учёнай, по образованности своей, с мужаками вежливо познакомился и предложил на картинки свои взглянуть. Долго мужаки глядели на те картины анжинерны, бороды поглаживали, затылки чесали,- до обеда глядели. Пообедали, ишшо немного поглядели, дали пару вопросов анжинеру, да и разошлись за инструментам да матерьялам.
         Для начала губернахтор велел избу огромну сколотить, чтоб народ с окрестных сёл, да деревень заместо работы да прОмыслу не пялился на инжинерну диковину. Так и сделали. Опосля, мужаки в этой избе здоровущшей основну  инженерну работу начали - руду плавили, молотками стучали, пилами звенели, рубанками елозили, глиной шмякали. Согласно картинам анжинернам тело самолётово из меди склепали, топку с трубой кирпичны выклали, окна слюдяны в резных окладах сделали, дверь с малым оконцем навесили (оконце малО на двери сделали, чтоб видно было – не раньше ли времени выход наметился), хвост, крыла да винты лЁгки - деревянны приколотили. Пропеллеров аж девять штук на крылах рассчитано было для того, чтоб самолёт на небе попрочнее держался. Правда, анжинер от, ближе к окончанию работ, подумал-подумал и ишшо один пропеллер для равновесия приладил. Колёса огромны, но лёгки – каретны, приделали.  Работы в одну зиму начали, в следущшу завершили. Сам губернахтор помогал, то надзором, то плетьми, а ближе к окончанию работ велел всех кур по губернии ободрать да перАми их, для большей летучести, самолёт оклеить. Зима была, бабам пришлось голых-то кур своих соломой обвязывать, чтоб не помёрзли. Обклеили перАми машину энту летательну.  Анжинер взвесил самолёт и вывел – курица у вас, говорит, северна - перо густое, тяжёлое – не полетит самолёт. Пришлось самолёт ободрать от пера. 
       Сладили с Божьей помощью, выкатили самолёт из избы той огроменной, навезли угля для его топки. Анжинер должности раздал: сам себя поставил педали самолётны надавливать да рулём вертеть, а мужаков, потому как за работой инженерну делу обучились, взял кочегарами – всех одиннадцать и взял. Это уже перед самым подъёмом в небо, подумал-подумал, и меня взял двенадцатым. (Я в ту пору избищшу самолётну от анжинернаго мусору выметал.) – А что, говорит, - во дню часов числом двенадцать, так и кочегарить надобно по часу.
        Стало быть, доложились губернахтору о готовности. Губернахтор амператору, не испытав самолёт, докладывать не решился, но всё ж тут же вызвал оркестру, соседних губернахторов с ихними бабами и чиновников своих так же с бабами. Остальной народ окрестный и так, сам пришёл потаращшиться. Оркестра отмузыкала, вышел губернахтор перед самолётом с речью и говорит: – вот, мол,- подивитесь какА штуковина у меня завелась, а как надивитесь, всех прошу к столу радость мою отпраздновать, опосля штуковину энту в небо запускать начнём.      
          Мы то, с анжинером, надивились ишшо во время постройки энтой машины летательной ну и бегом сразу к столу. Чиновники дело тако заприметили и тоже сразу же, ласково так, вежливостью своей огнестрельной нам в сторонку бежать указали. Мы люди понимающши – сразу и отошли. Губернахтор прошёл к столу ну и все гости его соседни.  Чиновники вкруг праздничнаго стола выстроились, объясняя вежливо люду пришлому – извините, мол, - местов на всех нехватАт, всем хватит не будет, идите с миром в сторонку, подАле отсЕдова. А бабы чиновьичьи, в угоду губернахтору и гостям его, сновали с блюдами да бутылЯми к столу часа два. Подкрепился губернахтор с гостями и велел анжинера звать, чтоб летательну машину в небо пОднял. Гости наЕтые-напИтые кричать стали: - просим, Ваше Превосходство, полезайте и Вы в самолёту энту, махните нам с небес ручкой.  Губернахтор был десятка неробкого, но всё ж, испросив у гостей минуточку на срочны дела государственны, отошёл в избищшу самолётну и чиновников призвал. Чиновники сразу заприметили решительну встревоженность на бледной да опотевшей харе губернахтора.   – Понимам, говорят,- позвольте Вашу встревоженность разделить. Тут же и разделили - чиновникам лететь досталось, а губернахтору тревожиться за них. Губернахтор вышел к гостям: - извиняйте, говорит – лЁгкая несварЕнья после застолья, врачи летать не велят. – Полетят заместители и помощники мои.
         Анжинер положил на себя ЗнамЕние крЕстно, сел впереди в тулово самолётно на тубаретку к педалям да рулям, мы топку разожгли да угля в неё накидали. Человек учёнай педальку леву прижал ногой - пропеллеры и закрутились, ветер от них пошёл такой, что с гостей шляпы посносило, со стола скантерть с посудой сдУнуло. Распахнул он оконце и вызыват чиновников: - милости, мол, просим поскорее любезные, а нето машина без вас в небо пойдёт. Чиновники бледнУщши, трясутся зайцами, еле-еле ногами переставляют. Губернахтор от нерасторопности их трусливой в нетерпение впал, подбодрить решил, кричит им: - что ж вы, говорит, хари скоблёны, душёнки пинджачны, гостей моих долгими ожиданьями мОрите?!  Ну бегом в тулово самолётово!
         Зашли чиновники внутрь, по лавкам, приколоченным к полу самолётну расселись, зажмурились.  Дежурнай кочегар ишшо угольку в топку накидал, труба самолётна столбом дымишше пустила, анжинер праву педальку придавил, винты самолётны ишшо быстрее закрутились, тулово самолётно затряслось, поехали колёса каретны да всё шыбче и шыбче, ну и оторвалась машина та летательна от земли.  Поплыли под нами леса да деревушки, озёра да болотины, реки да дороги – летим, стало быть. Чиновники, как почуяли, что самолёт прочно в небе закрепился, стали глаза приоткрывать да в уголки окон робко наружу поглядывать.  Мы, знай, уголька в топку подбавлям.  Летит самолёт, трубой дымит, а вокруг и под нами красотищша края нашего как на ладошке. Далеко улетели. Анжинер рулём крутить начал в обратну сторону и мой черёд кочегарить настал. Я в небесном восхищении от красот, увиденных да от топки пышущей жаром дверь самолётну распахнул для прохлады и лучшего обзору, уголёк кидаю, а сам наружу любуюсь - усталости не нахожу. Так и прокочегарил всю обратну дорогу сам, не заметив, до самого приземления самолётного. Да и потом, на земле уже, ишшо полчаса уголь в топку кидал. Мужаки еле остановили. 
         Приземлилась машина летательна в аккурат у избищши своей. Гости губернахторски руками плещшут, ах да ах -  что за диво…, оркестра в трубы дует. Чиновники враз наружу кинулись, губернахтору докладать о летании своём. Пока губернахтор чиновникам и себе медали да грамоты раздавал, да по-новой с гостями застольничал, анжинер пропеллеры самолётны остановил, вышел из самолёта и мы следом, затащшили самолёт в избищшу его, да и разошлись по домам.
          На следущше утро губернахтор вызвал учёнага человека вместе с нами и важно объявил: -  Государственной важности дело вам, олухи, поручаю. Нынче меня по небу возить будете с писарем моим над всей порученной мне губернией. Идите, раскручивайте пропеллеры у самолёта, топку кочегарьте. Нам не вновь уже, выполнили. А чиновники тем временем губернаторско кресло в самолёте закрепили у окна, самовар губернахторский к топке приладили, сахару да профитролей натащшили, стол резной к полу приколотили, бумаги да чернил для писаря нанесли. Прибыл губернахтор, оглядел изнутри тулово самолётно – всё ли как надо приготовлено, перекрестился, ему тут же стопку поднесли, выпил, крякнул и, как медведь в берлогу, полез в тулово самолётно. Мы к той поре все ужо по местам готовы были. Последним писарь в тулово самолётно втиснулся. Места в самолёте от мебелей губернахторских не осталось вовсе, а писарь мощшами был ничтожен, решено было поместить его под столом губернахторским. Готово. Губернахтор махнул платком – разгоняйте в небо, мол, машину свою. Кочегар поддал угля, анжинер придавил педали, труба запыхтела, пропеллеры завертелись, самолёт покатился-покатился и поднялся в небо.
          Как машина от земли отрываться начала губернахтор пытался было к писарю под стол залезть, может спросить чего хотел, о конфортности справиться. Не получилось – на половине застрял. Как самолёт прочно в небе закрепился, мы застрявшу половину губернахтора из-под стола вынули. Увидал в окно губернахтор красоту, какой из усадьбы своей и представить не мог, окно распахнул, залюбовался, чаю затребовал. Попил чаю, да и о деле своём вспомнил. Летам-кружим над губернией нашей, а он всё примечат – где мужики дичь бьют да рыбачат, где бабы да робятишки грибы да ягоду берут. Дома в деревнях да сёлах считат, самих мужаков с бабами да робятишками, у кого сколя скотины какой да огородов. Всё это писарю расказыват, а тот исправно пишет. Напослед губернахтор приказал над усадьбами соседних губернахторов пролететь пониже – рассмотреть у кого из них усадьба размером поболе да убранством побогаче евОной   будет. Выполнили, вернулись к избищше самолётной, приземлили летательну машину.  Губернахтора чиновники встренули, рюмку поднесли, в карету посадили, мебеля губернахторски из самолёта вынули и к каретной крыше привязали, писаря с бумагами в багажну коробку каретну посадили, анжинеру и нам выдали по рублю в долг и уехали.   
        Неделю никто губернахтора с чиновниками не видел.  Всё, говорят, сидел в усадьбе с чиновниками, считал - сколя ишшо неохваченного их заботою народу осталось и чего сколя у народу того иметца.  Писаря, говорят, через неделю рыбаки видали – в сети попался, но уже неживой.  Анжинер тот, говорят, уехал к себе от - в столицу, да так и не доехал – потерялся где-то дорогой. Через неделю чиновники, по указу губернахторскому, домищше самолётный разобрали и из досок его забор высоченнай вокруг губернии возвели, а на сладующшай день по всем сёлам да деревням поразъехались налоги брать. Некуда стало деться – пойдёшь за рыбой, а чиновник уж там поджидат, в леса за дичью иль ягодой - и тут «Силь ву пле…», а домой вернёшься - скотина поголовьем пАдат да огород редеет.  Год терпели люди, два, а там уж забор прохудился - доски прогнили, вот и повышел в други края люд то весь, к другим губернахторам, которы не токма властию, но и душою наделёны были.
        Губернахтору с чиновниками кормиться не от кого стало. Собрали они свои пожитки и что люди второпях позабыли, а что взять или продасть не смогли - порушили или пожгли, бросили губернию им доверенну, да и подались в края тёплы, где всё, наверное, само растёт да ловится и на стол ложится.  А губерния та нынче безлюдна, никто уж и не помнит где она была.
        -Где самолёт тот делся? - Лет через пять к нашим берегам морем прибило кусок столичной газеты, дьяк от прочитал нам, что, мол, видали - летат он таперича над Аглией, банкиров ихних катат.  И ишшо в газете приписано было, что, машину таку летательну это они, агличаны, придумали, а у нас токма купили резны оконны наличники для красоты ейной.