Ни одного горящего окна...

Ни одного горящего окна.
Туман повис над сумрачной Калугой.
Хрущёвки, сонный лепет, тишина.
Последняя эпоха. Ночь нежна.
И дует смертью. Тянет Кали-Югой.

Спит новогодний невесёлый двор.
Мне город мой прекрасен и не страшен.
Спят миражи, пылает мой "Погар",
страны остатки, рашен-деревяшен.

Капели зимней непонятный звон.
Кто там поёт в небесной чёрной дали?
Наверное, душа твоя, Джон Донн.
Пора линять, пока не наваляли.

Всё куришь трубку ты в оцепенении
у ненаряженной и невесёлой ели.
На Столобенском главном направлении
гудят артиллерийские дуэли.

Рыжеволосой женщины портрет
горит звездой в надтреснутом смартфоне.
Бесшумное вращение планет
и музыка бетховенских симфоний.

Где голуби и где голубки спят,
Когда спидометр таксиста крутит мили?
Такси везёт в горящий джином ад,
а твой портрет горит в моей мобиле.

...и девочки в костюмах чёрных кошек
всю ночь танцуют между Рождеством
и старым новым годом. Жизнь, как крошево
метели утренней за голубым окном.