От автора
Попытка написать нечто из ряда вон жуткое и кровавое. Этакое адское творение рук моих ангельских. Насыщенное кровавым развратом, сексом и мистикой.
Вторая часть трилогии из целой данной серии зарубежных авторов и киношников. Мастеров маньяков хоррора и ужасов.
Что получиться еще пока не знаю, но попробовать стоит, раз соблазнился этой тематикой и взялся за довольно интересную хоть и трудную тему.
Думаю, получиться. Нужно только время для работы, которого часто не хватает.
Вот вам на просмотр одно из произведений. Не хуже уже известных одноименных работ. Посоревнуемся, у кого будет лучше. Из того, что уже есть и то, что сейчас вы видите.
Да, из известных уже порождение идей, но свое, и, причем не в одном варианте. Намечена целая трилогия. «ВОССТАВШИЙ ИЗ АДА».
Анафема, часть I.
Куб Левиафана, часть II.
Границы Ада, часть III.
Своя трилогия и свои ужасы. Эти работы займут свою отведенную полку классической антологии мистики и хоррора.
С уважением к читателю автор Киселев А.А.
Предыстория
Коробка-головоломка или Коробка Лемаршана - это вымышленная головоломка с замком или коробка-головоломка, созданная вымышленным антагонистом Филиппом Лемаршаном, французским архитектором, ремесленником и дизайнером 18-го века, пользующимся дурной славой. Сначала он создавал свои проекты в виде причудливых музыкальных шкатулок сложной конструкции, поскольку был хорошо известен как производитель механических поющих птиц. Но как приверженец оккультизма, он стал одержим сверхъестественным, что напрямую повлияло на создание первой коробки-головоломки, известной как "Конфигурация плача" или "Коробка печали". После разгадки можно услышать заунывный звон колокола, словно издалека, возвещающий о прибытии сенобитов, существ из других измерений, которые служат господу и повелителю Ада - Левиафану.
Древняя Шри-янтра - индуистский религиозный инструмент, который, как говорят, живет своей собственной жизнью - основа, которую Лемаршан в конечном итоге использовал при создании "Конфигурации плача".
История puzzle box насчитывает тысячи лет. Пока человечество верило в концепцию Рая и Ада, были те, кто активно искал способы попасть в эти сферы любыми способами. Ключи от ада настолько разнообразны, что часто принимают вид фантазии или фетиша, призванного заманить конкретную жертву. Самый распространенный артефакт для получения доступа в измерение страданий и боли - это непритязательное устройство, имеющее форму куба. На протяжении всей истории изображение куба встречается в различных культурах мира, будь то Янтра из тантрических традиций индийской религии, комбинированная головоломка поп-культуры, известная как Кубик Рубика, или идея Тессеракта из недавних фильмов о Мстителях. Во всем мире изображение куба является предметом силы и весьма уместно, особенно в каббалистике и оккультизме. Именно это последнее объединение Филиппа Лемаршана, печально известного архитектора, дизайнера и ремесленника, создало пресловутые "Коробки Лемаршана", мастерски сконструированные коробки-головоломки, которые стали воплощением запретного знания; тайны, разгадать которую можно было только с помощью одержимости. Для тех, кто разгадал ее секреты и расставил части по местам, головоломка откроет то, что раньше не было очевидно - реальность Ада.
Конфигурация плача
Еще один набросок работы Райсса Кунста, изображающий материал, использованный при создании кубика "Добро пожаловать для ценителей".
Первая коробка-головоломка Лемаршана, так называемая "Конфигурация плача", сама по себе была искажением оригинального дизайна знаменитого философа и теолога 13го века Альбертуса Магнуса. Коробка Лемаршана - лишь одна из головоломок, поскольку их множество. Будучи заядлым исследователем оккультизма, Лемаршан увлекался артефактами древности, и не было секретом, что многие из своих разработок он "позаимствовал" из и без того печально известных источников. Но прежде чем Лемаршан смог воплотить свое видение в реальность, ему сначала пришлось устранить препятствие в виде неподатливых свойств стали.
Филип Лемаршан также был известным членом братского ордена вольных каменщиков. Примерно в 1743 году, присутствуя на собрании Ложи, он встретил знакомого Фредерика Брауна, с которым поделился своими художественными трудностями. Месье Браун был достаточно любезен, чтобы одолжить Лемаршану трактат о тайной геометрии. Именно из этой книги он узнал о Рейссе Кунсте, высококвалифицированном мастере в области астрологии, математики, теологии и сакральной геометрии. К тексту прилагались иллюстрации, изображающие геометрические формы с любопытными названиями, такими как "Добро пожаловать в Coenobyte" и "Спираль отчаяния". Структуры, изображенные Кунстом, были богато украшены и сложны, каждое произведение искусства мало чем отличалось от форм, которые хотел создать Лемаршан.
Работа Кунста была вдохновлена головоломками, созданными в тринадцатом веке Альбертом Магнусом, которые при открытии открывали перед разгадывающим неизвестные чудеса. Он создавал свои творения из материала, который ранее был ему неизвестен. Этот материал был описан как темный полированный камень или лакированное дерево, которое при прикосновении ощущается как теплый, мягкий металл, даже при том, что оно твердое и не излучает ощутимого тепла. Лемаршан поклялся сделать все возможное, чтобы узнать больше об этих творениях Кунста и Альбертуса Магнуса, а также о свойствах таинственного материала, который они упоминали в своих работах.
Поиски металла Левиафана
Гравюра на дереве, изображающая Джона Ди и его помощника Эдварда Келли, призывающих "Единобожника" с помощью кубического устройства, похожего на работы Альбертуса Магнуса.
Вскоре после этого Филип Лемаршан познакомился с англичанином Джеффри Шансом, коллекционером книг, у которого было много томов по эзотерике. Хотя поначалу Лемаршана беспокоило оккультное содержание многих работ, его опасения переросли в восторг, когда он обнаружил многочисленные упоминания Альбертуса Магнуса и "Собратьев" в этих работах. Он нашел ссылки на Общежители еще в святом Фоме Аквинском двенадцатого века. Эти существа, которых Лемаршан сначала принял за жителей определенного географического региона, на самом деле были существами сверхъестественного порядка, мало чем отличающимися от демонов или ангелов. Упоминания об этих существах встречались гораздо чаще, хотя и с небольшим дальнейшим освещением, в работах Агриппы и Джовани Пико делла Мирандолы.
Первое значимое упоминание появилось в работе о маге елизаветинской эпохи Джоне Ди. Согласно тексту, Барнабас Сол, который был первым скайером Ди, вызвал Собратьев из их собственного мира и открыл им многочисленные секреты божественной природы. Когда Бартоломью Хикман, последний скайер Ди, обратился к нему по этому поводу, Сол полностью все отрицал. Этот текст сопровождался гравюрой на дереве, изображающей Джона Ди и Эдварда Келли, смотрящих на коробку, похожую на ту, которая была описана Рейссом Кунстом как дизайн Альбертуса Магнуса. Похоже, что эта коробка пропускает огонь, из которого проявляется Ценобайт.
В другой книге описывается путешествие Ливингстона Меррика в Ад после вызова Коэнбайтов с помощью магической формулы глубокой древности. По прибытии Коэнбайтов Меррик предложил им свои услуги. Ливингстон отправился с Коэнбайтами в их собственное царство, которое, как он предположил, было Адом. Здесь он обнаружил не ад, а гнетущий лабиринт из холодного камня. Он также узнал, что этим царством правил не сатана, а огромная вращающаяся геометрическая форма, подвешенная в воздухе и испускающая лучи черного света. Эта форма на самом деле была существом, законом которого были структура и порядок. Это существо называлось Левиафаном, как и великий зверь в Библии. Ливингстон был в полном благоговении и страхе, и ему удалось спасти свою жизнь, только предложив предоставить Коэнбайтам других существ в будущем.
Лемаршан назвал эти истории в лучшем случае не более чем увлекательной фантазией, но даже во всех фантазиях, которые он обнаружил, были элементы как мифа, так и реальности. Продолжая свои исследования, Лемаршан позже посетил замок Антуана де Море и рассказал ему свои истории о разочаровании в искусстве. Месье де Море достал небольшой томик из своей коллекции книг и извлек из него несколько разрозненных листов бумаги, которые, как он объяснил, были из дневника Жиля де Рэ. Лемаршану была не чужда легенда о Жиле де Рэ - лейтенанте Жанны д'Арк, который позже был казнен за убийство более сотни детей в качестве жертвоприношения дьяволу. Для детей Франции он стал чем-то вроде бугимена.
Листая эти страницы, Лемаршан узнал, что Жиль де Рэ вызывал не дьяволов, а "Кенобита", как это было написано в этом тексте, который называл себя бароном. Жиль де Рэ впервые узнал о кенобитах от анжуйского рыцаря в 1426 году, который впоследствии был заключен в тюрьму по обвинению в ереси. Месье де Море заверил Лемаршана в подлинности формулы, содержащейся на листах пейджера, которые сейчас находятся в его распоряжении, и они полностью совпадают с формулой, использованной Жилем де Рэ. После этого открытия Лемаршана охватило напряженное ожидание. Затем месье де Море преподнес Лемаршану последний подарок - шкатулку Альбертуса Магнуса. Лемаршан покупает и страницы, и коробку за значительную плату, требуя, чтобы он предложил свои архитектурные услуги, когда вернется в Нью-Йорк.
Во время отплытия в Нью-Йорк Лемаршан большую часть первой ночи изучал коробку, сконструированную Альбертусом Магнусом. После нескольких часов манипуляций с крошечными латунными пластинками, украшающими поверхность коробки, она начала двигаться. Наконец крошечные лючки, которых на лицевой стороне насчитывается девять, открылись, показав крошечных латунных птичек, которые соединились, создавая тонкую и красивую гармонию, непохожую ни на что, что он слышал раньше. Но в этой мелодии Лемаршан также услышал звон далеких колоколов и уловил аромат ванили. Это было, когда одна из стен хижины действительно открылась, обнажив место, отличное от соседней хижины; темное и холодное место, сделанное из камня. Он сразу узнал, что это такое - Ад, как его описал Ливингстон Меррик. Из этого прохода вышел человек самого ужасного вида. Его кожа была почти синей и туго натянута на черепе, придавая ему самую ужасную ухмылку. Его щеки были нарумянены, и он казался сильно надушенным.
Набросок сенобита по имени Барон, который поделился секретными знаниями о том, как создавать странный металл, необходимый для изготовления первой коробки-головоломки Лемаршана.
Хотя поначалу Лемаршан был ошеломлен его внешним видом, в конце концов Лемаршан обрел дар речи и поинтересовался, действительно ли незнакомец является кенобитом. Существо ответило, что да, это он, и представилось бароном, герцогом ордена Раны. Это был тот самый барон, с которым Жиль де Рэ имел дело примерно триста лет назад. Лемаршан продолжил объяснять причину, по которой он связался с одним из членов своего Ордена, и описал Сенобиту события, приведшие к его попыткам вызвать его, а также свое разочарование и неудачи со сталью применительно к выбранному им искусству. Лемаршан сделал для него несколько собственных эскизов коробок, которые он надеялся сконструировать из этого неизвестного материала.
Казалось, Барон был весьма заинтригован дизайном, и спросил Лемаршана, откуда взялось его вдохновение? Лемаршан объяснил, что это конструкции, основанные на его собственном увлечении порядком и геометрией. Сенобит вернул Лемаршану его рисунки и сказал ему, что "ты будешь хорошо нам служить". Затем Барон вышел в соседний холл и открыл дверь в каюту моряков. Лемаршан спросил, что он делает. Сенобит ответил, что он не может вернуться в Ад с пустыми руками, и поскольку Лемаршан лучше всего послужит своему хозяину, если останется здесь, ему придется нанять другого человека, чтобы вернуться вместо него. Лемаршан в ужасе наблюдал, как он быстро расправился с одним из членов команды. После своего визита к Сенобиту Лемаршан не мог вспомнить события, произошедшие после этой встречи, но знал, что это было всего лишь началом длинной череды тревожных событий, которые должны были последовать.
В какой-то момент, во время одного из своих призываний, Барон-Сенобит поделился с ЛеМаршаном знаниями о том, как создать таинственный материал, необходимый для изготовления его шкатулки-головоломки. Для этого потребовалось использовать большое количество человеческого жира. В это время Лемаршан начал убивать невинных жертв, чтобы получить необходимый материал для изготовления своей первой коробки-головоломки. Он начал с убийства местной шлюхи и своего ученика Стивена и сварил смесь из их комбинированного жира и других неизвестных ингредиентов. Кипятив жуткую смесь в течение двадцати четырех часов, он затем проверил пластичность полученного материала. По пластичности она мало чем отличалась от свинца или твердой глины, которые требовали длительного вымешивания. Лемаршан также экспериментировал с ее устойчивостью к инструментам и обнаружил, что с ней чрезвычайно легко работать. Казалось, что она обладает некоторыми из тех же свойств стали, но при этом гораздо более эластична и с ней легко манипулировать. Хотя дизайн его коробок-головоломок был чрезвычайно сложным, Лемаршан предвидел быстрый прогресс в их исполнении теперь, когда он, наконец, приобрел средства для создания "золота бастарда".
Коробки Лемаршана
С помощью Кенобитского барона Лемаршан успешно сконструировал свою первую из многих коробок-головоломок, известную как "Конфигурация плача" или "Шкатулка печали". После этого первоначального успеха он начал создавать еще несколько уникальных творений - каждое из которых также является головоломкой - с ответами на самое заветное желание человека в качестве решения. Каждая коробка была уникальной для каждого человека, отдельная головоломка, требующая другого решения, решения, которое было ритуалом. Разгадать коробку никогда не могло быть легко; это было то, над чем кто-то должен был работать, и то, чего кто-то должен был хотеть. Коробки Лемаршана быстро вошли в моду в Европе, но на пике его карьеры Париж был осажден скандальными многочисленными исчезновениями заслуживающих внимания личностей, некоторые из которых приобрели коробки-головоломки Лемаршана.
Считается, что Лемаршан изготовил более 270 своих коробок-головоломок до того, как исчез, убив сотни людей как в Европе, так и в Америке. Эти коробки быстро переходили из рук в руки, как и ожидалось, хотя было несколько коллекционеров, которые интересовались коробками как объектами восхищения и не были заинтересованы в том, чтобы творить с ними чудеса. К своему 88-летию Филип Лемаршан вышел далеко за рамки этой первой маленькой головоломки. Он стал одним из самых плодовитых вундеркиндов ада, в конце концов вернувшись к своему архитектурному образованию, чтобы проектировать целые здания, которые сами по себе были головоломками. Ученые знают по датам завершения строительства приписываемых ему зданий, что их насчитывалось около тридцати, но считается, что большинство из этих сооружений было разрушено во время Мировых войн. Другие нашли свой конец в подозрительных пожарах и для того, чтобы освободить место для более новых зданий. Окончательная судьба Лемаршана неизвестна, поскольку он исчез в возрасте 94 лет при загадочных обстоятельствах, возможно, став жертвой своих собственных творений.
Вступление: Изгнанник из Ада
Он был убийцей. Извращенным садистом. Он убивал уличных шлюх и проституток своего подконтрольного ему как полицейскому следственному агенту города. Он себя олицетворял с неким чистильщиком и наставником. И только, что предал суду свою изменявшую ему со своим другом и коллегой по работе благоверную супругу.
Он олицетворял себя с преданным и верным сыном своей отчизны. И считал праведными свои действия, показывая такие во т примеры всему человеческому обществу. Мало того, он уверовал в Бога и в то, что во имя его вершит праведный свой суд над теми, кого считал перед самим богом грешником и преступником.
Этакий учитель и наставник, который сам же вел это дело и расследовал все эти убийства умело и следом, заметая, все улики и следы своих преступлений.
Но, совершил одну непростительную для себя ошибку. Он связался со шкатулкой Филиппа Лемаршана. Открыв ее и оказавшись в мире демонов сенобитов. У него была заключена сделка с главным там сенобитом булавочноголовым Пинхедом. Сделка на души.
Он обещал ему взамен своей жизни и души целую дюжину предоставленных в мир Левиафана и ада тел и душ для веяных страданий и мук. Но не знал, что так просто выйти из этого мира ему не удастся. Сделка оказалась сорванной самим Пинхедом, когда он привел вместо себя свою изменщицу жену и лучшего своего напарника полицейского и любовника жены, родного брата, чтобы отдать тому их за себя.
- Аматоре. Дилетант – произнес Пинхенд. Глядя ему своими не моргающими никогда черными демоническими глазами в его убийцы и садиста извращенца глаза – Тебе еще предстоит убедиться в этом в моем мире сладкой многострадальной боли и кровавых удовольствий.
- Ты, обманул меня! – Шон Картер выкрикнул сквозь непереносимую адскую боль в прикованных цепями и крючьями обоих руках, распятый и растянутый ими, тому и прямо в белое точно мел в глубоких порезах и торчащих там гвоздей лицо – У нас была сделка! Ты обещал выполнить ее все условия!
- Условия бывают разными, детектив Шон Картер - произнес адский служитель коробки, следователь в некотором тоже роде, дознаватель и аудитор сеченоголовый Салмос.
Пинхед поднял левую руку вверх перед его лицом в знак того, чтобы тот заткнулся.
- Я главный здесь. И только я, могу изменить правила своей сделки в любой момент - произнес ему Пинхед - Эти двое – он произнес. И указал кивком своей гвоздеголовой безволосой головы на то место, где только что были и сидели на полу в кирпичном пустом складе хранилище, что превратился в место семейных криминальных разборок, двое грешников любовников, жена Шона Кратера, Элисон Картер и его коллега по работе и его родной младший брат Дэвид Картер. И теперь уже находились по ту сторону этого живого земного мира в мире волшебной магической маленькой в золоченой оправе коробки. Что была только что открыта и соединила два мира в единый.
- Им не уйти от своей ответственности, как я и обещал тебе. Они получат то, что сами заслужили. Они неплохой подарок моим демонам и нашему адскому миру. Но, и ты тоже будешь наказан, ибо ты заслужил, то, что заслужил в полной и куда большей мере в своем содеянном.
- Тебе, нужно пройти чистку - снова влез в разговор адский дознаватель аудитор сеченоголовый Салмос.
- Я не вернусь в твою адскую коробку. Не вернусь туда! - Шон Картер прокричал Пинхеду - Не вернусь!
- Ты только, что отправил на вечные пытки и муки своего, куда более чистого в сравнении с тобой родного брата – произнес гвоздеголовый Пинхед - И еще пытаешься уйти от ответственности за все содеянное.
- Сначала, ты пройдешь чистку, а потом тобой займется мой адский мясник потрошитель и хирург – произнес, прерывая опять взмахом своей левой руки слова дознавателя Салмоса, который все лез со своими речами наперед главного своего командира в личный разговор между кровожадным хищником и его обреченной на страдания будущей жертвой.
Пинхед поднял вверх правую свою в черном рукаве своего длинног о почти до пола из человеческой кожи прирощенного к его телу демона сенобита плаща руку. Цепи с крюками вонзенными в руки Шона Кртера натянулись, распиная того еще сильнее. Тот взвыл от жуткой страшной боли в обоих, пронзенных насквозь своих пятипалых кистях.
- Больно, правда? - произнес гвоздеголовый Пинхед - Сколько в этом сладостного блаженства и мучительной глубины. К твоему сведению, Шон Картер, эту пытку можно довести постепенно до таких пределов, о которых, ты даже не мечтаешь. Многие там за пределами этого вашего земного мира в мире Левиафана, лишь мечтают о таком. А я могу прямо здесь тебе подарить все это. Если хочешь.
- Ты садист адский проклятый ублюдок! - сквозь боль, скрипя стиснутыми зубами, произнес, глядя в лицо и черные, не моргающие никогда Пинхеду своими карими в нестерпимых муках глазами Шон Картер.
- Сейчас эти твои слова, точно благословенный блаженный нектар на моем черном черством и бездуховном сердце – произнес гвоздеголвый Пинхед. И пошевелил своей вверх поднятой правой рукой.
Цепи еще сильней натянулись. Шон взвыл еще сильней. Кровь с разорванных кистей его обоих рук потекла ручейками на пол пустого ставшего настоящей камерой адских пыток товарного рыбацкого заброшенного кирпичного склада.
- Патрон – произнес, подскочив к Пинхеду его помощник, и дознаватель аудитор сеченоголовый в черных круглых очках Салмос - А как же чистка?
- Я решил вернуться к старой традиции – произнес ему, искоса посмотрев на своего помощника Пинхед. Слишком много волокиты с этими дознаниями. Ближе к делу.
- Отпустите его! – раздался громкий женский голос, и вспыхнуло яркое белое свечение в одном из помещений пустого товарного рыбацкого заброшенного склада. За приоткрытой в длинном переходном между комнатами дверью. Этот свет распространился на весь коридор, затмевая тем светом там все. И на выходе из коридора и из самого света вышла вся одетая в белое очень красивая внешностью молодая, не старше тридцати женщина.
Женщина в белом брючном приталенном костюме в белых на высокой платформе туфлях, прошла мимо самого Пинхеда.
- Отпустить его?! – произнес, глядя на яркий свет своими черными адскими не моргающими глазами булавочноголовы Пинхед.
- Именно – произнесла светловолосая с шикарными длинными до плечей кудрями большими и голубыми, точно само небо глазами под черными изогнутыми дугой тонкими бровями молодая красивая женщина.
Женщина пошла по кругу, обходя Пинхеда.
- Приветствую тебя, привратник Эдема - произнес гвоздеголовый, той, что была невероятной Божественной красоты, со сложенными за спиной большими незримыми человеческими глазами белоснежными крыльями Ангела Неба – Что тебя привело сюда вновь ан этот раз?
- Былое – ответил Ангел Неба.
- Что было после, следил за кровесмешением потомков Адама?- произнес гвоздеголовый – А теперь?
- Слежу за порядком на этой территории – ответил ему Ангел.
- Его признали виновным - вмешался сенобит дознаватель аудитор сеченоголовый в черных круглых очках Салмос.
- Отпустите его - произнес еще раз Ангел неба Иофиил - Есть дела, касающиеся более значительного плана. И он его часть.
- Ты, хочешь, чтобы он остался на земле? – произнес Пинхед – Или Он, хочет этого? Он хочет, чтобы его создания боялись волка и шли к нему на свет.
- Ты, не такой глупый, как кажешься – произнес Иофиил.
Снова вмешался аудитор сеченоголовый в черных круглых очках Салмос – Но, как насчет того, что он сделал. Тех всех невинных, кого он убил.
- Это вполне приемлемая потеря – произнес Ангел Иофиил - Добро не может существовать без зла. Мы выяснили, чтобы контролировать зло. Мы должны его применять.
- Грех, предписанный Небом – ей в ответ произнес булавочноголовый Пинхед.
Иофиил - поднял с пола лежащую коробку Филиппа Лемаршана и отдал в руки Пинхеда.
- Отправь его назад – произнес он черному принцу страданий и боли.
- Отправить обратно - он переспросил Иофиила –Да, ладно. И за какие такие интересы и заслуги, мне это делать – произнес булавочноголовый Пинхед.
Ангел Иофииил повернулся лицом к Пинхеду. Он, произнес тому вполне серьезно без любого чувства иронии и как бы с предупреждением и намеком на некую даже угрозу - Отпусти его Немедленно.
- А то, что?! – изображая некий даже испуг, произнес в ответ, скривив, ехидную свою улыбку Пинхед - Мне за это что-то будет?
- Позволь, мне заплатить – произнес, смягчившись и понимая, что так вопрос не решить, Иофиил, допуская, тем саммым, губительную ошибку, вероятно, ошибочно полагаясь и надеясь на Небесную неприкосновенность, булавочноголовому. И это тот не упустил этот промах из своего вида, но промолчал, лишь его черные глаза выдали все того коварные адские мысли. То, чего Ангел Неба не разглядел, хоть и смотрел, не отрываясь и не моргая в такие же не моргающие глаза Пинхеда своими синими большими красивыми женским глазами.
- Заплатить, за него? – произнес вопросительно Пинхед - Считаешь, он заслуживает этого?
- Не испытывай мое терпение – угрожающе, опять, произнесла молодая не старше тридцати на вид очень красивая синеглазая женщина, сверкая недружелюбно уже своими теми очаровательными глазками на булавочноголового командира всех Сенобитов.
Иофиил повернулся к осужденному Шону Картеру и произнес тому – продолжай свою работу, наставник. С нашим благословением.
- И увидел Господь, что грешник Велик на земле – начал свою извечную проповедь перед тем, как убить свою жертву Шон Картер – И, что все намерения и мысли его были злыми.
Иофиил от этих слов, просто поплыл в радости и счастье, что немало удивило гвоздеголового и даже возмутило.
- Есть правило - произнес Иофиилу Пинхед – Порядок того, что мы делаем. Ты нарушаешь его, Иофиил.
- Отпусти его! – уже настойчивей, и в более приказном порядке, произнесла светловолосая красивая личиком женщина, оборачивая резко в сторону Пинхеда – Отправь его обратно!
- Хорошо, я его отпущу - произнес Пинхед, беря в руки из протянутых женских ангела рук маленькую шкатулку Лемаршана –Я отпущу его, как ты просишь.
- Но, босс! – возмущенно произнес, не понимая, почему тот такое делает, ведь этот замешанный в ряде кровавых и кошмарных преступлениях преступник самый лакомый кусочек в их мире, в тут такое.
- Заткнись! – скомандовал, не поворачивая своей утыканной длинными булавками гвоздями изрезанной глубоки порезами головы Пинхед Салмосу – И, не лезь, не в свои дела! Это касается только нас двоих! Или тебе, что-то не понятно, Салмос?!
Ангел Иофиил посмотрел пристально своими синими большими глазами на Салмоса. И тот, просто попятившись, отступил к одной из задних стен заброшенного склада, наконец-то замолчал совсем, и не лез больше со своими советами и вопросами. Он укрылся черной от стены падающей тенью в полумрачном, почти не освещенном помещении, в котором всего сейчас горела лдна лапа дневного потолочного освещения. Салмос растворился в черной тени и, просто исчез в этой неподвижной черноте, как умел всегда делать.
Он был приспешником у Пинхеда. И не был из людей. Дознаватель и аудитор был просто пленником пойманным коробкой Филиппа Лемаршана, точно как еще несколько таких же, как он духов из другого мира. Точнее говоря, он был телом и душой человека, от которого осталось только вот это. Истерзанное и изрезанное орудиями пыток Левиафана нечто похожее на человека, но уже не человек. И даже не Сенобит. А просто, прислужник главного сенобита. Ибо был вынужден теперь по принципу власти и силы, только подчиняться гвоздеголовому.
Должность была не из самых хороших и важных. Но лучше, чем, например, работать в нижних отстойниках лабиринта. Копошиться на переработке гнилого тлеющего и распадающегося, в ни что мяса, среди извивающихся в трупной вонючей гнойной слизи червей опарышей. Или заниматься пытками несчастных в камерах болезненных сладостных истязаний с теми же сестрами проволочными близнецами и другими сенобитами, получавшими от этого, просто сказочные блаженные удовольствия, попавших в куб Левиафана добывая страдания и боль, пищу своему Главному Хозяину этих адских мест. Это Салмоса не прельщало. Он любил работу по чище и по интеллигентней. К тому же, Салмос занимал должность достаточно высокую, хоть и особую при Пинхеде. И ему она была знакома по земной некогда греховной жизни.
Дознаватель и аудитор сеченоголовый Салмос в мирской жизни, когда-то был реальным следователем в полиции и дознавателем. Вел уголовные дела и допросы. И ему такое было не в новинку. И тут, он оказался, кстати, подсказав Пинхеду все обновить и поменять в самой деятельности и жизни лабиринта Левиафана. Что того в принципе устроило вполне. Даже развязало больше тому руки. Но теперь и сам Салмос, вдруг стал попадать все чаще в немилость от своего непосредственного личного работодателя и начальника.
Сейчас Салмос, просто стал молчаливой черной тенью и затих совсем, понимая, что не стоит злить своего командира Сенобитов лабиринта Левиафана, ибо выпросить милость за провинность или прощение, будет делом для любого как он делом нелегким и простым.
Цепи и крюки крюки, растягивающие по сторонам Шона Картера исчезли освобождая преступника от заслуженного наказания.
И тот, увидев свой лежащий на полу склада почти под своим ногами пистолет, быстро схватил его, направив дулом в сторону Пинхеда и Иофиила.
- Да, пошли вы все! – он, выкрикнул и нажал на спусковой курок своего служебного табельного полицейского пистолета.
В большом полутемном помещении рыболовецкого склада прозвучали оглушительные несколько выстрелов. Но все впустую, ибо убит ь представителей иного мира было таким методом и земным способом совершенно невозможно.
И в это самое время Пинхед повернул, справа налево в своих руках от ребра к ребру с двух сторон маленький в золотой гравировке, странных геометрических картинках и оправе кубик.
Перед глазами убийцы полицейского Шона Картера все разом исчезло. Все что его только что окружало. Сам ангел Иофиил и этот его старый знакомый гвоздеголовый Пинхед. Вертящийся опутанный цепями в окровавленных останках в воздухе жертвенный столб. Сами свисающие с потолка склада вниз жутко звенящие стальные цепи.
Перед глазами был все тот же рыболовецкий склад и больше никого.
- Я вернулся – произнес Шок Картер.
Шон Картер стал осматриваться по сторонам. Он, вдруг увидел свою ему малознакомую и приставленную из отдела другой полиции в деле его расследования напарницу агента Бриану Эджертон.
Она должна была быть мертва. Шон так были ее по г олове своим пистолетом, что должен был выбить Бриана Эджертон все ее сыщика следователя мозги. Но, Бриана Эджертон, была живой. И он решил исправить такую для него досадную ошибку, направив в нее свой табельный пистолет. Но, выстрелить не успел. А Бриана Эджертон успела. Из своего табельного полицейского пистолета. Вперед его.
И первая пуля сбила Шона картера с мужских его ног, пронзив почти насквозь в грудь.
Он, упал навзничь. И из его рта потекла кровь. Это говорило о том, что было пробито левое легкое, прямо под самым сердцем.
Шон, приподнял свою черноволосую коротко остриженную голову. Посмотрел в сторону стрелявшего. Точнее говоря, стрелявшей и произнес – Далеко, далеко – лишь успел Шон, качав читать, какую то молитву, но не дочитал. Его прервали сразу несколько выстрелов в его сторону. И несколько пистолетных горячих пуль вонзились в мужскую грудь убийцы под прозвищем Наставник Шона Картера.
Испуская последний вздох, он еще раз, взглянул на своего убийцу стоящего над ним и закрыл, навсегда, умирая свои карие полусумасшедшие маньяка убийцы глаза.
Бриана Эджертон сняла со своего с кобурой полицейского пояса рацию и произнесла – Пострадал офицер. Вышлите помощь, срочно. 12347 Гледстоун. Вышлите немедленно подкрепление и помощь – она, повторила, еще раз, уточняя свои слова. Она добавила еще - Мы нашли наставника. Мне нужна, срочно скорая помощь.
Она громко зарыдала, правда, не понятно почему. Наверное, потому, что сама не ожидала такого неожиданного рокового для себя расклада в итоге своего личного расследования. Возможно, из-за своей ошибки, и излишнего доверяя к коллеге по службе, что даже возможно, Шон Картер оказался тем самым убийцей серийником. Который ей нравился, как брутальный привлекательный своим характером и видом мужчина. И что ей, пришлось самой и собственными руками, пришить его. И тем самым, самой поставить точку в ходе расследования в этом кровавом крайне грязном деле.
Ангел Иофиил все увидел своими глазами. Весь обман устроенный ему хитрым обманщиком Пинхедом.
- Ты, все знал! Ты, все специально подстроил! – прорычал в гневе, сверкая своими синими женским глазами Ангел Неба.
- Я, не мог, не знать – ей произнес самодовольно, упиваясь своим преимуществом перед Ангелом Неба, главный предводитель людей демонов Пинхед.
- Ты знал, что так случится! – с лютой презрительной ненавистью произнес Иофиил Пинхеду.
- Ты ничего не знаешь о человеческом поведении – произнес спокойно и выдержанно, скрывая свою дерзкую нахальную иронию гвоздеголовый сенобит.
- Будут последствия! – продолжил в гневе Ангел Неба - Ты получишь в знак наказания страдания и боль – произнес ему ангел Иофиил –Ты будешь страдать.
- Страдать? – вопросительно и удивленно, ему произнес в ответ Пинхед – Я?
- Да, ты! - произнес Пинхеду Иофиил.
- Страдания и боль. Это говоришь мне ты, ангел, стоящий у врат Эдема – произнес Пинхед – Ограниченный только лишь этим. И не пускаемый в пределы самого Бога. Это вся твоя роль. Кто ты такой, чтобы говорить о страданиях и боли? Мне главному после Левиафана властителю шкатулки Лемаршана.
- Не забывайся, Пинхед, кто тебя сотворил и поставил на эту роль, решать судьбы грешников – возмутившись, и негодуя, зло бросил Ангел Иофиил Пинхеду - С повеления моего Владыки Небес, ты и твой мир существует. Пока, он нужен самому Богу как место наказания грешных душ.
- Как ты, вообще смеешь использовать это слово – произнес булавочноголовый сенобит – Ты, тот, кто ничего не знает о страдании. Я приветствую его с распростертыми объятиями. Я живу ради него и существую, чтобы с мольбой на своих устах разделять значение этого слова. Грех и страдания, это мое естество.
Иофиил не мог тому сейчас ничего ответить. Он впал в искушение и ощутил прилив греховных первых мыслей. Первый раз в своей Небесной жизни он не смог противостоять такому соблазну. К боли и страданиям. А Пинхед ощущая всем своим разумом и телом, что взя над ним верх произнес ему – Может, тебе стоит познать больше, чем ты думаешь о себе и своих возможностях. Может, тебе стоит узнать правду о проблемах, которые, ты пытаешься решить?
Было странным и удивительным, но женщина ангел не протестовала и не сопротивлялась ему. А возможно это была уловка и ловушка для самого Пинхеда. Самопожертвование, о котором ему не дано было понять.
В это время из противоположных в направлении стоящего перед Пинхедом ангела Иофиила каменных стен склада вылетели длинные с крючьями звенящие цепи и безжалостно насквозь пронзили утонченные женские идеальные в своей красоте руки посланника Рая.
Иофиил вскрикнул от чудовищной пронзившей его боли и уставился в упор своими синими, как само небо женским на миловидном личике глазами в черные непроницаемые неподвижные и не моргающие никогда ледяные глаза Пинхеда.
Распинаемый и растягиваемый по сторонам, натянувшимися стальными длинными цепями он произнес, превозмогая свою боль – Что ты творишь?! Как смеешь, ты?! Ты знаешь, кто я?!
- Я не могу не знать – приблизив свое булавочноголовое белое лицо и подступив в упор к растянутому по сторонам за кисти женских рук Иофиилу, произнес Пинхед - Какая ирония.
С этими словами гвоздеголовый сенобит, стал вынимать правой рукой из своей головы длинные вонзенные в рассечения и порезы острые вбитые адской силой Левиафана иглы. Одну, за одной. И вонзать их в голову Иофиила. Точно в гладкий лоб женщины ангела, на всю глубину двумя рядами над многострадальными сейчас от страшных мук Небесного Ангела синими смотрящими на него глазами.
Пинхед ощущал его боль и страдания. Он впитывал это все и наслаждался болью и властью над Райским упавшим в грех и соблазны Созданием. Пинхед знал, что когда-нибудь, он сделает это. И вот время пришло бросить вызов даже самому Небу и тому Богу, что был там наверху. И, по мнению самого гвоздеголового Пинхеда, ничем не отличался в своих проделках и опытах от того, чем занимались здесь в своем аду сенобиты. Пинхед творил то, что было на самом деле делать нельзя. Это был вызов и месть самому Богу еще с тех времен, когда Пинхед был сам земным человеком. Свято чтящим традиции и религию. Верящим в своего Создателя. И, разочаровавшись во всем, павший на сторону зла. Через страдания и боль познавший многое. Найдя себя в этом и став Пинхедом.
Пинхед медленно и растягивая свое удовольствие, старательно и четко вонзал свои гвозди иглы в лоб Иофиила. Он проводил мучительную медленную экзекуцию своему Небесному оппоненту с неописуемым внутренним наслаждением. Созерцая текущую из глубоких колотых ран по миловидному женскому личику алую, сверкающую Небесной чистотой кровь под мучительные болезненные страдальческие вопли Ангела Неба.
Он вонзил в голову несчастной своей жертвы с десяток своих игл, в два ряда по всей длине женского лба под свисающими белокурыми длинными вьющимися с ангельской головы густыми волосами.
Алая сверкающая ангельская кровь стекала на одежды, его полненькую полуоткрытую в белоснежной короткой кожаной куртке тяжко дышащую в муках женскую грудь Иофиила. Текла ручейками на белоснежные узкие кожаные брюки, капая на белые, на высоком шпильке каблуке женские туфли.
Наконец Пинхед закончил издеваться над Иофиилом и отошел немного назад, сделав всего лишь один шаг от своей измученной адской нестерпимой болью жертвы.
- Ну, как тебе, что скажешь, Ангел Неба? - произнес он тому – Можем продолжить. Это лишь немногое, что я могу тебе, пока что предоставить на свое усмотрение.
Измученный адской нестерпимой болью и страданиями ангел Иофиил, сперва, уронил свою окровавленную лицом голову себе на грудь, но потом, нашел в себе силы ее поднять и уставиться, не моргая на своего мучителя гневными и мстительными глазами.
- Желаешь еще? - произнес опять ему гвоздеголовый сенобит Пинхед.
- Сделай худшее, что можешь! Ты, забыл о моем значении для Него – произнесла, в неистовстве своего ангельского гнева, вся облитая своей кровью и с окровавленным лицом синеглазая молодая женщина. Не в силах сделать то, что реально могла. Ибо так было нужно.
Она подняла вверх свои синие глаза, глядя куда-то в потолок рыболовецкого склада. Вероятно, созерцая самого своего Творца и Повелителя, где-то там за его пределами и потолком в самом высоком синем небе. Именно там, куда, если бы смотрели черные демонические глаза Пинхеда, не узрели бы ничего.
- Твоя судьба уже решена! Изменить ничего не возможно! - произнес Пинхеду ангел Иофиил - Ты в своей собственной ловушке, булавочноголовый Пинхед! Ты, даже не представляешь своих будущих страданий!
- Посмотри на меня – произнес ангелу Пинхед, даже не особо не отдавая себе отчет в том, что будет дальше – Я выкован в агонии и боли. Я ожидаю муки вечные.
- Ну, тогда давай, гвоздеголовый! - произнес сквозь стиснутые зубы и боль ангел Иофиил – Увидишь, что будет!
И превозмогая адскую нестерпимую боль, запрокинув вверх свою женскую белокурую миловидную и окровавленную лицом голову Иофиил, громко сотрясая стены рыболовецкого каменного склада, расхохотался.
И как бы в ответ на его громкий издевательский дикий смех из противоположных боковых стен, и со всех сторон полетели еще длинные стальные цепи, что вонзились в тело молодой невероятно красивой, лет тридцати женщины. Протыкая ту и насаживая на свои изогнутые острые крючья, точно пойманную рыбу. Пронзая ее окровавленное, милое женское личико с обеих сторон и растягивая по сторонам, точно резиновое. Ее щеки, веки глаз и женский с алыми ангельскими смачными ни разу не целованными безгрешными губками рот.
Пинхед снова совершил шаг вперед и подошел практически вплотную к ангелу Неба. Его лицо с черными глазами смотрело в синие измученные страшными адскими муками глаза Иофиила.
- Возможно, нам не увидеться больше, Привратник Небес. Это конец твоего урока – произнес Иофиилу Пинхед.
- Исуса, тоже распяли! – произнес, громко и прямо в лицо стоящего напротив него сенобита Пинхеда Ангел Иофиил. Когда, завращался с усилием висящий в самом воздухе жертвенный утыканный длинными гвоздями и опутанный цепями пыточный окровавленный столб, впитывающий боль и страдания своих жертв, как и их текущую к нему по длинным натянутым звенящим цепям горячую кровь. А цепи натянулись еще сильнее. А острые изогнутые пронзившие насквозь лицо крючья, растянули тому в разные стороны вместе с ангельской живой плотью женоподобный изумительной божественной красоты лик. Отрывая кожу от плоти и черепа. Доводя до предельного непереносимо болезненного растяжения. Затем, цепи с крючьями натянулись так, что разорвали во все стороны Небесного Ангела Иофиила, растащив того куски женского тела по сторонам и по полу рыболовецкого склада. Разбрызгав всю его алую сверкающую Небесным светом безгрешную кровь во все стороны и на сами кирпичные стены склада.
Висящий в воздухе жертвенный столб перестал вращаться и исчез вместе со свисающими с потолка звенящими цепями, как и те цепи, что были орудием пытки и казни Ангела Неба.
Адский дознаватель и аудитор сеченоголовый Салмос, спрятавшись в черную тень, не на шутку был напуган. Он не мог даже дать характеристику самим действиям своего непосредственного главного начальника и командира всех демонов сенобитов. По его мнению, это было, что-то безумное и преступное. Такое было непозволительно никому. Даже самому Пинхеду. Но, он не мог вмешиваться в действие своего командира. Прекрасно осознавая, что все это значит и к чему приведет его самого.
Слова, про боль и страдания с угрозами брошенные, так неудачно этим Ангелом Иофиилом, болезненно оскорбили Пинхеда. И тот не удержался, чтобы не наказать сказавшего это. Даже, если тот был неприкосновенным Небесным Ангелом.
Казнь Ангела Неба и Божьего посланника имела свои роковые для лабиринта Левиафана последствия.
Вскоре как сам гвоздеголовый главный сенобит и предводитель других сенобитов был изгнан из колдовской адской шкатулки Филиппа Лемаршана. С ним были изгнаны еще несколько демонов сенобитов. В том числе и сам аудитор и дознаватель Салмос. В мир людей, который им и их адскими демоническими извращенными сладостными мучительными страданиями душам был непереносим. Без возможности стать полноценными людьми или вернуться обратно в свой демонический мир боли и страданий.
Глава I. Камера на двоих
Два истерзанных недавними сладостными блаженными муками мужских тела без кожи с обнаженной кровоточащей мясной плотью и белеющими сухожилиями встретились в одном месте, отведенном им как некое помещение для страдальцев и мучеников. С ними еще не все было закончено. Ибо хирурги адской шкатулки плача Лемаршана еще не все получили от этих двоих несчастных своих жертв. Им предстояло еще многое испытать на себе и ощутить все блага страданий и неизведанных болезненных других ощущений. Они были здесь потому, что вошли во вкус и хотели еще большего.
Пинхед им обещал это. Особенно этому в прошлом летчику гражданских пассажирских авиалиний, жителя города Кейптаун в ЮАР Дориану Лонги, что угробил, более сотни человек одним махом, уронив свой лайнер Боинг-739 с десяти тысяч в пустыни Калахари при аварийной неудачной посадке. Сам притом оставшись жить, а вот пассажиры попросту сгорели и задохнулись от дыма и удушья насмерть.
Другого не менее провинившегося перед всем миром и Богом поистине одержимого своими собственными муками и страданиями еще при земной жизни садомазохиста австралийца в прошлом капитана грузового большого контейнерного судна USD VL-378 «RONBARОN», жителя Аделаиды Брендана Керби все было отдельно. Он утопил большую с пассажирами туристами в океане яхту, налетев на нее своим на большой скорости кораблем и не спас никого, а прост о скрытно ушел . Им должна была заняться булавочноголовая сенобитесса Рокси, но Рокси исчезла и похоже навсегда. Ходили слухи по всему лабиринту, что она сбежала с каким-то живым грешником и смертным, проникшим в пределы и области самого Левиафана.
Да и Пинхед исчез и, похоже, навсегда из лабиринта и коробки Лемаршана. Он получил вечное изгнание в мир людей.
Говорят, не только Небо, но и сам Левиафан позаботился об этом. Пинхед зарвался и стал творить самовольно всякие не угодные своему Богу и Хозяину вещи. Еще посягнул на некоего Небесного Ангела, посланника в мир людей, тем самым подверг опасности сам мир Левиафана. За что и был, отвергнут им и изгнан.
Эти новости достаточно быстро распространились по всему каменному адскому лабиринту из одного края в другой от тюремщиков камер пыток, уродливых демонов Сеноратов до самих человекоподобных демонов Сенобитов. По всем этажам и уровням громадного циклопических размеров практически бескрайнего во все стороны сооружения.
Этим двоим, содрали заживо всю кожу. И это было только началом их сладостных мучительных страданий. Дальше будет больше. Да и они рассчитывали на большее.
- Я хотел стать сенобитом, как моя любимая мучительница принцесса пыток, страданий. Я восторгался ей. Ее адской красотой и готов был ради нее на все. Я любил ее до безумия – произнес второй тот, кто был некогда Брендан Керби - Она отвергла мою любовь и пропала навсегда. А Пинхед отдал Мяснику и хирургу, взамен не дав мне ничего, только вот то, что причитается. Сенобиты сказали, что нужно еще заслужить доверие. Надо Левиафана накормить самыми изысканными вкусными блюдами, состоящими из боли, мук и страданий. Но, получил лишь вот это.
- Сейчас лабиринтом правит принцесса боли и мучений. Эта адская сучка и дочка самого демона Левиафана – произнес Брендан Керби – Демоница сенобит Анжелика.
- Пинхед пал – произнес Дорианом Лонги - Его изгнали из этого мира ада в мир реального и оставили там страдать, вернув ему человеческое тело для признания своей вины и раскаивания. Сейчас не у кого просить за себя и за свои желания.
- Да, Пинхед пал - произнес Брендан Керби - Поговаривают здесь в лабиринте, что получил, он все-таки свое в знак наказания за то, что рыпнулся на самого Небесного Бога. На такое даже не смел, претендовать сам Левиафан, что сидит в своем многовековом заточении в этой чертовой шкатулке. Теперь этим миром правит, освободившись из своего многовекового заточения, из-под опеки своего Всесильного папашки Принцесса боли. А эта гвоздеголовая адская шлюха Рокси прислуживает теперь уже самому Левиафану в его царстве собственного и вечного.
- Принцесса боли. Вот к кому надо пробивать дорогу. Левиафан ее направил сюда руководить всем лабиринтом – произнес Брендан Керби – Теперь, она станет моей королевой моих сладостных мук и страданий.
- Решил подкатить свои, пока еще не оторванные сенобитами и подручным зверьем яйца к этой шлюхе ада? - произнес тому Дорианом Лонги – Ну, что же. Пробуй, может сработает. Получишь свое повышение. Она теперь полноценно и безраздельно властвует здесь - произнес тот, кто был некогда Дорианом Лонги, когда был еще человеком и помнил свое имя, как и его сосед по двуместной зарешеченной в каменной камере многоэтажной тюрьме.
- Пинхед исчез. И появилась она. Она свергла всех, кто был с Пинхедом в борьбе за власть над миром Левиафана. Она теперь истинный дух этого мира. В ее подчинении другие сенобиты. А этих старых, по слухам либо поубивали, либо заточили в самых нижних уровнях лабиринта – произнес, тот, кто был когда-то Бренданом Керби тому, кто был когда-то Дорианом Лонги – Я хочу стать сенобитом в ее подчинении. И я сделаю это, чего мне этого не стоило. Я докажу этой адской шлюхе свою предрасположенность, служить ей верно и преданно любой ценой.
***
Рона Батлер привязала свою очередную жертву к стоящему деревянному опорному столбу и заковала наручниками, опутав еще и нейлоновой достаточно прочной веревкой за шею и связам выше щиколоток сами ноги и выше запястий руки.
Она была всегда более, чем предусмотрительна и расчетлива. Может потому и не попадалась полиции и правосудию вот уже более, чем десяти лет.
Рона запытала и замучила до смерти уже более тридцати молодых девушек и малолетних ребятишек. Просто истерзала несчастных своих жертв, без какой - либо сострадания и жалости.
Практически все они нашли свою погибель страшную и безвременную от ее женских рук. Здесь в этом полутемном сыром подвале ее дома под дощатым подом и среди каменной квадратной кладки фундамента двухэтажного частного загородного коттеджа, одинокой и никем не любимого с самого малолетства Роны Батлер.
Мать ее не любила, отец еще кроме того, часто избивал мать и также пьяным зверски изгалялся, почем зря над малолетней Роной, пока Рона роса в страхе и ужасе. И, пока еще была здорова своим умом и психикой.
Теперь Рона Батлер была серийным убийцей Ричмонда. И держала в жутком страхе половину Виргинии.
Особенно боялись сами женщины. Ведь пропадали, именно они и маленькие девочки. И причем, в возрасте от семи до 12-13 лет. Пропадали бесследно. И их по сей день, никто не мог отыскать и хотя бы напасть на сам след пропажи или убийцы, которым был извращенная садистка полусумасшедшая Рона Батлер.
Рона был чокнутой, но даже чокнутая, хоть что-то, да понимала. Но, именно сейчас, ничего не могла понять. Она был потрясена и удивлена. Вокруг была полная темнота, а каменные ступени его подвальной лестницы, которых было всего десять, просто не заканчивались и уходили в темноту. И ступени уходили и уходили вниз куда-то, точно в сам Ад. И это было в ее дома подвале.
Она насчитала уже, более, сорока ступенек. И это еще был не предел или конец.
Это была какая-то ступенчатая лестничная бесконечность.
Рассудок и без того больной ум Роны Батлер был не в себе. Так еще и глаза не могли поверить в то, что теперь видели. И это после того как ему в руки попала эта чертова золоченая красивая маленькая коробка. Эта гребаная шкатулка с секретами, что Рона смог отпереть и открыть.
Эта загадочная странная небольшая квадратная вещица никак не отпиралась. А должна была открыться. И вот Рона смогла ее открыть. Она ради этого даже пропустила ночь своего кровожадного садистского удовольствия, когда в подвале дома была пленница лет десяти, светловолосая голубоглазая девочка.
Но, эта игрушка так Рону увлекла, что она забыла даже про это. Увлекла и заворожила собой. Она, просто затянула ее в себя, когда Рона смогла наконец–то отпереть ее. Точно ощущая собой и своим сторонами равностороннего в идеале конструкции тетраэдра, что Рона Батлер желает уже ее просто поломать и посмотреть, что там внутри. Лишь Рона только подумала об этом, как получилось так, что шкатулка сама ей подсказала телепатически, куда и как надо надавить или нажать, чтобы запустить процесс открытия всех ее сторон и многочисленных геометрических конфигураций. Поразив, тем самым и без того чокнутую на всю голову маньячку убийцу Рону Батлер.
Заиграла не громко красивая, какая-то, довольно мелодичная и приятная музыка. И вроде бы ничего не случилось и не произошло.
Просто, как-то странно овеяло каким-то свежим в доме ветерком и стало, как-то пугающе сумрачно.
Еще эта старинная негромкая музыка, что шла из самой вертящейся в ее руках на каком-то скрытом секретном хитроумном механизме шкатулке. Теперь лилась отовсюду. От каменных стен его подвала из темного, почти беспросветного ночного пространства, что окружал сейчас идущего, куда-то все еще вниз Роны Батлер.
Рона в ум даже не могла себе взять, что причиной этой необъяснимой даже ее сумасшедшей голове может быть, именно эта адская демоническая шкатулка.
Она сейчас была в каменном лабиринте с высокими узкими стенами и, кажется, двигался по практически темному, хоть глаз коли проходу уставленному высокими по стенам опорными колоннами. Идущему, куда-то в бесконечность и в нескончаемый низ некоего иного подвала, что уже был в другом измерении и мире. Месте, не подвластном ни одному человеку, живущему на земле.
Дорога шла и вела Рону Батлер прямиком в сам ожидающий с нетерпением ее ад.
Это мир демонов и прочих всяких жутких чудовищ и одно уже смотрело на Рону Батлер, сидя внизу на каменных идущих вниз ступенях.
Оно было без нижней части туловища и совершенного голое, если не считать врощенной в его нагое полностью тело из человеческой и живой черной обожженной адским пламенем кожи жилетки безрукавки проклепанной металлическими кнопками. С таким же кожаным ошейником на своей шее из которого торчали длинные острые конические шипы, что носят в его мире панки и металлисты.
Но, не это самое жуткое, а то, что это существо было без нижней части тела, задницы и ног. И двигалось ползком, исключительно на одних с пальцами в которых торчали длинные кривые острые рыболовецкие крюки. Вместо ногтей.
Это жуткое человекоподобное существо издавало странные внутриутробные булькающие звуки, открывая свой рот и точно желая живой мясистой кровоточащей вкусной человеческой плоти.
Но, оно не бросилось на Рону, когда та, приблизилась к нему почти вплотную.
- Рона! – она услышала, вдруг, тот же самый странный, громкий и гулкий, среди тьмы и каменных стен мужской голос. Он был, точно такой же, что слышала, когда отворилась неким волшебным чудом в ее секретный жертвенный подвал дверь. И, позвал за собой вниз по ее той лестнице, что насчитывала не более десятка ступенек. Но оказалось, что лестница повела Рону Батлер, вообще куда-то вниз в некую черную беспросветную бесконечность.
Возможно, ей это так показалось. Возможно, Рона так и была в своем под домом подвале. Но видела все по-другому. Первый раз она подумала, тогда а где, вообще края и границы всего этого. Ибо все вокруг ей показалось просто неким безграничьем без стен, полов и потолков. Она стояла, точно в некой черной пустоте повиснув между мирами.
Но после того, как голос позвал ее, появились и стены и пол и потолок.
- Рона! - опять этот голос позвал ее.
- Кто ты! - она крикнула, тому позвавшему ее в ответ.
- Твой Бог, Рона Батлер! – отозвался неизвестный ей.
Внизу под ее женскими женщины лет тридцати ногами ползал этот безглазый с лысой изрезанной с шрамах башкой урод в черной кожаной кровоточащей проклепанной желетке и в шипованом ошейнике. Он издавал по-прежнему неприятные ее слуху звуки и шипения.
- Пошел к черту! – она выругалась на него - Я не с тобой сейчас разговариваю, тварь! Пошел от меня!
Было, наверное, странным, но Рона Батлер не боялась его, как впрочем, сейчас, вообще ничего. Ее это даже увлекало и она, вдруг желала этого. Казалось, Рона, именно этого в своей одинокой женской преступницы маньячки жизни и добивалась.
- Кто ты, Бог мой?! - она произнесла тому голосу.
- Иди дальше, Рона и сама увидишь! - голос ей произнес.
Ползающий под ее ногами человек и адский зверь в одном лице пополз вниз и увлек за собой Рону Батлер.
Через несколько ступенек, вдруг появился наконец-то пол из такого же серого выложенного идеально и ровно камня, как сами узкие в проходе коридора стены и арочным сводом высокий потолок.
Рона Батлер вышла на каменную обширную площадку, даже не заметив, как за ее спиной все исчезло. И она была в замкнутом сейчас пространстве, среди стен с колоннадной балюстрадой вокруг себя, что подпирали высокий потолок в некой комнате квадратной формы. По стенам, которой были уже знакомые ей и ее карему женскому полусумасшедшей красавицы тридцатилетней американки глазу сверкающие золотом рисунки и фрески некой металлической сделанной неким искусным мастером умельцем резной чеканки. Что была вмонтирована или приделана к окружающим Рону Батлер каменным стенам этого совершенно пустого помещения.
- Я пришла! - она выкрикнула ему, тому голосу, что ей говорил и звал к себе – Покажись и приди ко мне! Я желаю, тебя увидеть! Тебя, кто посмел себя назвать моим Богом!
Громкое оглушающее саму Рону Батлер эхо ее же раскатившегося здесь голоса оглушило ее саму.
Но ничего не происходило пока.
- Черт подери! Да, кто же ты! Я, что зря пришла сюда! - она возмущенно выкрикнула опять, затыкая себе руками уши, чтобы не оглушить своим криком себя снова.
Стояла вокруг полная тишина. И это бесило Рону Батлер.
- Ты, чертов обманщик и ублюдок! - она прокричала ему – Я вырежу тебе по живому твою печенку, кто бы, ты ни был! И сожру ее у тебя на глазах, пока ты будешь истекать своей кровью и подыхать!
- Браво, Рона! - раздался его голос – Ты, то мне и нужна сейчас! Я сам очень голоден и мне как раз не хватает всего того, что есть в тебе!
Громкое оглушающее эхо раскатилось по идеально квадратной довольно обширной комнате.
- Пожелай только всего чего хочешь. И я исполню все, что пожелаешь! – он произнес ей.
- Вот как, ты мерзкий ублюдок! – она проорала злобно и бешено, носясь из стороны в сторону по этой каменной с каменными потолками и стенами сверкающей золотом в красивом сказочном орнаменте стенам, громко шлепая своим домашними мягкими на резиновой подошве женским красивыми стройными ногами. Ибо сама Рона была достаточно красивой, как и ее женские ноги, руки, грудь и все остальное. Особенно ее Роны карие, почти черные под тонкими изогнутыми черными бровями злые сейчас до звериного бешенства и кровожадности глаза.
Рона Батлер остановилась, опять в центре комнаты и выкрикнула тому, кто вел с ней беседу – Желаю большего! Больше жертв и больше сладостных страстных любовных удовольствий и мучений! Истязания и боли! Ибо я ненасытна до всего этого и желаю всего этого!
- Точно, также, как и я! - раздался звонкий и громкий мужской оглушающий голос со всех сторон комнаты.
В это время раздался громкий металлический звон и с каменного потолка комнаты стали вниз спускаться скованные звеньями длинные цепи. А, почти рядом с самой Роной Батлер появился висящий в самом невесомом пространстве вертящийся опутанный таким же цепями жертвенный вечно истекающий человеческой кровью своих жертв квадратный в сечении высокий метра три столб. Весь в острых вбитых внутрь себя длинных ржавых гвоздях. В ошметках человеческих окровавленных кровоточащих, но еще живых, дергающихся в судорогах боли и адских вечных муках останков. Частей тел, рук, ног, лиц, глаз и ушей.
Со столба текла ручьями на каменный пол комнаты алая кровь. И пол впитывал ее точно губка, всасывая с некой звериной алчной и дикой ненасытной жадностью.
А вокруг него заползал тот на своих руках безглазый уродливый с изрезанной головой наполовину человек наполовину демон с половиной своего туловища в черной кожаной клепанной жилетке и с шипованным ошейником на шее. Из его раскрытого безгубого зубастого рта наружу вывалился черный и длинный язык. Он, точно змея вился и собирал капающую с вертящегося медленно жертвенного столба алую теплую кровь. А упавшую на каменный пол, слизывал с пола.
- Гребаный ублюдок! - прокричала Рона Батлер, не понимая, что теперь происходит - Ты, что вытворяешь, поганец! Что это такое, ты мразь! А, ну выходи, я задушу тебя своими голыми женскими руками!
- Довольно смело, для умалишенной женщины, Рона Батлер! - она услышала, опять знакомый мужской громкий голос и где-то уже совсем с собой рядом, точно за спиной. И резко обернулась на голос.
Но, там не было никого.
- Вздумал играть со мной! – она прокричала ему - Боишься меня, что ли?! Ты, утырок адской потаскухи!
- Смотри глубже и бери ближе - уже услышала она снова за своей гибкой молодой с идеальной талией спиной в своей постельной длинной по самые щиколотки своих красивых женских ног кружевной ночнушке.
И Рона Батлер резко снова развернулась, даже испугавшись, что ей было, в общем, то не совсем свойственно. Ибо Рона с рождения ничего и никого не боялась. Ни людей, ни зверей. Так как была попросту безумна и лишенная всего подобного как некое земное хищное насекомое, рвущееся в бой, при малейшей опасности и не думающее о своем в бегстве спасении. Не взирая даже на размеры своего врага и силу. И даже то, что ей, суждено, будет проиграть и погибнуть в этой роковой смертельной схватке.
Перед ее глазами возник, лет тридцати черноволосый молодой мужчина. Такой же красавец, как и сама Рона Батлер. Просто, идеальный на вид, в своем мужском телосложении. Совершенно нагой полностью. Без намека даже на какую-либо маломальскую одежду. Со сверкающими красным оттенком и пламенем ада черными широко открытыми и не моргающими никогда глазами. С миловидным не без излишеств даже красивым лицом и черными бровями. Алыми красивыми губами. Широкоплечий со всеми причитающимися мужчине причиндалами ниже пояса его идеальной фигуры.
У Роны даже захватило ее женское дыхание. Она потеряла свой дар человеческой нелицеприятной вычурной матерной и прочей ругательной речи.
Мужчина стоял, буквально в нескольких шагах от нее. А за его голой полностью до самой его мужской задницы спиной, стояли еще несколько человек или точнее человекоподобных существ. В черной прирощенной к их телам кровоточащей из человеческой кожи одежде. Кто-то был, почти совсем даже голый, как и этот тридцатилетний идеальный по красоте молодой черноволосый красавец.
Все они были сейчас неподвижны и стояли вдалеке за болтающимися с каменного потолка комнаты длинными и спускающимися к самому ее каменному полу цепями. Все они, как и он, этот мужчина красавец, смотрели, именно на нее, Рону Батлер.
Все они появились так неожиданно и внезапно и всем разом вместе с этим голым совратительным искусителем красавцем ублюдком, что Рона даже несколько растерялась и знала, что ей теперь делать.
Рона балдела от обнаженных мужчин, как и положено молодой вполне половозрелой хоть чокнутой на всю голову женщине. Она желала себе мужчину, но те, узнавая ее поближе и все ее задвиги, просто и сразу бросали общаться с Роной Батлер. Все они, пробегали или проходили мимо нее и ее желании, любить и быть любимой. И это ее провоцировало к убийствам других женщин. Особенно самых таких молодых на возрастном взлете. Еще не совершенно взрослых, но уже способных трахаться направо и налево. А живущий внутри Роны Батлер демон не давал ее разуму покоя и самой нормальной человеческой жизни. Подталкивая каждый раз к маниакальной звериной кровожадной охоте на своих будущих жертв.
И самое главное, Рону Батлер так и не могли вычислить и поймать. Точно ее, кто-то берег все время от правосудия и должной положенной кары и возмездия. Похоже, что для такой вот встречи.
***
Он не помнил себя и своей прошлой жизни. Он не помнил, как себя даже звать. И, теперь живя среди бумажных квадратных коробок и пластиковых выброшенных на мусорные помойки на задних дворах городских магазинов, вместе с местными бомжами шарахался от одной помойки до другой. Часто, прогоняемый охраной данных торговых заведений со ступенек Филадельфийских гипермаркетов и маркетов. Изредка, правда, ему бросали под ноги, какой-либо предмет для утоления голода или жажды. Банку или недопитую бутылку кока-колы. Кусок гамбургера или пакет чипсов. Остальное, он находил со своим друзьями по несчастью и помойке в мусорных баках.
- Джонни – проговорил ему новый знакомый бомжара своим с гнилыми зубами шепелявым хриплым пропитым горлом и вонючим ртом, знакомый ему собрат по бутылке и несчастью Фредерик Кроусби - Давай, я буду звать тебя таким именем, раз ты забыл свое, идет?
Он в знак своего горького согласия и в ответ ему, качнул своей абсолютной полностью лысой в зарубцованных глубоких в прошлом шрамах головой.
– Джонни, как вообще, ты оказался среди нас и здесь на этой гребаной городской помойке? - продолжил Фредерик Кроусби - Я не помню, тебя тут с моего первого здесь появления. А я, самый старый здесь в этих захолустьях города и помойках хипстер первопроходец бродяга.
Они сидели вдвоем на металлических пустых перевернутых баках за таким же перед ними стоящим под стол приспособленным баком, где стояла распитая ими полупустая уже бутылка выброшенной на помойку мексиканского фирменного привоза текилы, и еще такая же бутылка найденного там достаточно дорого коньяка Hennessy Ellipse за 10 000 долларов.
Лежали огрызки чизбургеров и гамбургеров только, что ими обоими найденными в этих помойках возле магазинов.
У них сейчас был праздник. Этот Фредерик Кроусби соорудив праздничный стол, присвоил имя своему новому знакомому. И, по этому случаю, сейчас в этот день, была и дорогая выпивка и «шикарная» по меркам бомжей и помойных городских бродяг хипстеров еда.
- Послушай, Джонни – он обратился к нему – Нам следует всегда быть вместе. Так легче и еду добывать для себя и если, что постоять в драках с конкурентами за территории. Ты согласен со мной?
Джонни качнул тому головой.
Видя, весьма на вид колоритную в физическом плане и достаточно сильную, высокую фигуру, Фредерик делал ставку на своего нового объявившегося в городских замусоренных всякой дрянью и хламом узких переулках друга. Просто Фредерику Кроусби не хотелось терять последние в драках за кусок гамбургера зубы с такими же более сильными и здоровыми оппонентами.
- Ну, давай, друг мой Джонни - произнес ему совершенно, пока еще малознакомый и совсем не симпатичный мусорный вонючий бомж с филадельфийских захолустных загаженных разным мусором улиц и переулков Фредерик Кроусби – Бахнем еще по стаканчику за будущую нашу верную дружбу и хорошие отношения.
Глава II. Херувим шкатулки Лемаршана
- Мама, любимая моя мама – произнес одиннадцатилетний Валерий Корсино, призывая, кого-то с другой стороны и из другого мира, умирая от рака на больничной постели в отделении онкологии в мире больных смертников в красной зоне клиники, города Мельбурна в Великобритании - Я иду к тебе, мама - произнес Валерий, последний раз.
И это были его последние мальчишки, лет одиннадцати слова. С ними, он испустил свой безгрешный ангельский небесный дух.
- Он, вообще, чей в нашем списке больных ребенок? – спросил, вдруг главный врач онкологической клиники лет пятидесяти Эдди Ховард Марси в ожидании, что ему обязательно должны ответить.
- Да, впрочем, ничей - ответила его подручная одна из замов и врачей терапевтов сорокалетняя смуглая и черноволосая Варда Роффи - Он поступил к нам уже с последней стадией и сразу был помещен в красную зону нашей больницы.
- Он, что бездомный, что ли? - удивленно и вопросительно, произнес Эдди Марси своим стоящим вблизи его больничным врачам коллегам.
- Валерий Корсино. Он из детского приюта сирот церкви «Святой девы Катарины», что на окарине города в районе Элввуда с самого почти побережья залива Порт-Филлип. Родом и происхождением из Италии. Это то, что нам стало известно и больше ничего о несчастном ребенке - произнесла с другой стороны, стоящая медсестра, роняя свои горькие женские слезы на голубой врачебный рабочий халат Эмма Билз – Нам его, буквально подбросили на порог самой больницы эти церковные полоумные набожные монашки.
- Хороши монашки. И, что за такая церковь, коль так делает и поступает с больным умирающим ребенком? Как можно, было не заметить, что ребенок сильно болен и еле уже живой?! – возмутился Эдди Ховард Марси – Привезли с самой южной окарины города сюда умирать! Что, мы могли, сделать для этого несчастного ребенка?!
- Вы же, сами знаете, док - произнес стоящий за его спиной его помощник хирург онколог Дениел Бричстоун – Кому они в этих приютах сильно нужны. Детишки ребятишки. Без родителей. Брошенки. Монашкам приюта. И то, не всем. Да, и святому пастору церкви отцу Фабио Росси Пасторелли, как видно до них нет дела. Наверное, все уповали на Господа Бога. На помощь всех святых, да не вышло. Видно, когда спохватились, одиннадцатилетнему мальчишке уже было совсем не до детских игр. Вот, и, приперли его сюда в ближайшую городскую больницу с таким чудовищным опозданием в надежде, что тут ему помогут.
- Черт побери, этих всех дураков святош! – он выругался в диком гневе, видя мертвое тело застывшего в неподвижной позе навытяжку в больничной под аппаратами постели лет одиннадцати мальчишку покойника – До такой степени все было запущено, что итальянский парнишка этот и ночи не протянул!
На больничных часах было 03: 14 ночи.
Все было выключено. ЭВЛ с подачей сжатого воздуха в легкие и прочие медицинские электронные приборы.
У Эдди Марси не было просто слов, а выражаться при коллегах, он более грубо не хотел.
Его всего передернуло и его лицо стало беспощадно злым. Синие главного врача глаза забегали по сторонам. И он, развернулся вокруг самого себя, собираясь уходить.
- Подготовьте тело в морг на вскрытие - он произнес стоящим здесь всем подчиненным лично и только ему врачам на последок.
А сам, перед тем, как уйти еще раз произнес – Неужели у мальчишки никого, так и не было на этом белом свете?
- Послушайте, док – произнесла, одна из младших сестер медичек, шестидесятилетняя и, наверное, самая старшая по возрасту из всех здесь работающих врачей Дориана Бофорс – Я видела незадолго до его кончины, тут была одна какая-то молодая на вид женщина и еще…- она, вдруг резко оборвала свою речь и замолчала.
- Продолжайте, Дориана – произнес, внезапно, остановившись, и круто в обратную сторону, повернувшись к медсестре сиделке, главный врач онкологической городской клиники Эдди Ховард Марси - Что за женщина. Как выглядит? И, вы ее знаете, Дориана? Она, вам, представилась?
- Нет, доктор – произнесла, уже другая медсестра, и та, что занималась на ресепшене клиники бумагами, лет тридцати Магда Гройсман – Она назвалась его некой теткой родственницей. Самой единственной, приезжей из Ливерпуля и самой близкой этому ребенку. Она, лила горькие слезы и просила посидеть с умирающим родственником мальчиком, хотя бы недолго. Я из сочувствия к умирающему, ее пустила под свою ответственность.
- Вот как? Значит, он, все-таки, не был совершенно одиноким несчастным ребенком? – произнес Эдди Ховард Марси.
- Лет так на вид, не старше меня, тридцати. Ну, может сорока – произнесла медсестра Магда Гройсман.
– А, как та выглядела? – снова спросил Эдди Марси.
- Да, вполне, нормально, как и все женщины ее возраста – ответила ему Магда Гройсман - Только вот ее глаза.
Медсестра Магда Гройсман замолчала и точно задумалась.
- Что ее глаза? Продолжайте, Магда, я слушаю, и весь во внимании – произнес Эдди Ховард Марси.
- Они были, какие-то неподвижные. Совершенно, не моргающие. И цветом черные. Внутри, которых, что-то жило. Не человеческое – произнесла Магда Гройсман - Пугающие. Точно, не из этого мира, доктор. И еще…- она опять замолчала, но тут же произнесла - У мальчишки в руках был квадратный какой-то странный кубик. Такой маленький, похожий на некую коробку, или точнее сказать, шкатулку в золотой красивой графической чеканке или оправе. Игрушка, или нечто, похожее на такое, этакое. И тоже, нечто весьма странное. Я обратила на это внимание. А когда, мальчишка умер, то ни этой шкатулки, ни этой странной женщины и в помине не было. Она, даже, не выходила из этой больничной реанимационной палаты.
- Растворилась в воздухе, что ли, хотите мне сказать, Магда ? - скривив ехидную насмешливую кривую своим тонкогубым мужски ртом, произнес главврач клиники Эдди Ховард Марси.
- Похоже, что, именно так, док – произнесла, подтверждая той ее слова, вторая медсестра Эмма Билз – Мы вместе видели это.
- Вот, что, я, вам скажу, дорогие мои коллеги – произнес главврач онкологической городской клиники города Мельбурна Эдди Ховард Марси - Просто, забудьте про всю эту бредовую потустороннюю чушь. Еще скажите, призраки наводнили нашу больницу. Спасайтесь все и бегите отсюда. Парень умер, и уже ничего не исправишь. Теперь, дело за гробовщиками и похоронами. Отправьте мертвеца, обратно в тот дом «Святой девы Катарины». Пусть, те долбанутые в своей божественной вере монашки и тот святой их, такой же долбанутый церковный наставник пастор святой отец Фабио Росси Пасторелли, позаботится о мертвом теле этого одиннадцатилетнего мальчишки. Пусть, его, как положено, хотя-бы, похоронят на своем церковном кладбище.
***
Девид Рамсфилд полицейский под личным послужным номером 5670 Бостонского полицейского городского участка и управления ID 25-098 GA «MAGNOLIA» крутился у прилавка в небольшом городском магазинчике. С неудержимы желанием, прикупить пачку сигарет PALL MALL, табачной компании R.J. Reynolds Tobacco Company.
Он был на очередном дежурстве, но забыл дома свои любимые сигареты. Ему было невероятно тяжко без курева. Еще бы, Девид был ее курильщик с приличным послужным стажем. Его не пугал ни рак легких, ни прочие болезни, вызванные таким курением. Он так хотел затянутсья сигаретой, что просто пулей, выскочив быстро из дежурной своей полицейской патрульной дежурной машины под номером 116, Dodge Charger. И заскочил в этот магазин, оттолкнув достаточно грубо и по хамски, какого-то невысокого уличного проныру оборванца в изношенной до дыр грязной одежде. Девид Рамсфилд потребовал от продавца за прилавком желаемого и срочно, протягивая тому десять баксов.
- Моих любимых – он произнес стоявшему за прилавком у кассового аппарат продавцу магазина, лет сорока Денису Крайнону. У которого, он регулярно покупал сигареты.
На прилавке сигарет, каких он хотел, почему-то не оказалось, и продавец за прилавком ушел в подсобку за ними.
Девид крутился у прилавка. Его выворачивало всего изнутри, и было плохо. Так ему хотелось сигарет, что просто не было покоя и всего будоражило нетерпением.
- Денис! - он прокричал продавцу, чего-то задержавшемуся в своей магазина подсобке – Я, между прочим, на дежурстве»! Время, Денис! Я спешу! У меня полно своих забот и работы!
И его глаза уставились настоявшего невдалеке и смотрящег о не отрываясь и не моргая на городского, черт знает откуда тут взявшегося заросшего густой черной лохматой и нечесаной бородой с такими же усами под широким ноздрями носом. Грязным уличным помойным бродягой хипстером в наброшенном н а голову нелепом как и весь его наряд да и вид наряде.
Девиду Рамсфилду, вдруг стало смешно. Как-то неожиданно в полюсах узковатой мозговой деятельности городского профессионального и прослужившего большую часть своей жизни в полиции человека, сменилось настроение. На смену разгоравшемуся гневу, пришло нечто иное. Желание поиздеваться морально над кем-либо. И он засмеялся, глядя на смотрящего, не отрываясь на городского патрульного плотного в телосложении полицейского, лет пятидесяти грязного уличного помойного бродягу. Этот черноглазый и на вид злобный бомж бродяга, казался немым. И Девид первым ему произнес – Что вылупился, прыщ гнойный? Помойка мало кормит, да? Приперся сюда просить подачки и милостыни?
Но, бомж хипстер молчал и только знал, что смотрел на хамовитого наглого не знакомого с правилами, хоть малейшего приличия полицейского пристально, не отрываясь и злобно, сверкая своими черными, точно бездна ада глазами.
Девид Рамсфилд положил свою правую руку на свисающую на полицейском широком ремне увесистую черную дубинку, как- бы намекая одним только своим видом, что уже шутить больше не намерен.
Он произнес бродяге - Че уставился, чеши отсюда урод! – Девид предельно зло уже и грубо произнес в приказном порядке грязному помойному бродяге и тот, повернувшись, молча, пошел к дверям. Наверное, чтобы избежать хорошей ненужной взбучки от городского силовика и хранителя порядка.
Бомж бродяга исчез тихо за дверью магазина.
В это время как раз появился из своей кладовки продавец Денис Крайнон.
- Тебя, хоть за смертью посылать, - недовольно произнес полицейский Девид Рамсфилд – Давай, целый блок. Че, мне эта пачка. Я же на смене. А курю как паровоз, сам знаешь, Риана Джей.
И Девид ему мило так улыбнулся, по-дружески как старому знакомому.
Продавец протянул ему блок сигарет, а Девид деньги.
Вскоре попрощавшись с продавцом, Девид Рамсфилд покинул магазин. Он быстрым шагом добрался до стоявшей у перекрестка проезжей скоростной автомобильной дороги трассы 302 своей полицейской Dodge Charger. Где сидела его постоянная и неизменная напарница по работе, полицейская под личным служебным номером 5699 Риана Джей Локсли. - Ну, все, дождалась, наконец, тебя курягу – произнесла напарница полицейская Риана Джей Локсли, ему садящемуся в машину с бортовым номером 116 с мигалками на крыше.
- Все нормально, подруга моя - Девид Рамсфилд той ответил. Ты же знаешь какая будет для меня работа, если не покурю – и добавил - Поехали.
И сидящая сейчас за рулем его верная и неизменная напарница полицейская Риана Джей Локсли завела двигатель Dodge Charger. И машина тронулась с места.
***
Он превратился в нечто ужасающее и взвился в сам воздух перед Роной Батлер.
Его тело было наполовину сейчас ошкурено от верхней кожи до алой окровавленной плоти. А руки и ноги, оказались прибитыми длинными острыми гвоздями к иксообразному скрещенному из срощенных плотно друг с другом человеческих костей распятию, верх которого украшал, раскинувшись лучистым веером, стальной ангельский нимб.
Когда она ответила на предложение этого сукиного совершенно голого красавца с черными, испускающими черный убийственный адский свет и в черной исходящей из его мужского обнаженного тела тепловой ауре. Произошло, просто нечто ужасное и невообразимое, что ее черноволосая сумасшедшей убийцы женщины голова, как и сам кровожадный разум маньячки даже себе представить не смог бы никогда.
В это время, крючья и цепи впились в тридцатилетнее женское гибкое молодое тело серийной убийцы Роны Батлер, как только она произнесла слово - Хочу увидеть больше. Хочу всего много и больше, чем хотела бы.
Стальные очень длинные, вылетевшие неизвестно откуда-то с обеих сторон из каменных стен комнаты, звенящие металлической своей жуткой музыкой цепи, буквально распяли ее по сторонам за руки и ноги. Подвесив в самом воздухе и пространстве между четырьмя высокими стенами и арочным потолком каменной комнаты.
Он назвал ей себя. Он был Херувим адской шкатулки под названием «Конфигурация плача».
- Я Херувим Тоссераф - кошмарный гортанный голос сотряс каменные стены этой комнаты с полом и потолком, оглушая все вокруг тяжелым звенящим мужским басом - Старший Прислужник самого Великого и Всемогущего Властителя лабиринта дракона Левиафана.
А этот чертов совратительный по своей божественной красоте искалеченный гвоздями в разодранной до самого кровоточащего мяса, прибитый к кресту брюнет с черным сверкающим металлом нимбом над головой. С черными вьющимися длинными и парящими на незримом ветру волосами стал как-то весь вибрировать в самом воздухе некими волнами, точно пустынный мираж, излучая жуткий адский из себя пламенный жар.
Левиафана был хозяином той самой шкатулки, что Рона крутила в своих трясущихся кровожадных руках серийного убийцы молодых несовершеннолетних безвинных девчонок. Она была в адской смертоносной ловушке. Из которой ей не было никакого, вообще выхода.
Рона была теперь в кольце стоящих вокруг нее более десятка сейчас окруживших человекоподобных уродов и калек в черной одежде из черной обожженной адским пламенем прирощенной к их телам одежде.
Рона Батлер совершила роковую свою ошибку, когда взяла в свои руки эту коробку сладостных мучительных садистических страданий и плача с желанием заглянуть внутрь и узнать то, что было ей непостижимо. Рона желала непостижимых страстных кровожадных новых и свежих удовольствий граничащих с половыми сексуальными удовольствиями.
И пришла сюда. В этот адский мир этой хитрой и опасной головоломки.
- Ты удостоилась большой чести, Рона Батлер – произнес он, тот, что назвался неким Херувимом Тоссерафом.
Прибитая к иксообразному и на половину ошкуренная кресту со сложенными за спиной четырьмя крыльями со сверкающим наверху ангельским черным нимбом произнесла ей – Я, лично пришел за тобой и твоей душой и многострадальной болью. Ибо, мой Хозяин непомерно голоден, а ты свежая и лакомая моя пища.
Рона, дергаясь распятой, закованная по рукам и ногам цепями и торчащими в конечностях острыми большими крючьями. Дергалась от жуткой боли в криках и утопала в мучительных стонах.
Он опустился вниз, снова до самого каменного пола пыточной комнаты, сложив свои птичьи в количестве четырех оперенные огромные крылья за своей мужской спиной.
- Ты захотела большего, и я могу тебе дать это большее, Рона Батлер – произнес он ей, а из-за его спины вышла странная на внешний вид черноглазая с красивым лицом женщина. С белоснежным довольно красивым лицом и родинкой на правой щеке. Чернобровая с прямым носом. С алыми, точно у вампира полными губами.
Она появилась из-за спин, расступившихся в стороны демонов людей сенобитов, призванная сюда из глубин адского каменного громадного лабиринта демона дракона Левиафана.
Женщина была одета и, точно закованная в длинное срошенное в ее телом из черной обожженной жарким огнем ада сшитой из рифленых лоскутов кожи. Расклешоное длинное до самого пола платье. С тугим металлическим ребристым корсетом. Перетягивающим гибкую талию. Обхватывая сам торс адской «красотки». Платье имело боковые разрезы. И там выделялись красивые женские совершенно белые обескровленные, как и все ее тело бедра ног обутых в высокие из такой же черной кожи сапоги-ботфорты на высоком широком каблуке. Которые издавали громкие звуки подкованными железными набойками и подошвами по серым пола гладким в идеале обработанным выглаженным камням.
У женщины была белая полная довольно приличная размера четвертого, выпирающая вперед, почти на выкате из грудного тугого стянутого шикарного кожаного лифа грудь и полуоткрытая в глубоком вырезе убийственного декольте спина, что были пришиты и прикреплены к платью металлическими проволочными нитями. Совершенно в идеале женской сексуальной красоты белоснежные плечи. К которым, крепилось острыми вонзенными крючками, оттягивая на плечах кожу и плоть золоченые металлические нити, что крепились к ее располосованной надое от самого затылка до лба совершенно безволосой сверху женской голове. Растягивая окровавленную кожу по сторонам и обнажая голый череп. Руки были в черных кожаных перчатках до локтей без пальцев. Перепутанных и стянутых туго проволокой и металлическим кольцами от локтей до самих запястьев, как некие браслеты.
У этой демона и женщины были в обеих руках острые два больших изогнутых ножа серпа.
Этот женщина сенобит подошла слева и встала слева от Тоссерафа.
- Ты, сукин ублюдок! Что ты собрался со мной делать! - Рона Батлер, дико крича от жуткой нестерпимой боли, ругаясь, проклиная его, от боли, дергалась в подвешенном мучительном состоянии, стеная и сотрясаясь от страданий.
- То, что ты всегда хотела и желала, Рона Батлер – произнес стоящий снова на ногах пред ней прислужник Левиафана Херувим Тоссераф.
– Отпусти меня, тварь поганая! Я убью тебя, сволочь! – снова, прокричала, превозмогая свою адскую нестерпимую в руках и ногах боль Рона.
Она зыркала своими карими бешенными и вытаращенными в непереносимых муках глазами по сторонам, вертя своей растрепанной волосами женской головой и созерцая перед собой стоящих, чуть поодаль других демонов сенобитов. Видела каждого и смогла даже запомнить каждого, хоть сознание ее от нестерпимо жуткой боли в руках и ногах не давало ей сосредоточиться и здраво мыслить. А зрение стало туманиться и по щекам потекли слезы. Но те слезы, скорей не от боли, а от злости, что она попалась как какой-то домашний зверек в ловчий капкан, так глупо и конкретно.
Рона столько лет не была даже задержана в подозрении, ни арестована полицией, творя свои зверства с совсем еще соплюхами молодыми несовершеннолетними жертвами девчонками. А тут, попалась сама, доверившись этому гребаному адскому маленькому красивому волшебному кубику. Очаровавшему ее. Купленному, почти за бесплатно. За какую-то пару сотен долларов в антикварной городской лавке Ричмонда у какого-то горбатого отвратительного на рожу очкарика, лет восьмидесяти лавочника старьевщика еврея старика.
- Твои слова Рона, да Богу в уши. Все это, просто музыка для моей падшей извращенной и испорченной демона ада души – произнес он ей – Ты сейчас получаешь то, чего желала всегда, когда мучила своих жертв, доводя их страдания до самых крайностей болезненных ощущений, желая получить их боль в тех опытах до максимума, прежде, чем убить. Ты всегда желала и хотела этого. И я, даю тебе все это, Рона Батлер. А ты, даешь мне то, чего мне необходимо и нужно. Что жаждет получить мой Повелитель и Хозяин. Властитель этих мест Бог Левиафан.
- Тварь, гребаная, ты тварь! – она ему проорала и спросила - А это, что за сука?! - Рона прорычала, громко еле выговаривая от боли каждое слово, ему сжимая свои в судорогах челюстей зубы – Ей, что нужно от меня?!
Она смотрела помутневшим от жуткой боли настоящую рядом слева от Тоссерафа на лицо красивую, но жестоко изувеченную женщину в черной блестящей коже и ботфортах сапогах, что смотрела на нее не отрывая своего пристального черного взора своих жаждущих ее страданий и адских пыток, никогда не моргающих глаз.
Тоссераф растянул свой в дико хищной звериной улыбке острозубый драконий рот.
- Вы еще не знакомы, Рона Батлер - произнес посланник Левиафана Херувим Тоссераф – Это его приемная дочь. Принцесса боли и страданий. Принцесса Мучений. Темный ангел адского моего «Ордена ран и порезов». Исследователей самых запредельных болезненных чувств и ощущений. Когда вы сможет узнать друг друга лучше, станете навсегда лучшими адским подругами в мире, мире Великого дракона Левиафана. А мне пора туда, откуда я пришел сюда, лично почтить твое долгожданное прибытие ко мне моя избранница Рона Батлер.
Он, этот совершенно голый черноглазый и черноволосый демон совратительной мужской красоты, с развевающимися на невидимом ветру черными вьющимися точно живые змеи волосами темный ангел любовник, внезапно, отступив на несколько шагов назад. Поднявшись опять вверх почти под самый арочный свод каменного потолка, завис в самом пространстве между полом и потолком. Размахивая своим четырьмя, по очереди птицеподобными оперенными огромными крыльями. Затем, просто растворился в спертом, и сдавленном застоявшемся воздухе этого каменного без окон и дверей похожего на тюремный каземат и пыточную комнату помещения. И исчез. А цепи натянулись, растягивая Рону Батлер еще сильнее по разным сторонам за руки и ноги.
Под свисающей с растянутых в стороны нескольких натянутых, точно струна, сочлененных звеньями стальных цепей Роной Батлер, ползал этот полуголый сенобит и демон, что крутился вокруг висящего в воздухе пыточного с гвоздями и цепями столба. Теперь, он здесь слизывал своим черным языком с каменного пола капающую с рук и ног новоиспеченной жертвы ее теплую алую свежую кровь.
- А!!!!- она истерично еще сильнее закричала – Дьявол!!!! Больно как!!!!
- Еще бы, драгоценная моя подружка – вдруг произнесла взявшая теперь на себя роль главного мучителя Роны Батлер эта жуткого вида и не менее сексуальная в пределах самого адского мира черноглазая дьяволица незнакомка – Кричи. Громче кричи, как можешь. Скоро, ты просто привыкнешь ко всему этому, как когда-то привыкла я, моя любовь. Мои все подчиненные, просто хотят вкусить всю твою нестерпимую сладостную вкусную боль, как и я сама. Таков здешний ритуал или, скажем, крайняя необходимость. Нам здесь предстоит еще долго развлекаться и изощряться с твоим нетронутым ни одним мужчиной девственным тридцатилетним телом. И помни, моя ненаглядная Рона Батлер, мой Господин и Хозяин следит за нами всеми и желает вкусить все, через нас самих, что будет источать в твоих предсмертных конвульсиях и судорогах кровоточащее нежное женское тело.
С этими последними словами черноглазая в черной коже с полной полуоткрытой женской грудью, женщина сенобит, качнула командным движением своей располосованной безволосой женской головой, призывая своих ближайших помощников к себе. Это были два брата «Сиамские Близнецы», демона сенобита в черной коже и деформированными уродливыми головами, что за ее спиной разделились надвое. Некогда в земной прошлой жизни охранники полицейские Марк и Майк Норингтоны, теперь были ее ручными личными палачами и пыточными помощниками.
- Пошел, вон отсюда! Не мешайся! Найди себе другое место для кормежки! – произнесла женщина демоница сенобит и, пнула своей ногой в черном кожаном сапоге ботфорте ползающее, одетое в одну лишь черную без рукавов сросшуюся с ним жилетку из черной кожи, безглазое человекоподобное безногое существо с длинным черным языком в шипованном ошейнике. И тот с визгом отскочил на своих руках в сторону, шипя точно змея ей недовольно в ответ.
Она подступила, почти вплотную к Роне Батлер, когда с нее содрали ее домашнюю длинную легкую из белого шелка кружевную женскую ночнушку мужские сильные демонические руки двух сенобитов с именем «Сиамские близнецы».
- Не стоит бояться и переживать, моя голубка Рона Батлер – произнесла даже с некой лаской и сочувствием, сенобитесса с именем Принцесса мучений – То, что случилось, это было неизбежно с такими, как ты. Сначала, не скрою, будет очень больно, но потом. Потом, ты, научишься и станешь, получать от всего такого неслыханное удовольствие, желая еще большее и больше - она произнесла Роне.
И вонзила в серийного убийцу два своих острых, точно бритва отточенных кривых в своих руках серпа, срезая обе женские подчистую красивые полненькие с торчащими сосками своей жертве груди. И затем, от верха груди Роны Батлер, до низа и волосатого лобка, распарывая спереди тело.
***
Было как-то странным, Джонни не видел, вообще своих снов. Его мозг был сплошной для него загадкой. Он не видел снов, но видел, какие-то странные видения и буквально на ходу. Мало того, он каким-то образом стал припоминать этот земной мир. Будто, он был в нем и жил, когда-то в этом мире и на этой земле. Среди вот таких же улиц городов. Только это было так давно, что трудно было определить, вообще, когда такое могло быть. Но, он был уверен, это все было именно с ним.
У Джонни была другая жизнь. Была женщина, и были даже дети. И он даже вспомнил их возраст и имена.
Казалось, стало возвращаться к Джонни то, что он утратил, когда-то давно и при каких-то странных обстоятельствах случившихся с ним. Буд-то, кто-то оборвал ему эту земную вполне здоровую и нормальную человеческую жизнь и вычеркнул его из этого мира.
Джонни вспомнил, что был когда-то невероятно давно военным и даже воевал на какой-то земной войне. Был офицером в звании толи капитана, толи полковника. И, именно там с ним, что-то приключилось.
Джонни силился все вспомнить. Это было теперь для него важным. Ведь все было неспроста. Ибо Джонни совершенно не помнил ранее ничего и откуда, он вообще появился тут на этих вонючих бичевских городских помойках Филадельфии.
Его мозг и память играла с Джонни какую-то злую шутку.
Он не делился этими мыслями ни с кем из дворовых сейчас уже ему знакомых друзей его друга Фредерика Кроусби, бомжей, сорокалетнего бойкого парня Лесли Честера младшего, Джоанны Кротсайт, лет пятидесяти дородной весьма приличных габаритов и телосложения женщины и еще трех хипстеров Кларка, Майка и Орландо. Фамилий, которых он не знал. Да и не стремился знать. Хватает и имен. Он и сам не знал своей фамилии. Пока
Но, самым неожиданным моментом для Джонни было увидать странного типа ошивающегося в стороне от их компании и помоек. В нищенской еще более изношенной и истасканной, чем даже у них всех вместе взятых городских бомжей рванине. Он был, как и они. Только еще более грязный и заросший до самых ушей черной большой лохматой бородой и таким же усами. В наброшенном на черноволосую давно не стриженную лохматую грязную и немытую годами как видно голову капюшоне незнакомца с черными пронзительными неподвижными и не моргающим глазами и взором, точно помойной чумовой бешеной крысы. Порой его лица из-под наброшенного потрепанного и рваного капюшоне не было вообще видно, а лишь в черноте, там, где должно было быть лицо нищего, горели красным огоньком глаза. Особенно хорошо было видно это, когда была ночь и горели костры с бумажным мусором в узком переулке между высокими каменными домами или под мостами города.
Тот бомжара рылся в баках и мусоре в стороне от всех и был всегда один. Ранее он держался все время, как можно дальше и в стороне от всех. Но сейчас, почему-то, точно преследовал их банду дворовых нищих хипстеров. Он все время был у Джонни на виду, точно хотел, чтобы тот его все время видел. Но, сам не шел на контакт ни с кем из его теперешних нищих знакомых. Вероятно, ему нужно было, чтобы Джонни был один и никого рядом с ним.
Однажды его товарищ по помойкам и теперешний друг Фредерик Кроусби с дружками решил преследовать этого незнакомца, но тот куда-то быстро исчез в узких переулках между домами. И Джонни его долго не видел. И уже думал, не увидит никогда, когда он снова, вдруг неожиданно объявился, вдалеке, роясь в открытом заваленном помоями и мусором баке.
- Что за мразь эта?! – вопросительно и удивленно произнес Фредерик Кроусби – Кто он? И какого хера опять появился на нашем пути? Че он к нам прицепился и не хочет даже поговорить с нами?
- Он меня уже порядком бесит! - произнес второй товарищ из бомжей Джонни самый молодой из хипстеров Лесли Честер младший – Клянусь, если поймаю, то он у меня такого отхватит!
- А мне вполне даже ничего, симпатичен! - произнесла громоподобно третий участник вечерней бомжтусовки у помойных баков очередной городской ресторанной забегаловки большегрузная и крупногабаритная в своих женских формах Джоанна Кротсайт – Я бы с этим незнакомцем бородатым замутила бы!
Она громко во всю свою пропитую и прокуренную женскую глотку захохотала на всю быстро темнеющую в вечерних сумерках улицу.
- Я думаю, произнес всем им Джонни - Не стоит на него обращать своего внимания. И он сам навсегда исчезнет и отстанет от нас.
- Верно, говоришь, друг! – произнес громоглассно Фредерик Кроусби – Все слышали, что сказал Джонни?!
***
Валерий Корсино двигался по длинному каменному узкому коридору с высокой выстроенной колоннадой и арочными большими и малыми потолками. Это было какое-то жуткое и странное место, уходящее в нескончаемую даль, что терялась в полной черной темноте, какого-то беспредельного без краев и границ пространства.
Валерий должен был отправиться в Рай. После нескольких реинкарнационных перевоплощений. Но, оказался тут, в месте, ему неизвестном, незнакомом, и довольно жутком.
Куда вел этот странный каменный длинный бесконечный коридор, было не известно ему, Валерий Корсино, мальчишке, лет не старше одиннадцати. Но, он был уверен, что он ведет его верном направлении. И иначе быть не могло. Когда он умер. Он оказался, именно здесь. А, что его ждало, там дальше, он не ведал и не мог сейчас знать.
Все, что он помнил, он умер на больничной койке под аппаратами в какой-то городской клинике раковых больных. Он был смертельно болен и был уже при смерти, поэтому точно не помнил эту больницу, как и всех там суетившихся вокруг него сиделок медичек и врачей. Даже не помнил только из лиц. Ни одного. Но запомнил одну странную женщину. Вернее, назвавшуюся его некой даже родственницей. Хотя, это, скорее всего, было не так. Он понятия не имел, кто это такая. Но женщина назвалась ему знакомой его родной матери. И вроде как они были даже подругами или друзьями. Он и сам не мог разобрать, он или она. Но четко и точно, что ту к кому его направили, была ему мама. И она была где-то там в той черной непроглядной впереди его темноте этого бесконечного длинного нескончаемого узкого каменного коридора.
Эта, что назвалась его родственницей и подругой матери женщина в черном сидящая у его умирающего больничной постели, сказал, что только Валерий сможет сделать то, что не может она, и никто иной. Спасти свою заключенную в некую шкатулку или волшебный адский кубик маму. Что она пленница этой шкатулки и попала туда подлым демоническим коварным обманом. Тот, кто ее туда посадил и заключил в вечные страдания и муки, теперь не был там. Он получил свое заслуженное наказание, что именовалось вечным изгнанием в мир земных грешников. И теперь самое время помочь той, что была в том адском мучительном вечном заточении, что сам даже Господь БОГ не мог помочь несчастной своей верной прислужнице и выручить ее оттуда. Только любовь родного ребенка и такого же ангела, как и она сама, способна сделать это. Найти обратный выход и путь из этой веяной кошмарной погибельной адской тюрьмы, что звалась домом Левиафана. Шкатулкой боли и страданий –«Конфигурацией плача».
Кто это была женщина. Он не знал. Может демон, может ангел. Может и то и другое в одном едином, но он, умирая ощущал, что это существо говорило ему истинную правду и не лишало. Может, оно было посланником самого Высшего Бога.
Валерий Корсино был умным мальчишкой и даже необычным мальчишкой. Особенным в своем поведении и характере. Он помнил, что был в какой-то семье, взятый с детского приемника сирот. Некой английской бездетной семьей, увезен из Италии в Великобританию. Потом, что-то произошло в этой семье. И он оказался на улице бездомным бродягой и питался всяким отбросами у городских пабов и ресторанов, прибившись к группе таких же бездомных сирот ребятишек. Никому не нужным и брошенным. Потом он тяжело заболел.
А однажды зимой. И чуть даже не замерз насмерть, когда его подобрала какая-то мимо проходящая монашка из приюта при церкви «Святой девы Катарины» с побережья Порт-Филлип в районе Элвууда. Настоятелем, которой оказался священник итальянского происхождения Фабио Росси Пасторелли.
Валерий помнил святого отца пастора прихода церкви Фабио Росси Пасторелли. Как тот был добр к юному подростку и даже собирался постричь юнца в монахи. Но, обнаружился рак в последней предсмертной стадии у подростка. И оставлять его в церкви было уже невозможно. Требовалось вмешательство врачей. И его привели в городскую онкологическую больницу уже умирать.
И вот, он умер. И его тело с душой целиком перенеслось сюда в этот загадочный жуткий странный мир.
Валерий Корсино представлял, какой сейчас не меньший кошмар творится в той клинике, где он лежал под медицинскими электронными аппаратами. Там сейчас весь персонал больница стоит на ушах, потеряв мертвое его тело.
Наверное, ищут и ту странную женщину в черном, что была у него перед его кончиной. Наверное, полно полиции. И, наверное, полиция сейчас в самом церковном приюте «Святой девы Катарины». Возможно, допрашивают настоятеля пастора церкви священника Фабио Росси Пасторелли и всех по очереди монашек детского сиротского приюта.
Впереди послышалось, какое-то шипение и еще странные похожие на бульканье громкие звуки. Там, что-то ползало в узком проходе коридора, шаркая по стенам своими длинными странными конечностями.
Это было жуткое существо преградившее Валерию дорогу.
Оно выползло, шипя своим раскрытым острозубым похожим на рыбьи челюсти ртом, и остановилось, замерев в нескольких метрах от одиннадцатилетнего мальчишки, точно также как остановился и Валерий Корсино.
Большие выпученные вперед дикие звериные в злобе на уродливой голове глаза жуткого со скорпионьим ядовитым хвостом существа уставились на Валерия, а челюсти сомкнулись, щелкая острыми коническими длинными, точно иглы зубами.
- Кто ты?! – Валерий произнес существу, странным образом почему-то даже не испугавшись при виде такого адского чудища.
Существо не двигалось и стояло, зависнув в проходе на своих четырех с длинными черными кривыми когтями руках и ногах, прочно сцепившись с каменной кладкой узкого идущего в некую черную бесконечность за ним коридора. Этот коридор был точно рассчитан под это живущее здесь существо, ибо не такие уж длинные его уродливые страшные руки и ноги вполне дотягивались до двух противоположных высоких с арочным потолком стен.
Валерий Корсино шагнул вперед и произнес еще – Ответь мне, зачем ты здесь? Пришел убить меня?
Если существо бы желало убить его, то, наверное, как подумал Валерий, уже бы набросилось на него. Но было тут, что-то не так. Точно, оно не желало его ни убивать, ни даже прогонять. Оно стояло и смотрело на Валерия Корсино, стиснув свои жуткие острозубые огромные челюсти ползающего по стенам чудовища.
- Кто бы, ты ни был, прошу тебя, пропусти меня – произнес охраннику коридоров лабиринта Левиафана Валерий Корсино – Меня там ждут.
Зверь, вдруг будто бы понял его. Каждое его произнесенное одиннадцатилетним ребенком слово.
Его огромные выпученные страшного чудовища глаза. Они сказали сами за себя. Они, вдруг моргнули, что было им вообще не свойственно. Точно за этими глазами скрывалось нечто иное или кто-то другой.
Демон и сторож охранник длинных коридоров лабиринта, внезапно и точно следуя просьбе мальчишки, развернулся и пополз впереди. А за ним Валерий Корсино.
Он на небольшом отдалении, пошел снова вглубь самого лабиринта.
***
За ними пришли, как и было обещано. Причем, сразу и за обоими. Дориан Лонги и Брендан Керби, закованные в стальные цепные наручники кандалы по рукам и ногам, вышли из своей каменной небольшой тюремной камеры под конвоем двух идущих спереди и сзади их сопровождающих демонов служителей коробки Лемаршана сенобитов.
Их как людей и личности нельзя было узнать, так как с них была содрана вся кожа до красной мясной плоти. Даже мужские на голове лица были ободраны до мяса и сухожилий.
Они следовали, покорно за своими двумя провожатыми, идущими один сзади другим спереди в этаком смиренном тихом конвое, что был слышен в каменном коридоре лабиринта между переходами от помещения к помещению громкий и гулкий звон их цепных кандалов.
Их вели туда, куда те сами желали идти без какого-либо сопротивления.
В комнату с названием «Сборочная Ада». Там их ожидали прибытия специалисты по данной работе, разборке и сборке одного в другое подсобного материала. Там их лично встретила самый главный в лабиринте демон сенобит, имеющий человеческое имя Анжелика.
Левиафан оставил ей ее имя. То, что было на земле, и когда та была еще человеком, пока ее не обрекли стать демоном, а потом еще и сенобитом.
Анжелика была женщиной легкого поведения. Ее заманили и удушили, содрав с тела кожу, которую наполнили злом из недр Ада. А затем, она попала сюда в коробку Филиппа Лемаршана. Была изувечена и превращена в сенобита. Но, это еще не все. Она была близка с Левиафаном, так как была тоже демоном из другого мира. Из другого Ада. Заключенный в коробку металл и золото зверь хаоса и один из сыновей Великой Драконессы Хаоса безграничной бездны и запредельной пустоты Тиамат позаботился о своем дальнем еще одном родственнике, сделав ее своей приемницей и командиром целой большой разномастной армии сенобитов. Своих служителей волшебной адской шкатулки. Вследствие, внезапного исчезновения из лабиринта главного сенобита булавочноголового Пинхеда. Его место заняла Анжелика. Принцесса боли. А сам Левиафан стал почти напрямую общаться со своей падшей греховной паствой через своих ангелов Херувимов, коих было два, самых приближенных к главному демону адской шкатулки. Равностороннего золоченого в инкрустированном орнаменте маленького совершенного в своей технической и механической конструкции куба тетраэдра.
Дориана Лонги и Брендана Керби завели в цех специализированных переделок Левиафана.
Здесь была масса всевозможных приспособлений для плодотворной работы. Крючья и цепи, целые столы с ножами, топорами, пилами и секачами. Подвешенный под потолком как на мясной бойне цепной передвижной конвейер. Какие-то особенные полуживые демонические самоуправляющиеся по усмотрению самих волшебных сил великого лабиринта шкатулки Филиппа Лемаршана станки и большой отходник. Мусорная установка, перерабатывающая последнее, что останется от бывшей заготовки. Того из чего, как видно уже нечего было сделать и слепить руками двух новых рабочих сенобитов, мясника и хирурга, что ожидали их прихода и были готовы начать свою работу.
- Добро пожаловать - произнесла им обоим Анжелика Принцесса боли и мучений – Я давно ожидаю вас здесь. Я решила принять вашу просьбу и сделать то с вами, о чем вы меня так усердно просите. Вам придется здесь пройти мучительные последние пытки и страдания, что утолят непомерный и постоянный голод моего Хозяина и Бога. Вы получите ряд встроенных, доводящих вас до сладостного мучительного вечного исступления и наслаждения конфигураций. И в итоге, станете моими верными и преданными слугами сенобитами, пополнив наши ряды как другие.
Она обернулась к двум своим сенобитам и работникам цеха переделок Левиафана.
- У нас появились добровольцы – произнесла она им – Такое бывает крайне редко. В основном все по принуждению. Окажите им особые достаточно долгие и мучительные в сладостных страданиях почести.
С этими словами, принцесса страданий и боли Анжелика, красиво и грациозно виляя свои женским сенобитессы красивым задом, удалилась из «Сборочной Ада».
Глава III. Иерофант расчленений
Джонни, чуть было не подпрыгнул от испуга, когда над ним склонилась какая-то черная тихая тень. Он, было, хотел вскрикнуть и позвать на помощь своего друга хипстера Фредерика Кроусби. Но, на его приоткрытый рот легла чья-то тяжелая рука. Довольно, сильная. В вонючей без пальцев рваной перчатке из черной кожи.
- Тихо – он услышал чей-то негромкий голос – Нам нужно переговорить. Идем отсюда. Только тихо и молча. Без вопросов. Ты не помнишь на самом деле, кто ты такой. Все ответы, ты получишь, когда мы уйдем отсюда. И, как можно дальше от этих помоек и городских улиц.
Они, невероятно тихо, чтобы не разбудить лежащих рядом в бумаге и коробках спящих, поднялись с земли и камней. И также осторожно, вышли из переулка на ночную проезжую городскую абсолютно пустую этой ночью освещенную фонарными столбами автомобильную с пешеходным тротуаром дорогу.
Их не близкий путь лежал к городскому мосту Бенджамина Франклина на реке Делавер. Где проходит автомагистраль I-676 и федеральное шоссе US30 с парой железнодорожных путей PATSO Spееdlainе. Но, они, добрались спокойно и без всяких ночных приключений.
Здесь горел большой костер под одной из опор через реку. В костре горел всякий набросанный туда мусор. Коробки старые поломанные доски и ящики. Еще, невесть, откуда-то взявшийся подброшенный туда уголь.
- Это с угольных вагонов спер на железной дороге - пояснил чернобородый жуткого вида незнакомец Джонни – Я, знаю, как и где можно много чего раздобыть и достать - он ему еще добавил.
Затем, показал правой в грязной черной без пальцев перчатке рукой, куда тому моно сесть и приютиться. На старые поставленные один на другой товарные ящики. А сам, сел рядом сбоку у горящего большого костра.
Ночь была достаточно прохладной, хоть и стояло лето.
Незнакомец протянул обе руки к горящему яркому пламени, наслаждаясь того сильным жаром.
Джонни сделал тоже, самое, впитывая всем телом через свои озябшие в ночной холоде ночи мужские руки.
Незнакомец нищий посмотрел на огонь и произнес Джонни
- Знаешь, зачем мы здесь? – спросил его незнакомец бомж хипстер.
- Не знаю. Зачем мы здесь? – переспросил Джонни нищего жутковатого своего собеседника.
Собеседник взял длинный деревянный прут и пошевели горящие дрова и уголь в костре.
В воздух взлетели яркие огненные искры и унеслись в черное ночное холодное небо под высокой опорой речного моста.
- Как я заметил, ты не знаешь, откуда ты здесь и вообще, кто ты – произнес собеседник Джонни – За какие такие грехи, ты оказался тут со мной.
Он повернул свою грязную перепутанную черными лохматыми грязными волосами и бородой остроносую голову к Джонни. И уставился жуткими своими не моргающими глазами на него.
- Дай свою правую руку мне – произнес незнакомец нищий. И Джонни, словно произвольно повинуясь его пристальному жуткому взору черных, не моргающих глаз, выполнил его просьбу. Он подал руку незнакомцу, как и он, городскому бродяге.
Тот схватил его правую руку своей левой рукой и произнес ему еще - Теперь наклонись ко мне.
И Джонни склонился к незнакомцу. Тот положил ему свою правую руку в рваной черной кожаной перчатке на исполосованную глубокими сросшимися шрамами безволосую голову.
Его всего, точно пробило высоким разрядом током. И он весь содрогнулся и подскочил с деревянного ящика на свои человеческие в рваных грязных штанах ноги.
Незнакомец, что держал его за руку, тоже поднялся со своего места.
- Я, Элиот Спенсер! – произнес, вдруг и внезапно громко Джонни, под влиянием какого-то глубокого гипноза или колдовства этого черного мага или демона явившегося за его душой и телом из самого ада – Первая Мировая Война – произнес снова Джонни - Я капитан британских войск. Я видел лишения и человеческую массовую смерть и возненавидел весь мир за это. Я… Я был, когда-то человеком – произнес тому Джонни - У меня была семья и дети. Я был военным и воевал, а потом… - он внезапно замолчал, и еще произнес - Ничего не помню. Ничего.
Его затрясло мелкой дикой дрожью. Начались странные в теле какие-то болезненные судороги.
- Смотри дальше – произнес ему демон с горящими огненными глазами.
- Что со мной?! - он напугавшись в дикой панике, произнес черноглазому демону хипстеру –Ты, что делаешь со мной?:! Кто ты?! Кто ты такой, черт тебя дери?!
- Смотри дальше. Отбрось все эти воспоминания. Это не главное. Это было так давно, что не имеет смысла вспоминать это, Элиот Спенсер - произнес ему этот незнакомый, странный и жуткий на вид бородатый хипстер – Если, что-то и было, когда-то все уже давно в далеком прошлом. И смысла, возвращаться, к этому нет. Ты жил до недавнего времени другой жизнью, куда более интересной и полезной, что придавала тебе самые несбыточные сладостные удовольствия. И получал, куда больше, чем мог получить. Высшую благодать своего Хозяина Повелителя и Создателя. Ты был на самой грани всех этих благостных многострадальных удовольствий и вкусил все страдания мира, Элиот Спенсер. Ты имел то, что принадлежало только тебе и стало твой настоящей истинной жизнью. Сладостные мучительные удовольствия, Элиот Спенсер.
- Сладостные мучительные удовольствия – произнес Джонни и вспомнил, какие это были удовольствия. И он помнил о них совсем еще недавно. Но, они забылись, как и его само прежнее имя, и кто он был на самом деле. И, что сам Творец Вселенной и Бог их у Джонни отнял.
Он увидел длинные каменные коридоры какого-то неизвестного ему лабиринта. Практически не имеющего своих границ во все стороны. Над которым висела в самом пространстве и на одном месте, издавая громкую гудящую сотрясающую все вокруг вибрацию. Точно заведенный вечный двигатель. Огромная циклопических размеров сверкающая своим золочеными узорчатыми сторонами испускающая из двух огромных точно глаза некоего демонического существа круглой формы черный, что поглощал и пожирал само вокруг себя пространство странная остроугольная фигура или конструкция. Что это было, он не знал и не ведал. Но, ему казалось, все же она была ему знакома. Ему, Джонни казалось, он ранее ее видел где-то. Толи во снах, толи в другой некой жизни. Жизни невероятно длинной и мучительной, наполненной болью страданиями души и тела. Там слышалась странная негромкая музыка. И слышался металлический звон свисающих в них из некоего черного пространства освещенного ярким белым светом цепей и загнутых точно рыболовецкие крючья острых крючьев. Вертелись какие-то прямо в свете и воздухе столбы опутанные цепями и вбитыми вниз длинными гвоздями.
Он видел, какие-то странные полосатые в ручьях текущей по ним алой крови стены. С торчащими изогнутыми остроугольными пиками, большими рассекающими воздух во вращении ножами и шипами, вертящимися зубчатыми колесами в сочленении шестернями, разрывающими живую человеческую плоть и ломающие кости, разделяя все на отдельные части. Открывающиеся и закрывающиеся потайные в неестественной изломанной абстрактной геометрии проходы, и арочные с колоннадами своды и двери, одни за другими по очереди. Помещения из огня и бурлящей кипящей, какой-то жидкости источающей сернистые кислотные пары. И какой-то полуживой мясистой изъеденной трупными червями дышащей затхлым воздухом и смрадом разложения материи.
До ушей Джонни донеслись человеческие вопли. Сперва, где-то отдаленно, но потом все ближе и ближе. Они окружали его со всех сторон. И становились невыносимыми. Превращаясь в оглушительный сотрясающий все вокруг уже непереносимый человеческими ушами звук. Смешанный с вибрацией и гулом, той испускающей из своих больших черных глаз окон черный по сторонам свет. Огромной вертящейся против часовой стрелки остроугольной циклопических размеров странной и загадочной конструкции.
***
Отвратительное и жуткое существо вело Валерия Корсино все вперед по узким длинным переходам и по каменным лестницам, то спускаясь вниз то подымаясь вверх.
- Сын! – он вдруг услышал точно откуда-то со стороны – Мой сын!
Валерий закрутил по сторонам своей мальчишеской черноволосой головой, но вокруг были лишь каменные стены, высокие опорные между потолками и полом колонны, пустые черные глазницы каких-то, не весть, куда ведущих в черноту лабиринта окон, огромные вниз бездонные черные колодцы и ничего больше.
Лабиринт странным образом гудел, а стены его время от времени перестраивались, меняя свои формы. Открывались проходы, закрываясь сзади идущих. Была слышна какая-то негромкая музыка, доносящаяся со всех сторон и даже сквозь нее отзвук неких колоколов. Это уже кто-то из очередных будущих жертв, крутил в своих руках шкатулку Филиппа Лемаршана, открывая ее и запуская хитроумные все в ней сконструированные механизмы. А с ней ту адскую кошмарную силу, которой она обладала.
Жуткий, ведущий за собой Валерия зверь и проводник, то и дело останавливался перед очередным видоизменением коридоров и переходов. И останавливался сам Валерий Корсино.
Где-то над головой Валерия раздался звон громыхающих цепей. И отдаленный безумный в мучительных страданиях человеческий крик. А по стенам коридоров потекла алая струями со всех потолков стен и арочных сводов человеческая кровь.
Стены из серого камня стали впитывать ее, всасывая с жадностью точно губка. И вскоре, вся кровь просто исчезла как ее и не бывало. Подул сильный ветер, точно все вокруг задышало некой новой пробужденной и зарожденной жизнью.
- Сыночек! – он услышал вновь и уже как-то ближе к своим мальчишеским ушам. Кто-то звал его сыном и звал к себе – Иди ко мне! Я жду тебя!
- Кто ты, мама? – он произнес негромко, но вслух – Где ты? Я пришел за тобой.
Идущий по стенам охранник коридоров замер вновь, застыв на одном месте и открыв свой зубастый огромный страшный рот, зашипел в черную впереди себя пустоту.
Валерий остановился также и отошел к каменной стене, прижавшись мальчишеской спиной к холодному камню.
Из черного мрака вдали показалась человекоподобная фигура. Она вышла из темноты и глубины лабиринта и направилась в сторону охранника и Валерия Корсино. За первой фигурой, появились еще две.
Охранник коридора пополз вверх по каменной стене, недовольно издавая шипящие звуки, и застыл, где-то там, на высоком арочном потолке. А три человекоподобные идущие фигуры приблизились к Валерию Корсино, подойдя довольно близко. И остановились метрах в пяти от него.
Первая фигура была как видно главной здесь. А две другие ей, по всему видимо, подчинялись.
- Я представляла тебя несколько иначе – произнесла женщина в черном обожженном огнем ада срощенном с ее телом скроенном из толстых лоскутов платье стянутом в середине туловища кожаном с металлическими ребристыми вставками корсете С полуоголенной спиной и приличного размера сексуальной женской грудью, что была буквально тонкой, как нить проволокой пришита к глубокому его на спине и груди декольте. С рассеченной надвое безволосой головой и вывернутой растянутой по сторонам цепями и крючьями по ее оголенным плечам. В высоких на каблуках сапогах ботфортах. В длинных до локтей кожаных перекрученных тугой проволокой перчатках без пальцев.
В руках у женщины был стальной сочлененный сегментами длинный с режущими и секущими кромками кнут.
Два других ее напарника или точнее сказать сопровождающих фаворита были, куда страшнее изувечены и практически полностью голые. И изрезанными во все стороны телами от головы до пяток ног. Полуошкуренные с вывернутой плотью и дырами в теле до самых костей. Местами были лишь один сухожилия. Это были не только фавориты, но и постоянные жертвы камеры пыток Принцессы сладостных мучений, где главная сенобитесса лабиринта и верная преданная прислужница Левиафана всячески изгалялась в свое удовольствие и извращалась над ними, отрезая кусочек за кусочком от их тела кожу и плоть. Доставляя неслыханную сказочную страдальческую сладостную боль и сексуальное мучительное наслаждение.
Это были некогда еще совсем недавно Дориан Лонги и Брендан Керби. Теперь их невозможно было даже опознать, кто это был на самом деле.
- Она мне так тебя и описывала – произнесла Принцесса сладостных мучений.
- Кто она? – спросил стоя и прижавшись к каменной стене коридора Валерий Корсино.
- Моя в страстях и страданиях сестра – произнесла ему незнакомая кошмарного адского вида женщина с миловидным лицом с родинкой на правой щеке и алыми точно вампир губами – Твоя мать. Она только о тебе и говорит. И ждет твоего прихода.
- Где она? Я хочу к ней - произнес Валерий Корсино - Я пришел за ней с иного мира, умерев в страданиях и боли и по воле Божьей, попав сюда. Своей смертью искупая ее грех. Я пришел забрать ее отсюда. Я здесь ради нее по велению Высших Сил, так как ее очень ждут на Небесах. В обмен на мою душу и тело.
- Сын за мать. Жертва ради жертвы. Похвально. Но, ты, не просто попал сюда, Валерий Корсино - произнесла ему эта жуткого вида, но не утратившая еще было красоты женщина с именем Анжелика, когда еще была человеком - Ты открыл шкатулку с секретом. Ты добровольно это сделал, перешагнув за грань и все немыслимые границы чужого мира. Ты, Валерий Корсино, сын Небесного Ангела Иофиила, переступил порог, и попал сюда к нам сенобитам, демонам иерофантам и исследователям всех видом боли и страданий. Ты можешь получить здесь все, что пожелаешь, Валерий Корсино. Но не проси того, что мы не можем тебе дать. Все во власти Великого нашего Бога и Повелителя Левиафана. Дороги обратно тебе отсюда больше не будет. Ибо ты пленник этой шкатулки, как мы все. Как твоя родная мать, что попала сюда по глупости и жертвенному легкомыслию Ангела Божественных Небес. Это ее судьба, как и твоя судьба, стать вечным пленником шкатулки плача, лабиринта Левиафана.
Женщина сенобит подняла вверх свою искалеченную безволосую голову и произнесла громко – Спасибо за услугу! Дальше наша забота! Ты свободен!
На потолке зашевелился движущийся по стенам. Охранник коридоров лабиринта и пополз, куда-то по этому потолку прочь от Валерия Корсино и стоящих напротив него демонов сенобитов. Вскоре он исчез в непроглядной темноте. Уполз туда, откуда они оба сюда пришли.
- Ты открыл шкатулку и мы пришли за тобой, Валерий Корсино – произнес единственный сенобит, которому была дарована после Пинхеда, Рокси и Николетты здесь способность говорить и управлять этим лабиринтом и сенобитами – Твой путь теперь с нами, Валерий Корсино, и ни шагу в сторону. Лабиринт полон тайных хитромных ловушек, кровожадных монстров и чудовищ. Здесь много потайных мест. Откуда нет никому обратного возврата.
***
Где-то, и видимо наверху, был слышен непрекращающийся гул. И вибрация от него доходила до этого места, где гремели механизмы переработки и разделки живой человеческой плоти на куски и части. Раскручивались и скручивались огромные катушки колючей рвущей и режущей на куски тела проволоки. Цепи и крючья растягивали снятую с жертв содранную и отделенную от мясистой плоти и сухожилий окровавленную кожу. Огромные в постоянной работе секачи ножи рубили на куски тела. Отрубая ноги и руки. Головы жертв. Летящая во все стороны струями кровь, стекала по желобам на полу этого довольно большого помещения с названием «Сборочная Ада».
Все это было частично живым и одушевленным самой силой лабиринта и силой демона Властителя этого мира.
Сюда на переделку попадали не только живые тела и души людей грешников, но и сами сенобиты этого мира. Те, кто отработал свой срок службы и стал просто куском пустого бездумного бесполезного мяса и костей. Сюда попали сенобиты те, что были армией иерофантов самого булавочноголового командира, адского священника и пастыря своей адской демонической паствы Пинхеда, свергнутого и изгнанного из мира сладостных страданий и боли.
Но его свержение дало толчок лабиринту Левиафана, позволив появится другим его жутким созданиям до этого либо сидевшим взаперти, либо заново появившимся или возродившимся по воле своего всесильного Властителя. И один из них только, что явился лабиринту и двигался сам без какой-либо помощи по залам и переходам огромного каменного лабиринта Левиафана.
Это было не простое созданное злом ада чудовище. Это был настоящий адский монстр. Это был даже не совсем сенобит. Это была настоящая машина для разделки кожи, плоти и костей. Собранный из кучи рваного мяса кожи и костей.
Опутанное длинными шлангами и проводами в шарнирных по всем суставам сочленениях, сшитое и скроенное вдоль и поперек. Совершенно голое и изуродованное до полной неузнаваемости это жуткое кровоточащее мерзкое существо, оставляя за собой кровавые на каменном холодном полу проходов, лестниц и этажей, человеческие следы, двигалось в направлении центра лабиринта. С самого рождения у этой кошмарной адской твари была поставленная цель. Она искало самих сенобитов и их командира, ту, что звалась Принцессой боли и мучений, имеющей второй имя Анжелика.
Обычно из «Сборочной Ада», вот так, сами, самостоятельно, не выходили. Без помощи кого-либо. Но, это существо смогло это сделать. Прочно и сразу встав на свои срощенные в суставах из железа ноги.
Оно двигалось по длинному переходному коридору, уничтожая на пути все, что попадалось ему на глаза, коих у него в принципе не было. Но оно, странным образом, видело все вокруг через сшитые крупными грубыми швами свои веки и надетыми на то место, где должны были быть глаза черными круглыми очками на изрезанной и сшитой безволосой женской голове с металлическим шипованным венцом, прибитым длинными острыми гвоздями в голове. А на женской с торчащими сосками голой груди была вмонтирована и привинчена бортами металлическая с открывающимся круглым отверстием пластина. Вся опутанная острой проволокой, что торчала из всего ее женского расчлененного и надетого на металлический каркас тела с торчащим сзади во всю длину женского тела металлическим сочлененным позвоночником.
Женские ободранные от кожи до самого мяса руки этого кошмарного существа от локтей были срощены гвоздями и скобами. А заканчивались вместо кистей острыми отточенными, точно бритва широкими, как орудия палача топорами ножами секачами для рубки и разделки плоти и костей. Само собранное из разрозненных женских останов тело нового сенобита было напичкано срытыми раскладными устройствами и дополнительным оружием для нападения и убийства.
Это жуткого адского вида существо на прямых не гнущихся ногах упорно двигалось только вперед. И как было очевидно, знало, куда ему надо идти и держать свой путь, проходя сквозь каменные коридоры и комнаты, переходы и лестницы. То, подымаясь вверх, то опускаясь вниз.
Над его головой и высоко над ним кружили два шестикрылых Херувима и приближенных главного Божества лабиринта демона дракона Левиафана. Мужеподобный Тоссераф и женоподобный Метталлах, пытались затормозить его передвижение и остановить его. Но, не могли это совершить, ибо его ничто не останавливало. Ни сила, ни угрозы, ни уговоры.
Ему приказывали вернуться обратно, откуда, то вышло. Назад в «Сборочную Ада». Но он, даже и не думал идти обратно, убив там двоих приписанных навечно к тому месту сенобитов хирурга и мясника.
Запустив их останки в полную утилизацию и переработку.
Эта машина убийства должна была слушаться их и выполнять их все распоряжения и приказы, но оно просто их убило и изничтожило.
- Вернись, сейчас же! - кричал ему херувим Левиафана Тоссераф –Это приказ!
- И не подумаю! – ему рявкнул безымянный сенобит, странным образом наделенный даром речи и умеющий говорить. Так как не всякий сенобит был наделен даром речи. Как, впрочем, и это двигающееся упорно вперед к своей конечной цели полуметаллическое опутанное тонкой проволокой, скобами и крючьями чудовище. По проекту оно должно было быть даже безголосым и не издавать ни звука. Но странным образом говрило. И с ним было, что-то не так. Оно, точно подчинялось, чей-то неведомой сильной воле и было управляемое некой волшебной Всемогущей силой. Но не силой самого демона и хозяина лабиринта Левиафана. Так как сами верные служители своего Властителя Шкатулки Плача пытались остановить это идущее безостановочно и упорно к своей цели адское еще более, чем они сами уродливое кровожадное чудовище.
- Я приказываю, тебе остановиться! - громыхал оглушающий все вокруг и сотрясающий каменные своды и стены лабиринта гортанный голос Херуима Тоссерафа.
- Плевать мне на твои приказы! Я желаю видеть сенобитов и саму Принцессу боли и страданий Анжелику! - прокричал в ответ ему тот, кто некогда был маньяком серийником и убийцей молодых американских девушек и женщин из Ричмонда в Виргинии с именем Рона Батлер.
- Ты не должен говорить! Кто дал тебе дар твоей речи?! – прокричал ему Херувим Метталлах – Говори отверженный Иерофпант расчленений!
- Кто поднял тебя и дал жизнь тебе не по воле нашего Бога левиафана?! – произнес, сотрясая стены лабиринта своим громогласным ревом парящий на золотом кресте и сверкающим золоченым металлическим нимбом, размахивая своими шестью оперенными крыльями. Кружа вокруг идущего по лабиринту страшного сенобита Херувим Тоссераф.
- Мой новый хозяин! – рявкнул в ответ тому сенобит расчленений – Я теперь всем вам судья и ваш личный палач! Никто и ничто меня здесь не остановит, пока я не сделаю то, что должен сделать! Мой голос это его голос! Моя жизнь это его жизнь! Моя сила это его сила! Моя цель это его цель!
- Кто ты?! – проревел опять сверху из-под каменных сводов лабиринта Херувим Тоссераф – Назови свое имя!
- Я Иофиил! – Тоссераф услышал в ответ - Я пленник коробки «Плача и Страданий»! Я здесь, по воле того, кто обманом заключил меня сюда и обрек на вечные муки и страдания! Изгнаник и проклятый вечно, обреченный скитаться по земле неприкаянным и вечно проклятым самим моим Небесным Богом!
Этим существом управляло нечто иное и очень сильное. Наделенное огромной мощью и могуществом сравнимым с самим демоном Левиафаном. Вместе с желанием дикой кровожадной мести всем, кто превратил его в это чудовище, жажда поиска и наслаждения болью своих жертв и мучительных самых кошмарных и извращенных издевательств того, кто был закован в стальные кандалы и прибит железными гвоздями к каменным стенам своей пыточной личной тюремной камеры. Он давно ждал этого момента, чтобы осуществить задуманное.
Он знал, что давно уже не было самого булавочноголового командира людей демонов сенобитов Пинхеда. Он знал, что тот наказан и изгнан из пределов и всех безграничных границ лабиринта шкатулки Лемаршана. Но его не это теперь волновало и питало.
Вмурованный в самую каменную наполовину стену своей тюремной пыточной камеры. Опутанный вросшими в тело и ползающими внутри его цепями, длинной режущей тело несчастной жертвы проволокой, он испытывал неслыханный страдания и сказочную сладостную боль. Но ему этого было мало. Сам лабиринт высасывал его силу и энергию, питая Левиафана. Он был предательски убит и жестоко растерзан гвоздеголовым командиром сенобитов лабиринта Пинхедом. Но пробудившись от своих долгих смертных снов, он сам стал овладевать здесь всем и повелевать многим подобно второму Богу.
Он быстро расширил границы своего влияния. И стал способен овладевать самим лабиринтом. Комната за комнатой, камера за камерой, переход за переходом, самостоятельно раздвигая и сдвигая его каменные стены и ступенчатые, ведущие в самые недра и на поверхность лабиринта лестницы. Заставляя себе подчиниться охранников лабиринта и других омерзительных существ, живущих здесь в этом мире сладостной боли и страданий.
Он смог затаится и спрятаться так, что стал недоступен никому из жителей лабиринта. Ни одному живущему здесь и обитающему демоническому живому существу, оградив себя каменными барьерами в той комнате, где весь истерзанный с клочья и вновь собранный, опутанный режущей тонкой проволокой, с вывернутой наизнанку содранной до костей плотью, пронзенный длинными острыми иглами и гвоздями. Без рук и ног по воле самого булавочноголового Пинхеда. Был заключен в саму стену лабиринта и закован в кандалы и цепи.
Он открывал теперь здесь сам все против законов и правил самой шкатулки, заставляя ту перестраивать всю себя по его желанию и помимо воли.
И вот сейчас создал сам нового сенобита, овладев того таким же изувеченным еще при земной жизни сознанием и изувеченным до неузнаваемости уродливым истерзанным и состоящих из куском окровавленной изодранной пыточными механизмами плоти и ломаных костей телом. Сам искалеченный не меньше и вмурованный в камень древнего адского лабиринта.
И напрасно два служителя Левиафана шестикрылых адских Херувима Тоссераф и Метталлах пытались остановить эту неостановимую равноценную силе и воле Левиафана сущность.
- Вернись, сейчас же туда, где твое место1 – кричал ему, кружа вокруг него, Металлах – Ибо, Левиафан накажет тебя!
- Я и так наказан тем, что жажду с нетерпением еще большего наказания! - произнес ему демон сенобит расчленений – Я не знавший до этого греха, боли и страданий, теперь знаю все! И я желаю куда большего! Вкусить боль и страдания других! Я желаю заполнить болью и страданиями всю кругом и поглотить собой весь лабиринт! Левиафан теперь мой Бог и Повелитель! Я стану им, он станет мной!
Напуганные такой вестью не на шутку два служителя Левиафана метались, то туда, то сюда по вибрирующему от тряски и гудения огромному лабиринту под потолками и арочными с колоннадой сводами.
- Иофиил!!! - раздавались их голоса под огромными каменными потолочными сводами - Иофиил!!! Ангел Неба!!! Это сам Иофиил!!! Потерянный и навечно бесследно пропавший верный прислужник Небесного Бога!!!
Мужеподобный Тоссераф и женоподобный Метталлах в ужасе, вновь панически заметались, кружа под каменными потолочными сводами лабиринта. Они не знали, что делать, ибо теряли контроль над лабиринтом. Теряли всю власть здесь. Над всем живым и мертвым. Даже над демонами людьми сенобитами. Один предлагал лететь под защиту своего Властителя и Божества самого Левиафана. Второй, обвинив того трусом, хотел принять бой и отстоять свое право данное ему здесь Левиафаном.
Глава IV. Новый Хозяин Адского Лабиринта
Испускающее яркий белый искрящийся ослепительный свет Существо Небес до этого жестоко истязаемое Левиафаном, питающееся его питательной энергией, как вампир, долгое время находилось в некой гипнотической спячке. В миру многострадальных мучительных снов и адского непередаваемого блаженства. Истерзанное и измученное, оно жаждало своего освобождения и возвращения туда, откуда, оно попало сюда в хитроумную в своей механической конструкции шкатулку французского средневекового мастера умельца Филиппа Лемаршана.
И вот, пробудившись, применило всю свою невероятную мощь и силу, прежде всего освободившись от власти самого Левиафана. А затем, стало овладевать всей здешней адской демонической территорией, дотягиваясь даже до самых безграничных границ адского каменного лабиринта. Видоизменяясь целиком и полностью из Небесного Ангела в Адского Демона. Подбирая все под себя и овладевая всем. От беспредельного поднебесного верха до самого бездонного уходящего в полную темноту низа. Это существо становилось новым Властителем и Хозяином здешних мест, намереваясь овладеть тем, что до этого ему здесь не принадлежало.
Это была перестраховка. Ибо Иофиил имел дело со злом и близкое с ним свое соприкосновение. Он, точно знал, что когда-либо случится то, что с ним случилось. Рано или поздно.
Иофиил оставил на земле часть себя под надзором своего Небесного собрата ангела Ромуила. Он, ощущал и чувствовал присутствие своего второго Я в пределах лабиринта. Он, теперь жаждал получить это и забрать себе, становясь новым черным властителем нового мира.
Тот, кто появился здесь было делом не какого-либо случая или некой волшебной вероятности или чуда. Это была тщательно спланированная операция, где сам Бог хотел вернуть Иофиила обратно в свой Небесный Рай.
***
Женщина в черном расклешенном длинном платье из рифленой кожи. Сенобит с черными точно ночь глазами, родинкой на правой белой, точно мел щеке и с алыми полными сексуальными сладострастными губами. Будучи здесь среди своих подчиненных, как видно главной. Вела его за собой, куда-то в центр огромного лабиринта. С этажа на этаж из коридора в коридор.
Но, путь их внезапно прервался. Лабиринт не пускал их дальше. Он замер и весь закрылся. Все проходы и двери.
- Она, преследует нас – произнесла прищурив свои черные не моргающие глаза Принцесса боли страданий Анжелика.
- Кто? – удивленно спросил Валерий Корсино.
- Твоя мать – ответила ему сенобит с именем Анжелика. И громко куда-то произнесла в незримое впереди пространство лабиринта – Сестра в едином нашем Боге! Что, ты творишь?! Зачем, ты делаешь это?! Мы, ведь едины!
Но, никто не ответил ей в ответ.
Валерий не понимал вообще, что происходит сейчас. Они, куда-то двигались и шли. Анжелика, эта грудастая, в черной коже и с оголенным черепом белолицый женоподобный демон сенобит сказала, что ведет его в одно важное место. Куда-то подальше от самого центра лабиринта. На некую далекую пустынную окраину в шкатулке «Печали и Плача».
Было удивительным, но одиннадцатилетний мальчишка здесь сейчас ощущал себя точно у себя дома. Точно, он тут родился и вырос. Казалось, ему тут все было уже знакомо. Он ничего и никого не боялся. Даже идущие за спиной демона сенобита и Принцессы боли и страданий две другие женщины сенобитессы, сестры сладостных любовных истязаний, взяв его за мальчишеские руки и стоя с боков Валерия Корсино, сопровождали его точно две родные уродливые калеки старшие сестры. В черных из кожи сшитой грубыми швами и скроенной прямо на них в вечном соединении с женским телом. Ногами двух адских весьма сексуальных сенобитес «красоток». С головами, сшитыми на самом затылке в виде скрученной и переплетенной белой кожи. С человеческими в отличие от других сенобитов приятными на вид миловидными лицами. С ворохом из-под золоченой проволочной конструкции белокурыми волосами заплетенными в виде кос и обкрученных вокруг их длинных неестественно вытянутых женских шей с набором более десятка металлических колец. Совершенно голые тонкие, но жилистые обескровленные руки двух этих сенобитесс были в кожаных до локтей перчатках. Точно, таких же, как у самой Анжелики. В металлических клепках, поверх которых была клетчатая из тонкой проволоки сетка.
Вокруг их довольно сексуальных полуголых в одном лишь кожаном черном лифе гибких грудастых женских тел в двойном обхвате с левого плеча вниз, свешивались металлические с рукоятями свитые их тонкой распушенной колючей проволоки плети.
Виляя, из стороны в сторону своими широкими задницами и бедрами. Эти две сенобитессы на высоких каблуках шпильках своих из черной кожи сапог. Прошитых насквозь через их ноги тонкой металлической упругой проволокой. Обхваченных вокруг женских ног плотными обручами до самых ступней кольцами. Эти две адские бестии с глубокими треугольными вырезами до кровоточащей плоти на своих животах, были верными прислужниками демона и главного здесь сенобита Анжелики. Именно им, она доверила лично охранять Валерия Корсино.
Окруженные большой свитой жутких калек сенобитов, они довольно много прошли. И вот, внезапно вдруг, остановились. Дальше не было прохода. Лабиринт был заперт во все стороны. Левиафан терял власть над лабиринтом. Иофиил брал верх над адским демоном, теперь деля с ним свою власть силой плененного ангела.
Анжелика, точно уперлась в непроходимый невидимый перед собой барьер.
Дальше прохода не было.
Принцесса боли и страданий резко повернулась к Валерию Корсино.
Она, протянула тому свою правую руку. И Валерий даже не задумываясь положил левую свою мальчишескую руку в женскую руку демонессы адской шкатулки.
- Скажи мне, Валерий Корсино - произнесла ему сенобитесса Анжелика – Кто направил тебя сюда? Ведь, ты не сам сюда попал по собственному желанию.
- Это была она, точнее, он – произнес Валерий Корсино Принцессе боли и страданий – Он назвался себя Ромуилом.
Белое, точно мел с родинкой на правой женской обескровленной щеке лицо Анжелики все передернулось дикой злобной дрожью.
- Ромуил?! - она произнесла, вопросительно и как бы громко и восторженно – Как давно, я не слышала этого имени! Вот, оно что. Ромуил, любимый мой, так это все, ты сделал и организовал! Ты, хочешь освободить Иофиила, взамен на возвращение обратно Пинхеда! Это, ты сюда прислал вместо себя этого малолетнего безгрешного мальчишку, вопреки всем принятым правилам! Это, чье решение, Ромуил, твое или твоего Бога?!
Демонесса сенобит, схватив мальчишку за левую руку, попыталась снова пройти сквозь поставленный на ее пути барьер. Она уткнулась в нечто непроходимое. И даже сам Валерий Корсино ощутил это нечто преграждающее им двоим и другим сенобитам дорогу.
- Это тупик? – произнес Валерий Корсино - Так куда же, мы шли? – спросил Валерий Корсино главной сенобитессе Анжелике, сам поглядывая по сторонам и на двух сопровождающих его с боков сексопильных адских демониц «красавиц», сестер сладостных любовных истязаний, что искоса, то и дело поглядывали с аппетитом своими черными не моргающими глазами на совсем еще молодого юнца одиннадцатилетнего живого здесь в этом потустороннем от всего живого и вполне здорового, но там в земном мире умершего от онкологии мальчишку.
– Как можно дальше и на самый край границ лабиринта. Туда, где, бы ты, не смог ни с кем встретиться никогда – ответила ему сенобит женщина Анжелика, присев и, наклонившись к нему. Глядя своими черными непроглядными, как самая темная ночь, сексуальными и развратно красивыми, но беспредельно жестокими адского демона женскими не моргающими глазами в его мальчишеские удивительно смелые и вполне осмысленные совершенно уже не детскими глаза.
В этот момент, раздался опять громогласный сотрясающий своим эхом каменные стены арочные потолки, лестницы, двери женский разлетающийся во все стороны долгоиграющим эхом женский очень красивый завораживающий своим звонким звучанием голос.
- Сыночек мой! – раздался опять женский голос среди каменных стен, арочных высоких потолков, проходов и коридоров лабиринта –Где ты?!
- Я здесь, мама! - выкрикнул Валерий Корсино – Я в лабиринте Левиафана!
***
Это адское кровожадное и беспринципно жестокое по своей истинной сейчас натуре уродливое существо упорно приближалось, двигаясь к своей намеченной цели. Это уродливое полумеханическое орудие массового убийства, наделенное колюще-режущим смертоносным вооружением не щадило никого на своем проторенном по узким переходам лабиринта пути.
Сопровождаемый и преследуемый двумя адскими Херувимами сенобит расчленений вышел на широкую каменную верхнюю площадку на третьем уровне и этаже лабиринта, поднявшись по широким лестничным выдвинувшимся ступеням, сенобит расчленений замер на самом краю глубокого уходящего в черную бездну обрыва между этажами. У бездонного уходящего в мрачную беспросветную черноту квадратного колодца. Он посмотрел своими заштопанными грубыми швами глазами вниз и громко расхохотался, сотрясая своим громогласным звучным гортанным голосом каменные вокруг себя стены, пол и потолки лабиринта. Он точно посмотрелся в зеркало и увидел там свое истинное кошмарное приводящее в ужас отражение.
Здесь врываясь сверху этажами тремя выше из открытого пространства сквозного колодца, ощущался сильный поток приливного воздушного ветра исходящего от гулкой сотрясающей все вокруг звонкой, точно музыка многочисленных колоколов, точно вечный двигатель ни на минуту не прекращающейся вибрации.
Адское кошмарное существо издало дикий звериный истошный гортанный рык и оскалило свои человеческие зубы. Это все, что осталось еще от серийного убийцы молоденьких совсем женщин маньячки и убийцы из Ричмонда в Виргинии США Роны Батлер.
Хекрвим Метталлах отсоелиинвшись от своей пары, подлетел к жуткому вне ег о подчинения живому созданию и завис перед инм на некотором расстоянии над бездной черного каменного колодца размахивая своим шестью огромными оперенными крыльями.
- Вернись обратно! - прокричал адский прибитый к кресту шестикрылый Херувим Метталлах – Или будешь наказан! Левиафан не простит тебе такого непозволительного без его воли и разрешения Всевышнего вольнодумства и свободы!
- Левиафан! – прорычало человекоподобное жуткое сенобит чудовище – Он скоро будет подчиняться мне, как и вы все! Этим миром боли страданий буду править скоро я! Новое его воплощение и новый ужас этого лабиринта! Я демон Иофиил! Меня предал мой Небесный Бог! Я падший, но не побежденный!
- Ты, умрешь еще, не успев начать жить и существовать! – произнес ему громогласно, сотрясая стены лабиринта, Херувим Тоссераф.
- Я бессмертен! – существо, сотрясая каменные стены лабиринта, тому ответило своим ангела и демона голосом – Меня нельзя убить! Как нельзя убить само го Бога!
Эти им брошенные слова сильно задели как видно двоих высших здесь существ, приближенных к самому демону и Божеству Левиафану. Эти слова, брошенные каким-то дерзким низшим смертным сенобитом, сильно зацепили обоих. Они не знали, что это говорит сам Иофиил.
Тоссераф и Метталах заметались по сторонам в диком неистовом бешеном гневе. Готовые порвать в клочья этого наглеца идущего против любых приказов и их воли, наделенного, почему-то даром речи. Имеющего смелость говорить и так разговаривать с ними приближенными и почти Богами этого адского места.
Херувим Метталлах подлетел ближе к сенобиту расчленений.
Размахивая своими шестью поочередно огромными точно птичьи крыльями за своей голой женской спиной и грудастым совершенно обнаженным белым пронизанным длинными шипами и иглами, точно мел телом. С длинными вырезами лентами по рукам и ногам верхней завернутой и растянутой вдоль и поперек своего за спиной большого золоченого креста плоти и кожи.
Дикая кошмарная сущность уставилась, почти в упор на другую не менее жуткую сущность.
- Преклонись мне, и пади ниц перед новым своим Богом и властителем шкатулки Плача! Служи мне, как служил Левиафану!
- Что?!!! – проревел ему в ответ Херувим Метталлах и его руки вытянулись в стороны и украсились выдвижными длинными черными звериными демоническими когтями – Мой Бог Левиафан! И никто более! – он прокричал сенобиту расчленений и нанес тому несколько ударов своими выдвижными черными острыми, точно отточенные бритвы когтями, рассекая и разрезая и без того изрезанную и истерзанную вывернутую наизнанку плоть кошмарного сенобита.
Полетели во все стороны кровавые брызги из разрезанного женоподобного тела адской кошмарной сущности, что пошатнувшись, упала на одно колено, но смогла ответить тем же своему противнику.
Из раскрывшегося надвое тела сенобита вылетело наружу то, что скрыто было у него внутри за торчащими из плоти костями. Сочлененные звеньями длинные с крючьями цепи и раскрывающиеся гарпуны, что поймали мгновенно Херувима Матталлаха, пронзив того все нагое женское тело насквозь. Руки, ноги и голову, подтянув практически вплотную к его будущему безжалостному садисту и убийце. И как Метталлах не пытался вырваться, освободиться от цепей и крючьев, все было делом бесполезным. Ему сейчас не смог даже бы помочь второй Херувим Тоссераф, что парил рядом и за его спиной, размахивая своим шестью птичьими крыльями.
- Остановись, что ты делаешь?! - прокричал сверху над головой сенобита расчленителя Херувим Тоссераф.
Он смог вырвать несколько цепей из своего тела разрывая свою с криком адской жуткой боли кожу и плоть. Но в свою очередь из сенобита расчленений вылетела раскрывающейся по сторонам ловчей сетью тонкая точно гитарные струны острая режущая проволока и опутала того всего с ног до головы, подтягивая ближе к самому сенобиту убийце и палачу.
Метталах не мог ничего уже сделать. Он был в этакой рыболовецкой сети пойманный как рыба, опутанный тонкой режущей его все тело проволокой. Его тело, точно обвила огромная стальная змея анаконда, сживая свое тесное убийственное смертоносное объятие.
Что-либо уже говорить или кричать не было смысла. Лишь его черные большие на женском лице Херувима глаза уставились в такие же черные глаза сенобита убийцы, прекрасно понимая, что это конец.
В следующую секунду сеть сжалась до такого размера, что разрезала его всего в мелкие кровавые куски. И лишь дикий истошный крик и вопль Херувима Метталаха, превращающийся в женский человеческий голос, некогда городской уличной путаны мексиканки Рокси Марцела Васкес, разнесся по стенам и каменным арочным потолкам лабиринта. Улетая, куда-то вдаль и превращаясь в звучное эхо. В сторону вертящегося против часовой стрелки огромного пирамидального двустороннего вибрирующего и сотрясающего все вокруг своей этой вибрацией, висящего в самом воздухе над лабиринтом сооружения. Испускающего из своих больших круглых окон лучами черного света мертвую демоническую энергию запредельного доисторического хаоса, смерти и разрушения.
Глава V. Месть Иофиила
По стенам и потолкам следом за ним с обоих сторон ползли, сопровождая само адское массовое шествие кошмарных изувеченных пытками и истязаниями странным образом все еще живых существ ползали еще более жуткие охранники лабиринта «Печали и Плача».
Анжелика сжала до ощутимой боли своими женскими утонченными пальцами с длинными острыми черными ногтями главной демонессы лабиринта левую мальчишескую руку Валерия Корсино.
- Неприкасаемый и безгрешный! – она злобно произнесла ему, сверкая своими черными адскими глазами. Еще недавно сенобитесса и командир сенобитов была как казалось Валерию предрасположена к нему, почти как родная мать, и называла себя лучшей подругой Иофиила. Но, теперь, открылась ее истинная дьявольская скрытая внутри жуткая личина. Не спроста ее звали Принцессой боли и страданий. Она, ведь была дочерью самого демона и дракона Левиафана.
Сейчас сложилось такое впечатление, что им путь был заказан только в одном направлении и в определенное одно лишь место. Это путь к обратному возвращению. Но демонесса сенобит Анжелика не желала обратного возвращения. Она не желала делать то, к чему ее обязывал Иофиил.
Она дошла до другого выстроенного перед ней невидимого барьера, таща за собой, точно на привязи одиннадцатилетнего мальчишку Валерия Корсино.
Все шествие закованных в проволоку железо и одетое в черную прирощенную к зверски изувеченным человекоподобным телам кожу адских кошмарных калек и уродов, внезапно и снова резко остановилось.
А молчаливые лишенные дара речи демоны люди сенобиты стали переглядываться. И, если бы могли говорить, наверное, заговорили бы. Но, они были лишены права голоса. А были лишь тупыми исполнителями воли Левиафана.
Уперевшись в неприступную непроходимую снова преграду и сверкая бешеными злыми демона ада женскими кровожадными мстительными глазами, Анжелика, сейчас понимая, что нет другого для нее выхода, прокричала, глядя перед собой в мертвую и бездушную равнодушную ко всему пустоту лабиринта – Сестра в едином боге! Неужели мы такие теперь разные?! Оставь меня в покое! Я верну тебе то, что ты хочешь, а ты дашь мне и моим подчиненным свободу!
И тут она услышала – Ты, получишь то, что, ты заслужила, смеющая называть себя моей сестрой! Тебе и твоим сенобитам не уйти от возмездия и кары! Как не ушел от кары и возмездия сам гвоздеголовый твой предшественник Пинхед!
- Не равняй меня с ним! - прокричала в ответ той, что была теперь всем здесь – Мы не одно и, тоже! Я тоже ангел, как и ты, но иного мира! Я заперта здесь также как и ты в этом лабиринте боли и страданий! В этом кошмарном аду попав сюда из другого ада! Ты ангел Неба, я демон Ада! Я также желаю своего освобождения! Как все, кто за моей спиной! Все сенобиты и слуги этой шкатулки Левиафана!
- Ты, прислужница Левиафана! - прозвучал голос из не откуда – Но, Бога вашего сейчас здесь нет! Здесь я хозяин! И только я! Я овладел всей властью и силой вашего Бога! Он даровал мне свою здесь силу в знак моей к нему преданной любви! Он мой пленник! Теперь я управляю лабиринтом! И вы все в моей власти и подчинении! Если склонитесь перед своим новым Богом. Я дарую вам жизнь и новые все блага адского лабиринта! Тебе это надеюсь ясно, принцесса Боли и страданий!
- Ясно! А если нет?! – произнесла демон сенобит Принцесса боли и страданий по имени Анжелика.
Но ответа не последовало. В ответ лишь тишина и гулкая непрекращающаяся вибрация каменных высоких арочных потолков и с колоннами стен. Самого застоявшегося спертого с гнилостными запахами трупного разложения воздуха.
- Ясно – произнесла сама про себя вслух сенобитесса и командир всех своих людей демонов сенобитов Анжелика.
Сейчас, они все были в огромном зале с огромным внизу, уходящим в темноту колодцем квадратной формы. С вертикальными каменными стенами и арочными черными окнами, испускающими черный свет.
Дальше прохода им не было. Это был как очевидно конец их пути. Это была смертоносная погибельная для всех сенобитов ловушка.
Здесь стоял несмолкаемый гул, идущий, откуда-то снизу и были слышны голоса мучеников грешников, души которых пребывали там внизу в полной черной темноте и горели в огне и в кипящей раскаленной лаве своих грехов. Проклятые и самые отпетые убийцы и извращенцы. Там варились в адской серной кислоте, что не сжигала их быстро, а наоборот невероятно медленно и долго.
Там, внизу, стоял настоящий не прекращаемый душераздирающий вечный вопль обреченных на страдания и потерявших свои земные при разделке тела бессмертных и обреченных людей.
Они остановились на длинном высоком с торчащими из черной темноты и подымающегося вверх черного дыма каменном мосту, что пересекал этот мир жуткого почти бездонного ада по диагонали от одного края и угла к другому углу и краю.
Сенобит с именем Анжелика поняла и ощутила рядом присутствие иной силы равноценной Левиафану. И знала, что им отсюда не уйти.
Раздался громкий женский истеричный сотрясающий стены лабиринта хохот, что заглушал вопли и стоны, доносящиеся сюда бессмертных истязаемых в адских мучениях человеческих душ снизу.
- Ты, поймала нас! – громогласно произнесла, глядя по сторонам, произнесла Анжелика – Что дальше, моя сестра! Со мной твой сын! Дай нам пройти!
- Прикрылась ребенком, моя в кровожадной извращенной Божественной вере сестренка! Принцесса страданий, боли и мучений! Главная монахиня аббатеса «Ордена ран и порезов»! Вы, никуда уже не пройдете! - прокричал им в ответ женский громкий сотрясающий стены этого громадного квадратной формы зала колодца голос – Вы мои пленники! Пока не подчинитесь мне все до единого сенобита. И не будете исполнителями моей воли и моих приказов!
- Этого не будет никогда! - выкрикнула Анжелика той, которую, как видно хорошо знала, которую назвала сестрой в едином их общем Боге.
- Тогда, вы все умрете! Умрете и исчезните навсегда! – Принцесса мучений, боли и страданий услышала в ответ.
Ее черные адские глаза главной сенобитессы заблестели диким злобным и яростным бешеным гневом.
***
- Левиафан, взывает к тебе! – Джонни услышал громкий, чей-то голос – Вернись в лабиринт! Верни себе свое положенное и дарованное тебе самим твоим Творцом Властителем и Богом право быть тем, кем ты должен быть!
В это время перед глазами Джонни вспыхнуло яркое сверкающее пламя, сбивая все его видения. И он открыл свои бесцветные человеческие глаза.
Он дернулся весь в кошмарном испуге, увидев нечто, куда, более ужасное, чем видел до этого, костяной драконий смотрящий на него зубастый рогатый череп и протянутые к нему костяные руки с когтями некоего жуткого живого мистического сказочного чудовища. Все это было на фоне большого, пылающего под мостом Бенджамина Франклина разведенного на древесном с помоек мусоре и ворованном угле костровища. Огромное многометровое пламя, испуская из себя черный клубами дым, горело, подымаясь огненным высоким столбом к черному ночному в ярких звездах небу.
Напуганный до самых пяток Джонни, хотел выдернуть свою правую схваченную костяшками драконьей левой руки руку, но не смог, ибо сила хватки была болезненной и, просто чудовищная.
Дракон смотрел пустыми своим глазницами черепа на своей длинной шее головы прямо ему в его глаза. Сзади в районе костяного позвоночника раскрылись огромные перепончатые как у летучей мыши черные крылья. А сзади извивался и бил по земле костяной длинный драконий хвост.
- Левиафан, взывает к тебе и твоему возращению - произнес ему стоящий перед ним костяной дракон - Познай истину, кто ты.
Раздались в полной тишине и под треск костра чьи-то шаги. Звук их по камням был особенно ощутим и слышен. Даже шум волн под мостом Бенджамина Франклина и шумной автомобильной ночной магистрали I-676 федерального шоссе US30 с железнодорожной линией PATSO Spееdlainе и проходящими поездами не заглушал их.
Джонни, вдруг пришел в себя и увидел то, что сейчас он совершенно один и никого с ним рядом нет. Лишь он и горящий огромный яркий отбрасывающий черные вокруг тени костер у реки Делавер.
Костяной дракон исчез, как и тот жуткий грязный бородатый бомжара, что назвался другом и привел его сюда.
- Черт подери, Джонни! - донеслось до ушей Джонни со стороны - Мы тебя ищем, а ты!!!
Это был голос его друга хипстера с городской помойки Фредерика Кроусби.
И тот был не один. С ним были все, кого он теперь знал. Они вышли из темноты ночи, и стояли, ошеломленные широко открыв свои рты и глаза.
- Джонни, куда ты смылся, не сказав никому и ничего?! - продолжал громко Фредерик Кроусби, но тут же замолчал и онемел оторопело от того, что, вероятно перед собой увидел, как и его все бомжи товарищи.
А увидел он уже не своего с городской помойки друга Джонни. Тот, попросту исчез прямо на его пропитых всеми видами виски вин и прочего алкогольного пойла хипстера глазах.
Джонни, просто исчез на их глазах, а на его месте возник другой человек. Совершенно никому незнакомый. Или то, что можно было назвать с виду человеком.
То, что увидел Фредерик Кроусби, как и его друзья, хипстеры Кларк, Майк и Орландо, Лесли Честер младший и Джоанна Кротсайт, это был уже не его товарищ по городским помойкам и подворотням хипстер и бомжара с именем Джонни. Это был некто похожий на живого человека. С совершенно белым, точно мел, утыканным длинными, как и его изрезанная глубокими порезами вдоль и поперек лысая совершенно голова гвоздями лицом. В срощенной с его телом обожжонной огнем ада с длинными рукавами до самой земли черном с воротником плаще. Состоящего из отдельных и скроенных в единое целое лоскутов обгоревшей человеческой зарубцованной толстыми швами кожи. Плотно облегающим мужское тело и составляющим единое целое с его носителем. С квадратными в несколько рядов вырезами по живой кровоточащей плоти на мужской груди и полуголом с пупком сшитом тонкой металлической проволокой животе, где красовался, пронзая насквозь живот металлический в виде кольца пирсинг.
Из-под длинного до почти этого кожаного плаща виднелись на толстой шипованной подошве с металлическими клепаными носками с длиной голяшкой ботинки.
Это было нечто лишь похожее на человека, но уже не человек. С совершено черными, смотрящими на Фредерика Кроусби не моргающими никогда ледяными и бесчувственными совершенно жуткими глазами ночного демона и адского существа.
- Джонни – произнес, ошалевший от ужаса и увиденного, как и все его пришедшие сюда товарищи бомжи заплетающимся от ужаса и кошмарного страха бомж городской хипстер Фредерик Кроусби - Ты, кто такой? А, где Джонни?
Но тот не ответил ничего. Он просто, без какого-либо предупреждения, не произнося ни звука, двинулся прямо на них.
Фредерик Кроусби и все бомжи стали отступать в ужасе, крутя своими головами по сторонам, не зная, что и делать. Бежать или не бежать. Если бежать, то куда? Кругом не было ни улицы, ни переулка. Это место было совершенно пустынным и открытым на семи здешних гуляющих тут во все стороны ветрах.
- Эй, ты, ты так не шути с нами, друг! – выкрикнул, идущему прямо на них странному истыканному гвоздями и в черной коже белоголовому черноглазому жуткому человеку Фредерик Кроусби - Куда делся Джонни?! Я видел его, и где он?! Кто ты такой?! Какого хера тебе тут надо?! Где мой друг Джонни?! И где, та мразь, что его за собой увела?! Я видел, как Джонни увел тот хмырь, что все время шел за нами! Где Джонни, что с ним сделали?! Отвечай!
Фредерик выдернул руку из своего бокового рваного кармана изношенной до дыр своей бомжовской куртки и достал раскладной нож.
Он быстро разложил его в своей правой руке, выставив вперед большим острым ржавым лезвием и как бы защищая себя и своих друзей с городской помойки.
- Ты думаешь, мы боимся тебя, ты ублюдок?! – проорал тому идущему на них неторопливо, но смело гвоздеголовому человеку в черном длинном кожаном плаще.
Но тот по-прежнему двигался на них неторопливым размеренным своим шагом по лежащим под его шипованными с металлическими клепанными носками ботинками береговым речным камням.
- Верин моего друга Джонни, ты срань из ада! Я сейчас сделаю тебе больно! Я порежу тебя!– проорал опять, молчаливо идущему на них булавочноголовму сенобиту Пинхеду Фредерик Кроусби.
- Порежешь меня?! – произнес, наконец-то ему громко и внутренне тяжелым своим адским голосом гвоздеголовый Пинхед – сделай одолжение! Я так хочу этого и уже давно!
- Иди к черту, ты ублюдок! - проорал Фредерик Кроусби. А его сотоварищи вооружились, кто чем, что нашли тут на берегу реки Делавер. Кто металлической ржавой трубой, кто куском такой же ржавой арматуры. Кто, просто, поднял с земли большой, сжав в своей правой руке увесистый камень булыжник.
Но этот в черном кожаном плаще белоголовый и весь в гвоздях пришелец из неоткуда, все двигался на них, упорно не желая даже на минуту остановиться.
- Убирайся и отправляйся в сам ад, ты урод! - произнес еще раз дрожа всем телом от страха и ужаса Фредерик Кроусби.
- Зачем идти в ад, когда ад сам пришел сюда и к вам! Вы все сейчас в гостях у него! - произнес гвоздеголовый сенобит Пинхед.
И в его руках появились две дисковых метательных, острых точно бритва своими режущими краями ножа. Что были брошены им обеими, враз руками. Они стремительно полетели к своей намеченной жертвенной цели.
***
Анжелика сделала еще несколько попыток найти хоть какой-нибудь проход и выход их замкнутого на все запоры и замки новым Властителем шкатулки и лабиринта выход. Но все было бесполезным.
Она услышал в ответ лишь дикий истерический женский злорадный смех.
- Я доберусь до тебя, райская шлюха! – в неистовстве своего бешенства и злобного гнева и бессилия, прорычала, открыв широко с алыми как у вампира губами рот, оскалившись своим женским красивым белым, точно мел обескровленным лицом и белыми с торчащими клыками зубами демон сенобит Анжелика.
Она сделал еще одну попытку, и произнесла вновь той, что злорадно продолжала дико хохотать над ее бессилием - Принцесса боли и страданий доберется до тебя, и тогда молись, что твои боль и страдания были запредельно мучительными, невероятно сладостными, тварь подлая!
Ей в ответ был лишь дикий по-прежнему громогласный истеричный издевательский женский смех.
- Смеешься, адская подруга! Думаешь, я теперь, совершено бессильна! Как бы, не так! - произнесла громко демон сенобит Анжелика - А если, я нарушу запретное недостижимое и нерушимое здесь табу святости и безгрешия! Я решу этот многолетний спорный вопрос могущества и бесспорной силы и власти между двумя женщинами!
Она схватила обеими сильными своими демонессы руками мальчишку Валерия Корсино и прижала к своему женскому сенобитессы телу. Одной рукой схватив, того за горло, другой за мальчишеское худенькое плечо, еще слабое как и все тело одиннадцатилетнего ребенка. Не способное, пока еще дать физический достойный отпор своему противнику.
- А если, я разорву его на твоих глазах на части своими собственными руками! – она прокричала той, что скрывалась среди каменных стен и потолков огромного адского лабиринта.
Сейчас ей лишь в ответ, стояла глухая тишина. Лишь вибрировал сам, гудя своими каменными серыми стенами лабиринт.
Но, Анжелика, не унимаясь, продолжала – Захочу и отдам его на растерзание своим прислужникам моего темного ордена страданий и боли! Прикажу им его долго пытать и мучить, наслаждаясь его страданиями и мучениями на твоих материнских глазах!
Но в ответ только тишина.
Стоящие за спиной Анжелики все сенобиты пребывали в страхе и растерянности. Первый раз, они ощутили себя в совершенной беспомощности, ощущая себя жертвами того, кого они не видели. Они не знали, что делать теперь, чего ожидать от того, что надвигалось на них из темноты, приближаясь все ближе и ближе.
- Блефуешь! Время тянешь, тварь! - продолжала кричать в пустоту демонесса главный сенобит – Чего-то ждешь! Я убью его, слышишь! Убью! Разорву в клочья и напьюсь его молодой крови!
До смерти напуганный теперь Валерий Корсино, просто обомлел. Он не в силах был сопротивляться такой силе, схватившей его за горло и плечо, точно в стальные тиски не человеческой губительной и смертельной хваткой с черными пронзающим до крови его совсем еще нежную юную кожу и плоть длинными ногтями женских рук.
- Мама – он, хрипло и негромко, панически еле, выдавливая из себя, произнес, с силой сдавленным, окольцованными перстнями и кольцами пальцами, демонессы и сенобитессы Боли и страданий – Спаси меня, мама.
***
Херувим Тоссераф также не смог найти выход из лабиринта. Но уже совсем по другим причинам.
Перед его черными адского ангела и демона одного из первых приспешников Левиафана стоял полный мрак. Он не видел ничего вообще. Только полную вокруг себя темноту. Точно Тоссерафф полностью ослеп. Ему не помогали его черные до этого прекрасно видящие в темноте глаза демона.
- Что за!!! – он произнес громко ошеломленный происходящим – Какого?!! Мой Бог Левиафан!!! Помоги мне найти к тебе дорогу своему верному слуге!!!
Он видел жуткую погибель и смерть своей верной адской подруги Херувима Метталаха. И видел созданное кошмарное неизвестным создателем смертоносное чудовище, которое убивало здесь всех без разбора и несло в себе только одну смерть жителям лабиринта Левиафана.
В лабиринте, он встретился с командиром и предводителем сенобитов, аббатесой и черной монахиней ордена «Ран и Порезов». Он был свидетелем пришествия миссии в лабиринт. Юного одиннадцатилетнего мальчишки. Неприкасаемого, против которого сам был бессилен. То т пришел в лабиринт Левиафана, чтобы освободить Небесного Ангела Иофиила из вечного заточения в адской шкатулке. Это было чревато пришествием и возвращением булавочноголового Пинхеда. Это означало изгнание из лабиринта адских Херувимов обратно в обитель и жилище Левиафана, вечную деспотичную тиранию и полноценную власть в нижнем мире сенобитов.
Ему надо было вылететь из лабиринта наверх и лететь к вращающейся над лабиринтом той огромной четырехугольной с черным светом иглообразной громадной конструкции, вернуться туда, откуда он вылетел посланный своим Повелителем и Богом руководить сенобитами и лабиринтом после изгнания гвоздеголового Пинхеда.
Но он не мог выбраться из лабиринта, натыкаясь на сами каменные сплошные вокруг него стены, арочные с опорными колоннами потолки, что внезапно появлялись из темноты.
Он бился, точно некий пойманный в стеклянную банку мотылек уже в дикой панике ударяясь о каменные запертые вокруг него непроходимые стены, раньше через которые, он мог свободно беспрепятственно проникать в отличие от других жителей лабиринта. Ведь он, как и погибший Метталах были высшими практически Божествами лабиринта. Некогда были даже людьми из земного мира. Правда, не помнили уже давно своих имен. Левиафан их приблизил к себе, дав в награду дар речи, власть и величие. Но, отобрав полностью их человеческую память и имена. И, именно сейчас эта самая память стала возвращаться к Херувиму Тоссерафу. А с ней и человеческий вид.
- Нет! Нет! Не желаю другого! – он завопил, видя, что обратно весь видоизменяется, теряя все свои способности и саму внешность Божества адского ангела и демона Херувима.
Исчезли оперенные большие крылья, а вместе с ними золоченый нимб и крест, на котором его превращенное в живое человеческое тело было прибитое гвоздями растянуто в четыре стороны, теперь нагое и беспомощное, рухнуло вниз. И Тоссераф упал на каменный внизу пол темной комнаты больше похожей на некий без краев и границ зал, что стал расширяться во все четыре стороны в той полной темноте,
свалившись с невероятно теперь высокого арочного потолка, точно сброшенный ангел Люцифер Райских Небес. Расшибаясь и ломая себе кости о твердый выглаженный отесанный холодный точно лед камень.
- За что, ты лишаешь меня всего, Создатель?!! – прокричал Марис Залесский своим родным человеческим голосом, вспоминая свое земное имя, которым наградили при рождении его, когда-то мать и отец – За что? – произнес он, испуская свой последний дух, приподняв свою человеческую черноволосую кучерявую тридцатилетнего чеха голову, умирая навсегда и превращаясь в серый камень. Этакую лежащую на каменном полу скульптуру. Что в свою очередь превратилась в черный пепел и прах, вспыхнув ярким пламенем. Сгорая дотла. И тут же, развеялась во все стороны, уносимая, внезапно налетевшим из черной бездны и темноты непроглядного ада сильным в вихре потоком воздуха исчезая где-то в той темноте навсегда.
Глава VI. Кто же ты, Джонни?
Кругом лежали изрубленные и растерзанные в окровавленные клочья и расчлененные обрезки и обрубки человеческие тела в лохмотьях потасканной грязной одежды. Валялись отрезанные руки и ноги на береговых камнях реки Делавер под мостом Бенджамина Франклина.
Это все, что осталось от друзей и товарищей Джонни. Что стоял среди этого валящегося кошмара прямо своими на толстой шипованной подошве ботинками, прямо на чьих-то разбросанных под его ногами кишках.
Он стоял над обезглавленным телом своего теперь убиенного его руками друга и товарища по помойкам бомжа Фредерик Кроусби.
Джонни, осматривая все вокруг, искал его валяющуюся в темноте отрезанную голову. Зачем, он и сам этого понять не мог, ибо он был уже не Джонни, а другое совершенно существо. Прекрасно видящими в этой ночной темноте своим черными демоническими страшными и кровожадными глазами.
В непроглядной ночной темноте еще был слышен, где-то в стороне тяжкий мучительный стон умирающего человека, что пытался призывать на помощь к своему спасению.
То был женский знакомый ему голос. Это стонала, умирая и истекая своей кровью, исполосованная острыми дисковыми летающими пилами бомжиха и подруга лежащего под ногами обезглавленного его собственными руками друга Фредерика Кроусби, пятидесятилетняя Джоанна Кротсайт. Здесь же валялись разрозненные окровавленные, разбросанные во все стороны останки еще нескольких хипстеров и бомжей Кларка, Майка и Орландо, Лесли Честера младшего. Но для него, это было теперь не столь важно. Даже само это невероятное по своей кошмарности и жестокости массовое убийство, сотворенное его собственными руками. Его сейчас волновало совсем другое.
Джонни не мог понять, кто он. Но понимал, что он теперь, не он. Что некто иной. Он поднял свои руки вверх и посмотрел на них. Они были не совсем его руками. Были белые и обескровленные совершенно. На концах рук, самих кистях были все пальцы с синими как у мертвеца ногтями. А кончики самих пальцем были окрашены в красный кровавый цвет.
Джонни протянул свои руки к своей голове и ужаснулся. Она вся была в торчащих иглах длинных вонзенных гвоздях и голову Джонни пронзила адская нестерпимая боль.
Он, упал на свои колени и закричал. Да так громко, как только смог, испуская из себя или того, кем он сейчас был яркий искрящийся белый свет, сквозь свою черную окаймляющую его призрачный силуэт черную ледяную ауру.
Внезапно свет рассеялся. И он стал прежним Джонни. В драных, бомжа лохмотьях грязной одежды. С шрамами на совершенно безволосой голове.
- Кто, же ты, Джонни? – в голове пронеслась одна только мысль –Кто?
Убив всех бомжей, и стоя над их исковерканными растерзанными окровавленными телами Джонни, не мог понять, как все это произошло и как он смог такое сотворить. Он помнил, как убивал их, но это был не он. Но кто?
Вдруг мелькнула перед его бесцветными серыми глазами, какая-то в темноте тень или некий темный чей-то силуэт.
- Кто ты?! – Джонни выкрикнул в саму темноту, напугавшись видения.
Но в ответ ему прозвучала лишь тишина. Был слышен шум прибрежных речных волн. Вверху над головой Джонни проносились изредка темной ночью редкие машины. Да проехал, гремя своими стальными крутящимися под огромным весом груженых товарных вагонов длинный поезд.
- Все также, твой друг – прозвучал, чей-то похожий на женский голос. И из темноты ночи к нему явилась весьма красивая на внешность черноглазая в черном длинном похожем на монашеский балахоне женщина.
- Кто ты? – он, удивленно спросил эту ночную пришедшую к нему сущность.
-Ты не помнишь меня. Но я, помню тебя. Мы, когда-то были хорошо знакомы - произнесла ему монашка, черноглазая пугающая Джонни своим одним только видом женщина.
Она вышла из темноты и держа за длинные грязные волосы отрубленную голову его друга по городским мусоркам и помойкам Фредерика Кроусби, подошла близко к нему, встав напротив и глядя тому не отрываясь в глаза.
- Я всегда была с тобой и всюду – произнесла она Джонни.
И Джонни, вдруг стал припоминать, что некогда видел это женское лицо. Оно везде сопутствовало и преследовало его. Он видел его, чуть ли не в каждой женщине, что попадалась ему на пути.
В миру и на войне. И даже, когда умирал от пулевых и осколочных ран на операционном столе в военно-полевом госпитале.
- Смерть! - он произнес чисто уже не думая. Машинально и с ужасом.
- Не совсем. Нет. Не смерть, но нечто близкое. У меня много имен - произнесла ему черноглазая женщина, лет тридцати на вид, под черным наброшенным на черноволосую голову капюшоном своего монашеского длинного до земли одеяния.
- Ромуил – произнес Джонни – Вот, кто ты. Ты все время преследовал меня по жизни моей.
- Я обязан был это делать, ибо твоя судьба всегда была до конца не определена самим моим Творцом Небесным Богом.
- И что на этот раз, Ромуил? – спросил Джонни Небесного ангела и посланника Бога - Ведь я не Джонни, ведь так?
- Так - тот ему ответил, и произнес, вопросительно - Ты, точно хочешь знать, кто ты?
- Да – он произнес ангелу в ответ.
- Тогда тебе предстоит вернуться туда, откуда тебя изгнали – произнесла эта пугающая его в черном монашеском балахоне женщина.
- Я не знаю, кто я, и как тут оказался - произнес он ей – Я помню странные воспоминания из прошлых жизней, но не помню того, как тут оказался и даже своего имени. Ведь Джонни, это не мое истинное имя.
- Верно – она произнесла ему.
- Меня звали не Джонни – он ей возразил - Меня звали иначе.
- Верно, капитан британских войск Элиот Спенсер - произнес ему ангел Ромуил.
- Капитан, Элиот Спенсер - повторил он, и возразил Ромуилу – Нет. Все это было так давно, что хочется забыть. Я теперь не он. Я другой. И не отсюда совсем. Я перестал быть самим человеком. Зло полноценно и безвозвратно овладело мной. И мне хорошо. Я хочу вернуть все это.
- Иногда не мешает и повториться – произнес Ромуил.
- Я уже произносил тебе совсем недавно это имя. Я не желаю его больше слышать - произнес Джонни Ромуилу – Я знаю, кем я был раньше и не желаю больше этого. Я желаю знать, кем я стал и кто я теперь.
- Хочешь, знать на самом деле, кто ты? – Ромуил ему произнес, и отшвырнул из своей правой руки в сторону и прямо в пылающий большой под мостом Бенджамина Франклина костер голову его бывшего мертвого друга Фредерика Кроусби - Тогда тебе придется вернуться, обратно туда, откуда, ты сюда прибыл.
- Так, верни меня обратно – он произнес той, что стояла перед ним в черном монашеском одеянии.
- Все идет по намеченному мною плану. Всему свое время – произнес ему ангел Ромуил – Когда Небо вернет себе то, что обязано вернуть. Тогда и ты узнаешь, кто ты и вернешься туда, откуда сюда явился.
***
Стояла уже темная городская ночь. На ручных часах, как и в самой полицейской служебной автомашине с бортовым номером 116 время показывало второй час ночи.
Ночное время тянулось, как обычно долго и нудно.
Полицейский Девид Рамсфилд стоял у своей дежурной автомашины, опиревшись мужской увесистой пятидесятилетней своей задницей, о капот Dodge Charger.
Он курил в затяжку, наслаждаясь своей сигаретой. Его подруга по службе Риана Джей Локсли сидела на заднем сиденье машины. Она спала, забившись в уголок сиденья и склонив свою голову себе на женскую тридцатилетнюю молодую грудь.
Сегодня они уже отличились еще до полной этой ночной темноты. Вечером. Сцапали двоих черномазых, что шныряли по улицам и шарили по карманам прохожих. Сдали их в полицейский участок. А значит, отсюда и прибавка к заработной плате.
- «Еще бы, кого-нибудь сцапать» - подумал Девид Рамсфилд – «Но уже неплохо. Премия обеспечена и надбавка в зарплате. Моя Риана Джей в этот раз здорово отличилась. Ловко она уложила этого длинного черномазого, выбив ботинком с ноги из рук нож бабочку. Потом не хило еще в это черное афрорыло вторым ботинком. А второго я пощекотал своей дубинкой неплохо. Все ребра пересчитал неслабо нигеру. Надо было сразу сдаваться, а не выеживаться. Герои херовы. Нехер шастать этим черномазым по белым городским кварталам вечерами и ночами. Надо будет замолвить за девчонку словечко пред нашим шефом полиции Паулем Варенбергом. Пора сержантские погоны с нашивками надеть, а не ходить в рядовых сотрудниках. И пусть, кто-то в участке из этих хвастунов против чего мне скажет, что моя девчонка такого не стоит. Она во стократ лучше их всех. Мы четно выполняем свою работу и план лучше всех по поимке преступников».
Они, сейчас несли патрулирование в районе HEYMARKET на углу автодорожного многоуровневого скоростного проспекта Blackstone, на пересечении Vistor Center и Coongress Street. И сделали небольшой для отдыха перерыв в пределах часа. Это вообще-то в полиции не поощрялось. Но, кто сейчас все это видит?
Вот, Риана Джей Локсли, пока спала, а следующая очередь будет Девида Рамсфилда.
В это время сработал сигнал полицейской тревоги экстренного вызова.
Он разбудил мирно спящую и видевшую третий уже сон Риану Джей Локси, что быстро подскочила на заднем сиденье, выскочив с задней двери полицейской машины, запрыгнув в переднюю и на место водителя, включила громкую сирену и проблесковые маячки на крыше Dodge Charger. Девид также запрыгнул в первую дверь на сиденье пассажира автомобиля.
- Вот черт! – произнес он – Так классно курил уже третью в затяжку сигарету и весь был в красивых мечтах!
- Поехали?! – произнесла ему, вопросительно Риана Джей Локсли.
- Конечно поехали, девочка моя! – произнес громко ей Девид Рамсфилд и добавил – А то еще у нас отберет кто-нибудь нашу нчоную работу! Вперед, Риана Джей!
И Риана Джей Локсли выжав сцепление Dodge Charger, переключила передачи и выжала до отказа педаль газа.
Dodge Charger, рванул, практически с ровного места, протекторами, оставляя широкий колесный горелый размазанный черный след на дорожном асфальте. Дымя выхлопными трубами. Ревя своим мощным форсированным двигателем на всю улицу, понесся между высотными многоэтажными домами, вылетая на скоростную трассу номер 193.
Глава VII.Кровавые реки и огненные берега
Анжелика схватила руками одиннадцатилетнего мальчишку, и подняла перед собой, направляя лицом туда, вперед, куда она считала нужным. Там впереди был кто-то, кого она сейчас презирала и ненавидела. А еще больше желала разделаться с той, что заперла ее здесь показывая главной демонессе и сенобиту лабиринта свое превосходство в силе и мощи, лишив Принцессу Боли и страданий ее волшебной силы, как и других сенобитов из ее круга и подчинения.
Валерий Корсино был единственным, кем Анжелика могла теперь прикрыться и шантажировать в этих разборках между силами зла с обоих сторон. Сам Левиафан, как видно не вмешивался в эти жестокие состязания между двумя женщинами своего адского мира. Он лишь был сторонним участником всего, что тут творилось сейчас. Вероятно, ожидал того, кто кого победит, хотя победа была очевидной.
- Хочешь его! – проорала она той, что скрывалась в самой темноте лабиринта и среди его каменных высоких стен – Тогда выходи и забери его у меня! Ты, стерва и шлюха! Забери своего мальчишку! Вот он! Приди и возьми его из моих рук!
Острые черные длинные на руках демонессы и сенобита Анжелики ногти вонзились в тело с обеих сторон Валерия Корсино. И он громко закричал от боли и панического испуга.
- Вот он! – проорала опять Принцесса боли и страданий – Ты, наверное, забыла, кто я?! Я демон из самого подземного Ада, заточенный в эту гребаную коробку и лабиринт! Я, как и ты тоже желаю своего освобождения, как и ты! Мы с тобой желаем одного и того же, Иофиил! Мы сестры по несчастью! Мы похожи!
- Нет! - раздался женский громкий оглушительный голос – Совсем не похожи!
Раздался грохот с оглушительным свистящим звуком, а сильная вибрация потолков стен и пола лабиринта переросла в громкий звук. Что прорезал сам застоявшийся пропахший гнилью и тленом спертый воздух. Раздался звон цепей, что сползали с арочных потолков. А стены большой каменной залы, в которой были заперты люди демоны сенобиты, окрасились в яркие алые кровавые тона. А ползающие по стенам уродливые жуткие существа, зубастые с хвостами скорпионов, охранники лабиринта, громко шипя и издавая визгливые отвратительные звуки, поползли быстро, куда подальше и в разные стороны, прячась в саму темноту, и самые отдаленные темные углы, заползая в самые узкие глубокие щели между стыками каменных стен.
Поднявшись из бездонной глубины в самом центре, над глубоким квадратным черным колодцем окутанном в белый густой туман, свисающий на цепях. Крутящийся в самом воздухе пыточный жертвенный столб. Очищенный от крови и останков тех, кого превратили в рваные куски мяса и кожи его кривые острые на летающих цепях крючья. Самое жуткое орудие убийства, теперь было нацелено на тех, кто был здесь и ожидал своей роковой участи.
Он был готов к новым пыткам, страданиям и жертвам.
- Гребаная тварь! – прорычала Принцесса боли и страданий - Думаешь, я испугаюсь новой боли, мук и страданий! Они для меня как сладкая колыбельная музыка! Ты, райская бестия! Я готова ко всему! Я когда-то жила в мире, куда более страшном, чем этот! Кровавые реки и огненные берега, вот мой мир, где я должна быть! Так избавь меня от всего этого, ты шлюха моего Бога Повелителя Левиафана!
Черная монашка и аббатеса адского лабиринта, повернувшись, отшвырнула одиннадцатилетнего мальчишку Валерия Корсино в руки своих в подчинении двух садисток сенобитесс сестер сладостных любовных истязаний. И те, схватив его, принялись срывать всю с него одежду своими худыми, но сильными жилистыми руками, окольцованными в металлические кольца в черных до локтей перчатках, буквально раздирая ее в тряпичные клочья. Хищно скалясь своими во ртах зубами и облизывая нагое тело Валерия Корсино своими черными невероятно длинными извивающимися точно змеи липкими в противной слюне раздвоенными языками.
В это время из яркого белого лучистого света вышел еще один сеннобит. То был сенобит палач каратель. Тот, что прикончил уже многих демонов и существ каменного лабиринта по пути сюда к своей конечной искомой цели. Он встал в дверном проеме между стенами и незамедлительно двинулся к замершим на одном месте и застывшим от ужаса и растерянности сенобитам.
И вот, он нашел то, что как видно искал. Направляемый новым хозяином лабиринта, кровожадный и безжалостный адский палач сенобитов явился для очередной жестокой кошмарной расправы.
Он устремился прямиком к стоящей перед ним Принцессе Боли и страданий. В то время, когда со всех сторон, полетели, звеня своими сочленениями звеньев длинные цепи от стены к стене, пересекая огромный каменный лабиринта зал, что своим загнутыми острыми крючьями, вонзались в стоящих демонов людей сенобитов, кому в руки, кому в ноги, кому в голову. Растаскивая по сторонам каждого. Волоча по полу к глубокому черному квадратному в белом тумане колодцу в центре зала. Откуда из самой глубины бездонной со сложенными из серого гладкого камня стенами вверх взметнулся целый ворох тонкой шипастой с острыми загнутыми краями режущей колючей проволоки. Что обвивалась вокруг тел сенобитов, стягиваясь молниеносно в тугие узлы. И в своем движении, разрезая их тела на отдельные части. Опутываясь вокруг самих в натяжке цепей, образуя этакую стальную паучью живую движущуюся звенящую и скребущую по стенам глубокого квадратного каменного колодца паутину. Отделяя руки и ноги от затянутых в черную прирощенную кожу уродливых тел. Растягивая по сторонам и разрезая пополам те их обескровленные полумертвые тела, что падали кусками вниз в адскую глубокую бездну квадратного колодца.
Все это происходило под полное молчание самих жертв, ибо они были лишены любого голоса. Даже не могли кричать от боли. Да и не стали бы, если могли бы, ибо эта боль для самих демонов, соискателей и исследователей самых ярких болезненных наслаждений сенобитов была сладостной и несоизмеримо приятной. В наивысшей форме садистического радостного блаженства. Погибая и испуская свой последний дух, они лишь издавали звуки упоительных в наслаждении всем этим кошмарным адом стенаний.
В то время, когда адский палач сенобит иерофант расчленений занимался казнью самой Принцессой боли и страданий, черной монахиней аббатесой демонессой Анжеликой, что висела на крючьях и цепях растянутая по сторонам во все четыре стороны. Отрывая плоть от костей сенобитессы. Разрываемая ими медленно. Растягивая той ее сладостные муки адской медленной пыткой. А иерофант расчленений отрезал от ее женского безупречно красивого сексуального практически голого раздетого догола гибкого тела своими выставленными наружу дисковыми гудящими и свистящими, вращающимися с дикой бешенной скоростью дисковыми пилами кусочек за кусочком кожи и плоти до самых костей и скелета.
- Как тебе, Принцесса боли и страданий? - произносил ее уродливый жуткий безжалостный палач и убийца – Достаточно или еще?
- Еще…Еще больше боли и наслаждения!!! - она громко, крича во все свое женское черной монашки главного сенобита горло, закатывая свои черные под веки глаза, облизывая свои языком растянутые крючьями и цепями в стороны сладострастные кровожадной адской нимфоманки алые губы, утопая в море дикого радостного болезненного сладострастного сексуального наслаждения, когда отрезанный кусок за куском от ее тела срезаемый острыми вертящимися зубьями дисковых пил, падал на каменный пол лабиринта – Еще…Еще!!! Это все, что ты можешь, деспот и садист!!! Мне этого мало!!! Слишком мало!!! Слышишь, ты тварь Небесная!!! Тебе никогда не достичь такого, на что способна я!!! Сучка, подстилка моего Всесильного Повелителя!!! Ты никогда не получишь того, что хочешь!!! Я не доставлю тебе этого, никогда!!! Слышишь, никогда!!! – Анжелика кричала той, что наблюдала из темноты ее страшную пыточную мучительную казнь.
- Тебе этого мало, дочь демона, падшая тварь подземного Ада! - прозвучал громкий из темноты лабиринта женский голос - Вот тебе еще! Наслаждайся!
- Мама не надо!!! - закричал Валерий Корсино, ставший поневоле соучастником всего этого жуткого кошмарного ужаса – Мама, хватит!!!
Крючья и цепи, по воле той, что наблюдала ее казнь, натянулись еще сильнее, растягивая всю изрезанную до костей и практически на отдельные куски главную сенобитессу лабиринта Анжелику, разрывая ее во все стороны. Даже ее женскую миловидную лицом белолицую с родинкой на правой щеке с разрезанной надвое кожей и плотью оголенную до черепа голову. Вырывая той ее черные демонессы ада черные глаза, разрывая рот, и алые женщины сенобита сладострастные ждущие все время сладострастной кровожадной любви губы.
- Кровавые реки и огненные берега – произнесла последний раз, успев еще сказать, Принцесса Боли и страданий демон Анжелика, распадаясь на разрезанные отдельные куски и части своего женского черной монашки сенобита тела.
Все это происходило на глазах Валерия Корсино. А когда все закончилось, Валерий Корсино, облепленный летящими в него полумертвыми останками, кишками и вырванными внутренними органами растерзанных демонов людей сенобитов, потерял сознание и рухнул на каменный лабиринта пол, бешено дергаясь всем своим нагим полностью детским телом в судорогах, что корежили и ломали его. Выворачивая, чуть ли не на изнанку. Его синие мальчишеские глаза закатились под веки, а рот наполнился слюной и пеной.
Нагое полностью раздетое догола, все от ног до головы, исцарапанное до крови руками двух вечных спутниц и прислужниц Анжелики сенобитесс, сестер сладостных любовных мучительных истязаний одиннадцатилетнее тело мальчишки, дергалось в судорожных припадочных конвульсиях. Словно умирая. Но, все было совершено не так.
Просто в этот момент с ним, что-то происходило. И это, что-то было вызвано тем, что приближалось к нему из темноты самого лабиринта. Некая неведомая сила окружала его лежащего на каменном ледяном полу, окутывая всего. Пронизывая насквозь и входя внутрь.
Глубокие резанные и рваные раны от длинных острых черных ногтей сестер сладостных мучительных любовных истязаний на его юном молодом теле, мгновенно затянулись и заросли так, что не осталось и следа.
Пораженные смертоносным раком изъеденные до дыр внутренние органы одиннадцатилетнего итальянского молодого сироты мальчишки, приходили в надлежащую форму и восстанавливались.
Он из смертников, ушедших в мир иной с больничной койки, превращался теперь обратно в живого. Наделенного, чем-то еще иным. Некой животворной целебной и величественной силой.
- Валерий – он услышал, опять женский голос.
Валерий открыл свои синие мальчишеские глаза, приходя окончательно в себя, будучи уже в полном живом здравии и силе даже не свойственной самому ребенку.
Он был другим уже. Не тем, Валерием, что был до этого.
Валерий поднял свои руки вверх перед собой, лежа на спине, рассматривая их и видя, что они не совсем такие, какие были раньше. От них исходил яркий мерцающий голубоватый свет. Особенно от самих раскрытых пальцев и кистей обоих рук. Внутри была некая сила, способная на многое.
- Валерий - он услышал еще раз, голос той, той, что была его Небесной матерью. Такой мягкий негромкий и нежный, что произнес ему еще – Мальчик мой. Встань и иди.
- Мама – он произнес той, что была уже, где-то недалеко от него.
Он поднялся над самим ледяным каменным лабиринта полом, в самом воздухе вспорхнув, точно невесомый легкий мотылек, раскинув с стороны свои мальчишеские худенькие руки. И зависнув в нем ненадолго, встал на пол, опустившись босыми ногами.
- Сын мой, ангел мой - прозвучал голос женщины - Не бойся ничего. Я с тобой. Я защищаю тебя. Иди ко мне. Я жду тебя.
Он осмотрелся по сторонам, но никого вокруг него уже не было. Исчезли все, кто его тут убивал и мучил. Все демоны сенобиты. Сама демонесса и сенобитесса Принцесса боли и страданий с именем Анжелика. И даже тот сенобит палач и убийца других сенобитов с именем Расчленитель. Все, что творилось вокруг него жуткое и кошмарное, просто исчезло, как не бывало. Были лишь каменный ледяной пол арочные высокие потолки, своды. И кругом один лишь высокие с опорными колоннами разного вида и формы стены.
Вокруг была полная темнота и такая же тишина.
Внезапно лабиринт содрогнулся, точно от удара огромного молота и закачался под ногами Валерия Корсино. По мальчишеским ушам ударил громкий свистящий звук, смешанный с громким гулом. Отворилась опять каменная высокая, как входная дверь стена. И оттуда подул сильный навстречу ему холодный бурным потоком ветер. Но, он смело шагнул навстречу ему и вошел в тот разверзшийся перед ним дверной проем. За его спиной закрылись каменные огромные двери. И лабиринт по новой затрясло, точно в бешеной лихорадке.
***
Вибрация сотрясала все вокруг само пространство внутри лабиринта и за его практически бескрайними границами и пределами. Тряска была такой силы, что казалось, рухнет все вокруг и посыплется вниз в саму бездну черного внизу в кромешной мгле ледяного ада.
Гудели, громко оглушая все вокруг колокольные колокола. И этот звон отражался от самих каменных трясущихся в зыбкой дрожи стен адского лабиринта.
Это разбуженная некой инфернальной иной силой и руководимая ей, ожила сама шкатулка Филиппа Лемаршана, подпрыгивая на полке, в ночном, запертом на все замки антикварном магазине еврея, лет семидесяти торговца старьевщика Амрама Иошпе.
Уже давно сработала сигнализация в одном из полицейских участков американского окруженного широкими проливами портового города Бостон на Востоке Северной Америки. В районе HEYMARKET на углу автодорожного многоуровневого скоростного проспекта Blackstone, дом 55, строение 119. К которому была приписана под охрану эта небольшая городская торговая лавка, магазинчик всякого старинного никому уже давно не особо нужного старинного музейного барахла на другой стороне проспекта в районе Sheaffe Strit у метрополитена на OLD NORTH CHURCH.
И на этот дикий громкий сотрясающий саму всю улицу города и будя спящих людей в ближайших домах, летела патрульная с двумя дежурными этой ночью полицейскими при полном должном вооружении, полицейская машина Dodge Charger. под бортовым своим номером 116, окружной городской полиции городского участка ID 25-098 GA «MAGNOLIA».
За рулем сидел уже ветеран полиции и очень опытный полицейский Девид Рамсфилд и его такой же достойный по своему опыту в их дружной команде женщина полицейская Риана Джей Локсли.
Далеко уже не новички в своей нелегкой полицейской и довольно опасной работе. Ибо город Бостон входил в число весьма опасных для посещения иностранными гостями и туристами криминальных городов как еще несколько городов Америки.
Вот и сейчас, сработала уже не впервой в этом районе сигнализация, и полицейские были обязаны по своему долгу службы посетить это место и выяснить, что там произошло. Они для этого были хорошо экипированы. Имели при себе служебные табельные 9 мм пистолеты Norinco и пару мощных 20 мм дробовиков Remington. А на себе из прочного противопулевого воздействия кевлара бронежилеты.
Офицер полиции, сержант патрульный ночной смены полицейский под личным 5670 номером Девид Рамсфилд и в его подчинении женщина полицейская под номером 5699 Риана Джей Локсли прибыли по звонку из своего участка к месту случившихся ночных событий. Довольно быстро в этот раз, что по идее те, кто грабил антикварную лавку этого старика еврея, лет семидесяти Амрама Иошпе. Не должны были успеть смыться из-под носа ночной патрульной полиции города.
На этой неделе это была уже третья попытка ограбления в этом районе всех прилегающих магазинов.
Орудовала, какая-то, как полицейские считали городская банда. Или пара тройка грабителей гастролеров из другого Штата и города Северной Америки.
На прошлой неделе уже была поймана группа воров на другой стороне города другим полицейским участком. И теперь наступила очередь этого, в котором работали и служили эти два полицейских ветерана.
Полицейский сержант Девид Рамсфилд и полицейская Риана Джей Локсли, подлетели на своей полицейской Dodge Charger с мигалками к самому большому многоэтажному зданию находящегося здесь городского весьма респектабельного гипермаркета. В котором на первом этаже и чуть в стороне на самом углу в небольшом помещении, находилась как раз лака древностей и всякого древнего барахла Амрама Иошпе.
Они, выскочив из автомобиля, подбежали к самому входу в магазин и попытались открыть аккуратно входную дверь. Тихо пригибаясь вниз и достав из кобуры свои служебные пистолеты. Но дверь была хорошо запертой на все замки. Взлома не было обнаружено. Да и сама дверь и витринные по бокам входа смотровые окна были в целости и сохранности. Но, сигнализация громко внутри этого магазина ревела на всю улицу, будоража все вокруг своим ночным бешеным ревом.
Два дежурных ночных патрульных полицейских под номером 5670 и 5699 подскочили к дверям гудящего сигнализацией антикварного магазина древностей.
- Подождите, я сейчас! - они оба, вдруг неожиданно для обоих, услышали громкое позади себя.
Это сам владелец своего собственного магазина еврей, лет семидесяти и торговец антиквариатом Амрам Иошпе, прокричал им. Он выскочил, торопясь, из своего легкового маленького автомобиля желтого цветом жука Volkswagen Beetle, подъехавшего, прямо к высокому бетонному возвышающемуся ступенчатой эстакадой над пешеходным тротуаром крыльцу. И вставшего, возле полицейской мигающей проблесковыми огнями машины.
Амрам Иошпе, торопясь, как только мог сам семидесятилетний старик, поднялся по высоким ступенькам к дверям своего магазина. И старясь, как можно быстрее, открыл своими личными ключами свою торговую заваленную под завязку всяким старым реликтовым барахлом лавку.
Он пропустил, как положено впереди себя двух стоявших у дверей вооруженных пистолетами полицейских.
Вскоре все трое были уже в главном смотровом и торговом зале небольшого магазинчика и осматривали все вокруг.
Все было на первый взгляд целым и невредимым. Даже уцелели стекла в витринах. И не мудрено. Старик еврей и продавец хозяин магазина Амрам Иошпе поставил в витрины бронированные стекла. Он не был так прост, как казалось со стороны. Еврея стрика не раз до этого грабили. Амрам Иошпе имед такой горький опыт и был теперь готов ко всему. Отсюда и сигнализация торговой лавки, что старик тут же и быстро сам отключил.
У старика еврея и торговца с другой стороны торгового прилавка и стола имелось двухствольное 12мм ружье Моссберг 930 и в ящике стола у кассы 0.32мм револьвер Astra 680.
Но то, что случилось, было ему не понятно, как и самим патрульным полицейским, осматривающим все его витрины и кругом все помещение.
Все двери были запертыми. Как их оставил продавец антиквара с вечера.
Амрам Иошпе всегда все под конец работы здесь запирал и закрывал, проверяя порой не один раз. Так как был стариком. И с памятью были уже некоторые проблемы.
После того, как Амрам Иошпе включил своей потолочный в помещении и на стенах свет. Он подошел к одной из своих стеклянных витрин. Он и сам не понял почему? Его словно там, что-то заинтересовало.
Старик долго рассматривал там что-то. Потом, пошарив в своем нагрудном кармане, достал на цепочке старенькие со стрелками часы, посмотрев на циферблат с римскими большими цифрами и стрелками.
На часах был час ночи.
Амрам Иошпе снова уставился в витрину и на один там странный маленький отдельно от всех лежащий за бронестеклом предмет, что заметно двигался от стенки к, стенке стеклянной витрины. Он точно жил своей отдельной внутренней жизнью. Его сотрясала еле заметная легкая вибрация. Мало того, стекла в витрине, где он лежал, покрылись трещинами, точно их пытались разрушить, чем-то достаточно мощным и сильным, но выдержали этот напор. Это говорило о том, что до этого тут в витрине была настоящая буря. И, что витрина перенесла настоящий кошмарный ураган тряски и ударов. Оттого она и послужила сработкой сигнализации в антикварном магазине.
Это стало понятно и полицейским участка ID 25-098 GA «MAGNOLIA», когда те осмотрели весь маленький магазин. И в нем не нашил никого, кто бы мог, где-либо тут прятаться. Магазин был пуст, а витрина в трещинах, точно ее пытались взломать или разбить.
- Что, вы тут увидели? - поинтересовался у старика и владельца антиквариата и старины глубокой Амрама Иошпе.
- Просто битая витрина – произнесла, осматривая витрину Риана Джей Локсли - Но, отчего тогда сигналка так надрывалась, что перепугала полгорода.
- Это все она – произнес Амрам Иошпе, доставая связку витринных ключей и открывая специальным ключом витрину, осторожно, чтобы не посыпалось на пол в трещинах стекло.
- Кто она? – спросил его не понимая, о чем это он - Девид Рамсфилд.
- Я еще не хотел ее брат ь у этого грязного бродяги ,чт о пришел вчера ко мне с ней – произнес Амрам Иошпе – Знаете, такой весь грязный и в рванье бродяга. Я даже лица его не смог только рассмотреть из-за его огромных черных усов и большой бороды. Но его глаза…
Амрам Иошпе весь передернулся точно от пронизывающей все его старика лет семидесяти и тело жуткой дрожи.
- Что глаза? – переспросила уже еврея продавца полицейская Риана Джей Локсли.
- Они были таким черными и жуткими. Ледяными, если хотите. И в них не было жизни. Там был настоящий сущий Ад – ей ответил, дергаясь всем старика дряхлым телом, старый еврей продавец Амрам Иошпе – Он был похож на мертвеца. Но, живого мертвеца. Скорее дьявола.
Лва полицейских переглянулись с ехидной ухмылкой, думая, что старик еврей уже вообще выжил из своего ума.
- Знаете, я ее не хотел брать – он произнес и протянул свою правую старика руку в открытую витрину.
Амрам Иошпе взял маленькую, там лежащую ту в золоте отделанную коробочку, что еще слегка продолжала вибрировать уже в его руке.
- Она не хочет быть здесь – произнес он, двоим полицейским - Ей не место тут. Неспроста, я не хотел ее брать у этого городского жуткого бродяги. Но, он все же, настоятельно всучил мне ее и отдал мне. И я соблазнился, взял. Сказал - Продадите кому-либо. Или отдадите за так. Любому, кто захочет ее у вас взять. Эта коробка головоломка со своими секретами. Там, что-то внутри ее скрыто. Я понял теперь и знаю.
Два городских патрульных полицейских с любопытством рассматривали красивую шестистороннюю на руке еврея старика коробочку шкатулку. А шкатулка рассматривала их и выбирала себе очередную жертву, ибо она была голодна, как и ее хозяин, что находясь в долгом плену третьей силы и под властью взявшей верх над ним. Свирепый и озлобленны, демон и дракон Хаоса Левиафан, был сейчас почти беспомощен. Но, все же мог еще повелевать самой шкатулкой. И делить свою власть над ней на двоих.
Глава VIII. Сын ангела Иофиила
Валерий Корсино был просто окружен ярким слепящим глаза лучистым голубоватым светом. Но его молодого одиннадцатилетнего итальянца синие глаза уже привыкшие и к темноте, и к такому свету теперь вообще все четко видели и могли увидеть даже любу. Мелкую букашку далеко отсюда, если бы та внезапно появилась либо в воздухе или на каменной стене лабиринта. Было такое ощущение, что выросли даже ангельские крылья за его голой мальчишеской спиной.
Он сейчас был один после того как исчезли все убитые демоны люди сенобиты и исчез их этот ужасный и кошмарный сенобит палач.
Валерий вошел в большой открывшийся ему каменный проем распахнутых настежь с грохотом ворот в проходе, что вел неизвестно куда. Но сам яркий свет указывал ему молодому мальчишке теперь дорогу.
Он вошел в сам свет и замер на одном месте. Его дальше не пускали. Он уперся, точно в некую твердую прозрачную стену из света и воздуха.
- Мама! – Валерий, громко крикнул в сам ослепительный и бьющий ему в его синие мальчишеские глаза свет – Мама! - он повторил еще раз – Мама, я пришел к тебе! Где же ты, мама?!
Внезапно свет заколебался, и он услышал, громкое, в ответ – Я иду к тебе сын мой! Мой ангел сыночек, я уже рядом с тобой!
А из самого яркого колеблющегося света к нему вышла женщина. Светловолосая и голубоглазая. И совершенно голая. От своих мягко ступающих по каменному холодному полу лабиринта своих босых ступней ног до головы. С обнаженной полненькой с торчащими навостренными сосками грудью. Красивым с круглым пупком животом, изящными овалами шикарных бедер и ниже со всем, что положено самой природой женщине. Необычайно красивая, и излучающая некую мощную силу своей разноцветной, переливающейся вокруг ее обнаженного женского гибкого тела Божественной ангельской аурой.
Женщина была высокого роста, и она подошла к одиннадцатилетнему Валерию Корсино и протянула тому правую свою женскую руку.
- О, Ромуил! – она, восторженно произнесла кому-то, кого не было здесь – Ты выполнил мою просьбу, друг мой любимый! Мой сын! Мой ребенок! – она, восторгаясь, громко произносила – Он прекрасен и чист телом и душой! Я это вижу! Мой сын, мой ангел спасения!
Ее глаза засверкали ярким голубым Небесным светом.
Валерий был потрясен красотой этой женщины, молодой и необычной.
Он и сам того не замечал, что сам излучал из своего такого же полностью обнаженного мальчишеского молодого тела, такой же яркий лучистый всеми цветами радуги свет. С того самого момента, когда с него содрали всю одежду руками демонов сенобитов. Желали предать его мучительной кровавой смерти. Хотели разорвать его на куски. Но, некая исходящая уже из него самого сила не дала им этого сделать. И даже та черноглазая женщина демон сенобитесса с именем Анжелика, что желала его ужасной смерти перед своей гибелью была потрясена им.
Валерий был частью ангела Иофиила. Он здесь был полностью под его материнской защитой.
Валерий протянул к ней свою мальчишескую худенькую и еще слабую левую руку, будто ее потянул к правой руке женщины неким волшебным сильным магнитом. И их пальцы рук соединились в единое целое.
- Свершилось – произнесла она негромко, но по-прежнему, восторженно.
- Свершилось – он, произнес, и сам не понимая как, но его рот, произнес сам это слово. Точно за него, кто-то произнес это.
- Он будет не очень рад тебе, но должен тебя увидеть. Идем, сын мой – она произнесла ему с красивой женской улыбкой на своем миловидном с красивыми чертами ангельском лице.
- Идем, мама – Валерий ответил женщине.
Два, совершенно обнаженных тела пошли в сторону пылающего яркого переливающегося мельтешащими всполохами в нарастающей с каждой минутой музыке вибрации в оглушительном звоне звона колоколов света.
***
Маленькая красивая в золоченом орнаменте коробочка, внезапно затряслась и, вырываясь из старческих рук и пальцев владельца магазина, антикварщика Амрама Иошпе, прямо на глазах стоящих рядом с семидесятилетним стариком продавцом и хозяином городских патрульных полицейских Девидом Рамсфилдом и Рианой Джей Локсли.
Она, пролетев по воздуху пару тройку метров, упала на паркетный натертый до блеска пол витринного небольшого зала и завертелась волчком на одном своем остром, идеально геометрически выверенном, просчитанном математически и умелыми руками скроенном умельца и мастера ребре куба равностороннего Тетраэдра. Точно бешенный волчок. Затем, на глазах удивленных троих людей в ночном магазине, она, упав ровной одной стороной на пол, внезапно резко остановилась, точно приклеившись к нему. Стала видоизменять свои геометрические в своей хитроумной конструкции формы. Превращаясь в разные фигуры, перестраивая себя, раздвигаясь и сдвигаясь, встав даже на один острый свой точно пика угол и вытягиваясь в форму двусторонней небольшой сверкающей золотом пирамиды.
А затем, произошла обратная такая же, как в перемотке некоего сказочного фильма в обратную сторону перестройка в маленькую коробочку и фигуру равностороннего кубика с громким звучанием колоколов и музыки шкатулку.
Коробочка собралась в свою исходную истинную форму и защелкнулась на все свои скрытые в ее хитроумной конструкции замки и запоры.
Два офицера городской полиции, как и сам владелец магазина с открытыми ртами и вытаращенными от дикого потрясенного внезапного удивления глазами.
- Сколько хочешь за нее? - вдруг, произнес офицер полиции, сержант Девид Рамсфилд.
- Ну, не знаю - произнес хитрый старый торгаш антикваром еврей Амрам Иошпе, медленно отходя от увиденного, и плохо соображая.
- Быстрей соображай – произнес уже напористей Девид Рамсфилд - Куплю за любую цену, какую назовешь.
- Я, я, не знаю – произнес семидесятилетний продавец еврей Амрам Иошпе.
- Говори быстро, а то оформим, как ложный вызов и выпишу штраф – произнес, уже набравшись наглости Девид Рамсфилд, шантажируя и не упуская случая, вообще получить за даром эту удивившую и околдовавшую в мгновение ока его странную музыкальную лежащую на паркетном полу красивую в золотой оправе странных иероглифов и рисунков старинную вещицу.
- Брось, Девид - произнесла его напарница по работе в ночном патруле Риана Джей Локсли - Не надо. Что-то мне стало не по себе и жутко. Я боюсь. Это, что-то не совсем реальное . Давай, просто составим протокол ночного происшествия и доложим, как положено в свой участок начальству. Затем, просто, уедем отсюда. Пусть, он сам дальше разбирается, что тут произошло.
- Составим и доложим, офицер Риана Джей Локсли – Девид Рамсфилд, официально, как бы так произнес своему коллеге по работе, для пущей напущенной солидности и добавил - Но, я все равно куплю это забавное странное живое чудо.
Владелец магазина и барыга, еврей старьевщик Амрам Иошпе, молчал, глядя, не отрываясь на лежащую до этого даже не подававшую какой-либо жизни, на полу его магазина маленькую старинную коробочку.
- Ну, так, как? Сколько за нее? – снова наезжая в наглую на старого еврея торгаша и барыгу, произнес полицейский Девид Рамсфилд - Или, я беру это совсем даром.
- Забирайте ее - произнес трясущимся от страха голосом старый еврей продавец, владелец своей антикварной торговой городской лавки Амрам Иошпе – За даром и быстрей, если есть такое желание.
Он произнес, трясясь от суеверного страха. Так как Амрам Иошпе был верующим и набожным человеком. Он свято верил в своего еврейского Бога и в Небесный Рай. Но, тут было совсем не похожее на Бога. Тут, старый семидесятилетний еврей, увидел нечто уже иное и совсем не Райское.
А Девид Рамсфилд был рад стараться такой выгодной для него, просто неожиданной и удачной сделке. Ибо Девид Рамсфилд, бубучи сам тоже по крови и роду евреем, но не верящим ни в Бога, ни в Черта, никогда не упускал свой выгодный шанс воспользоваться и урвать, хоть, что-то для себя, где бы он не был.
- Значит, не зря, я сюда этой ночью приехал – произнес Девид Рамсфилд, подымая с пола маленькую старинную квадратную золоченую коробочку, совершено не ведая и не зная, что для себя он поднял сейчас с этого пола.
***
- Кто он?! – проревел мужской свирепый звериным бешеным рыком голос. Он разнесся громосотрясающим вокруг все светящееся пространство оглушительным удаляющимся в неизвестную безграничную бездну эхом.
- Мой сын, Левиафан! - ему ответил второй, той, что привела его сюда и исчезла, растворившись в этой сверкающей красотами и разными цветами пустоте.
Валерий Корсино висел в этой пустоте, не касаясь ничего ни руками, ни ногами. Он крутил во все стороны своей черноволосой итальянца мальчишки молодого одиннадцатилетнего головой и не видел никого кроме ярких красок и света.
Было удивительным, но его необычные и удивительные не совсем человеческие глаза выдерживали этой яркий вибрирующий внутри некоего замкнутого огромного пространства свет, что пересекал его из одного края в другой.
Движение того, в чем он был, и куда его привела невероятно красивая нагая полностью женщина, остановилось. Оно вращалось против часовой стрелки медленно, но…теперь остановилось. Затихли громыхающие колокола и странная древняя оглушающая музыка в его ушах, так ему знакомая, когда он открыл ту маленькую золоченую в орнаменте коробку. Шкатулку Филиппа Лемаршана.
Казалось, все остановилось. Вероятно, так и было. Замер сам лабиринт и все внутри его. Вся адская кошмарная постоянно жаждущая поживы и кровавой пищи живность.
Валерий Корсино, просто висел в воздухе удерживаемый некой волшебной силой. Возможно даже своей. Ведь он был не просто человек. И именно сейчас, он понимал это. И ему было невероятно хорошо сейчас. Блаженство и радость. Только не ясно чего. Рая или Ада. Вокруг него кружились некие странные прикованные к золоченым крестам некие крылатые сущности, похожие на Небесных ангелов, но не ангелы. С изрезанными и истерзанными вдоль и поперек человеческими обнаженными полностью, утыканных длинными загнутыми скобами и гвоздями срощенными и сшитыми из разрубленных кусков телами. Мужскими и женскими. С черными сверкающими глазами. Размахивая большими оперенными птичьими крыльями за своей спиной.
Они издавали, какие-то гортанные громкие звуки, и кружили, боясь, приблизится к Валерию Корсино.
Эти существа то исчезали в белом ярком свете, то снова появлялись из него.
- Сын?! Твой?! – прогремел громкий звериный голос, что распугал летающих вокруг Валерия Корсино всех летающих крылатых существ, называемых Херувимами Левиафана. И те, мгновенно растворились в ярком ослепительном замершем на одном месте лучистом свете.
Демон дракон и хозяин всего этого адского мира, громко разразился диким своим звериным демоническим смехом и произнес, сотрясая все пространство внутри своего остроугольного демонического громадного висящего в пространстве над лабиринтом доме – Вот так, новость! Ты, моя любовь Иофиил не перестаешь меня поражать и удивлять! Мне совсем не скучно с тобой! В общении и в нашей близкой любви, радость моя! Ты достойна любой награды ангел Неба, слуга, приспешник Райских Эдемских Садов и Небесного Бога!
- Любой?! - произнес женский голос – Я, полагаю, могу выбирать?!
- Да, любовь моя! – произнес ей мужской голос.
- И, ты выполнишь это?! – произнесла она ему.
- Выполню! - он ей ответил - Здесь нет ничего для меня невозможного!
- Свобода! - прозвучал голос женщины – Даруй мне свободу! Мне и моему сыну! Не навлекай на себя и свой мир Божий Небесный гнев! Один уже навлек Божью кару!
- Пинхед! Я знаю! – он, рявкнул ей – Этот выскочка и отщепенец, которому я даровал все, что мог, но он зарвался, неблагодарный ублюдок! Он получил изгнание!
- Это может ждать и тебя, мой Бог адского мира! Одумайся и отпусти меня из своего мира! А я, верну тебе твой адский лабиринт и все твои обратно силы, пленник мой! - голос прозвучал навстречу его голосу – Я, все равно найду выход их этого мира и покину его! Даже, если буду закованной в твои рабские цепи! Только все будет уже иначе! Я уже доказала тебе, что могу завладеть здесь всем и стать равной тебе! Не ищи в любви себе врага, мой любимый Бог отверженных от Божьего Рая тел и душ! Я уже повергла в ужас и покарала тех, кто встал на моем пути, мой демон адского мира! И ты, сам видел это, Левиафан!
Наступила внезапная полная тишина. И, казалось, она будет вечной для ушей Валерия Корсино.
- Да, должен согласиться, ты достойный мне противник! – прозвучал, вдруг опять, сотрясая все световое пространство мужской голос, распугивая летающих вокруг Валерия Корсино адских ангелов Херувимов – Так, чего же ты хочешь?!
- Открой, нам двоим дверь. И мы уйдем, оставив тебя в покое – прозвучал опять ее, этой женщины звучный громкий голос - Довольно! Я долго была здесь! Мне все это было хорошим уроком! Я желаю своего возвращения туда, где должна быть! – произнес Иофиил.
- Открыть тебе дверь?! – произнес Левиафан Иофиилу.
- Подари мне свободу и тебе воздастся миром от Высших Небесных Сил, мой Творец боли и мучительных сладостных страданий!
- Ты, смеешь, просить меня, та, кто ты здесь?! - проревел ей демон дракон Левиафан - Пленница моя, моей любви и рабыня моих всех желаний! Я хотел тебя и хочу по-прежнему!
- Но, пока я тебе друг, мой Бог Левиафан! - она ему ответила – Я хочу мира, а не войны! Я способна завладеет ь здесь всем и свергнуть тебя, если захочу! Но, прошу сейчас только об одном! Покинуть этот твой адский жуткий мир и не страдать и не мучить других! Это не моя привилегия, а твоя, Великий Левиафана! Но, мои силы троекратно увеличились, пока я была здесь! И я способна перестать быть твоей рабыней и наложницей, мой Бог Левиафан! Я Ангел Небес! И мой Бог другой! Это не мой мир, а твой! Так дай же мне уйти отсюда со своим сыном, Всесильный Владыка темных и лабиринта! Открой мне выход в другое измерение! И ты не увидишь меня здесь больше никогда, а я замолвлю словечко про тебя там на Небе!
Разразился, опять дикий звериный, сотрясающий все вокруг пространство из яркого белого мерцающего лучистого света мужской ревущий хохот и потом, Левиафан произнес - Даже мои Херувимы и мои демоны женщины и любовницы не способны мне так говорить, как ты Иофиил! И ублажить любовной страстью, такого как я адского кровожадного женолюба! – прорычал, смягчившись, демон змей бездны Хаоса – Я освобожу тебя, Иофиил, любовь моя! Так и быть! Взамен, верну себе этого своего провинившегося предо мной и вашим Небесным Богом Пинхеда! Я думаю по возвращению домой, этот мой любитель боли и сладостных страданий, выскочка, наведет здесь с моего разрешения и любезного дозволения должный порядок, ибо тут в лабиринте моем, все пришло в сущий бардак и упадок!
Наступила опять полная тишина. И, потом Валерий Корсино услышал женский снова голос ангела Иофиила - Левиафан, любимый!
И следом голос, прерывающий голос его матери – Не говори ничего, Иофиил! Сейчас, молчи смиренно, когда я говорю! Так и быть, я отпускаю тебя Иофиил! Прощай! Никогда не буду иметь больше дело с Небесными ангелами! Столько от вас ненужных хлопот и проблем!
Она засмеялась громко и звучно. Затем, раздался и его смех такой оглушительный и громоподобный, что затряслось все вокруг само, светящееся всеми красками безграничное пространство огромной двусторонней четырехгранной висящей над адским лабиринтом пирамиды.
- Прощай, Владыка бездны Хаоса! Сын матери Великого дракона Тиамат! Меня ждут на той стороне! Прощай! – прозвучал голос его матери ангела Иофиила. И из мерцающего всеми радужными красками лучистого яркого ослепительного света, сама ярко светясь. И в своем собственном свету, вышла красивая обратно женщина. Красиво раскачивая то вправо, то влево, своей шикарной с торчащими сосками женской полной грудью. Виляя широкой совершенно голой женской задницей. Раскачивая из стороны в сторону своими овалами женских бедер голых ног. Невероятно красивая женщина, с широко открытыми не моргающими никогда большими светящимися ярким голубым светом глазами. Развевая на невидимом призрачном незримом ветру белокурыми вьющимися, точно живые воздушные змеи во все стороны длинными практически невесомыми кудрями, подошла к стоящему неподвижно в самой пустоте без верха и низа одиннадцатилетнему мальчишке Валерию Корсино. Она, широко ласково и радостно улыбаясь своему сыну, протянула тому свои женские руки. А он протянул ей свои.
Женщина присела и обняла его своими руками, освещая все вокруг своим ангельским ангела Иофиила ярким голубоватым светом.
- Мальчик мой, ты так давно нес в своем человеческом сердце ребенка любовь ко мне, что привела тебя сюда ко мне. Я знала, что ты придешь за мной, и найдешь меня - произнесла она своему ребенку – Я так мечтала увидеть тебя и подарить тебе то, что называется Небесным Раем.
- Идем, мама - произнес Валерий ангелу Иофиилу и обнял в ответ его –Там, нас на той стороне, ждет твой друг Ромуил. Я обещал ему найти тебя.
Внезапно сам свет и само световое пространство, содрогнулось от подобия некоего жуткого удара, и разразилось все вокруг сотрясающей оглушительной вибрацией, сотрясая весь каменный внизу огромный почти безграничный многоэтажный адский лабиринт.
Снова зазвучали колокола, и разверзлось само между двумя мирами пространство, образуя разрыв, Схизму – проход, сливаясь в одно целое, делая выход из шкатулки и самого лабиринта.
В сию минуту, вспыхнул еще сильнее яркий лучистый голубоватого оттенка переливающийся всеми оттенками радуги свет и два тела слились в одно целое. Образовав светящийся некий световой плотный сгусток светящейся инфернальной живой энергии. И затем, вспыхнув еще ярче, он просто исчез, проходя беспрепятственно сквозь темную материю и границу двух миров, уносясь в самые вершины Небесных Сфер, туда, где их обоих ждал сам их Небесный Создатель и Родоначальник всего живого.
Окончание. Возвращение Пинхеда
Коробочка все еще дергалась в руках полицейского Девида Рамсфилда. Все говорило, о том, что эта вещица была необычным предметом. Там что-т овсе еще сейчас происходило внутри нее. Она еще не остановилась совсем. Внутри ее еще что-то происходило. Какие-то загадочные живые процессы. Она была, чем-то даже живым. И удерживая ее в своих руках, понимал это. Он не был таким глупым как многие полицейские в его полицейском городском участке. И понял сразу, когда эта золоченая красивая вещица вылетела из рук владельца магазина антиквариата еврея торгаша старьем и барахлом еврей Амрам Иошпе. Тот сразу труханул и отказался от своего товара. И отдал ее без торга и боя, лишь бы избавиться от этого бракованного опасного, по его мнению, товара и быстрей. А Девид Рамсфилд приобрел интересный загадочный в своей конструкции предмет практически за даром и был рад такому.
Сегодня днем он попробует внимательней осмотреть данный предмет и разобраться в хитроумном ео скрытом за квадратными стенками инженерном механизме.
Полицейского Девида Рамсфилда не особо интересовало даже, кто мастер сей загадочной хитро скроенной в своей механической конструкции вещицы. Его лишь интересовала сама эта маленькая с золоченым красивым в странных иероглифах орнаментом по своим стенкам шкатулка, способная издавать музыкальные звуки и выделывать такие виртуозные невероятно живые выкрутасы.
Полицейскую машину Dodge Charger, вела патрульная под номером 5699 полицейская Риана Джей Локсли. А ее напарник и старший в их ночной дежурной смене сержант и офицер полиции патрульный под номером 5670 Девид Рамсфилд сидел на заднем сиденье в этот раз своего патрульного автомобиля прямиком летящего по городскому скоростному ночному 51 шоссе в полицейский участок. Когда в это же самое время в городе Филадельфия под мостом Бенджамина Франклина и шумной автомобильной ночной магистрали I-676 федерального шоссе US30 с железнодорожной линией PATSO Spееdlainе Небесный ангел по имени Ромуид отправлял в обратный свой путь выполняя обещанное того, кого следовало доставить в эту темную кровавую ночь обратно. Делая своеобразный обмен одно на другое. Выполняя обещанное самому адскому Божеству Левиафану. Он возвращал назад в коробку Конфигурация плача, что крутил, в этот самый момент, в своих руках полицейский Девид Рамсфилд жаждущего своего обратного возвращения в мир страданий и боли главного командира всех сенобитов гвоздеголового Пинхеда.
Раскрыв свои за спиной большие костяные драконьи крылья хранителя волшебной адской коробки. Ангел междумирья Ромуил, возложил на стоящего перед ним на своих в подчинении и покорности коленях совершенно, сейчас голого городского бездомного бомжа Джонни всесильные ангельские руки.
Они оба стояли, возле горящего огромного полыхающего яркими жаркими языками костра, что отбрасывал по сторонам подвижные по россыпям прибрежных речных камней жуткие черные тени.
В огненном рядом с тем костром круговом вихре, что вился вокруг двух фигур своим вверх рвущимися вихрем. Поднимаясь все выше и выше в самое черное ночное звездное с желтой большой Луной небо огненным столбом под мостом Бенджамина Франклина.
Ангел читал, громко на неизвестном и нее понятном неземном языке, какие-то, толи молитвы, толи заклинания. И вскоре исчез сам огненный кольцеобразный вихрь и столб, а вместе с ним и те, кто был внутри его.
Сильный возникший на этом месте ветреный вихревой поток, разогнал, распыляя по сторонам черный от костра дым. Туша огромный полыхающий под мостом Бенджамина Франклина костер. Разбрасывая по сторонам горящие уголья и головешки, что долетели даже до самой прибрежной воды реки Делавер.
***
Девид Рамсфилд покрутил в руках трясущуюся в мелкой, почти незаметной сейчас легкой вибрации маленькую загадочную, совратившую его взор взрослого, лет пятидесяти мужчины городского патрульного полицейского коробочку. В красивой инкрустированной золотом по своим шести сторонам оправе.
- Идельно – произнес он негромко сам про себя вслух и повторил еще раз – Просто идеально.
Он повертел маленький Тетраэдр кубик в своих мужских сильных с большими пальцами руках, пытаясь понять, как эта штуковина открывается. Как вдруг, смог нажать, каким-то образом на некую скрытую кнопку или отверстие на обратной его стороне.
- Не понял?! – он, удивленно даже произнес, вслух сам себе – Да, ты сама хочешь этого! - Девид произнес, опять удивленно, точно понимая уже все и зачем, он этого сам хочет.
Появилось устойчивое желание познать многое и почему-то с устойчивым желанием плотского наслаждения. И все это, через страдания и боль.
Сам того не понимая почему, но именно это ему в этот момент захотелось.
- Да, я хочу этого - Девид, точно разговаривая с кем-то невидимым, вдруг произнес точно под наркотической дурью, полоумными как под гипнозом, и жаждущими все это получить глазами.
Заиграла негромко некая опять старинная красивая музыка, и послышался звон неких церковных колоколов. Там же послышался некий лязг металла, точно сочлененных, ползущих и оживших по стенам, толи потолку, полу из камня длинных сочлененных звеньями цепей.
С заднего сиденья полицейской патрульной автомашины Dodge Charger раздался дикий кошмарный мужской оглушающий слух крик сидящего там напарника Девида Рамсфилда, напугавший, неожиданно и до потери ориентации в пространстве, ведущую машину по скоростному на большой скорости полицейский автомобиль полицейскую Риану Джей Локсли.
Напуганная случившимся Риана Джей Локсли не смогла справиться с управлением полицейской патрульной своей автомашины, резко крутанув руль и Dodge Charger влетела в фонарный придорожный столб, ударившись с такой силой, что нос вместе с радиатором, задранным вверх капотом, разбрасывая по сторонам боковые крылья. Влез в кабину водителя вместе с самим двигателем. Ломая приборную панель, рулевую колонку и сам руль управления, который, разорвав воздушную подушку безопасности и ломаясь на куски, вонзился острой центральной своей частью и обломками руля в грудь женщины, ломая ребра и раздавливая ей вместе с сердцем легкими.
А когда на место аварии прибили другие городские полицейские патрульные машины, Риана Джей Локсли была уже давно мертвой. А ее напарника Девида Расмфилда нигде не было. Патрульная дежурная машина под номером 116 была разбита в хлам. И осталась масса вопросов у всех, как такое вышло и случилось с опытным слаженным во всем боевым экипажем полицейского городского участка ID 25-098 GA «MAGNOLIA».
***
Грег Бохем работал в новой построенной тюрьме строгого, если не сказать больше режима с названием просто невероятно красивым точно весенний тропический цветок Латинской Америки «СиаЛулу». В специальном особом изоляторе и тюремном закрытом от всего мира отделении смертников «Черная Лилия» немецкого города Франкфурт на Майне с преступниками смертниками, после того как тех приговаривали к смерти за их содеянные злодейства и преступления.
Судили одни, а завершал решение суда всегда он, убийца и палач тюрьмы «СиаЛулу» с последующим полным сожжением трупов в тюремном здесь же крематории без какого-либо захоронения.
Кстати, «СиаЛулу» единственная тюрьма, что имела свой собственный на своей специально отведенной территории крематорий, что сильно походило на военный времен Второй Мировой концлагерь.
Это было безотходное можно сказать производство. Поэтому поводу среди тюремщиков даже ходили всякие черные ироничные идиотские шуточки.
Он и сам не знал, почему тюрьма получила такое интересное прозвище или название. Она была в Германии. А название, почему-то ей влепили, Латиноамериканское. Но его как-то это особо, как и всех тюремщиков этой тюрьмы не особо заботило и волновало. Главное им всем, как и Грегу достаточно хорошо платил за работу. Да так, что всякими глупыми названиями или именами его, как и его коллег по работе заниматься и засорять себе и без того замусоренные извращенные садистическими мыслями мозги тюремщиков не было желания. Главное работа и главное хорошо платили. Особенно за ликвидацию смертников приговоренных к самой смертной казни. Четко в отмеченный судом срок и по четкому в графике расстрелов расписанию.
Грег Бохем был палач и, именно это, оказалось его смертным самому приговором, когда он попал, сюда открыв шкатулку Филиппа Лемаршана «Конфигураиия плача».
Он просто встретил у придорожного автомобильного ночного шоссе U651 Valde Strasse на окраине города. Проезжая мимо некого странного и жуткого на вид незнакомца, в лохмотьях, грязного и заросшего черной бородой, прямо, чуть ли не бросившегося ему под колеса легкового автомобиля, когда Грег возвращался домой с работы и после очередной своей казни двух смертников преступников.
Он помнит, как резко затормозил и остановился, выскочив из своего ВМW 3.0 СSL, схватив этого уличного помойного бродягу за грязный ворот его длинного изношенного до сквозных рваных дыр длинного до земли повидавшего, как видно нелегкую весьма жизнь плаща.
Был сильный дождь и тот был мокрый до нитки, но он вручил готовому вломить ему от души обозленному такой выходкой Грегу Бохему эту гребаную чертову маленькую шкатулку.
Уже добравшись до своего загородного довольно большого жилого благоустроенного на заработанные тюремные неплохие деньги коттеджа, Грег Бохем после некоторых недолгих приготовлений, занялся этой хитроумной в своей поистине идеальной проектной кубической конструкции головоломкой, что поддалась ему не сразу. Казалось, эта маленькая загадочная коробочка не желала ему поддаваться сразу. Она не хотела его прикосновения мужских сильных рук убийцы и тюремного палача. Но, он все же добился своего. Грег умудрился найти к ней свой подход и открыть ее секрет.
Грег Бохем сам не знал, что его поманило взять эту чертову маленькую загадочную и красивую в золоченом орнаменте музыкальную шкатулку, что приветливо отворилась ему после того, как он покрутил ее в своих палача и исполнителя смертных приговоров руках.
Заиграла негромкая старинная какая-то красивая в звонком звучании струнных инструментов музыка, и зазвучали, где-то вокруг Грега церковные колокола. Вокруг раздался душераздирающий губящий звук и засиял яркий отовсюду белый свет. Прямо из стен его дома, что превратился в нечто непонятное и необъяснимое человеческому разуму. В некое каменное кругом сооружение. Стены и потолок состоящий из малых и больших арок. А стены были в череде высоких колонн. Опор, что подпирали потолок. И Грег оказался в странном ином мире среди каких-то жутких изуродованных молчаливых существ похожих на людей.
А затем, оказался висящим распятым на вылетевших из стен его дома и всех темных его углов цепей и острых вонзившихся в его все тело крючьев. Поднятым вверх в своей же большой главной комнате своего же загородного коттеджа. Посередине, между потолком и высокими стенами. Да так, что висел, не касаясь своими ногами пола. Отчего боль была, просто невыносимой.
Его тело было так растянуто, что уже готово было разорваться на куски. Грег выл от непереносимой жуткой боли и материл все на свете и тех, кто сейчас был в его доме и вершил над ним самим тюремным палачом свой суд.
Ему трудно было это делать, ибо рот его был растянут по сторонам и уже был разорван в кровь, а щеки и губы мужского лица буквально отдирались от самой под натянутой кожей плоти. Веки, брови и сам лоб был также растянут до самого предела в натяжении цепей и крючьев.
Он с трудом мог даже видеть все вокруг происходящее. В его мужских пятидесятилетнего тюремщика синих глазах стояла муть и туман, а разум был помутнен от болевого шока.
- Твари, что вы делаете со мной?!! Отпустите меня, уроды!!! - он еле смог произнесли – Я не хотел ничего такого!!! Я просто открыл эту чертову вашу шкатулку и все!!! Я!!!
Речь его оборвалась, когда перед его лицом появился адский палач сенобит по прозвищу Щелкунчик. Одетый в черную обожженную огнем ада прирощенную к его телу сшитую из лоскутов человеческую кожу. Громко, стуча своими большими зубами в безгубом рту. Пронизанном скобами и тонкой металлической проволокой на зашитой грубыми хирургическим швами безволосой голове. То существо человеческого вида, приблизилось к несчастному в конвульсивных смертных судорогах Грегу Бохему, протянув свою с пальцами оканчивающимися кривыми острыми загнутыми крючьями правую руку. Безносый палач коробки Лемаршана Щелкунчик провел Грегу указательным таким пальцем по его растянутой в стороны щеке, распарывая тому ее до крови.
Позади за голой Грега Бохема мужской пронзенной несколькими крючьями с цепями спиной стояли еще два сенобита с именами Шов и Шрам. Это были подручные главного палача шкатулки и лабиринта такие же палачи, как и их командир Щелкунчик.
У тех были в обеих руках большие секущие разделочные для резки и рубки мяса ножи.
Эти выжившие после истребления и чистки, ушедшие в изгнание в самые дальние уголки лабиринта три таких же молчаливых и не имеющих дара речи сенобита из команды самого гвоздеголового Пинхеда, вернулись обратно в свою положенную адскую обитель.
Щелкунчик, как видно был у них за командира сейчас. Он отдал, стуча своими зубами им приказ. И те двое, что стояли сзади Грега Бохема демона человека сенобита, принялись за свою работу.
Они сделали весьма искусно и опытно несколько разрезов на растянутой человеческой коже своей жертвы. Именно там, где было нужно. Глубоко и четко. Обойдя вокруг, сделали еще несколько нужных глубоких разрезов.
Затем, стали, вообще все срезать своим острыми точно бритва отточенными разделочными мясницкими ножами, отделяя кожу от плоти и сухожилий.
Невообразимый оглушительный человеческий душераздирающий крик стоял в загородном трехэтажном доме коттедже Грега Бохема, но его никто не слышал. Даже сосед по другому дому, вышедший в полночь на крыльцо своего дома, чтобы затянуться парой сигарет, ибо ему сегодня плохо спалось.
Но ни звука не донеслось до ушей Дитера Кохмана, соседа Грега Бохема, так как все, что происходило в доме напротив и через деревянный невысокий заборчик, отгораживающий территории и частные домашние участки было совсем не в этом реальном земном измерении. Все было в другом мире, Боли и Сладостных Страданий. В мире, называемом лабиринтом демона и дракона Левиафана.
Вскоре все было закончено. Грег Бохем от болевого смертного чудовищного шока, просто потерял свое человеческое и без того измученное уже кошмарными болезненными крючьев и цепей пытками сознание. Мог ли Грег знать до этого, сам, будучи палачом, что закончит свою жизнь, как жертва в руках других палачей, когда цепи с крючьями рванулись во все стороны и содрали остатки срезанной целиком с его тела кожи, растянув ее во все стороны. А само тело, состоящее из плоти и сухожилий, отлетит в сторону и будет разорвано на мелкие раздельные кровавые куски, что упадут на ледяной пол каменного волшебного кровожадного лабиринта в кровавую лужу.
Щелкунчик, Шрам и Шов отошли на несколько шагов назад от свисающей на цепях и крючьях растянутой во все стороны свежее содранной человеческой с еще сочащейся свежей капающей вниз кровью кожи.
В это время зазвучали, снова вокруг колокола и заиграла негромкая музыка, что превратилось вновь в вибрацию и гудение. Это так наверху самого лабиринта опять завертелась против часовой стрелки медленно циклопических громадных размеров с обеих сторон островерхая, четырехгранная с золочеными в орнаменте боками и гранями металлическая, испускающая черный пожирающий само вокруг себя пространство свет из своих двух круглых глаз окон конструкция. Жилище самого главного в этом мире Божества и Чудовища с именем Левиафан.
А здесь внизу и на самом глубоком дне и в самом глубоком подвале лабиринта, случилось невероятное.
Растянутая человеческая палача тюремщика Грега Бохема по сторонам цепями и крючьями свежее содранная кожа завибрировала, дрожа и сотрясаясь от муки и боли, точно живая сущность, впитывая обратно свою же текущую и капающую вниз алую теплую кровь.
Затем, на ее поверхности и чуть выше середины этакого растянутого во все стороны висящего на крючьях и цепях из кожи покрывала показалась человеческая безволосая голова. Точнее, сперва, лицо, которое открыв свои черные адские демонические глаза, уставилось, совершенно не моргая, на стоящих перед ним в нескольких шагах трех сенобитов.
На белом, точно мел мужском лице образовались крест на, крест глубокие свежие порезы, точно, кто-то невидимый сделал их острым ножом. Затем, образовались и вылезли из самого лица длинные острые булавки гвозди. А когда из кожного покрывала вылезла вся целиком пронизанная порезами и этими гвоздями голова, открыв свой широко рот, разразилась диким звериным душераздирающим ревом, что сотряс кругом каменные стены древнего лабиринта. Это само зло, вернулось обратно в свою долгожданную адскую обитель.
Затем, через некоторое мгновение, растянутая по сторонам человеческая кожа, вспыхнув ярким алым пламенем, быстро обуглилась. А цепи и крючья, опустились вниз. Ставя на образовавшиеся из подола длинного черного кусками скроенного плаща ноги. В черных с металлическими носками ботинках, вернувшегося, обратно в свой мир и лабиринт гвоздеголового Пинхеда. Силой и волей самого Владыки и Хозяина демона дракона Левиафана, через боль, очередные муки и страдания, Пинхед вернулся обратно туда, откуда был исторгнут Высшими Небесными Силами. Опять трижды проклятый темный главный сенобит и командир своего легиона людей демонов. Темный монах и пастырь всех отверженных Раем человеческих тел и проклятых обреченных на вечные муки страдания душ. Командир своего воинства «теологов Ордена Ран и Разрезов». Иерофантов посвящённых ордена «Хирургов с Той Стороны».
Конец 3 части
А/ROSS
15.02. - 24 .11. 2024г.
(95 страниц)
Восставший из Ада. Границы Ада
© Copyright: Андрей Киселев 4, 2025
Свидетельство о публикации №125011003403
Свидетельство о публикации №125011003403
Рецензии
