Глава 15

Во время холодной войны была теория, что всего один киллер в нужное время в нужном месте с нужными навыками может быть более эффективным, чем целая армия, особенно резервисты, это была холодная война, которая велась так: тайком в тылу врага тихо, криминальная революция 90-х подтвердила, теория верна. Спящие! Все это началось задолго до кино и не только про разведчиков. Как мы знаем, криминальный мир в форме организованных ОПГ сложился в СССР в середине 80-х, вспомните крёстного отца Вячеслава Иванькова, Япончик первого рэкетира страны Монгола или бригаду Жоры Людоеда в Люберцах, которая щёлкала сберкассы, брали большие по тем временам деньги.

В нем существовал  незнакомый для непосвященного обывателя в ранге журналиста момент «консервации солдат», перспективных спортсменов вроде кандидата в мастера спорта тинэйджера Ромы Мясного у ореховских с выдающейся грудной клеткой, обычно призеров чего-либо «по юниорам», не обязательно области, страны, достаточно было стать, скажем, первым по городу в силовом троеборье, стирали из всех пластов жизни, резервируя лет в 16-17 «в запас», чтобы они на всем её протяжении были «исполнителями», живущими в тени, молодые люди в чёрной шапочке, которые неслышно подходили сзади к кому надо на лестничной площадке, когда они открывали свою дверь, были именно эти. Больше человек ничего не замечал.

Штатные киллеры из Одинцово Чипит с Болтон, которые отстреливали судей и коммерсантов в районе Одинцово тоже, когда накрыли, от них пахло, как от протухшего салата «оливье» с квашеной капустой,  душ не уважали, грязь между пальцев на ногах выковыривали, или Лёша Солдат (Лешу знали все), однако их найти было легче, служили обычно в правильных войсках, чеченцы-убийцы тоже все до одного, и воевали. Из «спящих» никто никогда к сапогам близко не подходил, старшие знали, их там могли перевоспитать, попадётся в части какой-нибудь идейный секретарь комитета ВЛКСМ из офицерья, промоет мозги своей политработой, «призваны служить Родине», вернутся «красными», отмазывали обычным способом, надевали на голову шапки-ушанки, по которым били руками в боксерских перчатках «ты мне, я тебе», потом шли к купленному врачу в райвоенкомат, который писал мелким алкогольным почерком в заключении «сотрясение мозга». Оно и было, мизерное, там чуть-чуть надо, но достаточное, в войска не брали, некоторым делали фиктивную службу в армии, некоторым белый билет. Эти пышущие здоровьем, физические крепкие юноши без всякой совести, принципов и идеалов, чем примитивнее организм, тем он более вынослив, вирусам амебы не страшны радиационные последствия ядерного взрыва, часто не ходили даже в ПТУ, и, как правило, в девятый, после восьмого качались в подпольных качалках, сидели дома, еду и работу им приносили, в 14 нет, а в 15-16 начинали (убивать). Этим полувоенным способом лидеры преступных сообществ заготавливали себе безупречную базу данных, которая активизировалась по звонку, называлось «сходить на грядку».

— Пойду на грядку схожу, посмотрю, кто там! — Позвонить можно было с другого конца света, процесс был бы запущен, что и как говорили, автор не знает потому, что сам не звонил, но молодые с радостью и энтузиастом устраивали такие представления, кровь стыла в жилах у повидавших все на своём веку каторжан, спортивная молодость жестока вдвойне, никто не мог предугадать, как и где, уходили в тень. Жили сами по себе, на стрелки не ездили и официально ни в одной группе не светились, шагали «рядом». После 20-летия государство о таких постепенно забывало, общество тоже, пройдёт мимо тебя иногда быстрым шагом навстречу вроде бы бывший одноклассник из 6-го «Б» по имени Саня Мозговой со сломанным носом, запахнет шарф поглубже, надвинет шапку, поправит на руках чёрные перчатки на размер больше, разглядеть не успеешь, может, и не он, кто это? Вопросы без ответов!

Те, кто действительно «решали», уходили после восьмого на малолетку, потом возвращались и начинали быть смотрящими за вещевыми или продовольственными рынками по районам, жили в трёхкомнатных квартирах со всеми удобствами с рынками во двор, спускались туда в шлёпанцах «распределять», о замороженных «зимних солдатах» знали и боялись, генерал Василий Карпов и экипаж российской подводной лодки находят сохранившееся тело Баки Барнза, перевозят в Москву и вводят в состояние анабиоза, — смогла бы Таня стать Чёрной вдовой Романовой? — старались тему эту не затрагивать, к ней не подходить, на сайте «Проза. Ру» есть писатель с ником Ворон из бауманских (для своих Ворона), хорошо освещает это в своих рассказах про Волка, «Общак» там измайловские, двое таких «зорро в масках» из этого коллектива жили в конце Шоссе Энтузиастов, при царе Владимирский тракт.

Они ходили за молоком и беляшам в универсальный магазин в Южном Измайлово, лица не скрывали, но ни с кем и не знакомились, шли и шли! Люди без определенного места прописки, без всякого образования, без, — исхудалой рукой автор протер себе лоб, имеет ли он право… — образования, часто без прописки, там, где она значилась, было заброшенное государственное строение, а не жилой дом, и без всякого статуса в криминальном мире, так существовать сможет далеко не каждый, «забытым». Надо сказать, в тюрьмы они почти не попадали, исчезали после акций, берегли свои, за них можно было отсидеть, они нет. Эти люди и сейчас рядом с нами, вспомните своего странного соседа, который всю дорогу нигде не работал, иногда надолго отлучался, ничем не выделяясь из других жильцов, кроме того, что у них в семье всегда все было, эту тактику в 2000-х пробовали перенять для себя скинхеды из разных НСО, сажавшие мигрантов в «белый вагон», но безуспешно, начали сотрудничать с властями и междоусобные интриги, сами себя по дурости включили в «списки», потом уехали в разные СИЗО, хотя Арбат вообще, конечно, и сам был довольно странным.

Любой город может порой ассоциироваться у нас со смертью. Прохожие на улице могут казаться вам ходячими мертвецами с ничего не выражающими лицами, зомби. Есть в городе и свои шакалы, в виде машин с ревущими сиренами и сидящими в них ментами. Запах смерти всё время забивает нам нос и вызывает чувство сухости во рту. Время от времени мы, желая приободрится, смотрим на мертвенные инсталляции в сияющих витринах с их безжизненными манекенами, во многих из которых нам улыбается икона русских арестанток Мэрилин Монро, в девичестве Норма Джин Бейкер, которая любила Кеннеди, Артур Миллер, Джо ди Маджо и Джеймс Доггерти по очереди делали ей куннилингус, дыры в чёрных дёснах гигантских зданий, люди в них заперты в душных капсулах, хранилищах для людей, как ещё одно проявление смерти. Весь город можно рассматривать как ее символ, великие кладбища ее пригороды, Студент, как любивший смерть самурай, ни на какие дачи по выходным не ездил. Может быть, поэтому и остался жив, кисти рук отрубали трупам провинившихся в бригадах на дачах.

Однажды к нему подошла прилично одетая девушка, блондинка с короткой стрижкой, тщательно завитой и ухоженной, покрывавшей голову множеством коротких, сворачивающихся по спирали завитков, похожих на прическу Будды Шакьямуни, если вы когда-нибудь видели его статуи, только золотистых, а не синих. Действительно хорошая укладка, хотелось ей сразу нравиться. Она была мажорно одета, модная пуховая куртка, как раз синяя, свитер и дорогие чёрные брюки, на ногах кроссовки размера 36-37, молодая, лет 30. Дело было напротив театра «Вахтангова» после одиннадцати утра до полудня, народа в пешеходной зоне почти не было, ранняя весна, тротуар заливал яркий солнечный свет, достаточно тёплый, чтобы можно было в нем согреться, получив необходимое дневное количество фотонов, которое никогда не сможет заменить любой искусственный свет. Она остановилась напротив Студента и сказала, протянув ему свою левую конечность в серой кожаной перчатке:

— У меня целый месяц болит плечо, дёрни, милый! — Спортсменка говорила приятным голосом, не какая-нибудь «скорее вставь мне» (любовь не мент, она стихия) продавщица сосисок из киоска. Надо сказать, настроение у Студента было хорошее, близкое к пасхальному, он только что вышел из детского садика, где, устав от взрослых, которые осень плохо себя вели, помогал воспитателям собирать пришедшую со склада мебель, крутил всякие стенки, столы и стулья, как Папа Карло, надо же хоть раз в жизни помочь кому-то, сделать что-то хорошее.

Он улыбнулся, поднял две руки и аккуратно, но резко дернул протянутую к нему свободно свисавшую вниз кисть, расслабленную словно для поцелуя, тем самым открылся, профукал момент атаки, прозрение пришло чуть позже. Незнакомка шлепнула ему правой ногой прямой под сердце, может быть, целилась в селезенку, не оттолкнула стопой кроссовка, Студент запомнил его цвет, серо-голубой, а воткнула ему махом снизу под ребра, китайская техника, стиль «длинный кулак», термин какой, забыл. Удар был немного выше уставных норм великого кунг-фу, быстрым, вылетел, как из пращи, но не сильным, девушка! Потом вернула ногу на место и победно на него посмотрела.

— Дура, — сказал Студент, начиная отряхивать свой пиджак, под ним атласный жилет поверх толстой клетчатой рубашки, на котором чётко отпечатался след женской кроссовки. — Ты чего творишь, а? На Арбате могут грохнуть, если отвяжешься! — Когда он поднял глаза, женщины совсем не было. Вроде и центр Арбата, и сухо, нигде не души. Приснилось что-ли? Какое, бок от удара немного болел. Так часто, виновные уходят от ответственности, становясь призраками прямо на месте преступления. Возвращаясь к Французу, думал, что это вообще за место, где они работают, и те ли там двигаются, за кого они себя выдают? Дома в Новогиреево такого ни с кем никогда не происходило.

Смотря на этих праздно одетых, деловито шатающихся по Арбату людей, Студент поражался их наивному неведению, ничуть не догадываются, насколько они близко от колючей проволоки! Вон тот парень с ирокезом или вот тот с битломанской прической, сейчас их девушкам скажут что-то, вытащат из кармана какую-то херню, воткнут обидчику в горло и поехали на зону, статья найдётся для любого гражданина РСФСР. Насколько так называемая «свобода» окно в долгий мир своей полной противоположности, длительному тюремному заключению! Выйдя из дома погулять, можно легко этого дома очень долго не увидеть, или по делам, того здорового монгола у монгольского торгпредства давеча трое или четверо парней посадили в микроавтобус, больше никто не видел, толку, что здоровый, какой бы ни был спортсмен, всех не одолеть, такое только в кино. Но главное собственные поступки, один раз преступи закон, обратно вечером к себе не придёшь или не приедешь, правда горька. От этих мыслей он поёжился, надо осторожнее. Про это мы все время забываем.

Одного я пою, всякую простую отдельную личность,
И все же демократическое слово твержу, слово «En Masse»,
Человека новых времен я пою!

У России нет истории, одни лагеря… Путь исправления, путь от преступления к его осознанию труден. Другого пути нет! Перед тем, как Лаврентий Берия по ходатайству старинных грузинских родов заменял кому-то из своих расстрельный приговор на «четвертак», 25 лет лишения свободы, они видели во сне чёрную свечу. Жили несветло, но всё-таки оставались жить, покрасить её в белую было невозможно, пламя все равно казалось чёрным. В течение пребывания Студента в Движении у него ухудшилась концентрация, перестал выдерживать длинные коллоквиумы или лекции, терял нить, забывая, о чем на семинарах говорили преподаватели. В то же время его уж стал более острым и сильным, как на стрелке, на вопросы отвечал, не задумываясь, но очень коротко, характер стал более взрывным и несдержанным, что заставляло однокурсников думать иногда, что он надменный. На самом деле Студент был просто не в своей среде, его средой была улица. Надежная, как гильотина, спящий не мог оторвать от неё своих глаз во сне, она привораживала своим чёрным светом, зажигал её чёрный человек, он прескверный гость.

— Это ваши свечи, — настойчиво говорил им властный голос, тоже чёрный несмотря на то, что звук не должен иметь цвета, только свет. В душу просилась молитва, правильно читать её, если кто знал, мешала сонная одурь. Несправедливо осУжденные знали, впереди у них чёрная благодать, озарённая светом чёрной свечи. Через неё придётся пройти, не закрывая глаз, с холодным осознанием, они совершают грех. Рядом с ними будет стоять тот или иной чёрный сатанёнок, который отведёт или положит под нож, имя ему Зверь, число его 666, семь светильников. Если их зажечь одновременно, они все будут — чёрными.  А белые свечи так беспомощны! Они похожи на детей, которых следует беречь, защищая на груди до конца жизни, такое долгое, долгое детство, из которого обычные фраера так и не выходят. Абзацы комнаты в доме прозы, представляя которые писатель проводит читателям показ своей литературной квартиры, на полях иногда делая заметки, что в той или иной особенное, когда мы творим, эти помещения всегда освещены свечами прошлого, никогда не бывают одни сами по себе, с теми, у кого писатели учились, общество мертвых поэтов. (Поэтом можно быть, если даже не писать.)

Попав в середину криминального мира, часто запутываешься, там язвительный антиэстетизм, ты знаешь многих профессиональных преступников, так называемых Людей, и активно общаешься ними, начиная с имитации, только так их персоны могут попасть к тебе внутрь, обретаешь свой комфортный голос, в идеале состоящий из нескольких профессиональных преступников, которые тебя учили,  занимаясь криминалом по-своему, есть такой момент, попадая в разные «ситуации», которые пересекаются, когда с одними у тебя проблемы, «двигаешься», общаешься с другими, обращаешься к ним за помощью в отношении первых, что создаёт новые проблемы. Пример, с одной бандой или группой у тебя финансовые или личные конфликты, говоришь об этом другой, та тебя поддерживает, первая уступает, со второй приходится начинать «работать», заниматься криминалом или что-то, а там ситуация ещё хуже, думаешь потом, может, лучше сам бы разобрался первой и тихо-мирно шёл по жизни с ними, причём, заметьте, таких групп или «семей» может быть штук пять, вот и сгораешь. Это не метафора, иногда ситуация становится настолько сложной, что выход из неё один, умереть или уехать. Шаббатий один раз ударил одного «Библией» по голове так, он чуть не кончился.

— Никогда не думал, что слово Господне может оставлять такие синяки. — И что его могут так использовать. Последнее иногда означает сесть в тюрьму, чтобы там наконец передохнуть или элементарно выжить, преступный мир не спортивный, все на войне. Поэтому мы часто слышим, он не надежный, сегодня кент, а завтра мент, и прочее, на самом деле он пасьянс, только трехмерный, интерактивный, жизнь-драма раскладывает карты рубашкой вверх, открывая несколько, чтобы мы увидели, что с нами происходит, но не все, что внутри, наверное, не известно даже ей, полный рисунок. В конце которого, если интерактивность не уведёт вас вбок в нормальную
жизнь, вниз в наркотики или болезнь или не заменит пару линий в финале на свои джокеры, сюрприз, сюрприз, оказывается, ваш главшпан или Вор в законе всю дорого работал на ЦРУ или КГБ (или инопланетянин), финал предсказуем. Ещё штрих, несколько карт в этом пасьянсе могут быть другим, не обычными игральными, а «таро», читать которые, чтобы их понять, надо в другом контексте. Это различные исторические изменения и природные катаклизмы, план Маршалла по восстановлении Японии подписал смертный приговор «якудзе», кому они нужны, а мафия в Ласков-Вегасе теперь вовсе не итальянцы, большие транснациональные корпорации, им принадлежат все эти гигантские казино, отели и рестораны, решает главный менеджер какого-то «Панасоника», мафия только сутенеры дорогих проституток и проститутов, которых тоже там «есть» традиционно.

То же самое случилось и со Студентом, решив свои проблемы с учебой, он стал навечно влюблённым в Таню и близким Пети, что вызвало искреннее недоумение бригады, в которую он входил, перестал с ними часто видеться, пропал, поэтому они попросили его приехать объясниться, тем этот мир и сложный. Петра Дищука на Арбате почти не знали, почти и не появлялся, что ему там делать? Центр города, где каждый квадратный метр поделён плюс океан залётных, большая уличная преступность, кого только не было! Зачем бывшему Вору в законе, у которого, как у всех Воров, не мало врагов, неожиданные и не всегда приятные пересечения, встречи, которых могло бы и не быть? О чем ему говорить, например, с Цыганом, на какие темы? Гораздо более интересно факультет журналистики!

Самоизоляция, вот к чему стремился Пётр в Москве, а потом в Америке, и самообразование, оба раза не проучилось, наша судьба решает все за нас и не отпускает. Прав ислам, все предопределено, чему быть, того не миновать, как Студент с Татьяной, и не захотите, а будете вместе…  Мучительно тонкая душа Студента — напишите письмо в стихах своему умершему брату, узнаете, почему — не могла вынести долгой разлуки! Раковина на кухне засорилась потому, что он бросил туда презерватив, приезжала Галя («главное в мужчине тело»), — почему они ездят, вот гадство? — пахло из неё опасно, вонючая груда грязных тарелок в ней ждала сантехника, которому он ещё не звонил.

У Француза с раковиной все было нормально, у себя дома в квартире, балкон которой выходил на церковь, купола которой уже обулись в холодные зимние папахи, и из которой киностудия «Мосфильм» сделала свой склад, находясь на нем, смотрел в сторону магазина «Диета» и думал, что бы сегодня предпринять. К Студенту он привязался всей душой, расставаться с ним на долгое время не хотел, наконец придумал. Он набрал номер его телефона, Студент грустно ответил:

— Приезжайте ко мне? С Таней! — Зачем она с ним пустилась во все тяжкие? Пуха на себя накидать, подмолодиться?? С ней рядом этот Петя… Вор без воровского достоинства, как его отпустили, разве так бывает??? Он каждый день проходил мимо Грузинского культурного центра, иногда заходил внутрь попить водички. «Тархун» был отменный! Соки-воды осень прибыльная тема особенно летом. — Что? Тарелки выбрось, я так всегда делаю! — Немытая посуда Студента полетела в окно, потом купит новые. При коммунизме избежать коммунизма невозможно, знаете? При пацанстве пацанства! Бились и с дагестанцами, аварцы гораздо лучшие кулачные бойцы, чем даргинцы. Один раз со Студентом закусились, сам по образованию художник-реставратор, Лёня утверждал, эллипсисы в стиле Эмили Дикинсон в блатном мире не приемлемы, намеренные пропуски слов, которые легко восстанавливаются из контекста, на вопрос «ты куда сейчас идёшь», ответ «я поехал домой», первый глагол и второй нельзя опустить, самого опустят! Что значит, я домой? Попросят объясниться, недомолвок на Арбате быть не должно, может, ты туда собираешься привезти толпу проституток? И не поделиться! Начал, договаривай, как предъява, есть, что предъявить, обоснуй.

— А как же Высоцкий, — отвечал Студент, — я не люблю, когда наполовину? Типа, поступают. За это не поступили с ним?

— Высоцкий — это Высоцкий, — отвечал Француз. — Сократил преднамеренно. Утяжелил наконечник, чтобы исчезла легкость, чтобы слушатель сопереживал и сострадал. Высоцкий вырос в нашей шпане, центровой, знал понятия. А вы вообще спортсмены. Терпим вас на Арбате! Сила есть, больше никуда.

— Так нельзя, — возмутился Студент, — это не логика. А это А без всякого Б. Как христианство, прими «Книгу»! А блатной язык, он и так слишком серьёзный, строгий, слово это поступок «тем более»! За язык подцепили, остался без квартиры. Почему не эллиптить? Эллипсис, зевгма.

— Без бэ, — Лёня заиграл словами, — нельзя, конечно! Но можно. Пропускать слова в разговорах с Ворами запрещается! Они могут пропускать. Станешь им, тогда пожалуйста. Зевгма, ты стал прямо, как Кучборская!

— Понятно, — сказал Студент, — от забора и до обеда.

— Именно.

— Только учти, Запад нас не поймёт!

— И не надо! Человек сложен из слабостей, как дом из кирпичей. Мы слабые, они сильные. — Этой фразе он научился у бандитов. От движухи не отлынивал, хотя считал, лучше заниматься бескровными половыми сношениями с прекрасным полом, дабы холостяцкая квартира. Садовое, Арбат и Калининский, на крайняк Тверская, один спать, как правило, не ложился.

— Вором я стать не смогу, в армии служил, как и ты, мы автоматчики! Офицер из пистолета, Теркин в мягкое штыком. Показать? — Нож у перовских всегда был с собой.

— Ты тут не дерзи! Потому что я — Француз! Сергей Михайлов начинал, знаешь, официантом. Заметь это солнцевским?

— Лишь воровать ещё сильнее стал, что я раньше правдою считал, — Студент мгновенно переиначил Фроста, быстрая реакция, на то и сансара, чтобы в нирване карась не дремал.

— А почему пентаметр, — спросил Француз, — десять ударных гласных? Насколько мне не изменяет память, по-гречески «пента» это «пять», мы же есть в «Олимпик Пенту» ездим? На Олимпийский проспект?? Пять колец???

— Делили строку на пять частей, отсюда, по две гласных в каждой, вторая ударная, да-дум, да-дум. Сбросить бы Уолта Уитмена с того самого парома, чтобы на него смогли взойти другие, когда солнце поднимется на минут на 30 выше!

— Делили… — Лёня недовольно посмотрел на свою любимую церковь, бесплодной красота её сойдёт в могилу. — Конечно! За ноги, да в воду. Все сейчас что-то делят, коня засунули своего в поэзию! Древние умели только воровать, французы научили англичан грабить по всему миру. Воровать надо уметь, — примирительно согласился он, — не умеешь ворковать, не берись! В самом деле. — Если он когда и шутил, то только с самыми серьезными намерениям. Пройдут года, и ты поймёшь, что кража лучше, чем грабеж, криминальные звуки фени, как клей склеивали устные поэмы Движения, которые позволяли неровностям жизни его участников ими управлять, постоянно набирая обороты. Шардоне из водорослей-кишок, вынутых из вспоротых животов тех, кого ударили в подъезде ножом с букетом сухофруктов из их отрезанных гениталий, дети Арбата вытворяли и не такое, домами уходили на серьёзные срокА.
В мотель «Солнечный» разбираться не ездили, даже и не знали, где он, и наоборот. Стояли напротив враждебной толпы и думали, вас больше, но мы умнее.

— Писать надо тоже так же, — учил его Студент, — ты  фотограф, у которого в руках  магический фотоаппарат, наводя на них всех, через магическую линзу видя своих героев, поворачиваете его вправо и влево, беря необходимую перспективу и экспозицию ближе, дальше, в этом вся власть литературы, чтобы сделать так, надо овладевать специальным литературным языком, знать, куда что — и на кого! — положить, в какие фразы и предложения.  — Француз внимательно слушал. — Или умолчать, не говорить о чём-то совсем, и так понятно. Если вы думаете, что вы (великий!) писатель и/или поэт, возможно, так и есть, остаётся превратить этот ваш инстинкт в мастерство, так завещал великий Ленин. Вы настолько литератор, насколько много прочитали об этом книг, пропустите их через себя, переплавьте так, чтобы никто не догадался, откуда, и правда, станете нетленным, это архиважно. Разговор на Арбате с коммерсантами обычно начинался простой:

— В центре живёшь, а братве не платишь! — Счастье отнимающего высоко, но счастье отдающего намного выше. Жить здесь хотели все. У каждого даже самого последнего вышибалы или рэкетира была мечта поселиться на Арбате, все равно, какой дом, для 99-ти процентов из них так и остававшаяся иллюзией, зато кто этого добивался, были в почёте.

Вор в законе Псих, который одно время держал Арбат, жил в комнате в коммунальной квартире, выходящей, собственно, на брусчатку, на улице он появлялся в смокинге и ездил на новой «пятерке БМВ», переезжая Арбат горизонтально без выезда на Садовое, когда было надо в сторону Таганки, в изоляторе на которой он как раз и сидел. Псих, такое прозвище ему дали потому, что он был слегка сумасшедшим, мог
ни с того ни с сего ударить собеседника в рот, пока тот что-то ему говорил, или помочиться при всех на землю у скамейки, мужчина отдыхает, что и послужило поводом его последнего задержания, хулиганство, доставили в 5-е отделение милиции, начали крутить, нашли столько, держал в кулаке разных эгоманьяков-отморозков, о чем слагали стихи.

Хворая, плача и кренясь,
Дрожали звезды над Арбатом,
Что на срокА ушёл в девятом,
Там масть держал от курдов Князь.

От воровской движухи — Псих
(Пластрон, машина дорогая),
Законом здорово пугая
Всех отморозков молодых.

И страх, и оторопь, и Вор,
Лицо, сидящее на троне,
Этапам всем наперекор,
Эргрегором в блатных погонах.

Никто не мог ему указать, те, чьим мнением он дорожил, были уже мертвы, так бывает, а его прогоны такими же серьёзными, как дневники Вирджинии Вульф, духовной сестры Вильяма Шекспира. Роберт Фрост говорил, что стихи — это лёд и пламя раскалённой печи, бросил на неё куски льда, две минуты, и они испарились, сонет закончен. Тогда это драматично, если длиннее, могут быть вопросы, тайминг, ритм и прочее, чем короче зарифмованная история, тем лучше, если нет времени на развитие характеров персонажей, оно есть на событие, что случилось.

— Когда цель достигнута, победитель уходит оскорблённым! — Лёд судьбы смотрящего растаял в пламени перековки, Псих погиб в своей долгосрочной четвёртой ходке во время пересылки в Калиниграде, убили по заказу администрации, зазернился, готовил воровской побег на несколько персон в Прибалтику, Эстонию или Латвию, оттуда в Польшу. Он вообще был большой идеалист и настоящий романтик, признавали другие воры. Залетел по-глупому, сходил по-большому около магазина «Хуго Босс» в туалет, присел на корты, проезжавший мимо патруль испытал огромный культурный шок.

— Автоматчики, — с усилием сказал ему законник, потом добавил несколько своих обычных слов, широко экспериментируя со звукоизвлечением почти в стиле Генри
Кауэлла, самого скандального композитора прошлого столетья, увлекающегося музыкальными «кластерами». Вы когда-нибудь пробовали нажать сразу много клавиш одной или двумя ладонями тайком от взрослых, которые расценивают это как хулиганство и неуважение к инструменту?) Думаю, что да, это оно и есть. А при чем тут музыка? Ни причём, он часто давал своим пьесам необычные, урбанистические названия, как «Рекламное объявление», «Фабрика». Давно подружившийся со своими внутренними демонами не паниковал, больше он своей квартиры не увидел. За несколько месяцев до этого хотел жениться, пошли лавэ, обратился в подшефное агентство, пошёл на свидание, на вопрос, как будем с тобой на предмет «постель», красотка подняла в воздух палец.

— Один раз в неделю? — ужаснулся Псих. — Я ж на нем повешусь! — Он имел в виду свой член. — В месяц?

— В год, — кандидатка ответила одними губами, долго не мог прийти в себя после этого.

Ассоль ждала свой алый парус, а Грэй ходил под голубым, Слава тоже служил в армии в спортроте, но не воровал, рассказал Стении все, что знал, не сказав и половину, потому, что не смог, всего по этой теме ему не доложили, но скупая мимика изуродованного боями лица подействовала, девушка осознала всю важность возложенной судьбой на неё исторической задачи, горящий куст попросил Моисея, кто читал «Библию». Если бы рядом с ними был призрак какого-то просветлённого учителя, ушедшего давным-давно в окончательную и безостановочную нирвану, тринадцать семей «Траста» представляли собой тринадцать особых форм Гуру Ринпоче, прославленного индийского учителя буддийской тантры Падмасамбхавы, рождённого не из тела женщины, а магическим образом из лотоса посреди кристально чистого озера, цветок был красный, не кувшинка, водяная лилия «утопала», а именно лотос, его стебель свободно  видал в глубину вниз, внезапно загибаясь наверх,  некоторые традиции утверждают, это сказка, отец у него всё-таки был, его звали Дренпа Намкха, с телом темно-синего цвета и короной с одним черепом на голове, и брат Цеванг Ригдзин белого, в руке со свастикой, в Иране, Индии и Китае все символично!

Говорят, что Гуру Ринпоче утверждал, сунниты не мусульмане, покинул он наш мир по радуге верхом на коне в такую стужу, когда на лету замерзают птицы, — один среди моря холода, торопился, чтобы не сквасить, — жив и в данный момент в другом измерении в мире Медной горы. Гуру Ринпоче был гетеросексуал, имевший одновременно двух жён-принцесс, тибетскую по имени Еше Цогьял, и индийскую Мандараву, обе высшей пробы ведуньи с безупречным прошлым, содержавшие себя в полной обетной чистоте и умевшие творить любые чудеса. Чему он учил их, кануло навеки в вечную темень холодных гималайских глубин, только после этого над ними поплыли во все стороны времени и пространства огромные белые птицы лебеди на облаках, на которых сидели белые женщины с лютнями с тысячью струн, сделанными из пустой тыквы, всё было очень красиво.

Таня была удивительно красива какой-то вдохновенной красотой, на которую обычно земная женщина права не имеет, в которой было что-то неземное, настоящее, что нельзя почувствовать беспечно равнодушным сердцем обычного мужчины, но можно понять, потеряв потенцию! Импотент почти евнух, чувствует все гораздо тоньше, он слесарь духа. Такой больше никогда не будет рядом! Она щипала Студента за руку, чтобы он не глазел на улице, когда они шли, на других женщин. Гуляли по Арбату они обычно молча, в раю слова не нужны, портят сказку, на Студенте был клетчатый пиджак с такой клеткой, что на любом другом он бы выглядел, как ошибка. Теперь Студент даже стал по-настоящему учиться, учёба стала ритуалом, получать только хорошие оценки, за это Бог сделает хорошее Тане. Пройдёт тридцать лет, а они все будут помнить свою любовь… Пройдёт тридцать лет, а они все будут помнить свою любовь… Почему она вообще влюбилась в Студента? Она его плохо знала! Если бы хорошо, этого бы не произошло. («Никогда больше не увижу маму, думала она. Никогда больше не буду спать в своей постели. Зеленая блузка на ней стала вся мокрая, сейчас она канет в него.») Куда ты идешь, где ты была? Женщин… Женщин всегда привлекают незнакомцы. Помните, помните рассказ Эдгара По, когда всадник на коне спросил одинокую девушку в лесу, ох, не надо ходить по лесам одним красавицам, согласна ли она сесть с ним рядом, вернее, за ним? Добровольно. Имя тому всаднику с косой была Смерть. Девственница с радостью, с радостью вскочила, она и любовь всегда рядом, значит, чувство настоящее! Большее в живых ее никто не видел, поехала на встречу с той самОй.

Так в одном питерском ресторане за компанию была расстреляна менеджер турфирмы, которая присела за один стол поговорить с криминальным солдатом, который ей приглянулся, кроме того, руководитель должна быть храброй, таких случаев было много. Правильно ли она сделала? У всех своя точка зрения на это, несомненно одно, там их сердца соединились на том свете, который именно свет, и они счастливы. Умерли в один день. Маньяки то же самое, разрешите вас проводить? Конечно! Кто откажет… Или подвезти. Петя как-то пожаловался Студенту полузло, прочитал сорок семь книг о том, как стать писателем, Студент ответил, лучше бы ты прочитал сорок семь хороших романов или завёл один свой, любовный! Когда кто-то влюблён, вдохновение ему искать не надо.

Машу каслом не испортишь! Утомленные Кастром, фанаты писательницы-развратницы Анаис Нин, давала на кушетке в Париже в качестве психоаналитика своим читателям и клиентам, иммигранты из Кубы во Флориде быстро осушили болота и разогнали крокодилов во всей стране. Кубинцы построили целые кварталы «серой интерзоны с серой же моралью», полулегально с кассами взаимопомощи гаванского месткома, города, куда ночью боится совать нос специальная полиция, если и патрулируют, то по трое. Охрану покоя значительных белых граждан, таких, как Мэри и покойная Авира, осуществляли частные фирмы, принадлежащие паре таинственных крепких рук, мы-то знаем, здравствуй, Роберто, мафия! С итальянцами можно шутить на любые темы, кроме еды, застрелят, трапеза самое серьёзное событие в жизни рядового сицилийца, и так три раза в день, хороший повар ценится гораздо выше хорошего дона.

Примечательна роль подобных полувоенных формирований в Пуэрто-Рико, в Колумбии, в Сальвадоре, Никарагуа и прочее, мафия бывает не только итальянской. А испаноговорящая публика, из которой девяносто процентов кубинцы, а остальные десять колумбийцы, никарагуанцы, боливийцы и гаитяне самые лучшие ее клиенты, бандит на бандите, отборный беспредел и сплошное благородство, быковатые, но сговорчивые, помощь нужна всем. Получив ее, латиноговорящим пацанам очень доставляло ужинать в бандитских клубах большого Маями. В серой его части с серой моралью у иммигрантов были не только серые мысли, среди выходцев из Латинских Америк тысячи медсестер, фельдшеров и ветеринаров представляли вместо въездных документов на границе, визы и паспорта советские дипломы, на титульной странице знак качества, их пускали, потому что белые сначала дали индейцам Исуса, чтоб забрать себе их земли и править, а то не дай Бог друг друга самоистребят окончательно, а потом принимать всех, кубинцы не исключение. Сердцем поняли? Все было ровно! Пока некоторые сучары не приборзели.

О, американцы, сыновья и дочери своего эго, во Флориде регулярно проводятся собачьи бега! Это очень популярный; спорт, делают ставки. Люди приходят на бега, де­лают ставки на борзых, и, если их собака побеждает, получают много денег. Все; очень просто! Знаете, как проводятся бега? Собаки выскакивают из стартовых ворот и несутся по беговой; дорожке, на внутренней; стороне которой по направляющей; движется механический; кролик. Кролик не настоящий;, искусственный; в кроличьей; шкуре, у собак очень тонкий; нюх, и они реагируют на этот вкусный; запах, поэтому они бегут. Собаки думают, что поймают кролика, если будут бежать быстро! Специальный; служащий; следит за собаками и управляет скоростью кролика, место дорого стоит. Если собаки бегут очень быстро, он ускоряет движение кролика, если они бегут медленно, замедляет. Он всегда держит кролика на доступном расстоянии от собак, чтобы они думали, что вот-вот смогут поймать его. Собаки бегают по дорожке еже­дневно, они бегут за кроликом снова и снова, и снова.

Однажды на собачьих бегах во Флориде произошел очень интересный случаи;! Там была одна собака по кличке Ясная Мэри. Эта борзая очень быстро бегала и всегда побеждала в забегах, но она была еще и очень умной собакой. Однажды вечером около шести она, как обычно, выскочила из стартовых ворот вместе с остальными собака­ми. Кролик с жужжанием понесся вдоль дорожки, а собаки — броси­лись за ним! Они все; бежали и бежали... Каждый день, иногда по нескольку раз, эти собаки делают одно и то же совсем, как люди. И в этот день они делали все;, как обычно, преследовали механического кролика. Но в самый разгар гонки Ясная Мэри вдруг остановилась. Многие зрители на центральной трибуне вскочили со своих мест, направив на неё бинокли.

— Что происходит? —восклицали они, поворачиваясь друг к другу. —Что случилось с этой глупой собакой? — Некоторые из них сделали на Мэри большие став­ки и теперь были весьма разгневаны. У одного корейца ноздри раздувались так, будто круглые жернова. — Беги! Беги!! Что с тобой!!! — Ясная Мэри оставалась неподвижной несколько секунд. Она посмотрела на центральную трибуну, на кончики хвостов других собак, стремглав огибающих новый поворот, потом посмотрела на несущегося к противоположной стороне овальной дорожки за поворотом кролика, все замерли. В этот момент Ясная Мэри внезапно перепрыгнула сильным прыжком с места через высокое заграждение, которое не позволяло собакам выбежать за пределы самой, и, как молния понеслась через поле! Перепрыгнув в нужный момент через заграждение на другом конце, она схватила кролика, р-раз!! Ха-ха-ха!!! Такова была и наша Мэри Бэлл, все хотят чего-то добиться в жизни, встретила Петю. Однако каждый человек полностью подчиняется своей карме, которая предельно определена, потом она это поймёт, но будет поздно. Каждый человек поступает в соответствии со своими

представлениями и мнениями и верит, что наши фантазии и есть настоящая жизнь! Но Ясная Мэри поступила как первоклассный ученик мафии… Много лет ее учили, как бежать за кроликом каждый день все; время по кругу. Но однажды она остановилась и внимательно присмотрелась. Так и в практике писателя нужно остановиться и внимательно посмотреть на всю эту жизнь, что-то очень ясно понять и просто сделать на сто про­центов, главное отношение. Внутри и снаружи —р-раз! — стало одним. Очень просто, не правда ли? Петя всегда старался помочь Мэри, когда ей было тяжело или когда она не успевала управляться с хозяйством, если приходило много гостей. Он подходил, предлагая свою помощь, она, конечно, говорила, что сама все сделает. Хотя Вор знал, что она откажется, понимал, как ей нужна его моральная поддержка! Мэри, чувствуя внимание, спокойно справлялась со всеми делами. «Очень плохо, если жена занята работой, а муж в это время лежит и смотрит телевизор, — думал Петя. — Это очень некрасивое поведение.»

Честно говоря, Пётр не очень хотел возвращаться туда на родину, где в тот момент, не жалея сил, душило  друга крепкое, одетое в дорогие кожаные куртки «потерянное поколение»,  меткое выражение, которое ввёл в обиход, будучи юношей, российский писатель Олег Дивов, опубликовав свою знаменитую статью в одной известной столичной газете, которая скоро (и навсегда) стала знаковой, усиленно и очень целеустремленно братва вырезала свои потери, призванные быть когда-то первыми жителями настоящего посткоммунистического общества со знаком Водолея. Ни одного преступника после правления Никиты Хрущева быть было не должно, их и не было, разве криминал преступный?

Интересно, что оно же было и последнее, воспитанное в стране Советов с теми правилами и устоями, которые были заданы частично самим Владимиром Ильичом, к ним и привыкшее хоть к каким-то правилам. Можно себе представить, как бы выглядела та мясорубка с представителями сегодняшней молодежи, выпестованной большей частью интернетом, развращающими средствами массовой информации, компьютерными играми, фильмами, перенасыщенными насилием, ложью, поклонением «золотому тельцу», наркоманией, навязыванием, мягко говоря, странных норм нравственности, при которых честный и смиренный – лох! Правда, что-то подсказывает, что такая возможность еще впереди… Нашего поколения, как и любого другого, в это время больше не будет. Признаемся в том, что мы мало участвовали в Движении, иначе у власти до сих пор бы оставался политически великий Борис.

По большому счёту Петя начал печь если и не наполовину готовый пирог, то точно по готовому рецепту, синдикат, главное теперь не ошибиться в ингредиентах и пропорции. «У только что подъехавших, прибывших никаких шансов, вернее, есть, но один, вернуться домой в гробу, если не будут его слушать, боксёр сделал правильно, привёл их к нему на блюде. Хотя поднимать «Корпорацию убийств» заново страшновато. Может, уехать?» — Петя долго смотрел на карту страны, долговечность которой обеспечил ее фундамент, состоящий из развращенности, жестокости и насилия, пирог Америки, подносом под которым был «Траст», итальянцы черви. Мало людей, которые были способны все это понять, тех, кто осмеливался заговорить об

этом, ещё меньше! Ничего, Америка грубая и жестокая страна, и всегда ей была, а «Траст» ВорАм не хозяин, хозяин ГУЛАГ, вернее, хозяйка. В соседней комнате те, о ком думал честный Вор, говорили о том же.

— Петя нам опять какую-то херню стегает, — сказал Шаба.

— Есть такое. У него какой-то план есть, понимаешь?

— Связан с его игрой? Постановкой?

— Это не игра, Изя. Только не для Пети, это его, как сказать, миссия.

— И чего тогда нам не прервать её? Дадим по голове, в Москву отправим! Наладим домой ВорА, за тем и приехали. Нам большое спасибо скажут!

— Мы ведь уже пытались, — заметил Бача, — это сделать. Когда приехали сюда. Хотели, и не получилось!

—  Слабое место не нашли. А ведь оно есть! Его слабое место и есть его эта самая миссия. Создать «Синдикат убийц», новую контору. Взять и просто отнять ее у него, лишить! Создать самим.

—  Теоретически сработать это может, — сказал священник, — в реальности получим войну. Пойдёт к Роберто, и нам конец. Собрался воевать с мафией? Он все продумал. Ещё Мэри. Умная, как утка, конец.

— Осадить ходули ему, конечно, надо, — сказал Армян. — Пришли на его территорию, так выразился. Задвигает всякое говно про понятия.

— Ну и чего нам всем тогда делать?

— Ждать.

— Не уверен я, что Воры в Москве на это согласятся.

— Тогда нам придётся их убедить.

— Нам? Кому?? Всем??? Я за то, чтобы Петю за ноги, да в самолёт в Амстердам. Вам, наверное!

— Не все Воры сходятся во взглядах с московскими, — сказал молчавший до этого Разбойник. — Я не удивлюсь, если кто-то из них кем-то пожертвует.

— Разумнее всего сейчас посмотреть! Подождать следующего хода Пети, что предложит. — Уши у Шаббатия стали, как антенны. — Понять, чего он вообще добивается. Грузин? Только не жертвуй собой!

— Спасибо за такие слова. Сам решу!

— Да, разрешения Господа тебе на это не требуется, — Шаббатий хитро посмотрел на него, — по крайней мере, пока.

— Мы не отморозки! — Разбойник принял решение за всех. — Приземлить даже бывшего Вора огромная ответственность, к которой мы, по-моему, вполне готовы! Прекратить его полет, сломать ему крылья. Ключи от этого королевства, — он пристально посмотрел на заунывный пейзаж полуострова за окном катера, — у мафии. Мэри просто бигса. Женщина. Спрос с неё есть, а веры нет, потому что она дырявая.   Мужской мир, мужские игры.

— Все так, — сказал Шаба, на минуту все замолкли, увидев перед собой не святого отца, а безжалостного боевика. —Дело только не в этом! У нас просто нет выбора. Кто вообще сказал, что я, например, этого хочу, я ему икону подарил! Перед отъездом. Хотел бы любой.

— Притом один момент! — Бача тоже превратился в афганца, лихого снайпера, который может «заделать». На подъезд большого здания, такого, как штаб-квартиры ООН, таких нужно двое спиной к спине, один на выход, один на вход. Никто не войдёт и не выйдет, тому, кто внутри, труднее, меньше пустоты. — Петя сделал первый ход намеренно! Я воевал. Он хотел, чтобы Воры знали, куда он поехал, и что он жив, мог ведь испариться? Чтобы они как бы знали, что могут дотянуться до него, послали нас всех. Через нас он может до них дотянуться! Они повелись на это, Петя любит по****еть, впряглись. Нас отсюда по-любому не отпустят! Паспорта отняли? Любой, кто захочет вернуться на родину с ним, не с ним, залупу. Мы в полной жопе, и глубже не бывает. У нас два выбора, либо работаем с ним, либо нахер, а сами мы тут не выживем.

 — Говорят, в Америке 10 000 азербайджанцев, могу пойти к ним, — Бача пожалел, что приехал.

— Ну и че он вообще так сделал? — спросил Изя. — Схуяль??

— Это же злоебучие Воры, пацаны, — Разбойник пожевал губами, — делают, как хотят. Как им удобно!

— Мы все будем работать на Петю, значит, — сказал Слава. — Там хер не плавал, пацаны. На шестых ролях у этого людоеда я не побегу!

— А он людоед? — спросил Армян.

— Конечно, — сказал Изя, — съел Студента и Стению. Не он, Студент уже давно б профессором был! Наук. А она с ребёнком.

— Одно вы должны запомнить раз и навсегда! У Пети есть свой жёсткий кодекс, и жестокий, которому он всё время следует. По замашкам Петя фраер, так нет. Все решения, которые он принимает, им и продиктованы. И он хочет поделиться им с другими. Колдовской, давайте так, кодекс. — Шаббатий посмотрел на всех бывших участников ОПГ. — Поэтому мы тут!

— Так церковь запрещает же, — сказал Узбек. — И ислам!

— Церковь одно запрещает, — сказал Шаббатий, — колдовство ставить впереди Господа. В том и заключается Его цель, Господа, за то Его и ценят. Используем его личный кодекс, как использует он! — Для Шаббатия это было личное. Если они верно разыграют... Действия, которые ведут к противостоянию с миром бесполезны, продуктивны лишь те, которые способны его изменить. Сделаем Америку великой again.

Хорошо, не предложили сделать Пете «кровавого орла», как в старину продавшим свой народ сюзеренам викинги! Хотя как его сделаешь? Это же такая морока! Класть на живот с голым торсом по форме номер один, ножом надрезать на спине кожу, через разрезы стамеской с молотком через неё откалывать рёбра от позвоночника, раскрывать в стороны, доставать легкие, разворачивать их наподобие крыльев-парусов, ставить в вертикальное положение, подвешивать за руки, которые надо расставить в стороны горизонтально, как во французской комедии про летающую тарелку, она была вот такая! При этом пациента надо поддерживать в сознании, иначе какой тузлук? Где цимус??Надо ведь, чтобы крылья двигались, орел дышал??? Специалист нужен тут плюс врач-реаниматор, запороть такое шоу, сами орлами полетите.

Говорят, после того, как Владимир Податев, Пудель с начала 90-х сложил с себя полномочия заведующего общаком Хабаровского края и уехал делать политику, писать астральную книгу, все последующие убийства и сам конец огромной преступной группы ОПС Общак под руководством великого Вора в закон Евгения Васина, Джема на его счету. Погибли близкие Джема Стрела, Волчок, ещё несколько десятков человек, на расстоянии был сожжён вместе с людьми ночной клуб «Чародейка», огромные срокА получили комсомольские, имеется в виду город, воры Сахно, Семакин и Шохирев, чудом спасся бывший вышибала из ресторана Краб. Пудель, судимый за страшное изнасилование, девушке засовывали в матку бутылку, а потом там разбили, сам лично не пролил ни капли крови. Обозлённый на воровской мир с нехорошей статьёй, сам наполовину опущенный, отправлял к праотцам своих врагов он с помощью магии и чародейства, которым в заключении научили его евреи, старая, знакомая каббала, погубившая и Пушкина, и Потоцкого, в заключении вещь обыденная, мир Чёрной свечи. Его первая жена Ира быстро с ним развелась, отобрав ребёнка, запуганная, и сейчас молчит... Пётр Дищук превосходил Владимира на порядок.

Убийца на экспорт Шах — был ли писатель-эмигрант советолог Юрий Брохин убит по заданию Андропова русской мафией? — в это время был занят совсем другими делами, относился к которым он вполне серьёзно.

— 500 000$, — сказал ему по телефону противный, скрипучий голос.

— Бытовуха? — только и спросил Киллер.

— Политика. — В Америку прилетел человек, о котором он когда-то слышал в Афганистане. Бывший глава 1го управлении КГБ Исполнительного отдела «В», мокрые дела, старина Шут. Зачем? В любом случае улететь обратно он был не должен, самому практически отдать свою шею, редко бывает. Существует ли Вселенная, пока мы спим? Мы её не видим. Да, но фальшивый экземпляр.

Конец пятнадцатой главы