ЁЛКА

Небо опускалось ниже, воздух сгущался, наливаясь свинцом, чувствовалось приближение чего-то плохого, а может быть даже очень плохого. И это плохое, как позже выяснилось, не заставило себя долго ждать. Но всё же это было немного позже…
А сейчас ещё только наступал новый 1991 год. Не ставлю восклицательный знак. Нечего было тогда восклицать, кроме проклятий от невозможности купить и поставить ребенку обычную живую елку на Новый год, как положено, как было принято раньше.
Кто сейчас вспомнит самый конец 1990 года? Давно это было, много воды и всего остального утекло, уплыло, растворилось в пустоте небытия… Время было серое и безрадостное. Мои воспоминания об этом отрезке жизни почему-то обрывочны и размыты, хотя на память пока не жалуюсь.
Но этот день - 31 декабря 1990 года, помню отчетливо, ярко и ясно. Нет! Помню, пожалуй, даже не весь день, а только его вторую половину. И есть для этого веские основания, точнее - одна, но веская причина!
Итак, закачивается очередной провальный год, всего-то полдня от него и осталось. Живём мы серо и буднично в однокомнатной съёмной квартире на шестнадцатом этаже плоского высоченного дома на ножках напротив тогдашнего фирменного магазина «Океан», что был на проспекте Мира. Мы – это молодая неокрепшая семья с маленьким сыном, ему еще и двух лет нет. И денег у нас тоже нет. Я аспирант со старой советской философией в башке, почему-то до сей поры верящий в то, что мне кто-то чего-то в этой жизни должен. Добывать, выцарапывать и выгрызать зубами то, что мне необходимо для жизни, я научился, но чуть позже, а пока…
А пока мы, даже не мечтая о нормальном «новомгоде», одеваемся и идем подышать свежими бензиновыми клубами предновогодних сумерек. Теперь мы — это я и сынишка в красном финском комбинезоне (это неслыханное богатство жена где-то ухитрилась «оторвать», как тогда говорили). И вот идем мы, идём мимо одной из соседних башен-девятиэтажек, как вдруг откуда-то сверху доносится скрежет рассохшейся рамы открывающегося окна или балконной двери, потом какой-то непонятный шум, громкие голоса и выкрики и… к нашим ногам, чуть не задевая нас, падает БОЛЬШУЩАЯ ЕЛЬ!
Роскошная, под потолок, ель, а может быть, как мне теперь кажется, даже и сосна с шикарными пушистыми ветвями густого темно-зеленого цвета. А запах! Чудеснейший хвойный запах, который сразу же затмил, перебил, задавил отвратительные бензиновые ароматы.
Мы поднимаем свои удивленные головы и видим в вышине на одном из балконов всклокоченную мужскую голову с ухмыляющимся, как мне показалось, лицом. Мы на это лицо вопросительно взираем, остолбенев от неожиданности, и спрашиваем молча, типа «Дальше то что?»
И тут небесный лик каким-то образом, возможно даже чисто мимически, дает нам понять, забирайте, мол, если надо.
Надо? Да что за вопрос такой?! Что за церемонии?! Из вежливости что ли? Надо! Конечно, надо! Ещё как надо!
И мы оба, невероятно возбужденные, хватаем за комель наше ОГРОМНОЕ, свалившееся с неба, и довольно-таки тяжелое СЧАСТЬЕ! Мы очень торопимся! Ведь ещё надо успеть втащить ёлку в квартиру, как-то поставить, укрепить и принарядить как-то надо, чтобы всё-таки радостно встретить наступающий и не очень весёлый Новый 1991 год…


2024 - 2025