В тот день зажжётся новая звезда

На чаше весов — свобода.
Гулкий северный ветер,
Дальних широт.
Убаюканный летней росою,
Изумрудный пейзаж новых троп.

Крепкий чай, и таёжная вьюга.
Сладкий сон, и на сердце покой.
Там нет страха, нет даже намёка,
На ближайшую встречу с землёй.

Там есть завтра.
Есть вера и счастье.
Там ни слёз, ни удавки петли.
Там на сердце затянуты раны.
И ладони твои так теплы.

Там я просто живу,
Не меняя недели на годы.
Там от прошлого, разве что
Книжный тугой переплёт.
И в глазах моих там,
Будто заново мной же рождённый —
Яркий отблеск надежды,
Пылает, ночи не страшась.

Там чудес, неизведанных,
Миг совершенья.
Там в груди, вместо клети —
Узоры цветов.

И как будто бы чьей-то незримой рукою —
Для меня нарисованный мир сладких грёз.

Там в ладони моей ни меча, ни кнута.
Там в словах моих нет острых бритв.
И заместо прогорклого «нет» —
Звучит честное, звонкое «да».

Там ни гадких, белёсых шипов;
Там ни шрамов, по венам тугим.
Там во мне не идут сотни войн,
За попытки остаться живым.

Там всё так, как и должно бы быть.
Там у времени — свой ловкий шаг.
И оно не хоронит собой,
Вынуждая пытаться сбежать.

Там нет криков моих в тишине.
Нет кошмара озябшей ненужности.
Там со мною остались все те,
Кто на плоскость не дробит окружности.

И кто вровень, шагая со мной,
Не желает затмить собой солнце.
Там я просто могу быть собой —
Той наивной, и доброй девчонкой.

Я могу, как когда-то, мечтать.
Я могу — улыбаться себе же.
И во взгляде своём не читать —
Безграничную боль отвращенья.

Там — на чаше, незримых весов.
Там — в несбыточном, призрачном завтра.

Но никак мне добраться туда не дано.
Пока чаша осталась вторая…