Народная война

( к 200 – годовщине Отечественной войны 1812 года)
                ( поэма )

               Предчувствие
Слышал я, в деревне бают, что у нас коровы лают,
А в реке с последних зим завелся глухой налим,
А то жарит – будто ведро, и весной и нынче летом,
Старики – те ожидают окончанья света,
Ну, а главное – звезда, что с хвостом явилась,
Мамка, глядя на нее целый час крестилась,
Говорил тогда отец – «Миру мирному конец»,
То придут войною -  смертною косою,
Полна дюжина царей, иноземных королей,
Говорил де: «Главный он – Бонапарт Наполеон,
Супротив Царя и Веры, и российской стороны,
Он собрал несметно войско. Все ему по гроб верны».
….
Мне годков уже шестнадцать, не могу в деревне жить,
В войско я хочу пробраться, Бонапарту удружить.
Ох, и сабелька востра, бонапартий  без…

               У Немана
Вон уланы пронеслись и прошла пехота,
Давит нас Наполеон, будет нам работа,
Вон саперы их стучат и мосты сплотили…
О, как пули тут свистят, ка бы не убили!
Вот потеха, кутерьма, вот бы укрепиться,
Тем французам, тем полякам дать угомониться,
Но, уж больно все сильны – все двенадцать стран,
Нанесут они Руси все двенадцать ран.
Император их силен, да и наш не плох,
Только  много генералов, как у сучки блох,
Мы не можем устоять – нам трубят отход,
И пошли войска, пошли, разом на восход.
…
Ой, прощай Неман – река, горюшко какое,
Как Россию защитить – время нынче злое,
Ой, прощай Неман – река, мы накопим силы,
Всех мы били, допреж -  всех, кто с мечами были.

              Французский марш
Идем мы в бой, не пригибаясь, штандарты реют, кивера,
Мы так красиво упражнялись, война – игра, и смерть – смешна.
Цивилизации основы мы на штыках своих несем,
Хотите – меряйте обновы, иначе попросту сметем.
Французы мы и то довольно, чтоб разом славу получить,
Вы преклоняйтесь добровольно, или закончите вы жить.
Идем, поем, и снова Ника, нам принесет победы дар,
А русские все вяжут лыко и называют князя – «цар-р»,
Что говорить, ну – азиаты, но, говорят - они богаты,
Итог войны – обогащенье, мы победим их без сомнения!

Веди нас вождь – наш Император,
В России станем мы богаты!

Вперед француз – иди вперед,
За поворотом слава ждет!

                К  Смоленску
Тяжело версты считать, рубежей не видно,
Люди  кажут – «Продал Мать, как же вам не стыдно!»

Генералы? Что за Толль? Да - все они враги,
Им незнама видно боль Рассеюшки – земли.
Куда ж дальше, вот погост, отец на нем лежит,
Он маманиными слезами до пяточек омыт.
Ведь мы, братцы, воевали, били мы врага,
Ох, на восток идти не хочет солдатская нога.
С каждым шагом тяжелее, ступать и отступать,
С образов с укором смотрит  наша - Божья Мать.

Уцепиться  хоть денечек, французу показать,
Как умеет каждый русский жить и умирать,
За родительский домишко, за родной погост,
За церквушку, деревушку, где носился бос...
…
Что увидел, у Днепра, быстер его поток?
Да то, братушки, как его – Смоленский городок…

         Глаза Казанской Божьей матери
Не смогли мы отстоять смоленского предела,
Хоть и жарко было дело, хоть и дрались смело.
Мы - отходим, отбиваясь – хороши драгуны,
Наши нервы натянулись, что у скрипки струны.

И в душе вопрос немой – есть Заступница за мной?

Мне не страшно умереть, лишь в глаза б твои смотреть,
Слышать твои звоны, целовать иконы.
Мой отец, глава уездный, в храм меня к тебе привел,
Мама – умерла при родах, я  тогда тебя нашел,
Посмотрел в глаза твои – « Мама, мама, помоги!»,
Всю любовь я в них увидел и в мерцании свечей,
Ты, ответила с иконы – «Я- с тобой, ну, будь смелей!»

Не обиделась ли ты? – Мама, мама, помоги!!!

          Царево Займище. В ночь на 17 августа.

- Бертье и Ней, Даву и Удино – они воюют крепко и давно,
Макдональд, Богарне, Мюрат – я каждого в бою увидеть рядом рад.

Бойцы – что надо, но Европа против нас!
- А что храните Вы, полковник, про запас?

- Чудовищно, но ведь Барклай то прав,
Пусть и полки молчат, на все его – «Здорово!»,
Спасает он солдат на свой немецкий нрав,
О нем еще история замолвит свое слово!

Вам, капитан, скажу я, не тая - у нас с Россией общая душа,
Есть и запас конечно у меня – мой полк, мой дом – солдатская семья!

Согласен я – Ренье, Жером, Груши - как полководцы – чудо хороши,
Но, Понятовский, Нансути, Сен- Сир- затеяли напрасно этот пир.
Не думают они – воители – масоны, что встанут вскоре местью напоены,
Руси Великой лучшие сыны - крестьяне – воины, мещане – казаки!

Что весь народ возьмет свое дубье - разгонит с пашни злое воронье…
И доблести вкусив и ощутив свободу…
Потом народ потребует свое…
Прошу о тои молчать, мой капитан, адье.
….
Вон порученец, ну, ни быть ни жить…

- В Царево Займище Вам велено прибыть!
В войска Кутузов князь изволит нынче быть,
И с Божьей помощью, и по монаршей воле,
Врага французского унизить и разбить.

                Накануне Бородина
«Пришел Кутузов бить французов» – солдатский юморок,
Но, ладит в чаще партизан каленый топорок,
Сыпет порох гренадер -  граната хороша,
Тряхнет тебя, Наполеон, иудина душа.

Он пришел, он знает как -  врага остановить,
Видно  вору Бонапарту денек осталось жить,
Оборот души солдатской точно не забыл,
Ведь недаром, черт безглазый, с Суворовым ходил.

Даст он точно генеральный, не станет отступать,
Скажет – «Хватит, братцы, пятится, совесть надо знать!»
Знает точно, воин зрелый, и до боя злой,
Ох, задаст он пылу жару, будет точно бой!

Вот пришел наш Михаил - светлейший, лучший князь,
То Господь - Рассею любит, и не даст пропасть,
Ох, отец, родимый наш, седая голова,
За тобой как за стеной и с тобой – стена!
….
Слышит, слышит шепот наш – слух вострит давно,
Вот  деревня впереди – звать Бородино…

                Решение.
Подремлю, пока галдят эти генералы,
Сделал вывод я давно – страшный, Боже правый,
Дать французишке пинка - вряд ли я сумею,
Но сейчас в Бородино – вряд ли пожалею…

Истолочь и истрепать конницу и гвардию,
Ох, солдатам умирать…
Сохранить бы армию…

А Раевский точно прав - флеши все по центру,
Левый фланг – грузину дам, ну, а правый – немцу…

Император говорил: «Армию - доверю!»,
Я ж в солдата своего, как в надежу верю!

Ведь Россия вся за мной, справлю мир и на покой,
Что придумает соперник, шахматист он не плохой…

Видел юношу – корнета, на губах пушок,
Он и барышень не видел – жизни той вершок…

Посылать его на смерть – страшно, больно…

Помоги же Божья Мать! Все! Довольно!
…
Вы – полковник наперед – знаю, не вернетесь,
Со своим полком к редутам, там и подеретесь…

Покажите все и больше – удержите центр подольше…

Вам – Раевский – центр беречь, не жалейте же ты картечь,
Платов – казаков на дело, навострите пики смело,
Ты же старый атаман – сам придумаешь обман,
Обдури француза – дай ему конфуза.

Все – за дело,
Изготовка  - в пять – дать солдатикам поспать!
Да идите ж звыдсиля!
 Карту, дайте и огня!
….
Все ушли…Один…Опять - всех на смерть мне посылать.
Ну, останься ты живой, мой корнетик дорогой!

            26 августа. Перед сражением
Штаб развернули быстро при Светлейшем,
Для генерального – позиция сильна,
По центру – по войскам сильнейшем,
Навпроть Даву - Багратионовы войска,

Мюрат и Понятовский – справа,
Тучкова с Карповым там ставка и держава,
Груши, Орнано и Жюно, и Ней,
А супротив - ребята не слабей,

Барклаевы войска – сам Дохтуров, Толстой,
И там – Раевский – главный наш герой!

Редут Раевского был выдвинут вперед,
Для нашей линии опора и оплот,
Как волнорез в бушующей стремнине,
А рядом – Гончаров, и Неверовский ныне.

Задача – удержать Бородино,
Задать французу времечко пришло.

Уваров с Платовым – башкиры, казачки,
Должны начистить Жакам пятачки.

Готово все, но все ж перекрещусь,
Светлейшему - я порученцем буду,
Куда прикажет – я верхом домчусь,
Приказа слов и тона – не забуду!
…
Ударила сигнальная ядром,
И гул пошел от края и до краю,
Пошел! Пошел!! Пошел Наполеон!!!
О, Господи, прости меня, я тоже всех прощаю…

       Бой. Бородино. Егеря
Прицелюсь лучше, будь неладен,
Мелькают по стволу мундиры,
Идет француз как на параде,
А по бокам все кирасиры.

Пока ухожены, красивы, еще топорщатся усы,
Прицелюсь лучше – будут биты непобедимые полки.

Нам, егерям, одна забота,
Перед колоннами лежать,
Из вражья войска, из пехоты,
Их офицеров выбивать.

Прицелюсь. Выстрел. Пошатнулся.
Вот радость – пуля то нашла.
В Париже ждали… – не вернулся,
Заплачут дети и жена.

Чего тебя сюда тащило,
Меня ты, Господи, прости,
От моей пули улетела,
Часть человеческой души.

Ужо взрядил, еще прицелюсь,
А страха я не испытал,
Вот тот – со шпагой. Стой! Я – целюсь!
Ура! Ещё, ещё попал!

А справа – Прошка – парень славный,
Сбежал от «крепости» в войска,
Хоть молодой, но своенравный,
И удаль есть и голова.

Ка бы, парнишка уберегся,
Все норовит вперед других,
Но вот французы подступили,
Один, другой солдат поник.

За батальонные колонны,
Давайте с Богом, егеря,
На флеши, на крутые склоны,
Учились меткости не зря!

           Бой. Бородино. Пехота
Вот егеря поотступили,
Ломаю третью уж войну,
Спасибо Богу – не убили,
Прошел я не одну страну.

Но, вот – они, глаза уж видны,
Огни, дымы, ружейный залп,
Ох, за ребятушек обидно,
Один - убит, другой – упал!

Сомкнулись снова, ряд наш полон,
Оружье держим мы на взвесь,
Ответный залп, своим уроном,
Ты наш урон, но перевесь!

Палят опять, не зги не видно,
В дыму, застило белый свет,
Ответим им, за нас не стыдно,
Редеют строчки эполет!

Пора и штык примкнуть, робята,
А, ну-ка, вместе, разом бей,
Не время набивать заряды,
В штыковом деле мы сильней!

Загнал я в горло штык каленый,
Другому – с яростью в живот,
А - третий, знает оборону,
Меня же в сердце достает...

И свет померк, и боль сковала,
Вперед, братушки, за меня.
Какою мягкою ты стала,
Родная русская земля.

              Бой. Бородино. Гренадёры
Мне с флешей видно – слева, справа,
Ковер из тел покрыл все поле,
А, кое - где, как будто лава,
Холмы из тел! О, горе, горе!

Уж, вскоре – полдень, натиск больше,
И флешей нам не удержать,
Столкнулись мы, по злобной воле,
Рать – добрая и злая рать.

Фитиль опять зажег гранаты,
Размах, бросок, и в гущу тел,
Здесь вас я жду, мусью- солдаты,
И здесь найдете свой предел!

Ох, давят! Знаки к отступленью.
Кому осталось отступать?
Мы здесь воюем в иступленьи,
Как – молимся, о, Божья Мать!

Прости меня, коль я был грешен,
Но не уйду, ноги уж нет,
Не отступлю, фитиль уж тлеет,
Пойдем, французик, на тот свет…

                ой. Бородино. Артиллеристы
А срез ствола так раскалился,
Что ядра страшно уж катить,
Ох, не один француз простился,
Да, позабыл, что значит жить.

Еще ядр-ро – цепям на встречу,
Дым, копоть, жар, сплошная гарь,
Уж солнце, поворот на вечер,
Иль то не вечер, то ли марь.

Воды б испить, да время нету,
Пробанить ствол, заряд, ядро,
С какой же это части света,
Такого лиха нанесло.

Я опалил усы запалом,
Их лет все восемь я растил,
Полковник ведь хвалил недаром,
На смотрах мне пятак дарил!

За эти прежние усы,
Ну, ты, вражина, не взыщи,
Мне под конец военной службы,
Нужны на счастье пятаки…

Ведь ждет отец и мать в деревне,
С церквушкой, рубленной отцом,
Все старики у нас степенны,
А девки - ладные лицом.

Ну, гад, лови еще ядро, куда вас к бесу принесло!!!

                Бой. Бородино. Казаки
Ох, застоялись, станишники, занеможились,
Вот и нам дан приказ: – Рысью! В бой!
Шашки наголо!!! Что всполошились!?
Дон пошел, и пропал покой!

Разверну - ка я сотню налево,
Пощипают  ребята обоз,
А как скажет мне Платов – Ты смелый,
Ну, а в войско пришел гол и бос!

Ветер свищет, лошадки раскрылись,
Пики к бою, и шашкой руби,
Разбежались, распрыгались, разгомонились,
Эх, дави их, круши их, коли!!!

Опрокинули, на плечах тех обозных,
В тыл французу, галопом – марш, марш!
Среди хлопцев нема осторожных,
Не вошли бы станичники в раж!

Завертайте- ка, хлопцы, обратно, потрепали хранцуза изрядно!

                Иконы
Иконы мироточат - плачет Дева,
Петровская, Смоленская и Минская,
Темнеют ликом и сочатся древа-
Владимирская, Свенская, Грузинская.

Владимирскую молим избавления,
Нашествия иноплеменных орд,
Казанскую, чтоб дала исцеления,
Для тех, кто грешен, сокрушен и горд.

У «Всех скорбящих радость» просим рая,
Для тех, кто пал в той битве моровой,
И у «Купины» ждем - Заступница признает,
Всех, кто пришел к ней на земной поклон.

А у «Державной» всяк народ толпится,
И за Россию молит всей душой,
Ведь как ему случилось то раскрыться,
Когда пошел за Родину он в бой!

В глуши на Яхроме к иконе Девы,
Не утихает повседневный ход,
К Семиезерной шлют свои напевы,
Крещеные посланцы прежних орд.

Икона Божьей Матери Казанская два века преж,
Москву спасла от смуты самозванца,
И Божья Мать заступится и здесь,
Прогоним ныне с верой  иностранца,

И  чрез два века родине поможет, такая мысль меня уж вечер третий гложет.

И в Тихвине, и в Угличе и в Шуе,
И в Болхове, Калуге, Бологое,
Поют победным вестям – Алиллуя!
И молятся за воинство святое.
…
Да, вот ещё Иерусалимская Икона то пропала,
Мы молим Господа, чтоб обрести ея,
То видно – сила вражья ветхую украла,
Чтоб тосковала Русская земля.

        Бой. Бородино. Французы. Гвардия
Из – под мохнатой шапки гренадера, черт,
Костлявую я часто видел, рядом с ней ходил,
И выпив кружку шнапса – горлодера,
Ее худым я словом поносил.

И вот – живой, но рядом она – чую,
Летят ко мне те пули егерей,
И может быть сейчас умру я,
Но, вряд ли и тогда я сделаюсь добрей.

Я ничего другого не умею,
Как убивать, и убивать, и убивать,
Я с русскими сражаться потому и смею,
Что, как бойцов их можно уважать.

Мы – ветераны – ждем и ждем приказа,
Плевать мне на других,
Их горе, боль и смерть,
Я видел смерть не раз и не два раза,
Чтоб мне бояться больше умереть.

Весь день стоим, уже спустился вечер,
Наш Император гвардию хранит …
Но, кажется, уж загорелись свечи,
И я уже не ранен, я убит…

            Бой. Бородино. Французы. Пехота
Мой полк от Немана прошел, не потеряв людей,
Коней - не потеряв, не растеряв оружия,
День ото дня мои солдаты злей,
А офицеры – действуют так дружно!

«Твой полк – отличный!» - Он тогда сказал,
И всем я подтверждал его слова,
Я – бился, нападал и наступал,
И вот теперь в седле держусь едва!

Мой полк – погиб… Кружится голова.
Все полегли сей час, а матушка права,
Она давно мне как то говорила,
Что есть на силу – большая, но сила,
Что есть на смелость – мужество что дня,
Что есть та вера, что сломить нельзя,
Что на решимость есть еще упорство,
Что себялюбие греху одно потворство,
Что нет сильнее русского солдата,

Мой полк погиб не доведя парада.

Один на поле – эх, Бородино!
В дуэль с собой я не играл давно…
Как хорошо – заряжен пистолет…
А хочется мне жить?
Себе отвечу – нет!

             Бой. Бородино. Вечер
Мы в каре стоим, отбивая атаку,
Кирасиры – кирасы и перья,
Уж темнеет, закончить бы драку,
Впереди ледяное похмелье.

Мы опились горячею кровью,
И до рвоты наелись мы плоти,
Отравились и потом и солью,
И слезою от страшной работы.

Завтра в бой вновь пойдем мы под стягом,
В ранах все – голова, руки, тело,
Побеждать орды гуннов и фрягов,
Это давнее русское дело.

И над полем, засеянном смертью,
Полетят души, души и души,
Приюти, Богородица - новые,
Бой становится глуше и глуше…

Прикажу посчитать я убитых,
Разыскать тех, кто ранен, увечен,
И увижу в глазах их открытых,
Что их подвиг бессмертен и вечен.

                После боя
- Светлейший, адъютант с докладом.

- Ну, говори, голубчик, говори.

- Бои утихли, стихла канонада,
Полки стоят, полки не отошли.
Багратион, Тучков и Кутайсов – убиты,
Солдаты бились в кровь до поздней ночи,
Все пункты армии разбиты,
И, удержать их -  нету больше мочи.

Все ждут приказа – завтра умереть,
Не отступить, не отойти ни шагу,
Пусть раны, пусть увечье, смерть,
Все вновь готовы показать отвагу!

- Нет, братец мой, приказ - от поля отойти,
Войскам похоронить убитых и… в Фили.
…
А что ж корнет, убит сынок иль нет?
Какого, бишь, он был полка, дивизии ль Тучкова?
Не сплю, опять один, тоска,
И он мне снится, снова, снова, снова.
            
                Деревня Фили. Барклай
Да-а-а! Болезненный вопрос – сдавать Москву, иль нет?
Для решения сложного мой таков совет-
Сохранив Москву -  России - не бежать войны,
Сберегая армию – надежду сохрани.

Пусть войска мня не любят, и зовут  «Болтай»,
Сохранить войска для боя – все важней, чем край!

Все горит и споры жарки,
Беннигсен – войскам на бой,
С ним и Толль, потом – Раевский,
С ними то поспорь...

Вот вмешался сам светлейший,
Все устали ждать,
Что он скажет?
Что же?
Что же?

- Будем отступать!

                Пожар на Москве
- Скажите, сир, что Вам всего дороже-
Богатство, слава, родина иль честь?
- Ну, что ты, Нансути, кругом слова, о, Боже,
Ведь деньги - грязь, честь очень схожа с « месть»,
А – Родина? Привязана к привычке,
Все  в славе, друг, в ней от души отмычки!
Пришел сюда, в бескрайние просторы – победить!
Здесь Александра я примерю лавры,
Пусть Александра русского придется мне убить,
Но, вот звучат в Москве, звучат мои литавры!

Война закончена, и, Кремль у моих ног…
Но, почему так непокойно, грустно?
Что принесет еще суровый русский бог,
Ему не победить французского искусства!

Я побеждал при Ульме и Брюнлау,
При Йене, Аурштедте и Эйнлау ,
Аустерлиц!!! За мной! Вот то то и оно,
И, одноглазый чёрт отдал Бородино!

Отдал Москву - вот радость, вот – победа!
Но что- то давит грудь от самого обеда…
Нельзя, ликуя, ждать вот тут победы весть,
Все, я решил – Москву велю я сжечь!


Пойдем на Юг – к хлебам его, вину,
Я приказал – огню отдать Москву,
Медвежье логово сгорит, конец лесному краю,
Вперед, пойду вперед – к украинскому раю…
…
Вот все ушли, один я, как Нерон,
Никто из русских не явился на поклон…
Карл Шведский на юга ходил, поддержанный Мазепой,
Но, так Руси не покорил, черт побери,  при этом!

Иль покорю Восток – иль буду я убит,
Иль, заключен в тюрьму - отравлен буду ядом,
Но, Марс тогда уж точно будет сыт,
В истории -  с Атиллой буду рядом.

Он – Рим, я – Рим. Пусть третий – захватил,
Я – славу удержу, что будет моих сил…
…
Вот – загорелось, здесь, вон – за Москвой – рекой,
Заплатит Русь расплатой дорогой,
За   непокорство…Что же я так злюсь,
И что за страх, и  давит эта грусть…

Вот - от великого пол шага до смешного,
Не делаю ли я тот самый крайний шаг?
История и мир меня узнают скоро,
Иль надо мной смеяться станет всяк?!

                От  Москвы
Пободались мы с французом под Бородино,
Наши пушки песни пели, то то и оно,
То  - большая, с батареи, скажет грозно – «Бух!»,
Ей вторят, что побойчее и ласкают слух!

Ощутил Мюрат проклятый и подвел итог,
Самый страшный, самый клятый пушечный наш бог.
Ведь не даром батарейный шомполом нас бил,
Мы как пчелоньки летали, как хватало сил...

Ну, то было, дело в прошлом, от Москвы идем,
И от злого поруганья город не спасем,
Ты прости нас град столичный, просим мы прости,
Нам Россию больно надо в этот час спасти!

А потом придем – подымем, миром, не впервой,
За победу кубки сдвинем с бражкой молодой,
Нас уже вражина лютый  опасается,
Эх, узнает он еще, чем война кончается.
….
- Эй, разведка, молодец, писаный красавец!
- Дураки вы пушкари, вон - Малоярославец!

                Малоярославец
Я - разведка, глаз войскам, точно я красавец,
Не уступим никогда наш Малоярославец,
Видел я – Наполеон, ждал у барабана,
И искал через трубу - нет у нас изъяна.

Наш фельдмаршал – одноглаз, а все видит дальше,
Ты ступай ка на Смоленку, что прошел уж раньше,
Закуржавило. Мороз. Не видать не зги,
Вот лошадка, вот обоз, ну, огонь зажги.
….
-Эй,  вы кто? Как лешаки, не гаданы, не званы,
- Мы - крестьяне, мужики, ноне – партизаны…

                Деревня Горюшкино
 - А крестьяне то вы чьи? - К нам французики пришли,
Шер ами, да, шерами, да деревню подожгли…
Мы с Горюшкино идем, гуляем так на воле,
А с французом – те, что жгли, то  случилось  горе.

Поубили всех их мы – да – похоронили,
Что ж мы изверги какие – Бога не забыли.
Кто дубиной, топором – справимся с Европой,
Воротись ка к нам лицом, а не тощей ж….
               
              Молитвы
Отче наш на небеси – ты мне Прошку сохрани,
Да святится имя Твое – прочь все вражье воронье,
Дай хлеб нам днесь – подари от сына весть.
И прости нам долги наши - не сыночка мово краше,
Все Твоя – и сила, воля – дай мне радостную долю.
…
Убежал сынок - он в войске, подвиг совершит геройский,
Аспида того поймает и уды то отрубает.
…
О, Господи, Отец благой, прошу я о спасении,
Души прелестной и святой, без зла и прегрешения,
Николенька, мой сын в полку, в Семеновском – корнетом,
О, Боже, Боже, помоги делами и советом,
Ты будь ему – вместо отца, лихой тот был рубака,
Но, фунт турецкого свинца прервал его атаку,
Как он меня завоевал… Был с маменькой почти удар…
А он, как бог с усами, сестрицы так визжали…
О, Господи, прости – глупа.  Но, я молю за Николя,
Сыночек мой – корнет. Мой птенчик, радость, свет.
…
О, Господи, дай силы мне принять достойно смерть,
Дай, Боже, в том лихом бою, мне многое успеть,
Ты – всемогущий, укрепи меня в словах и в воле,
Отец благой ,ты сбереги жену от злой юдоли,
Ты – сохрани моих детей – Марусеньку и Сашу,
Россию, Боже, сохрани, ведь нет родней и краше…
…
А может быть уберегусь молитвой я  Твоею,
С войны я в отчий дом вернусь на милую аллею,
И буду счастлив я вполне в тиши своей усадьбы,
Ч то будет завтра? Знать бы мне, о, как бы, как бы, как бы…
…
Матерь, человецелюбивого владыки, будь милостлива к нам,
Кругом огонь и прах, и вражьи лики, помилосердствуй смиренным твоим рабам,
Уврачуй сокрушение душ и тел наших, рассей видимых и невидимых врагов,
Спаси увечных, упаси павших, будь для нас, рабов твоих, крепким столпом,
Пред лицом врагов крепким столпом, бранным оружием, сильным ополчением и воеводою,
Мы всем миром Тебе послужим и всеми народами.
Аминь.

         Солдатская песня
Хоть Москва в руках французов,
Это право не беда! –
Наш фельдмаршал князь Кутузов,
Их на смерть впустил туда.

Вспомним, братцы, что поляки,
Встарь бывали также в ней:
Но не жирны кулебяки –
Если кошек и мышей .               
               
Реальная песня 1812 года

              Дело случая
Вам скажу  ребята так - я вчера попал  в  впросак,
Под Городней я скакал - Бонапарта увидал.
Если б в плен его схватил - с вами тут не говорил!

Есаул меня журил, что его не захватил,
Ка бы знал, что он – он самый, захватил бы его прямо.
За узду держал коня – приволок до куреня,
Приволок его живого – анпиратора дурного.

Но гляжу - сера лошадка,
Тут случилась та накладка
Сам маленькой с кислой рожей,
Шпажку вытащить не может,
Вроде фершал наш по виду,
Не спознал я эту гниду!


Налетели с палашами егеря, наскакали скоком на меня.
Мало- мало не убили, палашом не зарубили,
Ну, и я давай тикать, а не славу добывать.

          Трудное решение. Городня. 13 октября
Я казакам чуть утром не попался,
И свой закончить смог уже поход,
Один лишь путь назад остался,
Что раз  уже прошел - печальный, но итог.

Все смотрят на меня – Бертье, Даву, Мюрат,
И ждут решения - ведь я же – император,
Даву советует на юг печатать шаг,
Мюрат – назад, вот час моей расплаты.

Не славу добывать, но армию спасти,
Решение приму – назад, назад идти,
По разоренной уж войной дороге,
Вернуться ль все? Нет – суждено не многим…

Нутром я чуял – точно быть беде,
Меня сожрет огромное пространство.
И мужики и казаки везде,
Меня погонят словно оборванца?

Решение трудное – но все же я приму,
Не рассчитал  я сил, за все теперь в ответе,
Не понял я души  « ля рюс», ее струну,
И оглашу сейчас здесь на Совете.

- Нам  на Смоленск через  Можайск придется отступать,
Такого и врагу не стоит пожелать,
И чем быстрее сможем мы идти,
Тем больше армию свою смогу спасти.

Потом я силы снова наберу,
Другим путем я в Индию пойду,
К чертям Россию и ее народ,
Пусть Александр им правит и живет!

              От Москвы и до окраин

Знает всяк  у нас народ – все у нас наоборот,
Коль пришел в стану с войною – тут тебя же и зароют.

Отступают оборванцы, обморожены поганцы
Голодают – падаль ели , бьются слабо – еле еле…

Не поднимется рука бить худющего врага.

В плен мы взяли офицера – он из города Марселя,
Говорил – у них тепло. Что в Россию занесло?

Мы - мещане из под Вятки - вроде с нас и взятки гладки,
Далеко до нас врагу - отсидимся? Не могу!
Так решил наш вятский сход, и теперь мы здеся – вот!

Щиплем с боку арьергард, и такой у нас азарт,
Встала вся наша страна - ведь за Отечество война!

                Вновь Бородино
Обглоданные трупы и скелеты,
Здесь царство смерти, царство мрака, царство тьмы,
Здесь – кто сильней – искали мы ответы
Здесь тысячи друзей погребены.

Обломки касок и кирас, и барабаны,
Великой битвы поле пред нами…
А Император хмуро едет мимо,
Итог войны представлен  ярко, зримо.
…
Великой армии полки уже прошли, идем во след,
По полю скорби, храбрости и славы,
Здесь – кто сильней – искали мы ответ,
В своей мы правде оказались правы.

Ведь наша сила в Вере и Любви,
Что мужеством народ и армию питает,
И даже горсточка родной для нас земли,
Сражаться после смерти позволяет.
 
Фельдмаршал осмотрел вчера поля сражений
Где водный вал о волнолом разбился,
Его глаза слезились - ветер,
Стоял. Молчал. Все думал и молился…

              Отвоевались
Мон шер ами, мне сложно говорить,
В России воевать не два и два сложить,
Нам не понять сей азиатской сути,
Что нагнала такой кошмарной жути.

Нам не понять в каком горниле скован,
Славянский дух и русская душа,
Какою скифской страстью околдован,
И, сколь последняя тепла и широка.
Попомните, еще не раз Европа,
Испробует на зуб российский славный дух,
И не сломив его опоры, ни оплота,
В России не найдет  рабов себе и слуг.

Но сколько раз в своей утробной злости,
Перемывать России будет кости,
И будет помнить век и колотиться в медь,
Что у границ ее -  большой и злой медведь.

Поймите, Жак, война проиграно уже,
Ну, простоим денек на кураже,
И дальше – драпать, как лиса от пса,
Уж  армия Великая не та.

Бежать, бежать, коль ноги унесем,
Лишь у себя в Лионе, я у груди Жаннет, скажу себе - спасен.

Да, Жан, наполеонам властвовать не век,
Французам все империи претят,
Проснется вновь свободный человек,
Республика!
Головушки как прежде полетят!

Но, все же нам Европа не указ,
Ошиблись мы с войной на этот раз,
А с русскими нам надобно дружить,
И ось добра, а не войны крепить.
…
Я слышу шум - налет на бивуак,
Гусары с казаками вперемежку,
Нет, милый Жан, а русский не простак,
Отряд Давыдофф как судьбы насмешка.

А что же делать Жак, прощай родной Лион,
Гусары жмут уже со всех сторон,
Согласен я прислугой быть в Москве,
Мосье казак, берите шпагу, я прошу, себе…

              Гусарские желания
Давыдов, чертушка, исполни мадригал,
Да, чтоб французов этих чёрт уже забрал,
Нет страсти в их баталиях уже,
И нас зовут забыть о кураже.

Рутина, брат, ловить теперь врага,
Уж лучше, друг, наставить бы рога,
Какие барышни в уездных городках,
Какие чепчики, как мило на балах.

Мужья – просты, не берегутся нас,
Ох,  мой Денис, всяк ныне ловелас!

Да почитай, Давыд, стихов своих ты вольных,
Французов бить в родной земле довольно,
К границе все пути уже ведут,
Вино и женщины, сраженья снова ждут!

Ничто, Давыд, не горячит так кровь,
Как бой, вино и новая любовь!

Шампань, бургунское, и добрая наливка,
Кусочек балыка, икорка и заливка,
Слюна течет, так хочется пожрать,
Ну, а потом с простушкой переспать!

Ну, а сильней всего, хочу хорошей рубки,
В атаку, рысью, показать бы зубки,
Да нет, не зубки – острые клыки,
Чтоб без штанов остались бы враги!
Упились кровью, чтобы саблей – хря-я- сь!
Был ты в седле, мусью, а , ну - ка быстро слазь!
…
А, что,  Давыд, седлать коней пора,
Вновь бездорожье. Снег. Мороз. Литва.

                Маша
Вестью горькой захлебнулись,
Наш Отец французами убит,
Мама будто спит, как не проснулась.
И, молчит, молчит, молчит, молчит.

Сашенька – упрямец не сдается,
Только, только красные глаза,
А из глаз моих, Николенька, все льется,
Ох, соленая и горькая слеза.

Мы – убиты, только лишь надежда,
Что он подле Господа – он свет,
Облачен он в белые одежды,
Ведь для Бога - убиенных нет…

Молимся – быть праху в упокое,
Молимся – мы, Николай, за Вас,
Молимся, чтоб Войско наше вскоре,
Ту войну прикончило бы в раз!

Вы себя, голубчик, берегите,
Чтоб войны не смог достать ужасный зверь,
Вас прошу – живите же, живите,
Приходите. Жду. Открыта будет дверь.

Разговор с убитым мужем
Мне – тридцать пять – преклонные лета,
И ты – ушел, прервав у счастья нить,
Жить не хочу, и жизнь уже не та,
Как тяжело теперь тебя любить.

Меня лишь держит этот взгляд с иконы,
Что ты мне при венчанье подарил,
Когда ты – юн, под колокольны звоны.
Судьбу и Господа за все благодарил.

И Всетерпящая ко мне посмотрит в сердце,
И говорит мне – Матушка, терпи,
Надолго для тебя закрыта в небо дверца,
Свой крест земной – неси, неси, неси.

Я буду жить твоих детей лишь ради,
И поминать тебя я буду всякий раз,
Ты жди меня среди небесной рати,
И я приду в урочный самый час.

            Опять Красный
Опять вам мама из- под Красного пишу,
Как много перемен, счастливых и не очень,
Я – уж поручик, назначенья жду,
Отзыв из войск пока еще отсрочен.

Я отличился под Бородино, солдатам был отцом,
 И показал себя   достойным и  под Гжатском,
Я стал по- настоящему бойцом,
И потому я не лежу в могиле братской.

Покойные полковник и отец,
Моим служением могли  б гордиться,
Войне наступит в скорости конец,
Со службой и тогда я не смогу проститься.

Хочу себя Отчизне посвятить,
Но Машеньку я не могу забыть,
Хочу быть с ней и жду благословенья,
Она писала мне и таково решенье.

Молитвы наши тронут Божью Мать,
Ее заступничество нам очень, очень нужно,
А Машенька с войны меня желает ждать,
И вы живите по любви и дружно...

Сегодня жаркие бои под Красным были,
Мы Богарне с Даву почти в конец разбили,
Мы гоним прочь, пришла, пришла пора,
Прогоним Бонапарта со двора.

          На подступах к Березине
Ох, прогнать его, прогнать, давно пришла пора,
Ведь он отведал на Руси – штыка и топора.
Солдатской сметки повидал, и удали и сил,
 То Господь на небесах русских вдохновил.

Гусарских яростных атак, драгунских палашей,
Он в Смоленске получил, а теперь взашей!
Упорство наших он полков пехотных ощутил,
Верно день Бородина  - он точно не забыл.

 Вот каленых ядер взрывы, пушек разговор,
 То написан Бонапарту нами приговор,
Давно принять его вора, вот  и  пришла зима,
Что там, хлопцы, на пути?
- Река  Березина!

            Позднее раскаяние
Неужто здесь умру, в речушке неглубокой,
У этой рощицы обугленной войной?
Прошел назад смоленскою дорогой,
Пришел сюда уже совсем другой!

Уже не тот, без спеси и гордыни,
И точно, будто шапка, сбита спесь,
Страдания прошел и ныне,
Очистившись, готовлюсь к смерти здесь?

Так холодно,  вода то ледяная,
Но переправу править наш саперский долг,
Прости французов, господи, ирония такая,
Кто вознесен – тот будет погребен!

Простите, русские, меня, войска, французов,
Уж точно знаю больше никогда,
На землю русскую не ступит как обуза,
Как враг и как палач французская нога.

Простите Францию…Как горько мне, о, Боже,
Я замерзаю, уже в сердце холод,
На небе, я прошу, ты выстели мне ложе,
Мне – двадцать пять и я еще так молод…

И будет в памяти у каждого француза,
То как у шведов – город Польтава,
Зарубкой униженья, скорби, очищения,
Речушка эта – звать - Берьезиня!

      Франция. Тюлирьи. 16 декабря
Вот Тюлирьи. Охрана. Офицер.
Не узнает. Что я в Москве считает.
И в свой дворец, к своей, пардон, жене,
Хозяина всего тут не пускает.

Еще чуть чуть и напрочь бы забылся,
Вот бы поспать, во сне набраться силы,
Лишь про Россию сон бы не приснился,
Кто там остался – все ли еще живы?

Я бросил их? Нет! Уехал побеждать!
Вторую  армию покрепче собирать,
Те, что в снегах замерзли спросят меня, спросят,
Ты бросил нас, Наполеон, ты бросил?

Я отдохну, и тут же и за дело,
Спасать империю пора, видать, приспела.


             Солдатское мнение
Может стоило б разбить – дать бы крепко бою,
Все войска объединить и пушечного строю,
И сражение задать – бают генералы,
А солдаты говорят - то Кутузов знает.

Всех  сражений было три, а других не нужно,
Говорил мне, то солдат, кашляя натужно,
Ведь Кутузов точно знает чаяния людские,
Славолюбию чужды мужики простые.

Кровь пролить, голов сложить – то ума не надо,
Мужика бы сохранить – вот тому награда!
И светлейшему поклон, от солдатской рати,
Как мужик воюет он, позабыв о знати.

Сколько уж повоевал – скоро и до хаты,
Пятаков насобирал – я уже богатый,
Скоро отращу усы, будут лучше прежних,
Прошу, Господи, спаси, укрепи в надежде.

Не хочу я умирать, я хочу довоевать,
Поддержи Кутуза супротив француза.

               Манифест. Александр
Бог и свет тому свидетель, жажда  крови, алчность, злоба,
Привели Наполеона  в грудь Отечества святого!
Он к защите Нас принудил, обнажить свой меч заставил,
Положился Я на люди, на народ Своей Державы!
Пример мужества, терпения, показала вся Россия,
И неистовство и лютость от врага не раз сносила,
Только с пролитою кровью умножался ее дух,
И один российский воин стоил иноземных двух.
И пожары ее градов воспаляли лишь любовь,
Поруганья Храмов Божьих укрепляли веру вновь,
В Войске зрело и в народе верное решенье,
И росло в глубоких ранах роковое мщенье.
Пеших, конных, полмиллиона, разливали вкруг огонь,
Слышали России стоны, злобой  зарились на трон.
Но едва прошло полгода, где наш враг его войска?
Все рассеялись песками, унесла всю гниль вода.
Часть убиты, кровью злою, напоив поля лежат,
Часть в полоне, а другие  - честь забыв бегом бежат,
Сам их гордый повелитель ускакать едва и смог,
Все его стремленья – биты, а за русских – Бог! Бог !Бог!
Всюду промысел был Божий,
В гневе страшен Бог своем,
Он страдания умножит всех злодеев и врагов!
Вознесем ему мы славу, и пойдем его путем,
В Храме святости и веры, мы к нему лишь припадем.
                Александр

       Смерть Кутузова. Бунцлау
Светлейший отошел. Оставил армию и жизнь.
Крепись Россия, армия держись.
…
Он, верный сын своей страны родной,
Во имя Отца и Сына, и Духа святого – душу раба Божьего Михаила упокой.
…
Покой? Я вновь здоров и зрю на оба глаза.
Я отошел? То перевернут лист последний сказа,
Что обо мне читал хранитель – ангел мой,
И кто же рядом вновь в строю со мной?

Полковник N... Не рад я нашей встрече,
Под Займищем я слышал Ваши речи,
Желание удаль показать врагу - удовлетворил,
Я Вас отправил в бой…И вместе с тем – убил.

Багратион!? Мой дорогой! Мой князюшка- приветствую тебя!
Ты – выбрал путь свой сам, и ка бы мог то защитил, любя!
Любил тебя и до сих пор люблю,
За все тебя, мой друг, благодарю!

Тучковы - здесь, Кутайсов – я,
Вы здесь, родная армия моя!
Вас тысячи опять в одном строю,
Вам поколения песню воспоют.

Россия – спасена, народ – убережен,
И Мономаха, Юрия, Петра творения - живы,
Трон – устоял, монархия – сильна,
И колосятся хлебом наши нивы!

И веру враг не смог поколебать,
Смоленской лик, спасибо Божья Мать!
…
Лишь об одном прошу, уважьте старика,
Не унесла ли та прощальная река,
Юнца того, с пушком, безусого еще,
Вы здесь не видели, не видели ль его?
…
Не видели. Судьба его другая.
История о нем напишет свой рассказ,
И здесь, фельдмаршал, на пороге рая,
Отдай, светлейший крайний свой приказ!

- Живи Россия, помни, помни нас!

            У Берлина ( с чертовщинкой)
- Гляди, поручик, вон – Берлин, ведь  деды брали раз один,
Сейчас возьмем его с тобой,  то  будет  верно раз другой!

- Но, что то думаю, корнет, то не последний будет – нет!
Для наших правнуков – забота, ох, будет ратная работа!

Возьмут конечно – будет «три», падут, падут, падут орлы,
Да -  у Кремля, да - у стены…  Какие то мне снятся сны.

На башнях звезды видел я, полны державного огня,
И в звездах тех - наш русский свет, и наш читается завет ...

И мощи страшной колесницы, с железным скрежетом ползут,
И стяги красные там реют, и сонмы витязей идут…

Идут как мы, как наши деды, развеяв в прах посланцев тьмы,
Идут со знаменем Победы, крестом святым озарены…

А мы сегодня им в пример – геройский сделаем задел.

- Поручик,  Вы, что Нострадам,
- Вон , за Берлином – Амтердам.

      Россия. В глуши
Ой, рекрутчина то злая,
Забрала стал быть сынка,
Службу двадцать лет ломает,
А осталось три годка.

Возвернется, что увидит,
Покосившийся забор,
Мамку старую такую,
Семь как лет отец помер.

А не дай Бог - он увечный,
Без руки , аль без ноги,
Кто поможет мне сердешной,
Будут в доме ль пироги?

Вдоволь хлебушка не ела,
На печи ведь не сидела,
Намозолила то руки, наломала то горбы,
Вот вернулся бы Егорка, да здоровый он поди.

То то в избу было б счастье,
 Позабыла  б про напасти,
Здесь – за взгорочком – вдовица,
Мог бы он и ожениться.

И наладилась бы жизнь,
Ты, монашка, помолись,
Может  - сладится, как надо,
То от Господа награда.

…
Я гадала у ведуньи,
 Ждать  мне Прошку, или нет,
Жди – придет она сказала,
Через пять аль десять лет.

Но, мне долго так не можно,
Говорю ей осторожно,
Подскажи, что сотворить,
Прошу чтоб приворожить.

Чтоб, соколик, не остался,
В той далекой стороне,
К тятьке с мамкой возвращался,
И, конечно же ко мне.

Мне, семнадцать той весною,
Ой, головушку покрою,
Как отец мне сыщет пару,
Ой, боюсь ка бы не старый.

Супротив отца не стану,
И в замужество пойду,
На сердечную,  на рану,
Слезы девичьи пролью.

Проша, Проша – побеждай,
Да с чужбины повертай!

…
От сотворения мира не было такого,
Чтоб так Антихрист, силушки набрал,
Двенадцать королей супроть  Царя Святого,
Но, над Царем Святым Господь вдруг воссиял!

Сказал Господь - Осилишь! Антихриста прибьешь,
Кто в крепости сегодня - свободу возвернешь!
Наделишь всех земелькой по ртам и животам,
Чтоб укорот был воле плетям и батогам!

Ты светлое то войско к Парижу приведи,
И Храм в Москве Великий Христу ты возведи!
Кто из народу – рублик, ты из казны подай,
Оброк и десятину теперь не отбирай.
И, сотворится счастье повсюду на Руси,
Монастыри и храмы, ты, Господи, спаси!
О том я точно знаю, я в городе бывал,
И мне один служивый о том порассказал,
Ему сказал монашек, тому - один купец…
Лучину задувайте, побасенке конец.
Спать!

               Европа. Лейпциг
Сию битву уж назвали – всех народов битвою,
Пруссы, русы и французы - да, по жизням - бритвою.

А бельгийцы и поляки изготовились к атаке.

Не уроним чести россов, покажем – мы каковские,
Вы же воины мои – солдаты Неверовского!
Все я войны сам прошел – тут чуть - чуть осталось,
Поднатужимся, братушки, ну – ка, что за малость!

До Парижа мы дойдем – в  логово антихриста,
До него то, тут осталось – пушечного выстрела!
 …
Все – вперед, остановите этих вот гусаров,
Стало жарко воевать в пламени пожаров,
Сыплет ядрами наш враг. Ну! Побереги…
Вот! Удар! В груди горит! Божья мать прости…
…
                Ранен!… Умер.
…
Я – эскадрон веду, пора бы смять гусаров,
Уже не те и хватка уж не та,
Пора кончать, все воевать устали,
Но выскочкам дадим мы палаша!

Как обещал - я вырос до ротмистра,
То в кавалерии по званью – капитан,
В атаку – в бой! Ну, быстро, быстро, быстро.
Там спешится, и, разом всех в капкан!

Как хорошо, осталось ведь немного,
Вот победим, и дальше путь – дорога.

Домой. Домой…Хочу увидеть Машу,
Тьфу! Маму!
Конфуз и в мыслях, тут найду я сраму!

Себе скажу обеих видеть рад,
Но лишь в Париже проведя парад!

            В виду Парижа
Вот Европа, казачки, таковы дела,
И куда же, братцы, нас завела война,
Что за  бабоньки кругом – чешки, польки, немки,
И какие кажен день запекают гренки.

В кабаках сидели мы, и кричали – «Быстро!»,
А какое тут вино – и жидко и кисло.

Ну, да, ладно, додавить надо Бонапарта,
Чтоб не портил тот француз для России фарта.
Шел, собака, он войной, сеял вкруг разруху,
Получил пинка под зад, да еще по уху,

Генералы молодцы, с ними атаманы,
В стан врага нас привели, били барабаны,
От французов нам ничто и ни как не надо,
Но, от батюшки б Царя получить награду.

Ну, а главное б домой, да напиться вдрызг,
Куда едешь, верховой? – Глянь, земляк – Париж!

                Итог

Вот, Меланья, службу отслужил,
Ты – вдовица горькая, да и я тужил,
Я с войны вернулся, видать в добрый час,
Может Божья Мать повенчает нас.

У тебя есть детушки – будут знать мои,
Скажешь, чем помочь тебе, только позови,
На все руки мастер я, да еще солдат,
И мужик я крепкий, холить буду рад.

За слова любезные я благодарю,
Я  пришлю со сватами матушку свою,
Женимся по осени…Ну, а сегодня, так.
Может все же встренимся? Люба моя, как?
…

«Как по блюду, блюдцу, блюдечку,
По серебряному блюдечку,
По серебряной тарелочке,
Тут катилися два яблочка,
Уж, ка первое то яблочко – Прохору Ивановичу!
А второе то яблочко – Настасье Алексеевне!»

Величают то нас с Прошенькой – отмечают,
Счастье нам на жизнь – накликают,
Возвернулся Прошенька, да с войны, он - герой,
Сейчас батюшка обвенчает – будет мой!

Ой, спасибо, Защитница, Божья Мать,
Уподобила меня Прошеньку подождать,
Возвернулся Прошенька, да с войны,
Был – он, я – была, теперь – мы.

…
Епитрахиль лежит на руках наших,
Свечи.  Батюшка. Счастье мое – Маша,
Я о том мечтать лишь во снах и мог,
Подведи, Господи, тем мечтам итог…

«Имаши произволение благое?» - Да, имашу!
«Имаши непринужденно?» - Имашу, и беру!
Рука дрожит – нет лучше ее, краше,
Спасибо, Господи, за данную судьбу!

«Дай им любови друг к другу, жизни в мире,
В союзе им любви, увидеть чады чад»-
Я зацелую милую, на свадебном, на пире,
И быть подле нее всегда я буду рад.

Вкруг аналоя мы обошли три раза,
Уж обменялись кольцами, и хор уже затих,
Ну, говори же, батюшка, тот слог последний сказа-
- Господи, Боже наш, во славе и чести венчай их!!!
Вен-н-н-ч-ч-а-й   и-и-х!
…
Я послушал разговор – всех их -  победителей,
И здоровых, и калечных, и ныне небожителей,
Всех – крестьян, мещан, дворян – имя им Народ,
О святой Победе память, знаю, не умрет.

                (Пермь - Азов - Кемер - Херсон - Пермь 2012год)