Молчи, будь умным

Нашему человеку бывает стыдно не за то, что он делает, а за то, что кто-то об этом, кроме него, говорит вслух.

До конца рабочего дня оставался ровно час и, как и принято в это время, народ отдела сбыта одного «крупнейшего производителя какой-то там арматуры» готовился во всю к завершению этого рабочего дня.

Татьяна Анатольна, экономист третьего разряда, красила ресницы и заодно и брови с губами, дабы отправиться в путь-дорогу во всей красе.

Валентина Иосифовна, экономист второго разряда, допивала свой чай с конфетами, принесенными одним из клиентом и одновременно спорила с Алевтиной Ивановной, юристом, о том, как надо готовить кутью, с изюмом или без, на скорое Рождество.

Ольга Санна, начальник отдела сбыта, но еще не меньше такая же домашняя женщина обсуждала что-то с мужем по рабочему «мобильнику», энергично то входя, то выходя из кабинета в женском запале и порыве чувств, тех самых, которые нередко возникают, как искры из петарды, когда жены говорят со своими мужьями.

Примерно через полчаса, когда ресницы и брови Татьяны Анатольна, а заодно и рот, были почти докрашены, а чай и конфеты Валентины Иосифовны почти допиты и доедены, а Ольга Санна, наконец закончила свой долгий монолог под видом диалога со своим супругом, Егорушка, новенький специалист по маркетингу в отделе сбыта, которому нужно было срочно позвонить какому-то там заказчику, совершенно необдуманно и крайне, как потом выявилось, опрометчиво, выдал: «Ольга Санна, вы уже закончили обсуждать личные дела? Мне нужен телефон».

И тут, что тут началось, в этом бабьем царстве, в этом осиновом гнезде, в которое словно случайно влетел шмель и своими мохнатыми лапками растревожил весь осиный статус кво.
 
- Что значит личные дела?! Что значит закончила?! - по-осиному зелено-желтые глаза Ольги Санны метали громы и молнии.

Громы и молнии, которые она, казалось, не до конца дометала в своего супружника и теперь ей предоставилась новая возможность закончить начатое уже на другом экспонате.

- Что ты такое говоришь, Егор?! - рука Татьяны Анатольны перестала красить, а руки, одна с чашкой чая, другая с надкушенной шоколадной конфетой Валентины Иосифовны отнялась на полпути, так и не не пребыв в пункт назначения.

- Да-а-а... - лишь прошептала Алевтина Иванна, глядя то ли с укоризной, то ли с любопытством на неопытного Егорку.

Впрочем, до конца рабочего дня оставалось не больше десяти минут и поэтому все дамы отвлеклись от своей глубокой укоризны и намечающегося воспитания и принялись, кто напяливать песцовую шубку, подаренную мужем главным инженером другого "крупнейшего предприятия", как у Татьяны Анатольны, а кто просто нейлоновую куртку, как у Алевтины Иванны, у которой мужа не была и некому было ее побаловать песцовой шубкой или хотя бы разговором о личном и задушевном по рабочему "мобильнику".

Егор вышел за всеми, чувствую некоторую неловкость за потревоженное спокойствие перед концом рабочего дня и про себя вопрошая, что не так он сказал.

Надо заметить, что в силу неопытности и душевной зелености, у Егора то и дело случались подобные faux pas: он еще не привык говорить не то, что видел, а то, что от него ждало окружение и то и дело оказывался в неловких ситуациях.

И вот, в очередной раз, он сел в лужу. Большую общественную лужу.

До автобусной остановки все шли вместе, и так как времени было предостаточно, то наши сотрудницы-осы принялись снова выпускать свои жала, совершая, как им казалось, доброе дело в своем наставничестве и образовательной деятельности молодых поколений.

- Понимаешь, Егор, не обо всем надо говорить вслух - наставляла с видом опытной учительницы Татьяна Анатольна.
- Я, вообще, не пойму, как ты мог при всех сказать, что я обсуждаю личные дела! - Ольга Санна была куда более прямолинейна, в отличие от Татьяны Анатольны совершенно не увлеченная ролью опытной наставницы. 
- Но ведь все и так слышали... - робко парировал непутевый шмель-Егорка.
- Ну и что?! - почти вопила на полулицы экспрессивная Ольга Санна. - Все видят много чего, но не обо всем надо говорить вслух!
- Да, Егор. Пойми, на свете много вещей, которые люди делают, но о них не говорят. Ты можешь, например, изменять своей жене и иметь любовницу. Но нельзя об этом говорить - Татьяна Анатольна на минуту задумалась о чем-то своем, ее воспитательный пыл спал на какое-то мгновенье, ее почти передернуло, по всей видимости от каких-то своих личных воспоминаний, своих опытов, на лице отобразилось выражение отвращения и ненависти одновременно, но она быстро взяла себя в руки.
- Можешь с работы уйти пораньше или даже воспользоваться рабочим инвентарем в своих целях, если, конечно, умеешь - Татьяна Анатольна хитро подмигнула - вон, у нас Игорь Саныч заводской грузовик - вьють... туда... сюда... - понимаешь, да? Но ведь никто об этом вслух не говорит.
- Вы об это вчера полдня говорили, и все участвовали.
- Это другое. Это не для посторонних ушей. Это ведь «для внутреннего пользования».
- Ну та и я, «для внутреннего. Я ведь не пошел по заводу трубить, что Ольга Санна постоянно обсуждает личные дела по офисному телефону.
- Что значит «постоянно»?! - было успокоившаяся Ольга Санна снова вытащила свое возмущенное жало на новые вводные. - Что значит «личные»?         
- Короче, Егор, не обо всем надо говорить вслух. Надо уметь быть умнее - помалкивать.
- Да, я помню, как Ольга Санна напечатала на листе А4 «Молчи - будь умным» и повесила у нас над принтером. Только по мне не такой это и ум. А социальная мимикрия. Лицемерие...

Слово «мимикрия» было не очень понятным, а вот слово «лицемерие» задело с новой силой. Всколыхнуло все нерастраченное женское чувство справедливости и несправедливости, любви и ненависти коллектива отдела сбыта «одного самого крупного предприятия».

Коллектив рассталась на остановке. Дамы остались ждать автобуса, громко и вслух обсуждая непозволительное поведение молодого нового сотрудника, а Егор свернул в свою сторону. Думая про себя, какие странные эти люди на этом заводе, делающие одно, а притворяющиеся, что в реальности все совсем иначе.

«Наверное, им так жить легче»...