Немного о Гартмане 4

С «Гартманами» (в разных «ипостасях»), если от самого прозвища, как бы почти всё. У меня. Правда, ежели поскрести уже совсем по невзрачным, можно было ещё какую-то пару-тройку отыскать. Вроде Стеллана Скарсгарда или Никласа Стагардта.  А то – Дирка Богарда. О бедолаге челябинце Серёже Генергарде (с его корешами), разве, что снова поскорблю.
Однако, герменевты – ребята упёртые и дотошные. И за просто так я «гартманов» не отпущу. Ради того зайду к ним с другой стороны. Уже не через прозвища, а просто по отвязным корешкам. А хоть и в ребячью «дразнилку».
Из тех «корешков», что в «Гард» больше иных (уверен!) мелькали у меня два. Из громких (зычных и значных). В самые миф, да в набат.
Гардарика (или – «Гардарики») и Асгард (а то – Асгардия). Ставить рядом с ними какие-то гардины и гардеробы – как-то неловко. Гардемарины и кавалергарды тоже могут особенно не беспокоиться.

[ГардарИки (ГардАрике, ГАрды) (др.-сканд. ;;;;;;;;;, Gar;ar;ki, норв. Gardarike, швед. G;rdarike) – с XII века скандинавское название Руси, известное в Северной Европе в Средние века, в том числе в скандинавских сагах.
Гардарики переводится как «страна городов». Скандинавы называли «Гардарики» сначала северные земли, как цепь крепостей вдоль реки Волхов, начиная с Любши и Старой Ладоги (Al;eigja), города, расположенные на Верхней Волге и другие земли. В скандинавских сагах Новгород (Holmgar;r) рассматривается в качестве возможной столицы «Гардарики». Со временем именем «Гардарики» скандинавы стали называть всю Русь.
Слово сформировано по модели X+r;ki (государство, страна), служившей для обозначения государства. В основе топонима лежит корень gar;-, родственный праславянскому *g;rdъ и индоевропейскому *g;;rd-, имеющий значение 1) «ограда, забор, укрепление», 2) «двор, огороженное пространство», 3) «двор, владение, хутор (в Исландии), дом (в Норвегии)», 4) «город» в смысле «крепость, укрепленное поселение». Родство скандинавского «гард» и древнерусского «городъ, градъ» сыграло немаловажную роль в формировании топонима Гардарики.]

Справка эта – не шибко обязательна, ибо знающие знают (в теме). Да и «алфавит» в ней не весь пропечатывается. Однако...
Ограда, двор, крепость, город (град), государство...
С переходами G и H, D и T. С переменой мест гласного (О или А) с согласным Д, или просто с проглатыванием возможного между Г и Р (Р и Д) гласного.
Ох, уж эти словообразования! Да ещё с языковыми перекличками...
Hart (Hard) – к «тяжести» (и около неё – с трудностью-весомостью). Gart Garten (Garden) – к «саду-огороду». Так «огород» – не без «ограды».
А та же «тяжесть» – к труду-борьбе-обороне. Как-то – к зашите-крепости.
Вот и гарда – часть эфеса клинкового холодного оружия, служащая для защиты от удара кисти руки.
А гардемарины – защитники (охранники) моря.
Я к тому, что и «Гартмана» можно прочесть, как «Защитника». А то «Охранника». А при случае – и вовсе, как Вертухая, Опричника или Крепостника.

По небу тучи бегают,
Дождями сумрак сжат,
под старою телегою
рабочие лежат.
И слышит шепот гордый
вода и под и над:
«Через четыре года
здесь будет город-сад!».
Темно свинцовоночие,
и дождик толст, как жгут,
сидят в грязи рабочие,
сидят, лучину жгут.
Сливеют губы с холода,
но губы шепчут в лад:
«Через четыре года
здесь будет город-сад!».
Свела промозглость корчею –
неважный мокр уют,
сидят впотьмах рабочие,
подмокший хлеб жуют.
Но шепот громче голода –
он кроет капель спад:
«Через четыре года
здесь будет город-сад!
Здесь взрывы закудахтают
В разгон медвежьих банд,
И взроет недра шахтою
соугольный «Гигант».
Здесь встанут стройки стенами.
Гудками, пар, сипи.
Мы в сотню солнц мартенами
Воспламеним Сибирь.
Здесь дом дадут хороший нам
и ситный без пайка,
аж за Байкал отброшенная
Попятится тайга».
Рос шепоток рабочего
Над тьмою тучных стад,
а дальше неразборчиво,
лишь слышно – «город-сад».
Я знаю – город будет,
я знаю – саду цвесть,
когда такие люди
в стране в советской есть!

1929-й. Маяк. То ли – «Город-сад», то ли «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка».
Угу. А главное – с гордостью. Пусть – под телегою (старою), в воде, да в мерзлоте.
Будет! Город-сад.
Через три года будет Голодомор. Понятно, что не для всех.
Будут (да уже шли...) – «БелоМоры», с каналами и так. А округ них будут подскакивать Буревестники и более мелкие «пролетарские писатели» с хвалебными одами тому, во чьё имя (и чьим именем) всё это ломалось-строилось. В «экзистенциальную необходимость». В ответ на «экзистенциальную угрозу».
Одни лежали под телегами, махали кирками, таскали тачки. Другие их туда закидывали, рукой водили, да охраняли (дабы не ленились или не разбежались).
Потом, конечно, рукой водящие да подскакивающие перегрызутся между собой (не переставая мутосить и простолюдинов). Буревестник успеет сложить крылья сам.
К слову о «Беломорско-балтийском»...

[«Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931–1934 гг.» – коллективная монография 36 советских писателей под редакцией М. Горького, Л. Л. Авербаха, С. Г. Фирина, посвящённая Беломорканалу. Создана по указу ЦИК СССР при участии ОГПУ. Выпущена в 1934 году издательством «ОГИЗ» тремя тиражами, общий тираж 114 000 экз. В 1937 году практически весь тираж изъят из обращения и уничтожен. Целый ряд литераторов – членов авторского коллектива — в явной или неявной форме подверглись различным репрессиям.]

В каких ямах для «невостребованных прахов» Донского кладбища покоится то, что осталось от стрельнутых в один день (а как же!), 14 августа 1937-го, соредакторов Несладкого Максима – Авербаха и Фирина (Пупко) – никто не ведает. В этот же день стрельнули (как последних собак) целый ряд ближайших сподручных Генриха Григорьевича (Генаха Гершеновича) – вполне заслуженного большевика, к тому же успевшего принять православие. А Ягода был давним и крепким дружбаном Алексея Максимовича. Впрочем, дружбу с этими ребятами водил и Маяковский.
Но, как и Горькому, Владимиру Владимировичу отвезло. Успели сложить ласты до 37-го...
Это мы – про Город-сад.
Кстати, помянутый Фирин, Семён Григорьевич, начальник Беломор-Балтийского исправительно-трудового лагеря – считай мой земляк. Родился в Вильно. Работал на фабрике в Витебске. Революционер, партизан-спартаковец в Гражданскую... Вполне заслуженный.
Так и Авербах, Леопольд Леонидович (аси-сяй! – пусть и не по рождению) – нам не чужой. Батька яго – з Беларушчыны (из-под Могилёва). А мама – родная сестра Якова Михайловича Свердлова. Младшего брата которого, Вениамина – тоже стрельнули (как «троцкиста»), в 38-м. А Я. М. так и остался незапятнанным истовым ленинцем. Главное – вовремя умереть. Самому.
С чего я взбрыкнул («аси-сяй!») под имя-отчество Авербаха?!
Леопольд Леонидович...
А как у нас величали того мастеровитого пьяницу врача Бомгарта, сосланного в Диканьку?! Из киношного сериала о Гоголе. – Леопольд Леопольдович.
А откуда его туда (в сериал) притянули?! А не от Михаила ли Булгакова? Из «Морфия» (Записки юного врача). Бомгард... Начинающий врач. Володя. Кто-то его по фильмам может помнить. «Записки юного врача» (Михаила Якжена, 1991) и, особенно, «Морфий» (Алексея Балабанова, 2008).
Ниии... У Балабанова (по сценарию Бодрова-младшего) феерит морфинист Миша Поляков. Михаил Алексеевич (у Булгакова – Сергей Васильевич).
Но Бомгард (с Д, а не Т) у Булгакова был. Ему Поляков, перед самогубством, и передал свой дневник.
Ладненько...
В «Мастере и Маргарите» у Михаила Афанасьевича, по мнению некоторых авторитетов, с Леопольда Авербаха срисованы как-то и Берлиоз, и Латунский.
Это – к слову, к имени. Есть ли следы Бомгарда (Бомгарта) у самого Николая Васильевича (Гоголя-Яновского)?! Пошукайте сами.
А мы – снова к Городу-Саду. К Саду-Огороду. К Крепости-Гарду.
Не слабо (я – о словах-именах) вытанцовывается! В гопак-перепляс.
Гардарика... С разными ударениями и окончаниями.
Из своего.

Девушка пригожая
Нравилась Пригожину
Повару понтовому
Ко всему готовому
Гвардия обучена
Вышколена ссучена
Маклеры с мираклями
Украину прокляли
Разошлись сударики
Тесно им в Гардарике
В братском ЦАРе Сирии
Вагнерам насилия
Лепо им по Харькову
Чтобы кровью харкалось
Лепо им по Киеву
С оборотнем Кивою
Наши парни бравые
За Христа с Вараввою
Отхлебнувши с бровара
Присягают Повару
(A la Russe, 18.10.2022)

Это – из поздних. Под нынешние танцы-шманцы.
Вначале (у меня) заходило куда благостнее. Впрочем – не без дикостей.

Лето-девочка играет на гитаре.
Осень-женщина к роялю подошла.
Ну, а мне досталась скрипка Страдивари,
Ломбардийская беспечная душа.
Я – простой мужлан из дикой Гардарики.
Мне сподручнее варганчик да гармонь.
И тогда – прощай монашества вериги.
Я с такой музЫкой – в воду и в огонь.
А со скрипкой, хоть убейте, лишь робею.
Не виола, да плебею пальцы жжёт.
Мне бы что-нибудь хоть чуточку грубее.
Мне б трещётку да владимирский рожок.
Вот тогда бы пели губы, гнулись пальцы.
И Вивальди за меня бы не краснел.
Я с рожком, а сам Антонио – на альте…
В лето, осенью, зимой и по весне!
(Такая музыка, 28.08.2014)

А и следующее – не без «критического мышления»

Подумать – вроде, Homo я.
Но, ежели взглянуть –
Пустое насекомое.
Когда приму на грудь,
На глупого комарика
Решительно похож.
А кто не пьёт в Гардарике,
Где правдой стала ложь?!
Не вошь! А как под мухою,
Кажусь дурной осой.
Готов ужалить друга я
И полоснуть косой.
Косым – страшнее демона.
Тарантул, скорпион!
Тоска моя тюремная –
Запойный выпивон.
А скушаю таблеточку,
Расслаблюсь под наркоз –
И станет мир фасеточным.
И – свой, – среди стрекоз.
Всё – твари. Пусть – убогие.
Там – пастырь, здесь – паук.
Кругом – членистоногие.
А я – членисторук.
Я насекомо думаю
И в стельку насеком…
Да под шумок саркомою
К архангелам влеком.
(28.06.2015)

Ну, прямо под вчерашний (к ночи) перекид на Стихире с Серёгой (С. Л.)!
А в каком-то Послеслове у меня мелькало не нашедшее себе место в основном списке четверостишие

Пенелопа ли, чайка ли глупая –
не тебе попрекать моряка.
Так ГардАрике, став Гваделупою,
Честь утратила на века.
(12.03.2016)

Или – под Сашу Соколова

Гул стоит на обшарпанном шарике.
Разгоняет ветра Вертопрах.
Дежавю с колоколен ГардАрики
в новгородских высоких дворах.
Монастырские стены раздвинутся
от разымчивой этой пурги.
Синусоидой выгнутся синапсы
и квадратными станут круги.
Я панургово стадо понурое
окуну в мировой океан.
Всех кураторов с их синекурами
насажу на коана кукан.
Белой розой, пеонами алыми
икебаны украшу букет.
И банальные списки с анналами
окантую самхитами вед.
(Ветрогон (может быть – Павел Норвегов), 26-27.05.2016)

К чему шло следующее (безымянное «греческое»), так уже и не вспомню

Всё – хорошо. Но я ищу подтекст.
И нити тянутся опять к «Филиппу».
А коли так, выходит, я накликал
Себе на голову решительный протест.
Се человек… Как червь, погряз в пороках.
От Гардарики до самих Афин.
Налей-ка мне креплёного в графин,
Точнее – в амфору, дружок Патрокл.
(2.08.2016)

После немалой паузы – «табачковое». Уже мелькнувшее (ранее) к моему Сигизмунду

Спроси у ближнего:
Quo vadis?
Бытийно. Истово. Всурьёз!
Анубис выклевал каннабис.
И кризис вылился в курьёз.
Упало прошлое в осадок.
На будущем поставлен крест.
В декор одетые фасады.
Ужимки пошлые скабрез.
Спроси у ближнего что проще.
На симулякрах погадай.
Истлели лозунги и мощи.
Затохлась в проруби вода.
Шизогональные колёса
плодят в пространствах Гардарик
сюрплясы гения Делёза,
молекулярность Гваттари.
(К главе третьей, 30.03.2019)

Владу...

Крик – критерий Крика.
А возможно – Окрика.
Мне по сердцу больше
всполохи Любви.
По полям ГардАрики
вяжет повилика
пряжею сорочьей
капища свои.
От кумирен-идолищ,
смрадом занавешенным –
судороги-колики.
Дробный перестук.
Шлях смолою вылощен
на потребу ложную.
Перстием намоленный
вопреки Христу…
(Повилика, 1.04.2019)

Включённое в опус-приложение «Что-то из недосказанного (для вставок-правок)». К игрушкам у «мянушкі» (имёнышки).

Габаритному мужчине в пору бас и баритон.
Пел бы в опере Пуччини с князем Игорем Гвидон.
Впрочем, в операх не меньше были теноры в цене.
Паваротти в том манеже тосковал о пацане.
Лёгком. Слившимся с лошадкой. В песню вольную одну.
Мир не валко и не шатко шёл параболой ко дну
Шёл в Гардариках и Риме. Под сурдинку и копир.
Разменяв Судьбу и Имя на удобную цифирь.
(28.05.2020)

И, наконец – Оксане. Уже – в болезнь... В Шуты («Без названия»). В Сад-Огород...

И что у нас в Шутах? Какие сливы-вишни?!
Ах! Там ещё цветник! И клумба-абажур.
А я алкаю квас – избыточно давнишний.
И персик колупаю. И кушаю с ножУ.
Ах! Блытаю падеж!? – С ножА жуют тот персик?!
Ужо не до кУмпоту. Не то, что падежу.
Же нЕ манж па сис жур... Меняю нож на пензель.
И жутко воздыхаю. И в зеркало гляжу.
И что опять не так?! Я в НЕ зазря ударил?
И столько «И» в избытке… ДалсЯ мне этот квас!
Я в Швецию уйду от грёбаных ГардАрик.
Но прежде, извиняйте, желаю видеть Вас!
(9.05.2022)

Как-то так. Если только с «Гардарикой», да слегка (не более того) к «Гартману».

7.01.2025