Часть вторая

    ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Моя печаль – моя свобода
Лишённая попытки быть…
Как камнем брошенная в воду
Бессильна участь изменить.

И я тону, - до дна осталось
Совсем чуть-чуть…
                пульс бьёт в виски
Горячей кровью; гнёт и вялость
Порабощающей тоски.
Несёт течением реки
В бессилье всю мою усталость…
А по пути, - какая малость! –
Дано замаливать грехи.

                I
Ну вот и всё, - финал понятен:
Не приходя в себя погиб,
Оставив мне побои ссадин
Да хриплый свой
                посмертный всхлип.

Наверно малоинтересны
Читателю статьи УК(а) –
Хватает то, что мне известно
Как резко выросли срока.
Теперь в решётку облака
В местах где холодно и тесно,
Отрезком жизни бесполезной
Бесправной личностью ЗэКа.

«Да ладно! Есть одна уловка, -
Верней, ответ решенья бед…
Жестокий бой не уголовка,
А всепрощающий аффект!
Твоё сознание устало
И отключилось в тот момент
Когда им ярость управляла, -
На том и сделай свой акцент.
Тогда психушки ты клиент
И зона, значит, миновала!
Полечат, выпустят – немало
Тем сократив законный плен…»

   Я отрезвился словно! Или
Открыл залипшие глаза, -
Неважно! – чуть не обвинили
Меня в поступках подлеца.

И я своими же руками
Подписывал протокола,
В которых лживыми словами
Сочилась вымыслов смола.
Ведь я всё видел! и была
Возможность вскидывать плечами,
Но честь «по рыцарской программе»
Иначе видимо сочла.

Прими как истинный мужчина
Неоспоримы приговор.
Неволи срок не гильотина –
Не рубит головы топор.

Но даже этим исключеньем
Лишение свободы – жесть!
Из благородных побуждений
На срок реальный в зону сесть?!
Пускай немного, лет на 6 –
Немыслимое заключенье,
За то что я в пылу забвенья
Смог отстоять с избытком честь!

   А та следачка в мини-юбке,
Прям с вожделением в глазах
О преступленье – как проступке,
Мне мило пела в двух словах.

Да адвокат ещё бесплатный
(тупая дамочка в летах)
Всё разговор вела приватный
На ушко – типо о делах,
Сама же делала всё так,
Как для статьи сойдёт прокатной
Куда-нибудь в
                Иркутск прохладный –
Режима строгого барак!

   Ну и зачем мне эта тупость
С блатным названием «Тюрьма»?
Я отвечал как мог на грубость
И малость выжил из ума!

За что отвечу. Пусть по полной,
Однако только за своё!
И правосудие довольно,
И сыто-пьяно вороньё.
А откровенное враньё
Увечий битою бейсбольной
Безосновательно бездольно,
А значит вовсе не моё. 

                II
Нет ничего на свете хуже
Чем безнадёжности плевок,
Когда мурашками во стуже
Не страшен стенами острог.

Привычны яства и одежда
И даже замкнутость не в счёт!
Но просыпается надежда –
Своей доступностью влечёт,
И словно мальчика ведёт
Туда, где будет всё как прежде
(уж там меня хоть бейте-режьте –
свободный воздух не убьёт).

   Руками в решку : «Город! Го-род!
Услышь меня, подай мне знак!
Мой век и так довольно корот,
Чтоб тратить время в кандалах.
Гудёж машин, сигнализаций,
Плеск моря шумною волной…
Владивосток! Не оторваться
От сей картины дорогой!
Я скоро выйду, - к чёрту зной! –
Мы будем каждый день купаться,
Любить, ценить и наслаждаться
Как никогда! вдвоём с тобой…»

   Но в эти самые минуты
Сокрыла туча солнца свет.
Я пошатнулся пьяный будто
И отступил: какой же бред.

Реальность груба и жестока –
Смеются факты надо мной
И вновь холодная тревога
Гнездится рядышком с душой
(озноб мурашек): город мой
В масштабе камеры убогой…
Надежда ранит безнадёгой,
Когда вникаешь, что с тобой.

   Присел в раздумие на койку, -
А за окном шёл зябкий дождь;
Такой стремительный и бойкий,
Такой… невольно вызвал дрожь.

Как в день, когда гостил у друга
В одном из пригородных сёл…
Там есть конюшня,
                лошадь «Вьюга» -
Вот с ней-то день я и провёл.
Верней, напился и увёл
Как обаявшую подругу
(погода та же: знойно, сухо
не предвещая мокрых зол).

   Мне сразу вспомнилось то время
Моей свободы озорной,
Когда вставляя ногу в стремя
Умчал на «Вьюге» вороной!

В лицо порывистый мне ветер –
Слезятся, щурятся глаза,
А я счастливей всех на свете
Лечу стрелою в небеса!
Мне вслед хмельные голоса
Друзей, подружек и соседей,
Но я не слышал вопли эти –
Влекла бескрайняя краса!

Хотел свободой насладиться!
Запомнить, как она светла…
Эх, воля-вольная! Граница
Не дёргает нам удила!
Россия, матушка-старушка!» -
На горизонте виден лес:
Мы влёт домчали до опушки, -
Где я и спешился (как спец)
Сгоняя призрачную спесь,
Где сосны встретили подружки!
Которым будто бы на ушки
Шептал слова, что в сердце есть.

   На небе вдруг явилась туча
Зашорив солнечный поток,
Дождём хлестая этот случай
Как некий, каверзный урок.

Хотя я мыслил не вникая
В происходящее вокруг,
Спокойно дождь пережидая,
Не чуя леса бодрый дух.
А «Вьюга» фыркала – из рук
Поводья мордой вырывая,
Тем самым словно призывая
Под ливень выскочить нам вдруг.

Но я на эти уговоры
Не соглашался, - дождь такой
Прикольно смотрится из бора,
А не снаружи мокрой той.

Вот потому обратно к другу
Лишь ближе к вечеру попал.
Он не ругал – он друг по духу:
Своих обид не показал.
А я всё «Вьюгу» обнимал
И понимал её заслугу:
Она всё знала… мордой в руку
Съедала сахар, что давал.

                III
Проснулся за полночь. Все спали
(нас в камере 5 человек),
Свет не горел, часы стояли –
В 2:30 остановлен бег.

Но что там? – кто-то у окошка
Сидел на корточках в углу!
Глаза как лазерной дорожкой
Пронзали ярким светом мглу.
Мне стало жутко – я в пылу
Вскочил и замер словно кошка
(в позиции вонзают нож как)
Услыша вдруг: «Прошу к столу!»

   И тут же тусклыми огнями
Церковных парою свечей
Стола, возникшего меж нами
Стал виден он – живых живей!

Да-да! тот голос, что казался
Плодом моих суждений грёз,
Что в прежней камере являлся
Рисуя разумом прогноз!
 - Я сплю?
 - Да нет… щипни свой нос, -
Садясь за стол заулыбался
Полночный гость.
   Я растерялся,
Приняв совет его всерьёз…

Нельзя сказать, что я поверил,
Но и не верить, что он был
Уже не мог, - по крайней мере
Щипок реально ощутил.

   Глаза навыкате, большие,
Насыщенный лазурный цвет
И взгляды чистые, прямые, -
Высокий жилисты брюнет.
 - Ты кто такой?
 - А кто такие, -
С ухмылкой следовал ответ, -
Легко зайдут в обитель бед
Сквозь стены, двери все стальные?

   В костюме-двойке цвета сажи,
Сорочке белой словно снег
Кем быть мог гость,
                представить даже
Не удавалось логик сверх.

 - Не уходи в себя так спешно! –
Расположившись за столом
Воскликнул он. – Что неизбежно
Ещё случится, но потом.
   Гость протянул бокал с вином,
И взяв его я сел прилежно
За стол посуды белоснежной,
В реальность веруя с трудом.

Хотя ничто из той картины
Не удивляло так меня,
Как целый окорок свинины
Паривший, словно снят с огня!

Такого рода представленье
Мне даже фокусом назвать
Своим больным воображеньем
Нельзя, - не то чтоб отрицать!
А став затем его вкушать,
Не придавал уже значенья:
Уж если это сновиденье,
То можно дальше смело спать!

 - Я знал такого человека…
Ему не нужно было жить
Чтоб добиваться тем успеха –
Он сам умел успехом быть!
За жизнь свою (неважно сколько)
Познал однажды неуспех, -
И представляешь!
                Смертью только! –
Звучал его задорный смех.
   Пускай причины для потех
Не находил я в этом толком,
Но смех его смешнее шёлка
Расщекотил до слёзных рек.

 - А знаешь, кто он? –
                щурясь смехом,
Взглянул пришелец на меня. –
Ведь речь была про человека,
Которым некогда… был Я.

   Сей факт, однако показался
Ещё мне более смешной!
 - А как же смерть? – я всё смеялся,
Не в силах справиться с собой.
 - С чего ты взял, что я живой? –
В улыбке хитрой растекался
Мой гость.
 - Мертвец?
 - Да нет… иной.
Мой труп бы был червями съеден
И гроб давно бы напрочь сгнил,
Живи бы я на этом свете
В том веке коему был мил…

«Да кто ты есть?!» - уже собрался
Его настойчиво прервать,
Как он, как будто догадался
Став на вопрос мой отвечать.
 - Кто я такой, желаешь знать?
А разве важно если взялся
Тебе помочь, когда казался
Сумев сознанием предстать?
   И уж поверь – всё б так и было
Не отвернись ты от меня,
Когда рычала духа сила
В ушах агрессией звеня!
Но пары суток не минуло
Как ты об этом позабыл;
К святым иконам потянуло,
К молитвам: ах, я согрешил…
И чем тебе Он угодил?
Судьбы спасением, сутулой?
(чернявый резко встал со стула
и взор в окошко устремил)
Взгляни туда – небес обитель!
Всех этих звёзд не перечесть, -
С чего ж ты взял планеты житель
Одной из них, что Богу есть
Твоих печалей жизни весть?
Он всей Вселенной покровитель:
Её творец! Её Правитель! –
Он не способен всё учесть…
   Представь себе
                масштабность действий!
Вниманье если обратит,
То выручая лишь от бедствий
Когда планету заштормит.
А будет надо – и накажет:
Затопит или же сожжёт,
Но всех и вся! а путь укажет
Лишь тем, кто крах переживёт.
Творить, однако впредь исход
Иные будут персонажи…
Иной политики и стражи –
Своих искусов в свой черёд.

   Мой собеседник улыбался
Усевшись снова за столом.
 - Ну что ты так заудивлялся?
Как будто я слукавил в чём.

Но я ни словом не ответил,
И он продолжил говорить.
 - Пойми мой друг,
                за вас в ответе
Те, кем вам принято страшить
Детей, друг друга – и винить
Во всех невзгодах силы эти…
Хотя по факту, на планете
Нет тех, не смел кто согрешить.
Всё человечество порочно
И лицемерно, - факт таков:
В соседской скважине замочной
Понепристойнее любовь.
Не потому что сам святоша,
Не с порицанием глядел,
А возгордиться чтоб: «Я всё же
Не так в своих
              пристрастьях смел».
Да и ответ для этих дел
Всегда один – один и тот же:
«Не ведал я, что делал Боже –
Змей искуситель овладел!»

   Он вновь вина налил, проворно
Фужер свой залпом осушил.
-Пример быть может и топорный, -
Прищёлкнув, речь возобновил. –
Но суть, я думаю понятна
Без комментариев, мой друг.
Сей мир живёт весьма развратно:
Век негодяев, сук и шлюх.
Представь себе, что этот слух
Дойдёт до Бога вестью внятной?
Да Он сожжёт вас безвозвратно!
Земля сойдёт с орбиты вдруг.

 - Ты Дьявол?
 - Не-т, я бывший ангел.
Да и не абы там какой,
А самый тот! Хранитель-Ангел
(причём из прошлой жизни твой).
Теперь я демон, - тоже, кстати,
Тобой таскаемый в душе
Вполне логичных целей ради:
Быть если что настороже.
Иначе гнил в гробу уже,
А не в такой просторной хате, -
Заметил демон, мельком глядя
На антураж. – Мой протеже.

   Нельзя сказать, что объясненьем
Экс-ангел мой меня смутил…
В той фазе нашего общенья
Немало сам я, целей мнил.

 - Не будь наивным, - снова смехом
Он произнёс. – Какой контракт?
Душа не ценность человека
Распродаваться на торгах.
Скорей напротив: тело – прах,
Душа же вечна! Век от века
Рождаясь новым человеком
Владеет разумом во снах.
Всё это сложно пониманью, -
Однако друг мой не считай,
Что человеческою дланью
Вершится жизнь – хотя бы край!
Вы смертны, дики и наивны.
Не обижайся… факт таков:
Будь разум ваш не примитивным
Вы б не использовали слов…
По крайней мере, мыслей-слов
Не применяли так активно
На уровне интуитивном,
А строя образа остов
Ментальным способом мышленья.
   Вселенский разум состоит
Из восприятия общенья
Не устной формой, а на вид.
А что слова? – их я читаю,
Как только разум допустил
Им зарождаться рассуждая,
Покуда вслух не проронил.
(но я есть я – лишённый крыл
изгнанник Господа и Рая)
Тогда как образ представляя
В тиши – забота Высших Сил.

   Он смолк (видать недоуменье
прочтя в сознании моём
его словам), приняв решенье
Заняться в паузе столом:

Подрезал мяса, аккуратно
Вина остатки доразлил,
И в том же духе деликатном
Движеньем выпить предложил.
 - За нас? – зачем-то я спросил,
Светясь улыбкою отрадной,
Чему разительно наглядным
Ответом – звон бокалов был.

 - С другого ракурса резона, -
Отпив вина, он продолжал. –
Не быть и мне нон-грат персоной,
Ваш мир мудрее если б стал.
Законы, правила, устои,
Религиозная боязнь –
Недоразвитие людское:
Хоть грех за всех,
                хоть крайность «казнь».
И в этом плане Тёмный Князь
Давно вас сделал рабским строем,
Но про событие такое
Молчит, Всевышнего боясь…
Я говорил тебе доселе
Чего бы ждало шар земной
Узнай Господь об этой трели.
Но парадокс! Ваш род живой.
   Теперь подумай, кто дороже:
Создатель ревностный иль тот
Кто этой жизни ради, всё же
Раскрыться правде не даёт?..
Господь – политик. Жизней счёт
Он не ведёт «по пяткам в ложе» -
Есть только цифра смерти вхожей,
А вот кого – здесь наш расчёт.
   Той драки истая причина
Была отнюдь не бытовой…
Не бил бы ты, заточкой в спину
Повержен сам был той порой;
И в тот же час, само собой,
Не приходя в себя бы сгинул.
Кто жизнь вам дал, тот и отринул,
Когда был нужен смертный бой.

         _______________

Наутро было ощущенье,
Что мне приснился просто сон.
Хотя бы тем соображеньем,
Что я проснулся силы полн.

Как будто выспался! И речи
Быть не могло о двух часах
Столь незабвенной первой встречи,
Столь невозможной в тех стенах.
Зато к обеду, словно знак,
Нашлись огарочные свечи…
А в наше время, эти вещи
Не есть обыденный пустяк.