Немного о Гартмане 3

Прежде, чем...
Попытаюсь-таки, ткнуть этим асом (Эрихом Альфредом Х.) в гения Сигизмунда.
Кржижановский ведь тоже – летал-парил. В своём мире (как тот Мюнхгаузен). В мире Слов.
Парил, сбивал... Сбивал «буквы». Сбивал (лепил-сколачивал-выстругивал) слова – из букв и звуков.
И даже избежал (в отличие от немецкого лётчика) советских лагерей. Избежал – скорее, по случайности. Ибо – вполне заслуживал (по тем лекалам). Да и досье на него собиралось...
«Баумгартены»...
Сначала – о самом знаковом. У меня, а не где-то там, в Истории, Философии и т. п.

Пишу полковнику. Шифрую.
Меняя почерк. Даже – ключ.
Вкрапляю в выпечку сырую
Румяный пряник. Под сургуч
Кладу в надёжную посылку
Бутыль фалернского вина.
Напялив шлем на бескозырку,
Шурую лесом. Ночь темна.
Кругом мятутся бесы розны.
Зазывно водят хоровод.
Там царь Иван штурмует Грозный
Опять под самый Новый год.
А мы с полковником в Макондо
Своё отпразднуем вдвоём.
Подымем тост за Джеймса Бонда.
За Боба Дилана споём.
Прощай, немытая Россия!
Помянем тень Бородина.
На Льва Абрамыча Кассиля
Оденем наши ордена. *
(Вильгельм Бонгарден и Ганц Кюхельбекер. Где-то между Диканькой и Макондо, 31.12.2021)

* Согласен (с Женей): «Наденем» (коль «на» что-кого). К орденам. Однако… Хохмить, так хохмить.

Знаковое...
Адресовал Дзядзьку Міхасю. Цеплял (как часто у меня случается) – вдоль и поперек. А уж обрамлений, да обрастаний всяких…
Именно ради уже этого только что (в 15:04) приподнял (из Архива) на страницу в Стихире «Пишу Полковнику» – аккурат трёхлетней давности, летевшее вслед «Диканьке с Макондо». Страничек этак в 25 (если – с картинками).
И приподнял – зря! Ибо оно уже было выставлено. В августе прошлого (уже) года. И осело в этой же папочке («Литература. Побасёнки»). Правда – не под «архивным» названием, а как «Из Былого 2021-2022. Прогулки с В. Вейдле. 3». Посему только что случившееся удвоение-недоразумение слизываю.
Сюда же пристрою лишь небольшой фрагментик. Оттуда

[Это – к «Началу». «Вий» и «Страшная месть» появились в 2018-м.
А с какого хрена эти киношники назвали доктора-патологоанатома Леопольдом Леопольдовичем Бомгардом?! Леший с ним – Леопольдом. Но Бомгарда-то они притянули сюда, небось, по той же ассоциации, что и я Бомгардена в название «прихохмушки».
Чтобы не забыть. – В ночь с 29 на 30 декабря мне снился лютый сон. С подробностями вплоть до деталей. Какое-то поселение. Скорее пригород (а то и село). Постройки розные. Кусты-дерева. И я там мечусь. И начинается пожар. Дыму-то! И возгорания. Построек этих. Кустов. Самой земли.
И на фоне всего этого – не просто эротика, а… В общем, регулярные оргии с какими-то девками. Наташке вкратце поведал. Та хмыкнула. То ли понимающе-одобрительно, то ли с подозрением.
Так вот… По «Гоголю» горений всяких хватало. А когда одно из них наложилось на сцену с Гоголем и ведьмой Оксаной (дочкой мельника)… А Оксана эта, по ходу действа, ещё и принимала облик Лизы Данишевской… Мне совсем захорошело. Я – про сон накануне. И смех, и в грех.
Луиза. Графиня фон Фосс. Иоганн Генрих Фосс графом, по-моему, не был. То есть, можно положить, что и не родня. Так…
А Луиза эта написана Иоганном Фридрихом Бури (1763-1823).
Бури (прямо к «Буре и натиску»!) был знакомцем Гёте. Одно время работал в Касселе. Сей город никакого отношения ко Льву Кассилю не имеет. Категорически! Кстати, не имеет отношения к моему Абрамычу и киношный Леопольд Бомгард. Просто – случайные совпадения (лев, леопольд…). Тем более, что имя Леопольд произошло от древнегерманского имени Leudbald (Liudbold, Leupold), образованного от сочетания «liut» («народ») и «bald» («смелый»). Потому и переводится, как «из смелых людей», «храбрый».
(2.01.2022)]

А уже давнишний вирш со стрельнувшим Николая Харито Бонгарденом приведём целиком. В дань переклику с прозвищем Гартман.

Я пятого сыграю роль Харито.
Куплю букет отменных хризантем.
Войду опять без галстука, небритым.
Не с Бонни – Клайд, но всё-таки тандем.
Слегка загнул. А то!
– Смотрю «Шакала».
А там пуляют: кто-куда-за что.
Я сам себе даю урок вокала.
Брейд-вымпел поднимаю на флагшток.
И…
Сколько мне ещё стоять на рейде,
известно только Богу одному.
А посему –
за Вас, моя Миледи,
позвольте, я решительно приму.
Живительной. Из Вашего бокала.
За дерзость не сочтите сей аллюр.
Подумаешь – смотрел того «Шакала»!
Я Вас без кровожадностей люблю.
И если вдруг какой-нибудь Бонгарден
пульнёт в меня из ревности в упор,
такую смерть за высшую награду
приму…
А, впрочем, это – перебор.
Но хризантемы будут. Это – точно!
Ну, разве, подстелив
– наверняка.
И пусть не от Харито мой вокал,
я петь готов и очно, и заочно.
(Любимой, 28.10.2016)

К этому драматическому эпизоду я тоже не раз возвращался. В частности, в «Привет Саранску!».

[Барон Бонгарден, пальнувшей (из ревности) пиита и композитора Николая Ивановича Харито, ничем больше не прославился. Не удаётся нарыть даже его имя...

– Осенью 1918-го Николай Харито отправился на свадьбу друга по университету Козачинского в Тихорецк. Вокруг бушевала Гражданская война. Дамы как всегда вились вокруг красавца Харито – он сидел за роялем. Вот и сестра невесты, Верочка, не сводила с него глаз. Это не очень понравилось ее жениху, барону Бонгардену. Сначала он поскандалил с Харито за столом, но скандал удалось погасить. Но ревность была сильнее разума: подвыпивший барон пригласил Николая «на разговор», они вышли во двор, и он выстрелил в Харито в упор. Николая похоронили в Тихорецке, через год мать и сестра Надя перевезли его останки в Киев. Бонгардена судили, но он вывернулся, заявив, что «стрелял не в соперника, а в революционера». Решением генерала Деникина барона разжаловали в рядовые и отправили в I армейский корпус.
Сведений о его дальнейшей судьбе нет...
Так борец с самодержавием, всю жизнь разделявший революционные идеи, Николай Харито оказался зачислен в ряды белогвардейцев и защитников монархии. Советская власть не простила ему этого. Именно поэтому его имя долгие годы просто замалчивалось, а его произведения клеймили как «образчики мещанского вкуса». Только в эмигрантских кругах романсы Харито исполнялись, став символами ностальгии. Имя композитора сохранилось благодаря его поклонникам, собиравшим сведения о его жизни буквально по крупицам. Именно они отыскали и его заброшенную могилу на Лукьяновском кладбище Киева. Сейчас на его могиле выбито: «Харито Микола Iванович», а у скрипичного ключа – знаменитая строка: «Отцвели уж давно хризантемы в саду».
(Вечерняя Москва, 14 октября 2019)

Хутор Тихорецкий (на Кубани), где случилась эта драма, как-то перекликает с гоголевской Диканькой. Неужели-таки барона звали Гансом?! А я, нарыв то, успел подзабыть.
Ну, допустим, Ганс мог сойти и к Ивану. Отчество уже Харито. Фамилия отца которого была Иванисов. У Ивана Петровича была законная жена. В Санкт-Петербурге. Но успешный горный инженер безумно влюбился в красавицу- гречанку. В Ялте. Там и обосновался. Кроме Коли, Мария Георгиевна (Харито) родила ему ещё четырёх девочек (Веру, Лиду, Лену и Надю).
Ганс…
Был такой приличный философ. Александр Готлиб Баумгартен (1714-1762). Лейбницианец. Приличный уже хотя бы тем, что изобрёл термин «эстетика». Семиотика, поэтика…
От него (через него) – кивок уже сегодняшнему Андрею Баумейстеру. А Baum у нас (у немцев) – как бы «дерево»…
А Харито… Романсы, романсы, романсы…]

А точку поставил в стишке. Считай – матерном.

Амбре. Кокошник под сомбреро.
Бонгарден вышел погулять.
Нутро ужалось и сомлело.
А хуля высунулись?! М’лять!
Россия выросла духовно.
Ей по плечу «Всечеловечь».
Чего желает Чин Верховный,
За то готовы в землю лечь.

(Не постоим!, 02.12.2023)

Да. Упомянутый в «саранском» приличный философ-лейбницианец Баумгартен перекликается с отставившим неокантианство Николаем Гартманом не только прозвищами (в «сад»), но и своим увлечением Эстетикой.

6.01.2025