Брат

Димка внимательно прислушался. Он только что вернулся с рыбалки, и ему не терпелось похвастаться своей добычей. В их доме рыба бывала не часто, мясо и того реже, в основном пустые макароны да жидкий суп. А сегодня ему повезло. Почти половина ведра карасей. Пусть не очень крупных, но все же. Сейчас, перед тем, как войти домой, он услышал какой-то звук. Как будто котята пищат, что ли…

— Этого еще не хватало. Откуда они тут?

Он прислушался и решительно двинулся за сарай. Звук как будто оттуда шел. Ведро из рук не выпускал, мало ли что: соседские коты всегда рядом.

За высоким кустом крапивы сидела Машка. Машка — это его младшая сестра. Димке было уже пятнадцать, а Машке всего десять.

Димка с особой нежностью относился к сестренке. Она была совсем не похожа ни на кого из них. Такая вся пушистая, в светлых кудряшках, боязливая, с тихим нежным голоском… А еще Машка училась на одни пятерки, в отличие от него, от Димки. Машка не могла обидеть муху, Машка много мечтала, и иногда вечерами рассказывала Димке, о чем. Парень тихонько улыбался в темноте, и свято верил, что у нее все получится.

— Маша, ты чего здесь?

Сестренка взглянула на него заплаканными глазами, быстро вскочила:

— Ничего… Я… Я просто крапивой обожглась.

Маша хотела проскочить мимо Димы, но он быстро поймал ее за руку.

— Маш, ты что, думаешь, что я поверю? Давай говори, что случилось? Опять папка пьяный пришел?

Маша подняла на брата огромные голубые глаза. Дима видел, как быстро они снова наполняются слезами:

— Дим, только ты маме не говори, ладно? Наши на экскурсию едут… На три дня.

— И?

— Я тоже очень хочу. Только там такая цена, что я даже маме говорить не буду.

Дима нахмурился. Они жили не просто бедно, а, можно сказать — на грани. Если бы не огород да десяток курочек, то вообще непонятно, как выжили бы. Совсем недавно развалился их совхоз, а зарплату перестали платить еще раньше. Отец, который и раньше любил выпить, можно сказать, что не просыхал теперь, а мать… Мать крутилась, как пчела. Все еще работала на ферме, в надежде, что скоро их все-таки куда-нибудь присоединят, носила оттуда молоко под фуфайкой. Вкалывала на грядках у тех, кто не был на мели. В общем, не жизнь, а «сказка». Димка понимал, что матери действительно негде взять денег на дорогую экскурсию, но также он понимал, что тут дело даже не в желании Машки, а в том, как она будет выглядеть со стороны перед своими одноклассниками.

— Ладно, не скажу… Стой, а когда деньги сдавать?

— В понедельник, через неделю.

Дима кивнул. Он понимал, что нужно обязательно что-то придумать. Он же уже почти взрослый.

Они с Машей как раз успели почистить рыбу, как вернулась мать. Села на стул, прямо в одежде.

— Все, теперь и совсем не знаю, что делать. Увозят сегодня последних коровок. И зарплата наша за восемь месяцев, похоже, плакала горькими слезами.

Димка помог матери снять куртку:

— Ничего, проживем. Что-нибудь придумаем, другие же живут как-то.

— Живут, Дима… У кого мужики рукастые, а кого бабы что-то, кроме как за коровами ходить, могут. А я что могу?

— Мам, ну, ты же не всегда была дояркой?

Маша внимательно смотрела на нее. Мать махнула рукой:

— Ой, Машенька, да когда это было-то… Сто лет назад.

— Мама, ну ты же мне юбки перешиваешь, может быть, и другим сможешь. Или ты думаешь, все только новое покупают?

Мать улыбнулась, потрепала Машу по волосам:

— Ну, так себе, не страшно. А как испорчу чужим? Чем отдавать… А вы что; это делаете?

Дима горда показал начищенную рыбу.

— Ох, помощник ты мой! Маша, начинай жарить, там внизу мучицы немного было, а картошки откопну, вот и ужин.

Мать выскочила на улицу, а Дима посмотрел в окно.

— Опять…

Маша тут же высунулась рядом. Вздохнула. По дорожке к дому шел отец. Походка у него странная, конечно, была. Шаг вперед, два в сторону.

— Снова ругаться будут.

Дима повернулся к сестре:

— А ты не слушай.

Они занялись приготовлением рыбы. Дверь открылась, отец с трудом преодолел порог. Когда-то Семен был видным мужчиной. Высоким, красивым… От девок отбоя не было, катался, как сыр в масле. Аня, мать Димы и Маши, любила его тихо, на расстоянии. Понимала, что у такой простушки, как она, никаких шансов нет. А потом… Потом Семен подрался по пьяни, да кто-то цепью ему по лицу прошелся. Понятное дело, что в таких драках виноватых не ищут, но вот нос на бок свернутым так и остался. Девок всех как ветром сдуло, а рядом вот только Аня и осталась.

Семен никогда не любил Анну. Она об этом знала, но ничего с собой поделать не могла. Любила… Всю жизнь любила, а потом, когда поняла, что не будет Семен другим, что будет пить, будет на нее руку поднимать, решила, что теперь-то куда? Двое деток, столько лет вместе. Да и что такое любовь? А ничего, просто пшик.

— Ну, чего вылупились? Где мать? Чего хозяина не встречает?

Димка молча отвернулся, а Маша кинулась к отцу, знала, что если разбушуется, то ничем его не остановишь.

— Мама в огород пошла, картошки накопать. Пап, давай, я помогу тебе раздеться…

Дима скрипнул зубами. Маша всегда и везде пыталась всех примирить, всех успокоить.

Мать вернулась раньше, чем отец уснул. Он тут же вскочил с дивана:

— А что, пожрать в этом доме не дадут?

Анна устала вздохнула:

— Подожди немного, и обязательно дадут…

На удивление, вечер прошел спокойно. Отец поужинал, начал клевать носом прямо за столом. Дима и мать оттащили его на диван. Анна прошептала:

— Слава богу, теперь до утра…

Маша ушла в их комнату почитать и спать, а Димка уселся собирать снасти на завтрашнюю рыбалку. Мать зажгла настольную лампу и стала что-то строчить на машинке. Димка знал, что она перешивает свои девичьи платья для Машки. Чтобы той было в чем в школу ходить.

— Мам, а ты знаешь, что Машкин класс собирается куда-то на экскурсию?

Анна остановила машинку.

— Знаю, конечно, сынок. Мне сегодня учительница их говорила.

— Мам, и что, наша Маша не сможет поехать?

Анна только вздохнула:

— Где же такие деньги взять, сыночек?

— Мама, надо найти… Я могу рыбу ловить и продавать. Может быть, занять у кого-нибудь. Ты же знаешь, как все потом смотреть будут на Машку.

— Ладно, Тимофеевна просила картошку прополоть, а Сергеевна хлев почистить. Может быть, и наскребем…

Дима улыбнулся.

— Мам, я помогу тебе.

***

Всю неделю Анна и Дима батрачили. По-другому это назвать нельзя было. Маша, как могла, помогала, хоть и не говорили они ей, что для ее поездки стараются. В четверг вечером пересчитали то, что удалось собрать, и Анна сказала:

— Молодцы мы с тобой, Димка… Зови Маку, пусть порадуется.

Маша прыгала до потолка. Кричать особо было нельзя, потому что папу пьяного разбудить можно было, поэтому радовалась девочка шепотом.

— Мамочка! Дима! Вы у меня самые лучшие! Самые!

Аня улыбалась.

— Смотри, дочка, костюм свой нашла, перешила, вроде по-модному получилось.

***

Утром Маша вскочила рано. Выскочила в комнату, чтобы поскорее одеться и отнести деньги учительнице, и увидела мать. Сразу поняла, что что-то случилось. Анна сидела на табурете, опустив руки и смотрела перед собой.

— Мама… Мама, что случилось?

Видимо, голос Маши прозвучал уж очень звонко, потому что в двери тут же показалась взлохмаченная голова Димки.

— Доча… Денег нет. Наверное, папка слышал нас… Мы спать легли, а он…

Маша медленно села на диван.

— Мама, как же так… Он же папа… Неужели…

Она не договорила, опустила лицо в руки и зарыдала. Анна присела рядом, обняла дочь, и не выдержала, тоже расплакалась.

Димка быстро одевался. Нужно что-то делать. Что-то срочное, чтобы спасти ситуацию. Только что?

Он выскочил на улицу. Никого. Да и не удивительно, ведь рань какая на улице. Постоял, вернулся:

— Мам, пошли к Макарихе.

Анна удивленно посмотрела на него:

— Это еще зачем?

— Денег в долг попросим. У нее есть. Ей же наш отец, да и все остальные деньги носят.

— Не даст…

Анна покачала головой, а сама уже накидывала куртку.

Макариха денег дала, но, такого унижения Димка еще никогда не переживал. Казалось бы, эта самая Макариха к нему и не обращалась, только с матерью разговаривала, но стыдно до тошноты было ему.

— И кажный день будешь приходить, полы мне мыть. И белье стирать! И так целый месяц.

Дима не выдержал:

— А не много ли, за такие деньги, целый месяц?

Анна тут же пихнула его в бок, и быстро сказала:

— Не слушайте его, молодой, дурной…

Вышли на улицу, Димка зло сказал:

— Как же в грязи такой жить можно?

Макариху знали все. Сколько Димка себя помнил, к ее дому постоянно набита тропка была. Снабжала она деревенских алкашей вонючим самогоном. Кому за деньги, кому за вещи. Ничем не гнушалась. Сколько раз ее бабы спалить обещали, а все смелого не находилось, потому как внук Макарихи работал участковым, и сам постоянно к бабке за зельем заезжал.

***

Отца не было весь день. Не пришел он и утром. Дима и Анна проводили Машу на школьный автобус и пошли по всем тем местам, где мог бы быть Семен. Но, он, как сквозь землю провалился. Только к вечеру они смогли его найти. Отец лежал возле леса. И лежал, видимо, со вчерашнего дня.

В морге сказали, что отравился, а чем, и так все знали…

Мать после похорон почернела вся. Маша вообще говорить не могла, считала, что это все из-за нее. Если бы не эта ее поездка, то отец бы деньги не украл, и не купил бы заразы у Макарихи. В открытии дела отказали, да и не ждал никто, что кто-то разбираться будет.

Примерно неделю пришлось Димке ждать… Он был терпелив. Только об одном думал — как бы успеть до школы… Если нужно будет ходить на учебу, то он не сможет следить за бабкой. Наконец, всего за три дня до первого дня знаний, все сложилось именно так, как и нужно было Димке.

Макариха с внуком укатила куда-то. Скорее всего в город, за сахаром, а дома точно никого не было. Потому как бабка жила одна. Дима взял приготовленную канистру и пошел, согнувшись в три погибели, к дому Макарихи. За огородом та давно не смотрела, так что скрыться в бурьяне было не сложно. Еще минута, и Димка со всех ног бежал домой, а над деревней поднималось зарево.

К ним пришли под вечер. Внук Макарихи, молодой, лоснящийся мужчина, и еще двое в штатском:

— Ну что, преступник малолетний, собирайся! Теперь твоя жизнь навсегда другой станет.

Участковый больно пнул его в живот.

— Или ты что думал, что тебе все с рук сойдет?

Анна кинулась между ними:

— Что вы себе позволяете?

— Пошла вон! За детьми следить лучше надо! Хотя что с вас взять? Алкаши, они и в Африке алкаши!

Хоть Дима и не сопротивлялся, его скрутили так, как будто он и правда самый страшный преступник. Мать билась в истерике, а Маша стояла, прижав руки к груди и молча смотрела на происходящее. Дима уже из машины крикнул:

— Машка, ты за старшую теперь! За мамой смотри! Помогай ей! Я же не на всю жизнь, встретимся еще!

Дверь захлопнули, и Дима даже не успел понять, ответила что-нибудь Маша или нет…

***

Прошло полгода.

Мать ездила в город. Димку определили в какой-то спец приют для таких, как он, малолетних преступников, а буквально неделю назад он и еще несколько парней сбежали.

Анна продала всех курочек, продала свое обручальное кольцо, вообще все, что было в доме мало мальски ценного. Обивала пороги, но никто ничего не знал. Конечно, их искали, но… Как же неспокойно было Анне! За полгода, что Димка там провел, ей всего один раз и дали с ним увидеться. Сын похудел, из лица исчезло все детское. Вообще, не таким каким-то был, хоть и ее Димкой.

— Мам, ты там за Машкой смотри. Она у нас девочка красивая, умная… Чтобы не сломала себе жизнь, как все мы…

А теперь ее сыночек пропал. И что думать, куда бежать, Анна просто не понимала…

***

Маша проснулась от того, что через щель к ней в комнату пробивался свет. Странно, два ночи уже, почему мама не спит? Она поднялась, вышла и замерла. За столом сидела мать. Перед ней стояла открытая бутылка и стопка. Анна подняла глаза на дочь:

— Мне кажется, я начинаю понимать, почему папка так много пил… Чтобы не видеть и не знать всего этого…

Маша присела рядом с мамой.

— Мама… А как же я?

Анна долго смотрела на дочь, потом махнула рукой, сбивая бутылку со стола. Обхватила Машу двумя руками и завыла в голос…

***

Прошло семь лет…

Анна выглянула в окно и сразу же метнулась к комнате дочери:

— Маша, прячься, опять участковый прется!

Маша в долю секунды взлетела на чердак. В последнее время она даже из дома выйти боялась. Тот самый участковый, который когда-то Димку забрал, почему-то решил, что он, почти сорокалетний мужик, с огромным пузом и потной лысиной, самая лучшая партия для Маши.

Сначала Маша не воспринимала всерьез его ухаживания, а однажды он пришел, когда Анны дома не было. Маша тогда едва вырвалась от него, да и то только потому, что со всей силы огрела его половником по голове. С того самого момента он вообще не давал ей прохода.

В дверь деликатно постучали.

— Да!

— Здравствуйте, Анна Сергеевна, а я вот к вам, поговорить. Вижу, Маши снова дома нет? Ну, это и к лучшему. Она-то девка молодая глупая, а ты все же постарше, значит и поймешь меня быстрее.

— Присаживайтесь, Александр Николаевич. Может быть, чаю?

— Нет, без чая обойдусь. Значит так… Если твоя дочка ломаться и дальше будет, то я вам тут такую жизнь устрою, что плакать будете. Что вы выпендриваетесь? Батька алкаш, помер по-собачьи, сын преступник в бегах… Кто на такую, как она, позарится? А за меня пойдет, значит, хочешь не хочешь, а все уважать будут. Тут без вариантов.

— Да что ты говоришь такое, Александр Николаевич? Она же ребенок совсем. Тебе в дочки годится!

— Это ты ерунду говоришь. И учиться в город пусть не думает. Один звонок и вышвырнут ее из любого училища. Я все сказал, через неделю ответ жду. А если не тот ответ будет, то на себя тогда пеняйте. В том деле про пожар могут ведь еще какие-нибудь обстоятельства вскрыться. Например, что это ты сына заставила дом поджечь, надеялась, что он маленький и не будет ничего тебе за это…

Анна тихо осела на диван. Участковый встал и вышел, громко хлопнув дверью.


 
Маша тихо спустилась с чердака. Присела рядом с матерью:

— Мам, не переживай… Я пойду за него. Живут же люди с теми, кого не любят.

Сказала и испугалась. Анна усмехнулась.

— Живут, конечно, доченька. Только… Чем там жить, лучше умереть.

Анна не спала… Да какой тут сон! Решила, что нужно бежать Машке. И чем дальше, тем лучше.

— Мама, я никуда не поеду.

— Поедешь!

— А ты? Он же на тебя окрысится.

— А ты не переживай, дочка… Что он мне сделает? Ладно бы тобой управлять можно, а тебя не будет, и какой смысл?

Рано утром, как только светать начало, Маша с дорожной сумкой и Анна пошли в сторону трассы. Анна переживала страшно. А как водитель какой-нибудь гад попадется? А вдруг еще что? Но оставаться Маше было нельзя. На первый остановившийся большегруз Аня Машу не пустила. Уж слишком молодой и разговорчивый водитель был, а вот на второй машине был мужчина чуть старше самой Анны. Она попросила его выйти:

— Вы простите меня, пожалуйста. Переживаю очень за дочку.

Мужчина улыбнулся.

— Правильно делаете. За детей всегда переживать нужно. Довезу вашу дочку, не подумайте ничего плохого. Ехать еще две тысячи километров, боюсь со скуки помереть. Вдвоем все веселее. Да не бойтесь вы, вот документы мои. Я на базе в области в этой работаю, вот, смотрите.

Аня как будто успокоилась немного.

— Доченька, будь осторожна. На вот…

Аня быстро сунула Маше деньги.

— Мам, откуда?

— Заняла у соседки. Да не переживай ты, картошкой отдам, все хорошо. Хоть что-то тебе на первое время. Машенька, доченька, пиши мне. Как только сможешь, сразу напиши.

— Хорошо, мама…

Машина почти скрылась в тумане, а Анна стояла и плакала. Вот и все… Вот и осталась она совсем одна. Господи, за что ей все это… Лишь бы у Маши все получилось. Хоть как-то, но, не так, как у нее…

***

Первое время ехали молча. Потом водитель повернулся к Маше:

— Меня Михаил зовут. Михаил Константинович. А тебя?

— Маша…

Девушка осторожно посмотрела на него.

— Хорошее имя, мою маму так звали. Ну, рассказывай, что тебя заставило так вот, ночью, из родного села уезжать?

Маша пожала плечами:

— Обстоятельства…

— Обстоятельства, это, конечно, серьезно… А какие обстоятельства могут быть, чтобы мать вот так одну оставить? Отец-то есть у тебя?

— Нет… Умер. Давно уже…

Из глаз Маши вдруг часто-часто закапали слезы.

— Я не хотела уезжать. И маму не хотела одну оставлять, но она заставила…

Водитель приподнял бровь. И Маша, как-то на одном духу, выложила все ему.

— Мда, девка… Все, что могло плохое быть, все к вашей семье приклеилось. А мать-то у тебя хорошая. И умная, и красивая… Что же замуж больше не вышла? Глядишь, и наладилось бы у вас в семье…

— Некогда ей было… Она работала день и ночь. Да и не за кого… Кто более-менее непьющие, давно все с женами. А за такого же…

Михаил протянул руку куда-то назад, протянул ей термос:

— Вот, попей чайку. Хороший чай, стресс снимает, а то вон, трясешься вся… Дорога у нас длинная, может быть и придумаем что-нибудь. У меня в каждом городе знакомые…

За весь день они только раз и остановились перекусить, а потом снова поехали.

— А вы не устали? Ведь столько уже за рулем.

— Устал, Маша, только из этой области выехать нужно. Нехорошая она. После того, как все развалилось, тут не хуже, чем в больших городах, машины трясут. Хорошо, если сам не пострадаешь, хотя как не пострадать, не всякий хозяин пропавший товар простит. Эх, вот раньше времена были… Ездили спокойно, не боялись никого. В любом месте могли остановиться на ночевку… Черт! Накаркал!

Маша увидела, как их на большой скорости обошли две машины. Одна встала прямо перед ними и стала притормаживать. Вторая ехала сбоку. В ней опустилось стекло, и водителю показали пистолет. Михаил глубоко вздохнул и повернул на обочину.

— Маша, если что — ты моя дочка! Поняла?

— Да…

Машу била дрожь. Она даже представить боялась, что с ней теперь может быть.

Водитель вышел из машины. Говорили громко, но, Маша, то ли от страха, то ли потому что дверь была прикрыта, ничего не поняла. Только несколько слов: «Не будешь рыпаться, потом поедешь дальше». Все затихло и дверь открылась. Вместо Михаила Константиновича за руль сел крепко сбитый молодой человек. Он даже не посмотрел на нее, завел машину, и они тронулись. Через пару минут Маша отважилась на него посмотреть. Она долго смотрела на парня за рулем, а потом, почти шепотом произнесла:

— Дима?

Парень дернулся, повернулся к ней:

— Машка? Машка, это ты?

Машина резко затормозила, потом остановилась. Легковая, которая ехала сзади, тоже остановилась. В кабину заглянул мужчина:

— Димон, чего тут у тебя?

— Сворачиваем. К гостинице!

— Ты уверен?

— Да!

Маша молчала до тех пор, пока Дима не припарковал машину. Он вышел, что-то объяснил тем, кто был с ним, и Маша увидела, как они все, вместе с водителем пошли в кафе. Сам Дима вернулся в машину.

— Дима, Димочка… Где ты пропал? Мы с мамой тебя искали… Мама, она так переживает…

— Я знаю, Маш… Только не могу я пока вернуться. Никак не могу… И знать, что ты меня видела, тоже никто не должен. А вот что ты делаешь в машине, далеко от дома, с каким-то мужиком, я хотел бы знать?

Они проговорили почти два часа. Дима скрипел зубами, сжимал кулаки, но слушал молча.

— Вот, значит, как… А я-то думал, что все хорошо у вас. Эх…

Он задумался, потом сказал.

— Вот что, Маша… Поживешь в этой гостинице, пока этот… Михаил, обратно поедет. А потом с ним вернешься домой. Ни в коем случае не раньше! Я договорюсь с ним.

— А ты? Дима, а ты?

Он улыбнулся:

— Подождите немного, потом и я приеду. Совсем немного… Только, помни, Маша… Никто и никогда не должен знать, что мы с тобой встречались, поняла?

— Даже когда ты вернешься?

— Тем более, когда я вернусь… Запомни это, Маша…

Дима сунул ей в руки толстую пачку денег. Маша испуганно смотрела на них.

— Это… Это целое состояние.

— Спрячь. И пользуйся. В гостинице старайся лишний раз не выходить за дверь. Водитель этот заедет за тобой.

Маша крепко обняла брата. Как в детстве, когда ей становилось страшно, или обидно, она всегда обнимала Диму. И ей сразу становилось легче. Тогда она знала, если Димка рядом, то ничего страшного случиться точно не может.

Ее быстро заселили в красивый номер. Хоть Дима и сказал, что это клоповник, Маше очень понравилось. В номере даже телевизор был. Она старалась не выходить. Вечерами внизу было шумно. Многие дальнобойщики, которые останавливались на ночлег, время проводили весело.

Михаил Константинович заехал только через неделю, когда Маша уже отчаялась дождаться его.

— Ну что, соскучилась? Прости, задержали на погрузке! Никто работать так и не научился. Готова? Теперь поехали домой!

***

В деревню въехали под утро. Михаил настоял, что довезет ее до дома. Как только машина остановилась, из дома выскочила Анна:

— Маша! Маша, доченька!

Она целовала Машу, а сама плакала. Наконец, посмотрела на Михаила:

— Как же так? Как так получилось, что вы обратно ее привезли?

Маша поспешила ответить:

— Мама, это я попросила. Не могу я так… С тобой буду, будь что будет…

Анна вздохнула:

— Грех, конечно, так говорить, только нечего теперь нам бояться. Участковый наш то ли за грибами в лес поперся, то ли еще за каким-то лешим, только, видимо, на браконьеров напоролся. Нашли его два дня спустя, как ты уехала. Похоронили вчера…

Маша пошатнулась, но Михаил крепко поддержал ее:

— Ну, у каждого своя судьба. А что, хозяюшка, чаем не напоишь? А то устал, сил нет…

***

Михаил зачастил к ним в гости. Маша видела, что мать меняется на глазах, что помолодела, просто не узнать. Как-то раз мать пришла домой, странно так посмотрела на Машу:

— Доча, мне новый участковый сказал, что Димка наш домой едет. Вроде там какая-то амнистия, и все, больше на нем ничего нет. Как такое быть-то может? Он же сбежал.

Михаил, который был у них, сказал:

— Ну, так он же не из тюрьмы сбежал, чего удивляться…

Дима появился внезапно. К дому подкатила красивая машина, Анна удивленно выглянула:

— Заблудился кто-то, что ли?

А когда вышла на улицу, да сына увидела, так сразу и оседать на землю начала. Маша едва подхватить ее успела.

***

Димка очень быстро освоился. Говорил, что как будто и не уезжал никуда… Деньги у него были. Быстро и дом поправили, и забор, и даже гараж построили.

А потом Михаил попросил у Димки и Маши руки Анны…

На свадьбе вся деревня гуляла. Маша маму такой счастливой никогда не видела. Димка подсел к Маше, которая сидела чуть в стороне:

— Что-то ты, сестренка, как будто не рада за маму.

Маша грустно улыбнулась:

— Что ты, Дим, конечно, рада. Посмотри, как мама расцвела.

— Ну, маму пристроили, теперь тебя замуж отдадим. А то я вижу, как вон тот парень на тебя смотрит, а подойти, видно, стесняется. Так ведь и косым стать можно.

Маша знала, о ком говорит Дима. Это был Олег, он приезжал к бабушке летом, и буквально хвостом ходил за Машей. Да и Маше он нравился, только… Не пойдет она замуж, совсем не пойдет. От одного этого слова руки дрожали. Она повернулась к брату, из глаз потекли слезы:

— Дима… Зачем так жестоко. Он, конечно, был плохой человек… Но он бы мог жить.

Дима нахмурился:

— Я сейчас не понимаю, ты о чем? Или о ком?

— Дима, не притворяйся… У нас никогда не было браконьеров.

Брат какое-то время соображал, потом криво усмехнулся:

— Хорошего же ты обо мне мнения, сестренка… Я, когда приехал, чтобы поговорить с этим упырком, тут уже к похоронам готовились…

Маша смотрела на Диму огромными глазами:

— Дима… Дима, правда?

— Я тебя когда-нибудь обманывал?

Маша обняла его, расплакалась.

— Господи, как хорошо… Как хорошо, что не ты… Дима, я так… Я спать не могла…

— Глупая… Иди уже, а то твой Олежек окончательно окосеет.

Маша сорвалась с места и побежала искать Олега. Дима прикрыл глаза, но его тут же побеспокоили:

— А можно вас пригласить на танец?

Перед ним стояла красивая девушка. Не такая, которые считаются красивыми в городе, а такая, которая считается красивой здесь. Все при ней… Взгляд, коса, бедра… Дима улыбнулся. А чем черт не шутит…

— Конечно, можно…


---

Автор: Ирина Мер